Особенности юмора в романе С.Беккета "Уотт"

Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература, 2000. 408 с.

Поршнева А.С. Динамика эмигрантского пространства в романах Э.М.Ремарка «Возлюби ближнего своего» и «Ночь в Лиссабоне» // Вестник Чувашского университета. 2008. № 4. С.303-311.

Поршнева А.С. Эмигранты и эмиграция в романах Э.М.Ремарка // Пограничные процессы в литературе и культуре. Пермь, 2009. С.66-68.

Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983. С.227-284.

Remarque E. M. Die Nacht von Lissabon : книга для чтения на немецком языке. СПб. : КАРО, 2005. 3 84 с.

Remarque Е. М. Schatten im Paradies. Stuttgart; Hamburg ; Munchen : Deutscher Bucherbund Stuttgart, 1971. 480 S.

Schreckenberger H. „Durchkommen ist alles“. Physischer und psychi-scher Existenzkampf in Erich Maria Remarques Exil-Romanen // Text + Kritik. № 149. 2001. S. 30-41.

A.B. Вороненко (Россия, Екатеринбург)

ОСОБЕННОСТИ ЮМОРА В РОМАНЕ С.БЕККЕТА «УОТТ»

Для понимания творчества Сэмюэля Беккета необходимым является осмысление комического в его произведениях. «Языковой» юмор и игровое отношение к жанровым конвенциям в духе Свифта и Стерна -все это играет не последнюю роль в его драматических и прозаических произведениях. В частности, это утверждение справедливо для романа «Уотт» («Watt», написан в 1945, опубликован в 1953).

Необходимо сделать отступление и обозначить философские положения, которые реализуются, по нашему мнению, в романе «Уотт». Коротко их можно сформулировать следующим образом: невозможность познания окружающей действительности и себя; неадекватность человеческого языка как инструмента отражения окружающей и тем более внутренней действительности; заброшенность человека в этот мир. Примечательно, что подобные философские положения реализуются именно с помощью композиционных, стилистических, языковых средств, чьей целью является достижение комического эффекта.

«Уотт» - это первая крупная работа Беккета, написанная после внимательного прочтения книги Ф.Маутнера «Критика языка» (19011902). По мнению Р.Кон, эта книга оказала ключевое влияние на развитие комического в творчестве Беккета [Weller 2006: 132].

Ш.Уэллер отмечает, что гораздо меньшее внимание уделялось комментаторами последней главе книги Маутнера под названием «Смех и язык», в которой смех называется «лучшей критикой», причем не любой смех, а «сильный смех», который обнаруживается в произведениях тех художников, кто посвятил себя невыполнимой задаче - критике языка с помощью языка [Weller 2006: 132]. В письме А.Кауну Беккет писал о создании литературы не-слова («literature of the unword»), о том, что нужно создавать «дырки в языке» [Беккет 2009: 99] - это перекликается с положениями книги Маутнера.

Заглавный персонаж романа пытается понять каждый элемент окружающей его действительности и не понимает в итоге ничего. Соответственно, и язык к концу романа подвергается частичной дезинтеграции - как минимум, речь самого Уотта. Р.Жан образно описывает этот процесс следующим образом: «Слова попадают в свои собственные ловушки, повторяются, сталкиваются, останавливаются - язык как будто постепенно охватывает полный паралич» [Graver 2005: 144].

Игровое отношение к языку логичным образом проявляется и в именах персонажей. В имени «Уотт» обыгрывается вопросительное слово «What», поскольку персонаж постоянно задается вопросами по поводу окружающей действительности; имя «Нотт» - это обыгрывание слова «naught» («ничто»), поскольку Уотту не удается его познать.

Юмористический эффект достигается и за счет создания противоречия между способом описания и предметом описания - то есть, за счет «остранения» (по Шкловскому). Способ передвижения главного героя описывается нарочито механистично: «Watt's way of advancing due east, for example, was to turn his bust as far as possible towards the north and at the same tie to fling out his right leg as far as possible towards the south, and then to turn his bust as far as possible towards the south and at the same time to fling out his left leg as far as possible towards the north, and then again to turn his bust as far as possible towards the north...» [Beckett 2006: 191].

Встречается в романе и излюбленная разновидность ирландского юмора и юмора Беккета, в частности - игра слов, каламбуры. Что характерно, практически все каламбуры в романе - билингвальные. Таким образом подчеркивается стремление Беккета подорвать авторитет человеческого языка как средства коммуникации в целом - не только английского. Например, персонаж по фамилии Spiro получает прозвище Dum - обыгрывается латинское выражение «Dum spiro, spero» (Пока дышу, надеюсь). А цитата из Гёте «die Erde hat mich wieder» («Земля вновь обрела меня») оборачивается франко-немецким каламбуром «die Merde (фр. «дерьмо») hat mich wieder» [Beckett 2006: 376].

Реализуется стремление к обнаружению неадекватности языка как инструмента познания и выражения во всевозможных списках, перечислениях и возможных комбинациях тех или иных событий. Юмористический эффект достигается - по Бергсону - от наложения механического на живое: попытки машинально описать живую жизнь.

А.Мурджани пишет, что в «Уотте» Беккет «в игровом ключе де-конструирует классические нарративные структуры и связанные с ними философские установки. «Уотт» фиксирует потерю абсолютов: единство, логос, присутствие, имманентность, трансцендентность... ничто» [Mooijani 1977: 235].

Беккет подчеркивает «сделанность» своего романа; доводит до абсурда и гротеска представление об особой художественной реальности; играет с масками автора и повествователя; «разрывает» пространственно-временную цельность романа; допускает иножанровые включения в текст романа; и так далее.

«Сделанность» произведения акцентируется автором с помощью многочисленных вопросительных знаков, рассеянных по всему тексту романа, призванных указывать на те места, в которых либо отсутствует фрагмент в рукописи, либо автор не смог подобрать нужного эпите -та, сравнения или имени. Помимо этого, ближе к концу романа несколько раз встречаются слова «Hiatus in MS» («Пробел в рукописи»), которые также указывают на предметно осязаемую ипостась романа. Кроме этого, основной текст романа сопровождается «Дополнениями» («Addenda»), которые не были включены в основной текст «из-за усталости или отвращения автора».

На «сделанность» текста указывают и многочисленные сноски, встречающиеся в романе. Например: «Much valuable space has been saved, in this work, that would otherwise have been lost, by avoidance of the plethoric reflexive pronoun after "say"» [Beckett 2006: 172]. Очевидно, что здесь достигается не привычная цель сноски (прояснить некое непонятное место текста), а прямо противоположная - как можно больше запутать читателя: и по поводу того, кто же пишет эту сноску, и по поводу того, когда глагол «to say» указывает на то, что персонаж говорит, а когда - думает про себя. С помощью сносок Беккет пародирует представление об особом художественном мире, существующем в рамках того или иного произведения: в одной из сносок говорится о том, что простатит и гемофилия - это исключительно мужские заболевания, но только не в этой книге.

Деконструируются и особые позиции, которые занимают в литературном произведении фигуры автора и рассказчика. По ходу повество -вания мы узнаем о том, что данная история рассказывается неким Сэмом, соседом Уотта по психиатрической лечебнице (в которую тот попадает в заключительной главе романа), со слов самого Уотта. Уже подобный расклад - рассказ сумасшедшего, пересказанный другим сумасшедшим - заставляет как минимум усомниться в достоверности повествования. Ситуация осложняется тем, что и данной информации верить нельзя, ведь фрагмент, открывающий книгу, повествует о встрече мистера Хэккета и четы Никсон, во время которой и появляется Уотт. Следовательно, Уотт об этой встрече и ее деталях знать ничего не мог. То есть, либо существует еще один повествователь (например, Хэккет - и это вероятно, судя по созвучию «Хэккет - Беккет») -при этом переход от одного повествования к другому ничем не маркирован; либо Сэм - это своеобразная авторская маска (такой вариант вероятен, благодаря сходству с именем непосредственного автора книги). Не становится проще и оттого, что порой очевидно повествование «берет» в свои руки и сам Уотт.

Беккет не стремится ни к какой ясности и четкости в этом вопросе - за кажущейся размеренностью тона повествования скрывая абсолютный хаос. Как писал Б.Пинжо, «складывается такое ощущение, будто Беккету недостаточно просто наполнить историю загадками, фантастическими допущениями, комическими отступлениями и абсурдными обоснованиями. Он делает еще больший акцент на самой истории, неожиданно меняя место действия, повествователя, даже само действие и вводя вымышленного рассказчика - для того чтобы дискредитировать сам рассказ» [Graver 2005: 146].

Цельность повествовательной структуры подрывается и с помощью других средств, чаще всего с помощью излюбленных стерновских приемов - включения иножанровых графических вставок и многочисленных отступлений. В тексте романа встречаются партитуры, запись пе- ния лягушек (состоящее из трех повторяющихся элементов «Krik», «Ктек», «Кгак»), стихотворные фрагменты.

Таким образом, юмор в романе «Уотт» - это одно из средств реализации философских установок (невозможность познания, неадекватность языка и иных инструментов познания, в том числе художественной формы) и творческих стратегий (литература «не-слова», дезинтеграция) автора.