Особенности становления мордовских (эрзянского и мокшанского) литературных языков

Мордовские (эрзянский и мокшанский) языки прошли длительный, многовековой путь функционирования и развития. Разные экстралингвистические и лингвистические условия определяли их эволюцию. Путь этот был не единообразен и не прямолинеен. Особенно сложным он оказался в 20-е гг. XX в. — время огромных социально-политических перемен, существенных по масштабам и значимости. Коренные изменения происходили во всех сферах жизни общества. В этот период стала издаваться общественно-политическая литература на мокшанском и эрзянском языках, начали регулярно выходить периодические издания — газеты, а позднее и журналы. Преобразования в обществе обусловили появление множества новых понятий, которые требовали немедленного их обозначения, прямо отражаясь в словарном составе языка. Однако в редакционно-издательских учреждениях не было подготовленных опытных кадров, которые могли бы со знанием дела заниматься словотворчеством, квалифицированно решать вопросы языкового развития.

Поскольку новые понятия проникали чаще через русский язык и первое знакомство с ними было связано с русским названием, в мордовские языки по многовековой традиции стали широко вводиться заимствования. Предшествующий период подготовил достаточно разработанную практику пользования словами, воспринятыми из русского языка.

Во-первых, заимствованная лексика носила в основном категориальный характер, т. е. представляла собой социально-политические, хозяйственно-экономические термины. Слова с эмоциональноэкспрессивным оттенком,стилистически маркированные лексические единицы среди заимствований не отмечались. Во-вторых, был накоплен определенный опыт фонетического и морфологического освоения русизмов. Следует напомнить, что русский и мордовские языки — языки разноструктурные, и найти соответ -ствующую форму адаптации заимствованного слова можно далеко не всегда.

Первый и наиболее значительный приток русизмов в мордовские языки был связан с новыми общественно-политическими понятиями. С появлением первой мордовской газеты «Чинь стямо» («Восход солнца»), а затем других периодических изданий и литературы уже в 1920-е гг. регулярно стали употребляться целые тематические группы новых слов:

ры политической экономии, революционной теории и практики: э., м. государства, держава, политика, правительства, нация, мобилизация, равноправия, автономия и др.;

• 3)    названия из области деятельности профсоюзов, комсомольской, пионерской организаций, международного движения молодежи, функционирования различного рода добровольных союзов, обществ и организаций: э., м. комсомолец, пионер, сбор, профсоюз, Интернационал, женотдел и др.;

• 4)    наименования, возникновение которых обусловлено изменениями в промышленности и сельском хозяйстве, производственных отношениях:

• а)    обозначения новых отраслей производства, явлений в организации и ведении народного хозяйства, трудовом процессе: э., м. промышленность, предприятия, производительность, план, учет, контроль, договор, дисциплина, задания, механизация, бригада и др.;

• б)    названия лиц по занятию в промышленности и сельском хозяйстве: э., м. металлист, слесарь, токарь, полевод, доменщик и др.;

• в)    обозначения понятий, связанных с новым отношением к труду: э., м. общественник, субботник, активист, награда, премия, авторитет и др.;

• г)    номинанты понятий из финансовоэкономической деятельности общества: э., м. заем, кредит, ссуда, бюджет, страховка и др.;

• 5)    названия новых явлений, процессов, событий из области просвещения, культурной жизни: э., м. рабфак, вуз, совпартшкола, газета, редакция, журнал, редколлегия, селькор, ликбез, культура, наука, издательства, кинематограф, клуб, театра и др.;

• 6)    наименования, отражающие процессы классовой и идеологической борьбы, политические взгляды: э., м. белогвардеец, контрреволюция, оппозиция и др.;

• 7)    названия, обозначающие отрицательные явления в общественно-политической, экономической, культурной жизни: э., м. штурмовщина, очковтира

тельства, бесхозяйственность, бюрократизма, взяточничества и др.

Заимствованиями значительно пополнилась юридическая терминология: э., м. милиционер, приговор, преступник, закон, прокурор, расследования и др.

В языке периодической печати начали регулярно употребляться военные термины: доброволец, разоружения, атака, пулемет, бронепоезд, блокада и др.

Абсолютное большинство новых понятий и их названий было введено в мордовские языки уже в начале 1920-х гг., хотя поток их не ослабевал до середины этого десятилетия. Заимствовались слова только из русского языка. Они активно употреблялись до конца 1920-х гг. и, как правило, не имели мордовских эквивалентов. Особенностями рассматриваемого процесса были бесконтрольность, беспринципность, интенсивность. В отличие от дореволюционного периода заимствования очень быстро включались в постоянное употребление.

Появление русских слов нередко вызывалось отсутствием умения или большой трудностью нахождения подходящего мордовского эквивалента в процессе перевода русских текстов на национальные языки. Переводить приходилось быстро, много; не хватало грамотных, хорошо знающих оба языка людей. В этих условиях самым удобным способом наименования новых понятий, прежде всего социального характера, становилось привлечение русских терминов.

Таким образом складывался новый пласт общественно-политической терминологии, вошедший в систему лексики мордовских языков. В ее формировании и становлении особенно важную роль сыграла мордовская (эрзянская и мокшанская) публицистика, которая сама еще недавно образовалась. Негативные ее стороны (отсутствие установившихся традиций, подготовленных литературных работников, переводчиков) также не могли не сказаться на развитии словарного состава национальных языков того времени.

Однако функция заимствованных слов не ограничивается заполнением но- минативной ниши в языке. Проникнув в язык, они начинают влиять на его лексическую систему и структуру.

Нередкими были случаи неоправданного использования иноязычных слов. Например, в мордовских языках уже существовали номинанты понятий ‘школа’ — э. тонавтума кудо, м. тонафту-ма куд (букв. ‘обучения дом’); ‘учитель’ — э. тонавтыця, м. тонафты; ‘ученик’ — э. тонавтниця, м. тонаф-ни и др. Тем не менее были использованы и их русские соответствия. Русизмы школа, учитель употреблялись так активно, что укрепились и сохранились до сих пор. Правда, в эрзянском языке все заметнее становится тенденция специализации: заимствование учитель встречается в значении ‘школьный учитель’, эрзянское слово тонавтыця приобрело более широкую семантику — ‘обучающий чему-либо вообще’. Тонавтниця и ученик — слова-дублеты с явным превосходством в употреблении собственного языкового варианта.

Воспринимались не только имена существительные, но и прилагательные — качественные и относительные. Особенно интенсивно пополнялся разряд последних: э. учредительной, м. учредитель-най (собрания), э. социальной, м. соци-альнай (проблема), э. национальной, м. национальнай (особенность) и др. Хочется обратить внимание на весьма важное для развития языка явление: прилагательные все чаще и регулярнее стали оформляться эрзянским формантом -ой и мокшанским -ай, -яй, не свойственными мордовским языкам. Эти суффиксы довольно поздние, другие финно-угорские языки их не знают. До революции они встречаются только у некоторых заимствованных качественных прилагательных: э. скупой ‘скупой’, больной ‘больной’, простой ‘простой’. В 1920-е гг. такое морфологическое освоение прилагательных резко активизируется. Форманты э. -ой, м. -ай, -яй теперь приобретают уже не только качественные, но и очень часто относительные прилагательные: э. политической, м. политическяй (реформа); э. публицистической, м. пуб- лицистическяй (произведения); э. официальной, м. официальнай (решения).

Для образования относительных прилагательных в мордовских языках есть свой суффикс -нь. Следовало бы говорить э., м. рационализаторонь вместо употребления заимствования э. рационализаторской, м. рационализатор-скяй (предложения); качествань вместо э. качественной, м. качественнай (анализ); республикань вместо э. республиканской, м. республиканскяй (актив). Но этот собственный продуктивный словообразовательный способ оказывается вытесненным иным, малопродуктивным.

Заимствовались и другие части речи: глаголы: э., м. мобилизовамс ‘мобилизовать’, опсудямс ‘обсудить’, контро-лировамс ‘контролировать’; наречия: э., м. столбом (э. ашти, м. ащи) ‘столбом (стоит)’; э., м. чохом (максомс) ‘чохом (отдать)’.

Говоря о заимствованиях 1920-х гг., нельзя обойти вопрос о том, какую роль — положительную или отрицательную — они сыграли в развитии мордовских языков.

С одной стороны, учитывая большое количество общественно-политических терминов, вошедших в мордовские языки в тот период и сохранившихся до настоящего времени, можно сказать, что они очень значительно и быстро пополнили словарный состав эрзянского и мокшанского языков. Важно, что эта часть лексики оказалась общей, сближающей их. Номинанты либо именуют новые, неизвестные мордовским языкам понятия, либо служат для большей дифференциации, конкретизации уже имевшейся номинации (э . промкс, м. пуромкс ‘собрание’ и э., м. пленум, конференция; мастор ‘страна, местность, территория’ и государства ‘политическая организация господствующего класса страны во главе с правительством’).

Заимствованные слова расширяют синонимические ряды: душман ‘враг’, противник, неприятель и др.; образуют антонимические пары: э. честной — подлой, м. честнай — подлай ‘чест- ныи — подлый ; э., м. наказания — оправдания ‘наказание — оправдание’.

Под индуцирующим влиянием русского языка в эрзянском и мокшанском сильно изменяются синтагматические отношения. В основном это происходит в результате семантического калькирования. Целые группы слов расширяют лексическую сочетаемость по типу русского словоупотребления, нетипичного для мордовских языков.

С другой стороны, бесконтрольное пользование заимствованной лексикой отрицательно сказывается на активности собственного языкового словотворчества, функционировании и развитии средств словообразования. Показателен приведенный выше пример, когда заимствованные прилагательные переместили продуктивный способ образования относительных прилагательных в разряд непродуктивных. Неумеренностью заимствования объясняется малопродуктив-ность, а точнее, уже непродуктивность и некоторых других моделей словопроизводства.

Из сказанного можно заключить, что заимствования могут служить обогащению лексической системы языка и могут быть силой, разрушающей строй языка при безответственном, неграмотном пользовании ими.

Поступила 29.10.12.