Особенности юридической природы провокации взятки либо коммерческого подкупа по уголовному законодательству Республики Армения: проблемы законодательства и правоприменительной практики

Одним из дискуссионных вопросов в армянской уголовно-правовой науке является верная квалификация и анализ юридической природы провокации взятки (коммерческой взятки). Проблема заключается в том, что, начиная с июня 2006 года, по Уголовному кодексу Республики Армения (УК РА) ответственность за дачу взятки наступает не только с момента принятия должностным лицом хотя бы части взятки, но и обещания или предложения предмета взятки. Диспозиция статьи о провокации взятки связана с диспозицией дачи взятки, в которую неоднократно вносились изменения (законы РА № ЗР-119-Н от 01.06.2006; № ЗР-256-Н от 05.12.2006; № ЗР18-Н от 09.02.2012; № ЗР-14-Н от 16.05.2014), в то время как ст. 350 УК РА (провокация взятки) осталась в первоначальной редакции и законодателем практически 34 предана забвению. Согласно ст. 350 УК РА провокацией взятки или коммерческого подкупа является «попытка передачи должностному лицу или лицу, осуществляющему распорядительные или иные управленческие функции в коммерческих или иных организациях, без его согласия денег, ценных бумаг, иного имущества либо оказания ему услуг имущественного характера в целях создания искусственных доказательств преступления или шантажа»1. Как следует из диспозиции ст. 350 УК РА, момент окончания преступления остался прежним (попытка передачи), в то время как, согласно ч.1 ст.312 УК РА, только приготовительные действия (предложение или обещание взятки) уже образуют оконченный состав преступления. Обращает на себя внимание, что в диспозиции ст. 350 УК РА сохранилась прежняя формулировка такого предмета взяточничества, как «услуга имущественного характера», который был исключен из ст. 200, 201, 311, 312 и 313 УК РА. Это свидетельствует о том, что, с одной стороны, статья нуждается в серьезном со- вершенствовании, поскольку связанные с ней другие статьи существенно изменились и, естественно, ее действующая редакция создает системные проблемы, с другой – в правоприменительной практике квалификация деяния как провокации взятки существенно усложняется.

Основной признак провокации взятки заключается в том, что попытка передачи предмета взятки осуществляется без согласия должностного лица, а целью провокатора является создание искусственных доказательств преступления или шантаж. Следовательно, для решения вопроса, было ли согласие должностного лица принять предмет взятки или нет, важно учитывать, что оно должно быть выражено каким-либо образом. Нельзя считать проявлением согласия, например, когда должностное лицо берет в руки пакет документов, где без его ведома оставлены деньги.                                   34

Разъяснение относительно провокации взятки в судебно-следственной практике на уровне постановления Апелляционного уголовного суда РА дано по делу АРС /0055/01/08, где отмечается, что суд в этом контексте придает чрезвычайно важное теоретическое и практическое значение проблеме провокации взятки, поскольку от этого значительно зависит вопрос гарантий неприкосновенности государственных служащих и должностных лиц, особенно в связи с привлечением их к уголовной ответственности по установленной законом процедуре… Объективная сторона данного состава преступления проявляется в попытке предоставления должностному лицу или лицу, осуществляющему распорядительные или иные управленческие функции в коммерческих или иных организациях, без его согласия денег, ценных бумаг, иного имущества или оказания услуг имущественного характера.

Из содержания статьи следует, что провокация взятки может иметь место при наличии следующих условий и признаков:

• 1.    Лицо создает искусственные доказательства преступления или пытается предоставить взятку с целью шантажа.

• 2.    Отсутствует согласие должностного лица получить предмет взятки. Это означает, что на самом деле должностное лицо не хочет получить взятку, а преступник просто пытается создать иллюзию взяточничества.

• 3.    Попытка передачи взятки осуществляется разными способами: посредством обмана, завуалированным образом, тайно.

• 4.    Если должностное лицо соглашается и фактически принимает взятку, переданную ему в целях шантажа или провокации, то его деяние по правилам фактической ошибки следует квалифицировать как покушение на получение взятки.

Апелляционный суд считает необхо- 35 димым констатировать, что в том случае, когда должностное лицо принимает предмет взятки, переданный ему с целью шантажа или провокации, при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния (глава 8 УК РА), оно освобождается от уголовной ответственности из-за отсутствия в его действиях состава преступления»¹.

Если учитывать, что судом рекомендуется при «удавшейся» провокации деяние провоцируемого, согласно правилам фактической ошибки, квалифицировать как покушение на получение взятки, то потребность доказывания оценочных признаков провокации взятки необоснованно игнорируется. В любой момент провокатор может заявить, что хотел уличить должностное лицо в получении взятки и таким образом избежать уголовной ответственности. Апелляционным уголовным судом не учитывается также, что состав дачи взятки в УК РА сконструирован как имеющий усеченный состав преступления и предложение предмета взятки обра- зует не покушение, а уже оконченный состав преступления.

Дискуссионность уголовно-правовой оценки деяния провокатора отмечается и в российской уголовно-правовой науке. По мнению В.И. Динеки, фактическое получение предмета провокации взятки от провокатора не исключает наличия состава провокации взятки, а те авторы, которые считают, что в данном случае деяние не может быть квалифицировано как провокация взятки, а должно квалифицироваться как ее получение, необоснованно соединяют признаки провокации взятки с признаками получения взятки [1, с. 290-291]. С.И. Радачинский, однако, отмечает, что в случае успеха провокатора уже невозможно утверждать, что получение взятки не имело место, поскольку должностное лицо, не подозревая о провокации, фактически сознательно принимает взятку. Следовательно, в тех 35 случаях, когда должностное лицо получает деньги или другие ценности, состав преступления провокации взятки исключается [2, с. 144]. В уголовно-правовой науке и научно-практических комментариях к УК РФ фиксируется другая точка зрения, согласно которой в таких случаях деяние «подстрекателя» должно квалифицироваться как покушение на дачу взятки, обосновывая это тем, что: «…в действительности должностному лицу не собирались давать взятку» [3, с. 28, 4, с. 76, 5, с. 143].

Несколько иной подход отмечается в армянской уголовно правовой науке. По мнению Г. М. Саргсяна, хотя в случае «успешной» провокации в действиях должностного лица формально имеются объективные и субъективные признаки состава преступления получения взятки, однако ответственность за получение взятки исключается, так как лицо, которое выступает в роли «взяткодателя», не имеет своей целю совершение какого-либо конкретного действия долж- ностным лицом «в пользу себя или представляемого им лица» [6, с. 83]. Вряд ли можно согласиться с таким подходом. Должностное лицо может сознательно принять взятку и ждать «указаний» от взяткодателя. Другое дело, что уголовно-правовая оценка деяния подстрекателя-провокатора не может быть квалифицирована как дача взятки, поскольку иное содержание цели не дает возможность рассматривать деяние как таковое. Автор отмечает, что при «успешной» провокации деяние провокатора не может быть квалифицировано по ст. 350 УК РА, поскольку должностное лицо фактически принимает предмет взятки. Учитывая указанные обстоятельства, он приходит к выводу, что признание ст. 350 УК РА утратившим силу может разрешить указанные проблемы [6, с. 84].

Мы полагаем, что действующая редак- 36 ция ст. 350 УК РА нуждается в доработке в силу чрезвычайной неэффективности, противоречивости и фактически несостоятельности, однако ее исключение из УК РА представляется преждевременным.

О необходимости серьезной корректировки указанного состава говорит и С.С. Аветисян. По его мнению, в случае провокации взятки возможны три варианта проявления поведения лица: в первом случае провокатор совершает посягательство, предусмотренное упомянутой статьей, во втором случае лицо подстрекает субъекта к получению взятки, а в третьем случае это правомерно проводившийся оперативный эксперимент. Автор одновременно уточняет, что действия провокатора не могут рассматриваться в контексте института соучастия, поскольку в случае соучастия должно быть умышленное совместное участие двух или более лиц в умышленном преступлении, в то время как при провокации взятки единый замысел между провокатором и подвергающимся провокации лицом отсутствует [7, с. 26].

Анализ приведенных позиций в контексте армянского уголовного законодательства приобретает особую значимость, поскольку как в случае провокации взятки, когда должностное лицо отказывается принимать предмет взятки, так и в случае «успешной» провокации имеется оконченный состав преступления, так как сам факт предложения предмета взятки должностному лицу в УК РА рассматривается как оконченное преступление. Или, говоря иначе, при буквальном толковании действующего законодательства провокация взятки теоретически сама по себе в содержательном плане означает дачу взятки вне зависимости от того, удалось провокатору передать предмет должностному лицу или нет. Безусловно, при разграничении указанных составов преступлений решающее значение имеет направленность умысла виновного в предоставлении должностному лицу 36 неправомерного преимущества. Если в случае провокации взятки виновный с самого начала преследует цель создать искусственные доказательства и «разоблачить должностное лицо» либо его шантажировать, то при даче взятки в момент предоставления неправомерного преимущества взяткодатель преследует цель совершения (или несовершения) должностным лицом определенных действий в пользу его или представляемого им лица. Однако объективные признаки состава преступления - дача взятки - существенно усложняют квалификацию деяния как провокацию взятки. Очевидно, что именно перенос момента окончания дачи взятки на более раннюю стадию создал проблемы с применением этой нормы. Как результат, за период с 2008 по 2019 гг. в судах РА по ст.350 УК РА было рассмотрено всего 2 уголовных дела (в 2010г. и 2013г.)1. В качестве обвиняемого выступала одна и та же женщина. Думается, что в действительности имели место и другие случаи провокации взятки, однако в силу противоречивости и системных проблем, преступление не квалифицировалось как провокация взятки.

Для обеспечения системности армянского уголовного законодательства и соразмерности наказания в ч.1 ст. 350 УК РА следует установить ответственность за «обещание или предложение денег, имущества, права на имущество, ценных бумаг или какого-либо неправомерного преимущества, если за обещанием или предложением взятки не последовало ее предоставление…», а в ч.2 ст. 350 за «попытку передачи» предмета провокации взятки. Указанные самостоятельные деяния следует предусмотреть в отдельных частях ст. 350 УК РА с учетом того, что степень общественной опасности «попытки передачи» предмета провокации взятки гораздо выше, чем ее

«обещание или предложение». Одновременно при таком подходе обеспечивается принцип соразмерности посредством различных по строгости наказаний за различные по содержанию деяния. Дело в том, что указанные термины означают разные этапы одного преступления. При совершении одного и того же деяния в разных его формах изменяется момент окончания преступления. Обещание или предложение неправомерного преимущества всегда предшествует попытке непосредственной передачи предмета провокации взятки.

Считаем, что такая законодательная инициатива будет способствовать правоприменительной практике и «оживлению» применения рассматриваемой уголовно-правовой нормы.