Особенности реализации жанра научной фантастики в рассказах Теда Чана

Ted Chiang; science fiction; humanism; technorealism; conceptual breakthrough.

Американский писатель китайского происхождения Тед Чан, несмотря на относительно небольшую известность его произведений широкому кругу читателей, на данный момент является важнейшим представителем современной научной фантастики, мастером короткой формы. За 34 года писательской карьеры автор создал всего 18 рассказов, но за них он получил около ста различных номинаций, стал лауреатом около 30 престижных премий и собрал все главные титулы для писателя своего жанра [Singh 2012]. Канадский писатель Питер Уоттс поделился в 2016 г. секретной «молитвой» всех современных авторов-фантастов, в которой они просят, чтобы Тед Чан не создал новое произведение в текущем г., иначе все награды гарантировано перейдут к нему («Please, Lord. Please, if it be Thy will, don’t let Ted Chiang publish a story this year» [Maccarron 2016]). Вклад Чана в развитие жанра остается несомненным, что постоянно подтверждается очередным признанием его заслуг (так, в 2020 г. он был включен в список Зала славы научной фантастики и фэнтези) [MoPOP Announces 2020]. Писателю удается мастерски сочетать в своих произведениях ностальгию по классической научной фантастике и авторское переосмысление устоявшихся шаблонов жанра [Miéville 2004].

Неотъемлемой составляющей всех его рассказов является «научное любопытство / scientific curiosity» [Rossmann 2019] и приверженность основным принципам «твердой» научной фантастики, заложенным Хьюго Гернсбеком, в частности его романом «Ральф 124C 41+». Соблюдая принцип того, что «твердая» научная фантастика «должна стремиться к естественному, а не сверхъестественному или трансцендентному обоснованию событий и явлений, которые она описывает» [Hard SF], Тед Чан в то же время не углубляется в излишние утилитарность и дидактизм, свойственные многим (особенно ранним) произведениям этого жанра. В основе ряда рассказов писателя лежат теории точных наук, таких как астрономия, физика, математика, кибернетика, генная инженерия и др. Приведем некоторые из них (стоит отметить, что в данный момент отдельные теории считаются устаревшими): хирургические и генетические модификации человека в «Понимай», «72 буквы», «Эволюции человеческой науки», «Тебе нравится, что ты видишь?», «На дворе 2059-й, а богатые детки по-прежнему выигрывают»; математика в «Делении на ноль»; преформизм в рассказе «72 буквы»; вариационные принципы в «Истории твоей жизни»; кротовые норы в «Купце и волшебных вратах; энтропия в «Выдохе»; линии задержки в «Чего от нас ждут»; искусственный интеллект и робототехника в «Жизненном цикле программных объектов» и «Запатентованной «Автоматической няне» Дейси»; младоземельный креационизм в «Омфале».

Исследователь-математик Джессика Скляр в своей статье «Elegance in Design»: Mathematics and the Works of Ted Chiang», обращаясь к нескольким рассказам писателя, отмечает, что его художественный мир «математически богат» («mathematically rich») [Sklar 2011, 991] и поучителен для читателя, который не только узнает для себя новую научную концепцию, но и глубже понимает основную идею рассказа, подсвеченную уникальной интерпретацией законов математики. Исследовательница также заостряет внимание на математически выверенном языке рассказов и их структуре: « Chiang has been setting up this ending from the beginning of the story, with the story literally structured like a mathematical proof» [Sklar 2011]. Этот эффект достигается за счет тщательного продумывания автором идей, которые могут назревать в его сознании месяцами и годами, пока не станут «наводить на размышления» («thought-provoking») [Singh 2012]. Принимаясь за работу с мозгового штурма, Чан собирает информацию по реально существующим научным и философским концепциям и подкрепляет их «жанровой памятью» (например, ключевая сцена из рассказа «Выдох» была вдохновлена рассказом Филипа Дика «Электрический муравей», а для создания языка пришельцев в «Истории твоей жизни» писатель в течении пяти лет изучал различные лингвистические теории [Ted Chiang joins SFI Miller Scholars 2023]). Кроме того, в нескольких интервью Тед Чан упоминал, что начинает написание рассказов с конца, когда у него уже есть «общее представление о том, что должно произойти» [Maccarron].

Чаще всего произведения Теда Чана строятся по сценарию «что если?» (what if?) или, как любят писать в отношении его творчества, по модели «мыслительного эксперимента» («thought experiment») [Rothman]. В них изображается мир, существующий по отличным от объективной реальности законам: викторианская Англия, в которой главной наукой является каббалистика и действуют законы преформизма; современность, в которой объективно существуют ангелы, явление которых влечет за собой катаклизмы и смерти, и ад с заблудшими душами, который можно увидеть под прозрачными улицами города; древний Вавилон, устроенный так, что небесная твердь соприкасается с землей и др. С этим же напрямую связан тот факт, что в отличие от многих известный фантастов-классиков (Герберта Уэллса, Станислав Лема, Уильяма Гибсона, Артура Кларка) Тед Чан редко берет на себя роль футуролога. Дей- ствие его рассказов чаще всего происходит в альтернативном настоящем или прошлом. В обращении к прошлому писателя интересуют не столько реалии того времени, как мышление человека, его научные воззрения и картина мира. Тед Чан описывает их максимальное непредвзято и нейтрально, не пытаясь опровергнуть заблуждения прошлого. Для него не существует «дискредитированного (или устаревшего) мировоззрения» [Rothman], внутри художественного мира конкретного произведения описанные в нем законы функционирования мира – истинные и единственно возможные.

Важным структурно-смысловым центром рассказов Теда Чана является момент «концептуального прорыва» [Encyclopedia of Science Fiction] – это смена парадигмы, посредством которой герой воспринимает окружающий его мир, переворачивающая или расширяющая представление о нем. По словам Теда Чана, «концептуальный прорыв» интересует его, поскольку он позволяет драматизировать процесс научного открытия, сделать его более эффектным, лишенным целого ряда медленных и утомительных предварительных шагов, которых бы требовала достоверность. Научная фантастика в этом отношении дает писателю «огромную свободу в создании ситуаций, когда герои достигают более глубокого понимания своей вселенной. Это способ сымитировать в художественной форме тот расширяющий сознание опыт, который предоставляет наука» [Singh].

При этом у Чана не постулируется мысль о том, что развивающиеся технологии и новые изобретения способны пагубно влиять на человека, развращать его. Как одна из центральных тем научной фантастики, эта мысль была заложена еще Гербертом Уэллсом в его «Машине времени». Уэллс переживал о том, что промышленная революция и прогресс станут причиной социального неравенства, эксплуатации, угнетения, бессмысленности бытия и возможного поворота прогресса против человека. Впоследствии сложились два традиционных подхода к вопросу отношения человека к технологиям: оптимистичный и пессимистичный [Encyclopedia of Science Fiction] (связанные с мировоззренческими концепциями технооптимизма и технопессимизма). Но в марте 1998 г. двенадцатью писателями был сформирован и изложен новый взгляд на технологии, стремящийся адекватно, критически и непредвзято рассматривать их влияние на жизнь и развитие общества, получивший название «технореализм» (technorealism) [Technorealism overview]. Именно этот третий, малоразработанный тип отношений к технологиям мы видим в творчестве Теда Чана. Американские ученые – философ Нир Эйзиковиц и социолог Джеймс Хьюз, рассматривая технореалистический взгляд Теда Чана отмечали, что в его рассказах «технологические инновации – это не столько двигатель психологических изменений, сколько способ реализации ранее существовавших склонностей» [Hughes 2022, 11], они «обеспечивают нас новыми условиями для изучения самих себя» [Hughes 2022, 13]. Так, операция каллиогнозии в рассказе «Тебе нравится, что ты видишь?» не просто лишает человека возможности судить себя и окружающих по степени привлекательности внешнего вида, но не позволяет дискриминации по внешности подавить те природные задатки (общительность, уверенность в себе и т.д.), с которыми родился человек. А в рассказе «Истина факта, истина чувства» постоянно проводятся параллели между новыми технологиями и ранее существовавшими у людей умениями (например, письменность и чтение сравниваются со способностью считывать следы [Чан 2020, 236], подчеркивая неминуемость эволюции и появления новых способов взаи- модействовать с собой и миром, которые не меняют глубинную природу этого взаимодействия.

Стоит отметить, что из 18 на данный момент написанных рассказов непосредственно с технологиями и новыми изобретениями связана только треть. Стандартным сюжетом для научно-фантастического рассказа является следующая схема: «сначала мир выглядит как знакомое пространство, затем все подрывает новое открытие или изобретение, и мир навсегда меняется» [Haliman 2020]. Ни один из рассказов Теда Чана не написан по подобному паттерну, даже в рассказе «72 буквы», в котором прослеживаются антиутопические черты (зарождение тоталитарного режима и попытка подавления свободы человека в репродуктивных правах), в итоге не изображен критический перелом фикционального мира. Это же мы видим в рассказах «История твоей жизни» (про прибытие пришельцев) и «Выдох» (про энтропию и исчезновение целой цивилизации), которые потенциально могли быть сконструированы по стандартной для жанра схеме, но таковыми не оказались.

Значимой структурной составляющей рассказов Теда Чана являются описания принципов функционирования устройств или явлений, наличие которых обуславливает существование всего фикционального пространства. В рамках одного рассказа автор концентрирует свое внимание на единственном устройстве или явлении: языке пришельцев, операции каллиогнозии, алхимических вратах для путешествий во времени, устройстве «Предсказатель», роботизированной няне, дигитантах и т.д. Детальное описание внешнего вида и принципов работы данных устройств занимает большую часть всего предметного мира рассказов, целостной картины изображаемой реальности автор не создает.

Довольно частым приемом Теда Чана является включение в основное сюжетное повествования фрагментов, поясняющих принцип работы данных явлений или устройств, используя для этого либо нейтральную повествовательную инстанцию, соблюдая научно-публицистический стиль, например, в рассказах «Жизненный цикл программных объектов» и «Тревожность - это головокружение свободы», либо включая их в речь нарратора (реже – одного из героев). Во втором случае данные фрагменты уже более субъективны и, если обратиться к рассказам с нетипичным художественным временем и пространством (например, средневековым Арабским Халифатом или древней Месопотамией), то можно увидеть как избирательно писатель стремится объяснить природу описываемых механизмов или явлений, используя для этого только свойственную времени лексику и образность: « He offered an explanation, speaking of his search for tiny pores in the skin of reality, like the holes that worms bore into wood» [Chiang 2019, 12], «When rolled upon a tablet of soft clay, the carved cylinder left an imprint that formed a picture. Two figures might appear at opposite ends of the tablet, though they stood side by side on the surface of the cylinder. All the world was as such a cylinder» [Chiang 2010, 31].

Стоит отметить, что устройства, описываемые писателем, нередко вдохновляют его читателей и реализуясь в их творчестве выходят за пределы авторского художественного мира. Например, можно встретить концепт-арты, визуально воплощающие устройство «ПРИЗМА» из рассказа «Тревожность – это головокружение свободы» [The PRISM] или сайт, представляющий собой социальную рекламу операции каллиогнозии из рассказа «Тебе нравится, что ты видишь?» [Calliagnosia].

Еще одним способом описать устройство и функционирование новых технологий или явлений в рассказах писателя является сравнение с чем-то уже существующим и знакомым героям и читателю: «a prism wasn’t like a radio connecting the two branches; activating one didn’t power up a transmitter whose frequency you could keep tuning into. It was more like a notepad that the two branches shared, and each time a message was sent, a strip of paper was torn off the top sheet» [Chiang 2019, 275]. Это иллюстрирует еще одну характерную черту рассказов Теда Чана – он не стремится играть с читателем в интеллектуальные игры, намеренно вводя в текст сложную терминологию, которую требовалось бы расшифровать, прежде чем добраться до смысла. Его цель полностью противоположна – писатель стремится в понятных категориях объяснить сложные научные и философские концепции, изобразить их так, чтобы они были применимы к жизни и казались в ней естественными.

Хотя творчество писателя не наполнено дидактизмом и нарочитыми моральными уроками, он «предпочитает писать о героях, которые ищут искупления» [Maccarron]. Это довольно наглядно подтверждается рассказом «Тревожность – это головокружение свободы», в котором главная героиня, несмотря на то что в прошлом она имела проблемы с зависимостями и с законом, в итоге совершает благое дело и встает на путь создания лучшей версии себя, в то время как ее коллега, проворачивающий незаконную финансовую махинацию, оказывается застрелен сыном женщины, которую он долгое время обманывал.

В половине рассказов Теда Чана главные герои являются учеными или исследователями, но их описание не ограничивается только тем, что они являются «представителями определенных типажей» [Gordon 2015, 105], как это было, например, в произведениях «Машина времени» Герберта Уэллса или «Конец детства» Артура Кларка (1953). Данная характеристика обуславливает лишь их стремление и возможность понять законы мира, в котором они живут, или явления, которое их интересует. Именно приверженность героев их призванию, стремление понять основы бытия, дойти до истины или поставленной перед собой цели чаще всего является движущей силой сюжета. В произведениях Теда Чана «человеческое любопытство… – это практически божественный двигатель прогресса» [Oates 2019].

Общим аспектом в характеристике человеческих отношений в творчестве Теда Чана является критическое, разобщенное, разорванное состояние. Это довольно продуктивно с точки зрения жанра, поскольку в полотно научно-фантастического повествования, особенно в текстах данного писателя, плохо вписываются счастливые истории отношений между людьми, ведь они ничего не подсвечивают в их характерах и не подталкивают к разрешению сложившейся ситуации. При этом кризисное состояние, в котором находятся его герои не ограничивается только межличностными связями, это также могут быть личные проблемы индивида: наркотические зависимости («Тревожность – это головокружение свободы») или суицидальные наклонности («Деление на ноль»), а также внешнее воздействие или состояние мира: вторжение пришельцев («История твоей жизни»), вымирание отдельного вида («Выдох», «Великое безмолвие»), давление государственных учреждений (больниц и служб разведки в «Понимай»), крупных компаний или организаций («Жизненный цикл программных объектов», «72 буквы», «Тебе нравится, что ты видишь?»), более развитого народа («Истина факта, истина чувства») и т.д.

Подобное переломное состояние необходимо, чтобы заострить чувства героев, вывести их на первый план и подвергнуть детальному анализу. Здесь из категорий «твердой» научной фантастики, мы переходим к «мягкой», в которой не просто затрагиваются темы гуманитарных наук (хотя писатель актив- но обращается к теориям лингвистики, психологии, антропологии, экологии и т.д.), но заостряется внимание на социальных последствиях, чувствах и личной истории [Encyclopedia of Science Fiction].

Главная характеристика, которой можно описать все творчество Теда Чана – это то, что в основе его художественного мира лежит глубокий гуманизм. Как уже упоминалось ранее, все его рассказы антропоцентричны, их главная цель: через открытие истины о мире прийти к истине о природе человека, которая не зависит от внешних обстоятельств и условий мира. Творчество Теда Чана «провозглашает первичность человеческого по отношению ко всему остальному» [Чебунин 2021, 5] (стоит отметить, что в понимании писателя «человеком» может быть названо существо иной природы (даже механической, как в рассказе «Выдох»), если внутри своей действительности оно занимает такое же центральное место как человеческая раса в нашем мире [Maccarron]).

Этому можно найти множество подтверждений в его текстах, приведем некоторые из них: в рассказе «Истина факта, истина чувства» нарратор-прота-гонист, описывая процесс развития общества за последние тридцать лет с точки зрения отношения человека к языку (необходимости учить правописание и т.д.), говорит о том, что перемены, приведшие к появлению такого устройства как «Ремем», заменяющему человеческую память, «были более обычными и постепенными» [Чан 2020, 232], чем уход матери и жены из семьи главного героя, который описан эпитетом «самый катастрофический» [Чан 2020, 232]; в микрорассказе «Эволюция человеческой науки», стилизованном под газетную статью, рассматривается состояние науки в потенциальном будущем, где с появлением высокоразвитых металюдей «передовой край научных исследований сместился за пределы понимания человека» [Чан 2016, 185], и прорывные открытия больше не могут быть созданы обычными людьми, тем не менее нарратор постулирует, что «людям не грозит ни ассимиляция, ни вымирание» [Чан 2016, 187], и им «нечего благоговеть перед достижениями метачеловече-ской науки» [Чан 2016, 188], ведь в основе всего изначально был человек и его разум.

С гуманизмом также связана способность героев Теда Чана «творить самих себя» [Межуев], влиять на свою внутреннюю природу. Этому вопросу практически полностью посвящен рассказ «Тревожность…», в финале которого главная героиня Нат соглашается с мыслью, что «каждое принятое тобой решение вносит вклад в твой характер и создает тебя как личность» [Чан 2020, 387], а в рассказе «72 буквы» благодаря особенностям законов внутреннего мира один человек даже на физиологическом уровне способен повлиять на человеческий род в целом и спасти его от вымирания. С гуманизмом связана и установка героев на распространение истины, знания о мире и т.д.: намерение Хиллалы из «Вавилонской башни» рассказать трудящимся на ней о том, как устроено мироздание; предупреждение путешественника во времени из «Чего от нас ждут» об отсутствии свободы воли; посмертное письмо нарратора из «Выдоха» путешественнику, предупреждающее о том, что время его цивилизации тоже не бесконечно и др.

Отдельно стоит отметить оптимистичный характер рассказов Теда Чана, нечасто свойственный научно-фантастическим текстам. Несмотря на то, что автор работает с довольно серьезной тематикой, затрагивая актуальные социальные, экологические и иные проблемы, изображая героев и их мир в кризисных ситуациях, отмечается трогательный, воодушевляющий, жизнеутверж- дающий и обнадеживающий характер финалов его историй. Так, рассказ «72 буквы», в котором поступательно назревает трагическое разрешение конфликта (индивид противостоит довлеющей капиталистически-элитарной системе; человечество близится к вымиранию из-за стерильности вида, которая наступит через пять поколений), в итоге оканчивается жизнеутверждающим заявлением, что «другие виды могут расцветать и увядать подобно цветам, но человечество проживет столько, сколько сможет» [Чан 2016, 183]. Подобный настрой сохраняется и в произведениях, где герои теряют своих близких («История твоей жизни», «Ад – это отсутствие Бога», «Купец и волшебные врата»), умирают или вскоре умрут сами («Выдох», «Великое безмолвие»): «Хотя, когда ты прочтешь это, я буду давно мертв, я хочу напутствовать тебя, исследователь. Созерцай чудо жизни и радуйся, что имеешь такую возможность. Я чувствую, что имею право сказать тебе это, потому что, пока пишу эти слова, делаю то же самое» [Чан 2020, 74], «По моему лицу все еще текли слезы, но то были не слезы горя, а облегчения…Мое путешествие в прошлое не отменило произошедших событий, но то, что мне удалось узнать, изменило все» [Чан 2020, 51].

Таким образом, главной целью научной фантастики Теда Чана является показать не только основу мира, в котором существует герой, но и раскрыть природу самого человека. Поэтому открытие истины о мире каждый раз глубоко личностно и важно в том отношении, как оно будет воспринято отдельными индивидами и как повлияет на их жизнь, а не на все общество в целом. Стоит также отметить гармоничное сочетание в прозе Теда Чана традиций «твердой» и «мягкой» фантастики, представляющее собой совмещение научных идей, описанных в понятных читателю категориях, с философскими концепциями, позволяющими понять глубинную природу человека. Кроме того, для автора особую структурно-смысловую значимость приобретают эпизоды, описывающие центральное в рамках внутреннего мира устройство или явление, так же как и моменты «концептуального прорыва» и финалы рассказов. Наконец, важными характеристиками художественного мира Теда Чана являются тех-нореалистический подход к нововведениям, гуманизм и жизнеутверждающий характер прозы.