Освоение природных ландшафтов и этнокультурная идентичность (по материалам русских Горного Алтая)

Вопросы взаимосвязи природно-ландшафтных характеристик и особенностей этнокультурной идентичности представляют особый интерес как явление отражения природы в культуре. Некоторые исследователи рассматривают священные места как маркеры идентичности [Винокурова, 2017; Теребихин, Мелютина, 2014]. По отношению к восточнославянскому населению Сибири изучение подобных взаимосвязей позволило бы соотнести влияние адаптации этноса к новым, отличным от мест первоначального проживания, условиям на состояние базовой составляющей культуры – этнокультурной идентичности. На примере изучения белорусских переселенцев в Сибири Р.Ю. Фёдоров и А.А. Богордаева выявляют основные модели корреляции принципов расселения и этнокультурной идентичности [Фёдоров, Богордаева, 2014]. Как отмечает Е.Ф. Фурсова, одной из форм выражения этнокультурной идентичности русских в Сибири явилась система предпочтительности расселений групп. Одним из решающих факторов, на базе которого формируется идентичность на уровне группы, стал культурно-ландшафтный, то есть духовная связь с природой, ландшафтом [Фурсова, 2019].

В настоящей работе взаимо связь хозяйственного и мировоззренческого освоения территории и этнокультурной идентичности рассматривается на примере старожилов Горного Алтая, старообрядцев Уймонской долины и православных переселенцев, осваивающих территорию в ходе столыпинских переселений. В исследовании применен метод интеграции архивных и полевых этнографических источников, привлечены некоторые опубликованные данные. В каче стве архивных использованы материалы Государственного архива Алтайского края: фонд 233 (Анкеты всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 г.), Государственного архива социально-правовой документации Республики Алтай. В качестве полевых – этнографические материалы, собранные автором в 2000– 2010-е гг. в районах Республики Алтай.

Горный Алтай заселялся русскими значительно позже, чем равнинные территории соседнего Алтайского края. И процесс этот начинался не с территорий, находящихся ближе к уже освоенным, а, наоборот, с отдаленных горно-долинных ландшафтов высокогорной зоны (конец XVIII в.). Затем русскими заселялось среднегорье и в более позд- ние сроки – низкогорье. Во всех ландшафтных зонах региона старообрядцы являлись первыми представителями русского этноса, адаптирующимися к новым условиям. И вплоть до середины – конца ХХ в. различные старообрядческие группы бытовали на территории современной Республики Алтай [Шитова, 2018а]. В высокогорной зоне уймонская старообрядческая группа пополнялась старообрядческими переселенцами и продолжала развиваться до потрясений 1920–1930-х гг.

На всей территории Горного Алтая в результате адаптации к новым природно-географическим условиям произошло изменение традиционного для русских Европейской части России соотношения хозяйственных занятий (земледелие – основное, скотоводство, лесные промыслы – вспомогательное). Основой хозяйства в высокогорной и среднегорной зонах стало скотоводство, земледелие отошло на второе ме сто. При этом наибольших успехов в земледелии добились жители Уймонской (высокогорье) и Чарышской (среднегорье) долин. Особенности землепользования нашли отражение в топонимике, в т.ч. в народных названиях различных сельхозугодий. Создание русскими своей топонимической системы является свидетельством мировоззренческого освоения природного пространства [Шитова, 2018б].

Материалы по группе уймонских старообрядцев дают возможность проанализировать адаптацию к природно-ландшафтным условиям Горного Алтая с позиций хозяйственного и мировоззренческого о своения территории и отражения этого процесса в о собенно стях этнокультурной идентично сти представителей группы. Как отмечает Д.Н. Лухманов, рельеф Уймонской долины способствовал почти полной изолированности населения, поскольку расселение в этих местах следовало направлению и рельефу практически замкнутых горных рек. Этими особенностями объясняется хорошо выраженная анклавность местного населения и сама система расселения [Лухманов, 1990, c. 135]. Хозяйственную деятельность уймонцы вписывали в окружающий ландшафт [Шитова, 2017].

Уймонские старообрядцы знамениты своим религиозно-мифологическим наследием, связанным с Беловодьем, широко известно внимание Н.К. Рериха к этим представлениям [Рерих, 1994]. Считается, что старообрядцы пришли в горы в поисках

Беловодья, историкам известны документы, в которых описывался путь в это место [Липинская, 1996]. Наши полевые материалы свидетельствуют о бытовании беловодской легенды в течение всего ХХ в., отчасти вплоть до современности. «Беловодье» понималось уймонцами по-разному: как район Белухи и Катуни, Уймонская долина как удаленная за пределы Российского государства территория, но также и как духовная реальность, существующая, но недоступная для обычных, грешных людей. На основе анализа старообрядческих нарративов (рукописей Т.Ф. Бочкарева) нами установлено, что переселению старообрядцев-первопоселенцев Уймонской долины Бочкаревых, Атамановых и др. с Европейской части России предшествовало некое религиозно-мифологическое обоснование, легенда, географической привязкой которой, исходя из текста нарратива, являлись Катунь и Белуха [Шитова, 2013].

Некую исключительность освоенной территории, то, что их поселения находятся вблизи высочайшей вершины Сибири, уймонские старообрядцы продолжали осознавать и в трудные годы ХХ в. Например, в воспоминаниях старообрядца Т.Ф. Бочкарева мы находим свидетельства об осознании географической особенности Белухи как самой высокой вершины Сибири [Там же, с. 59] (рис. 1). В конце XX – начале XXI в. местные старожилы все еще рассказывали нам о том, что, если подняться высоко в горы, вода там течет белая, а потому Уймонская долина и есть Беловодье. Также в ряде бесед фиксировалась и искренняя вера в существование этой страны святости, которую невозможно достичь физически, поскольку вход в нее доступен только безгрешным.

Столыпинские аграрные переселения в Сибири стали источником для образования целого ряда переселенческих групп, сохранявших и развивавших традиции своих метрополий. Так, на территории Алтайского края исследователями выделяется переселенческая историко-этнографическая область [Щеглова, 2011]. Переселенческий поток в Горный

Алтай нельзя вписать в закономерно-

сти, выявляемые для территории рудного (степного) Алтая [см., напр.: Пожарская, 2009]. Он являлся лишь малой долей общего потока переселенцев на Алтай. Районы, которые были предназначены для заселения столыпинскими переселенцами в Горном Алтае – это территории Лебедской, Озеро-Куреев-ской и Успенской волостей Бийского уезда Томской губернии (позже Успенский и Лебедский аймаки Ойратской автономной области) [Карта…, 1914].

Существенное отличие от условий рудного Алтая определялось особенностями алтайской черни или черневой тайги, в условиях которой возможно основать лишь небольшие поселения вдоль узких речных долин, или заимки, хутора в отдельных, зачастую «глухих» логах в условиях непривычных, трудных для земледельца (рис. 2). Наибольшее количество поселений в регионе в первой четверти ХХ в. фиксируется в переселенческих районах: 104 – в Лебедском (население 9 195 чел.), 121 – в Успенском аймаке (население 11 709 чел.). При

Рис. 1. Старообрядец Т.Ф. Бочкарев с сыном. 1970-е гг. Фото из семейного альбома, с. Мульта, Усть-Коксинский р-н Республики Алтай. ПМА, 2007.

Рис. 2. Раздьяконова заимка. Переселенцы из Уфимской губернии. 1910-е гг. Фото из семейного альбома. ПМА, 2012.

этом в более развитых в отношении земледелия Майминском и Уймонском аймаках – соответственно 61 и 60 населенных пунктов (население соответственно 11 770 и 10 135 чел.) [Хозяйство…, 1924].

Большинство переселенцев в Горный Алтай направлялось не непосредственно из Европейской России, а прожив некоторое время на территории Томской губернии. При этом состав населения переселенческих поселков, основанных столыпинскими переселенцами, по признаку губернии выхода был разнообразным. Также была характерна пестрота фамильного состава. Это свидетельствует преимущественно об отсутствии фамильных гнезд во многих переселенческих поселках Горного Алтая.

В Горный Алтай наряду с русскими переселялись также украинцы (например, Курская, Харьковская, Киевская, Полтавская как первая губерния выхода, вторая – Томская), белорусы (например, Курская, Минская губернии), также представители других народов. В результате анализа архивных материалов (анкет Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 г.) на изучаемой территории выявляются по селения с отчетливой локализацией украинских переселенцев, при этом они не были однонациональными. Например, это поселки Ново-Дмитриевский Успенской волости, Алемчирский, Бийский, Средний Салазан Озеро-Куреевской волости Бийского уезда (обозначенные населенные пункты в настоящее время не существуют) [Анкеты с/х переписи поселков Югала…, Анкеты с/х переписи поселка Алемчирский… , Анкеты с/х переписи поселка Бийский… , Анкеты с/х переписи поселка Средний Салазан…]. Упоминания о переселенцах белорусах также можно встретить в архивных документах, но значительно реже, чем об украинцах. Отдельные семьи белорусов, переселенцев из Псковской, Пензенской, Курской, Минской губерний проживали, например, в поселках Кутерьба, Канагачи, Чоя Успенской волости [Анкеты с/х переписи заимок Югалы…, Анкеты с/х переписи поселков: Канага-чи…, Анкеты с/х переписи поселка Чоя…], поселке Знаменский Озеро-Куреевской волости [Анкеты с/х переписи поселка Знаменское…] и т.д.

По материалам переписи 1917 г. можно проследить стремление украинских и белорусских переселенцев «слиться» с общей массой русского населения. Это проявляется в том, что идущие подряд одинаковые фамилии с одной губернией выхода и датой прихода в Сибирь, в одном населенном пункте и даже подряд размещенных анкетах (это, скорее всего, свидетельствует о том, что перечисляемые находятся в родстве), могут сопровождаться чередующимися указаниями национальности. Рассказы наших информантов повествуют о том, что украинские и белорусские переселенцы сознательно стремились ассимилироваться с русским населением, в т.ч. видоизменяли фамилии, на национальном языке больше старались говорить между собой, дома.

Трансформация идентичности происходит и у русских переселенцев, выходцев из различных губерний Европейской России. Так, например, выявляемая по архивным документам локализация воронежских переселенцев в отдельных селах, крупнейшим из которых вплоть да настоящего времени является с. Майма, в настоящее время не о ставила о себе каких-либо ощутимых культурных следов. Осталась только память о названии губернии выхода дедов, выходцы из Воронежской губернии подверглись ассимиляции, сглаживанию региональных особенностей культуры губернии выхода. По нашим материалам пока не удалось проследить наличие групповой самоидентификации переселенцев по губернии выхода, память о последней осознается исключительно в контексте истории отдельной семьи.

На предмет выражения идентичности в фольклоре нами просмотрен большой массив текстовых фольклорных записей из архива собирательницы русского фольклора в Горном Алтае И.П. Федотовой. По материалам, собранным в 1960–1980 гг. на территории Горного Алтая, наблюдается отсутствие прозвищ, дразнилок, указывающих на этнокультурные различия жителей различных населенных пунктов или их концов. Напротив, по отношению к территории Алтайского края такие записи есть, они отражают классическую картину формирования этнокультурных локальных групп. В текстах частушек преобладает регионально-локальная идентичность, указывающая на конкретное место жительства («манжерокские», «турочакские», «улаган-ские» и т.д.) и регион проживания (Алтай, Сибирь) [Шитова, 2020]. Данные анализа фольклорных материалов соотносятся, таким образом, с выводами, полученными на основе анализа архивных и полевых источников об активных процессах ассимиляции и интеграции переселенческого населения.

В заключении отметим, что сакрализация территории проживания в алтайских горах фактически совпала с выбором оптимального места для проживания старообрядческой группы с точки зрения природопользования и налаживания системы жизнеобеспечения. По нашему мнению, мистические поиски и духовные потребности уймонские старообрядцы умело соотнесли с практической целесообразностью. Если сопоставить сакрализацию территории проживания, обусловленную горным ландшафтом, изолированность поселений и возможности природопользования – можно сказать, что в горах Алтая старообрядцы в каком-то смысле нашли, создали или построили некое свое Беловодье. Ведь они основали свой, достаточно успешный и развивающийся как духовно, так и ма- териально старообрядческий социум, естественное развитие которого было пресечено репрессиями и государственной политикой 1930-х гг.

В бытовании беловодской легенды у уймонцев проявляется выражение присущего старообрядцам духовного стремления к сохранению основ веры и идеалов святости, изначальной сакрализации уй-монцами территории своего проживания, также интерпретации некоторых локальных историкокультурных событий. Все перечисленные аспекты являются важнейшими основами этнокультурной идентичности уймонских старообрядцев.

В природно-ландшафтных условиях переселенческих районов Горного Алтая основать поселения, или «концы» в поселениях, в которых были бы сгруппированы русские переселенцы по признаку губернии выхода, также украинские или белорусские переселенцы, оказалось невозможно. По нашему мнению, специфические особенности освоения территории низкогорья Горного Алтая столыпинскими переселенцами, также преобладание переселенцев из Томской губернии (т.е. уже поживших некоторое время в других районах Сибири), неоднородность населения переселенческих поселков по признаку губернии выхода, преобладание отсутствия семейных гнезд, особенность расположения небольших переселенческих поселков в условиях горно-таежной местности и необходимость хозяйственной адаптации к новым условиям способствовали тому, что Горный Алтай стал территорией сглаживания региональных отличий русских и ассимиляции украинских и белорусских столыпинских переселенцев.

Среди восточнославянского переселенческого населения Горного Алтая в первые десятилетия ХХ в. происходит процесс складывания некой единой гражданской общности. Нивелирование региональных особенностей русских, украинских и белорусских переселенцев происходит, судя по нашим материалам, сознательно, предположительно, с целью интеграции пестрой массы переселенцев в единый социум, который воспринимается как русский.

В целом, можно говорить о том, что освоение русским этносом территорий в условиях различных ландшафтных зон Горного Алтая могло способствовать как формированию и длительному сохранению локальной этнокультурной идентичности, как это произошло в случае с группой уймонских старообрядцев, так и отказу от региональных особенностей и формированию новых локальных региональных общностей на фоне складывающейся общерусской идентичности, что мы наблюдаем на примере столыпинских переселенцев.

Исследование проведено в рамках проекта НИР ИАЭТ СО РАН № FWZG-2022-0001 «Этнокультурное многообразие и социальные процессы Сибири и Дальнего Востока XVII–XXI в.».