Особенности портрета «естественного героя» в русской романтической повести ХIХ в

В 30-е гг. XIX в. в русскую литературу входит светская повесть. «В отличие от длинного и запутанного романа, рисующего всю цепь жизненных приключений героев, светская повесть изображает лишь один наиболее значительный эпизод в жизни своего героя… старается перенять, правда, чрезвычайно упрощая и сужая его, психологический анализ бытовых, преимущественно любовных, переживаний, исключительный интерес к женщине» [3, с. 526]. Светскую повесть невозможно представить без положительных героев, которые воплощают авторские идеалы и которых условно можно разделить на два типа: это идеальный светский человек, второй — «естественный» герой, раскрытию особенностей портретного описания которого и посвящена данная работа.

В романтической прозе тип героя и его портрет, как «момент проступания внутреннего человека во внешнем, или связь их» [1, c. 4], находились в прямом соотношении, поэтому необходимо изучение портрета «естественного героя» в единстве статического и динамического начал.

В романтической повести естественный герой — это, как правило, молодой небогатый чиновник или корнет, выходец из провинции, мечтающий войти в светское общество, и это общество в конечном итоге наносит жестокий удар по его искренней любви, по его мечтам. Авторы светских повестей дают такие характеристики этому герою: ребенок по душе и по понятиям, душа его чужда порока [12, с. 201]; в его глазах слишком много души и воли, в его движениях, несмотря на их неловкость, слишком много благородства [10, с. 109]; молод, не знает ни людей, ни жизни [9, с. 79]; о н еще ничего не испытал, но обо всем намечтался. Он верил и высокой, бесконечной дружбе, и самоотвержению, и добродетели без притязаний. Он верил еще пламеннее женщинам и любви святой, возвышенной. Он был с нами, но не из нас [14, с. 18]. Естественный герой — представитель униженных в светской повести (это обстоятельство наиболее часто используется авторами в поздних повестях) в силу своей бедности, молодости и неопытности. Здесь разрабатывается позднеромантическая тема унижения человека, когда «в идеальную сущность личности входит порожденная реальностью трагедия» [17, с. 56]. В этот же ряд входит романтическая повесть о художнике, в которой к бедности и молодости прибавляется талант, противопоставляющий героя толпе.

Статический портрет «естественного героя» наиболее сложен для анализа, поскольку полное описание его внешности часто отсутствует. Авторы используют либо определение (прекрасный молодой человек, пылкий юноша), либо общую характеристику внешности (прекрасен собою, во цвете молодости, прекрасное лицо, с цветущими ланитами и устами и проч.). В повестях полный портрет может быть заменен разрозненными чертами, заимствованными главным образом из портрета идеального героя. Чаще всего это кудри/локоны и черные ресницы. Только румянец как признак стыдливости, неискушенности может считаться типичной чертой статического портрета естественного героя. Иногда в повести представлен костюм естественного героя, основное назначение которого — подчеркивать невысокое социальное положение персонажа в сравнении с богатством высшего света (чаще всего это мундир нижнего офицерского чина).

Жестовый стиль естественного героя отличается от жестового стиля других типов романтических героев и в сравнении со статическим портретом дан авторами повестей более подробно. Жестовый стиль естественного героя воплощает идеал поведения, свободного от масок, наигранности, искусственности, но исполненного одухотворенности. Так, главная черта естественного героя — робость, которая сквозит в жесте, мимике, интонации и выражается переходными формами: чувство робости тяжко сжало его при входе [10, с. 133]; оробел [14, с. 31]; спросил с робостью [16, с. 102] и т. д.

Необходимо отметить, что нерешительность естественного героя также выражается молчанием особого рода, которое является нереализованным намерением высказывания: слова не сходили с уст [10, с. 129]; непонятная робость удерживала слова и движения [12, с. 182]; он был не в силах выговорить слова [15, с. 61] и т. д.

Одно из качеств естественного героя — задумчивость, которая может быть выражена пограничной формой жеста и характеристикой состояния: призадумался [13, с. 109]; застали молодого человека, задумавшегося над клочком бумаги с восторгом самозабвения в выразительных чертах лица [11, с. 4]; остался один с глубокою думой на сердце [6, с. 301] и проч.

Нередки ситуации, когда герой дрожит от обуреваемых чувств: задрожал всеми членами как преступник [11, с. 26]; невольный трепет пробежал по всему телу [6, с. 319]; с невольным судорожным движением ему повиновался [9, с. 89]; вздрогнул, как от удара кинжалом в сердце [7, с. 139]; дрожь бежит у меня по всем членам [15, с. 48].

Жестовый стиль естественного героя схож с жестовым стилем естественной героини: те же порывистые движения, резкие переходы от неподвижности к действию и, наоборот, отражающие состояние внутреннего конфликта, борьбу чувств. Об импульсивности героя свидетельствуют собственно жесты, которые связаны с предметом и отражают изменение положения корпуса: рванул запонки [4, с. 100]; вырвал платок, выбежал вон [14, с. 27]; вдруг начал рвать в куски, терзать письма [16, с. 13]; как бешеный бросился он из кресел [6, с. 177]; бросился обнимать меня [9, с. 81] и др.

Об эмоциональности, чувствительности героя говорят мимические жесты, связанные со слезой и сменой красок лица: лицо...то вспыхивало ярким румянцем, то покрывалось резкою бледностью [11, с. 16]; слёзы сострадания показались на лице моём [8, с. 214]; он побледнел как саван, на глазах навернулись слёзы [7, с. 151]; жар молодости отразился на его щеках [16, с. 92].

Герой находится во власти сильного чувства, его взгляд, нарушающий нормы этикета, устремлен на избранницу: взоры его с жадностью впивались в ее черты [6, с. 150]; мои взоры как околдованные не могли расстаться с ней [15, с. 16]; пожирал ее глазами [16, с. 132]. При этом герой ничего не замечает, кроме своей любви, и в буквальном смысле слепнет: на глаза его налег туман [10, с. 135]; свет потемнел в глазах его [12, с. 187]; в глазах меркло [15, с. 61]. Подобно естественной героине персонажи отдельных повестей даже падают в обморок: последние ее слова лишили меня чувства бытия [8, с. 210]; зашатался и упал на скамью [6, с. 327].

Группа внутренних жестов естественного героя, как и в жестовом стиле естественной героини, связана с жизнью сердца и «внутренним телом» и отражает пламенную натуру главного героя: сердце страшно призабилось [4, с. 95]; кровь прилила к голове моей [8, с. 214]; сердце сжалось как птичка, придавленная рукой [8, с. 189]; Извекова обдало кипятком и морозом [12, с. 186] ; ее речи всю кровь мою зажигали во мне [14, с. 31]; сердце вздрагивает бешеным волнением [14, с. 32]; голова его терялась [16, с. 132] / горела [6, с. 304]; сильно забилась грудь [6, с. 187]; адское страдание вгрызлось в душу [15, с. 24] и др.

В жестовом стиле естественного героя преобладают главным образом интонационные жесты, полярность которых также характеризует героя как человека сильных эмоций: прошептал ; произнес голосом звучным и сильным [11, с. 28]; вскричал [4, с. 101]; отвечал едва внятным голосом [4, с. 113]; тихо сказал [12, с. 187] , взревел несчастный в совершенном исступлении [12, с. 205–206]; тихо шептал [16, с. 154] и проч.

Наряду с особенностями жестового стиля естественного героя в его портрете встречаются также сквозные жесты, свойственные для нескольких или всех типов романтического героя (так называемые общие места в жестовом стиле). Например, визуальные характеристики «выпадения» ( остолбенеть/ окаменеть/ помертветь/ стоять как пораженный громом ). Изображение аффекта как общего места в жестовом стиле естественного героя с самого начала идет через преувеличенность внешнего выражения, т. е. жесты страстей максимально интенсифицируются, что приводит к неудачным примерам: лицо у него горело, руки судорожно сжимались, волосы становились дыбом, поднятые брови почти скрестились [4, с. 96].

Излюбленная поза романтического героя — скрещенные на груди руки — означает стремление «закрыться от людей, внутренне готовясь к защите» [2, с. 182]: стоял, будто окаменелый в толпе со сложенными на груди руками [11, с. 18] ; сложив на груди руки, молча остановился перед нею [6, с. 322]; он сложил руки на грудь [12, с. 171] и др.

Таким образом, естественный герой являет пример поведения, свободного от искусственности, притворства. В его жестовом стиле определяющими будут жесты, выражающие робость и нерешительность. В группе интонационных жестов это жест молчания (как невозможность говорить) и полярная интонация. Визуальные характеристики передают состояние задумчивости и момент «выпадения» героя (преимущественно в состоянии сильного потрясения). Герой чувствителен, импульсивен и эмоционален, о чем свидетельствуют порывистые жесты, слезы, дрожь. Здесь необходимо отметить, что униженный герой наделяется нереализованной потенцией ответного действия, угадываемой в жесте нарушающего приличия взгляда со значением обладания; в типичном для естественного героя жесте превосходства и отстранения — «сложение рук на груди», а также в мимическом жесте «побледнеть», который рассматривается как выражение агрессии.