Отдельные вопросы назначения наказания за экономические преступления (по материалам Республики Казахстан)

Ни для кого не секрет, что свобода предпринимательской и иной экономической деятельности представляет собой краеугольный принцип конституционного развития государства в период экстенсивно развивающихся социальных связей. В свою очередь, достижение задач и целей свободных экономических действий актуализирует проблему «трансформации» как существующих режимов налогов и сборов, так и охранительных средств в структуре механизма уголовно-правового регулирования. В этой связи значительные изменения были внесены в законодательную оценку общественной опасности как деяний, так и лиц, привлекаемых к ответственности за совершение преступлений в сфере экономической деятельности, предусмотренных главой 7 Уголовного кодекса Республики Казахстан (далее – УК РК). Так, на момент принятия УК РК преступными и, соответственно, уголовно наказуемыми признавались 47 социально опасных деяний. За период с 1997 по 2013 г. в текст рассматриваемой главы уголовного закона было внесено более ста изменений и дополнений. Между тем думается, что эффективность и адекватность внесенных изменений не отвечают как существующим политическим и экономико-социальным реалиям, так и доктринальным разработкам в области юридической техники, уголовного права и криминологии. Так, анализ данных судебной практики свидетельствует о весьма снисходительном отношении правоприменителя к общественной опасности указанных лиц без достаточной криминологической обоснованности принимаемых решений.

Как показывает официальная статистика, внесение изменений в целях восполнения пробелов закона и гуманизации его норм не всегда приводит к реальному снижению количества совершаемых экономических преступлений. В целом «вопросы гуманизации уголовно-правовой политики не могут быть решены только путем восполнения пробелов действующего уголовного, уголовно-процессуального и административного законодательств» [1, с. 15]. Анализ правовой статистики в отношении экономических преступлений показывает следующие результаты [2]:

Из приведенной таблицы видно, что удельный вес экономических преступлений снижается главным образом за счет роста общего числа зарегистрированных преступлений. Между тем абсолютное число возбужденных уголовных дел по экономическим преступлениям в динамике существенно не меняется. Количество уголовных дел по экономическим преступлениям, направленных в суд, также является стабильным и не превышает 50% от числа возбужденных. Примечательно, что число уголовных дел, разрешенных судом с вынесением обвинительного приговора, в итоге не превышает 10% от числа зарегистрированных преступлений. Судебноследственная практика показывает, что значительный аппарат сотрудников специального органа уголовного преследования [3] ежегодно получает судебное подтверждение своих усилий лишь в 10% случаев от общего количества возбужденных уголовных дел по экономическим преступлениям. В остальных случаях уголовные дела направляются на дополнительное расследование, на рассмотрение судом в ином составе либо прекращаются в связи с отсутствием состава преступления. Таким образом, приблизительно в 90% случаях привлеченные к ответственности предприниматели не получают уголовно-правовой оценки противоправных деяний, при этом, как правило, претерпевая негативные последствия для своего бизнеса в связи с вовлечением в сферу уголовного судопроизводства. На наш взгляд, сложившиеся в правоприменительной практике условия наводят на мысль о том, что, как правило, обвинения по делам об экономических преступлениях строятся на недостаточной доказательственной базе и заведомо не имеют судебных перспектив. Также в правоприменительной деятельности остается проблематичным вопрос о качестве предварительного расследования по делам об экономических преступлениях. Представляется, что вызывает серьезное опасение отсутствие единообразия судебной практики при отправлении правосудия по делам об экономических преступлениях. К примеру, придя к выводу о возможности исправления осужденного без реального отбывания наказания за совершение многоэпизодного мошенничества, суд постановил считать 8 лет лишения свободы условным при наличии у подсудимой С. хронического бронхита [4]. Также анализ отдельных приговоров по п. «б» ч.2 ст.190 УК РК (незаконное предпринимательство, сопряженное с извлечением дохода в особо крупном размере) показывает, что назначенные наказания варьируют от штрафа в определенном размере без конфискации имущества до реального лишения свободы сроком до 3 (трех) лет с конфискацией всего имущества, принадлежащего осужденному, и в большинстве случаев основанием для применения реального лишения свободы является неплатежеспособность лица. Так, Н. был признан виновным за совершение указанного преступления, и ему было назначено наказание в виде двух лет лишения свободы. Мотивируя решение в приговоре, суд указал: «у подсудимого нет постоянной работы, работа сезонная, соответственно нет стабильного заработка, а также достаточного имущества, на которое может быть обращено взыскание, ввиду чего суд не может назначить ему наказание в виде штрафа, поскольку такой вид наказания заведомо неисполним» [5]. Осужденному П. основанием назначения наказания в виде лишения свободы с испытательным сроком на 1 (один) год послужило его материальное положение и наличие восьмерых несовершеннолетних детей [6]. Осужденной Н. за совершение аналогичного деяния назначено наказание в виде штрафа в размере семимесячной заработной платы в сумме 140 000 (сто сорок тысяч) тенге, что эквивалентно 29 000 (двадцать девять тысяч) рублям [7].

Мы полагаем, что в рассмотренных случаях выраженная в характере назначенного наказания оценка общественной опасности лица ставится в зависимость от уровня его материального положения, что de facto аннулирует закрепленные в законе цели наказания. Такое состояние практики назначения наказания может способствовать совершению все более «прибыльных» деяний с возрастающим материальным ущербом. Также в ходе анализа данных применения норм главы 7 УК РК установлено, что большинство из 37 указанных в законе составов преступлений не применяется на практике. К тому же судебная статистика показывает, что ежегодно предприниматели привлекаются к уголовной ответственности лишь по 6-7 статьям уголовного закона, за исключением 2012 г. Таким образом, почти по 30 статьям главы 7 УК РК уголовная статистика отсутствует.

Бесспорно, отсутствие приговоров по тем или иным статьям еще не свидетельствует об их бесполезности. Прежде всего, задача норм рассматриваемой главы УК РК заключается в охране отношений в сфере экономической деятельности. При этом, на наш взгляд, вышеприведенная информация показывает, что подход законодателя, заключающийся в определении причиненного ущерба в качестве основания уголовной ответственности за совершение экономических преступлений, не всегда оправдан на практике. Поскольку отсутствие уголовных дел по «мертвым» статьям главы 7 УК РК указывает и на отсутствие ущерба по этим преступлениям.

В целом, учитывая приведенные выше официальные данные судебной статистики, можно отметить следующие тенденции реализации уголовно-правовой ответственности за экономические преступления:

• 1.    Значительная часть уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за экономические преступления, не применяется в правоприменительной деятельности, что предопределяет ряд трудностей. Во-первых, встает вопрос о целесообразности содержания системы органов по противодействию экономической преступности. Во-вторых, «мертвые» уголовно-правовые запреты главы 7 УК РК обусловливают проблему их эффективности. В этой связи прав А.И. Рарог, выделяя эффективности и социальную полезность уголовноправовых норм. [8, с.76-81].

• 2.    Снижение качества работы органов уголовного преследования. Значительное расхождение между числом лиц, в отношении которых возбуждены дела о преступлениях экономической направленности, и количеством лиц, в отношении которых вынесены обвинительные приговоры по данной категории преступлений (почти 90%), свидетельствует о том, что качество работы органов предварительного расследования находится на низком уровне. Усугубляется положение тем, что производство по уголовным делам осуществляется с нарушением норм как материального, так и процедурно-процессуального уголовного права, вопреки конституционным принципам законности, соблюдения прав и законных интересов граждан. По данному вопросу ряд авторов полагает, что произвольно подменяются подлинные социально оправданные цели уголовно-правовой регламентации отношений в сфере экономики: уголовно-правовая охрана собственности, используемой в предпринимательской деятельности, заменяется задачей осуществления репрессий в отношении предпринимателей, в том числе разовых, избирательных, а уголовное право и уголовная юстиция используются в качестве инструментов уголовно-правового управления экономикой и передела собственности [9; 10, с.5]. Другие полагают, что такое состояние судебно-следственной практики являются следствием чрезмерной криминализации предпринимательской деятельности [10, с.10].

• 3.    Отсутствие научно-аналитического подхода в законотворчестве и правоприменительной практике по реализации уголовной ответственности за экономические преступления, несмотря на наличие обширной теоретической базы. Отмечается, что законодательные органы не имеют научно-исследовательских структур, которые бы системно осуществляли перманентный мониторинг криминологических реалий, их профессиональный социальный и правовой анализ, прогноз возможных результатов предлагаемых изменений, расчет кадровых, организационных и экономических возможностей. Научных кадров в стране достаточно, но перед ними не ставятся эти задачи, они не получают системную информацию, которая у нас собирается в огромном количестве и дорого обходится государству [11].

• 4.    Приоритет регулятивной функции уголовного закона над охранительной при конструировании уголовноправовых норм, устанавливающих ответственность за экономические преступления. Между тем, на наш взгляд, уголовный закон должен охранять отношения в сфере экономической деятельности, а не регулировать их. В данной связи прав А.Э. Жалинский, называя одной из основных проблем уголовного права отсутствие четкого

представления как о позитивных и негативных следствиях функционирования действующего уголовного права, так и о способах использования его возможностей: «Они одновременно и переоцениваются, и недооцениваются. В интересах нашей страны необходимо выявить и правильно использовать механизм действующего уголовного права для достижения позитивных целей при обязательном уменьшении негативных последствий, причем – и это крайне важно! – рассчитывая на то, что страна будет существовать и развиваться в необозримом будущем. В данном случае возникают и подлежат устранению многие негативные следствия. К их числу относятся: дефицит исполнения и инфляция уголовного права, превращение его в лозунговое, в лучшем случае – символическое право, избирательность его применения, подрыв национального доверия к уголовному праву, перераспределение власти от законодательной и судебной к исполнительной…» [12, с. 51–57]. Назначая наказание субъектам рассматриваемых преступлений, государство применяет репрессию, в большинстве случаев в виде лишения свободы в отношении предпринимателей, не представляющих большой общественной опасности. В результате общество теряет как часть трудоспособного населения, так и доверие к этим осужденным, содержа их за счет бюджета. Исходя из вышеизложенного, можно полагать, что в настоящее время уголовный закон утрачивает свое подлинное свойство – резервности уголовно-правового запрета.

Таким образом, правоприменительная практика во время либерализации уголовно-правовых норм об ответственности за экономические преступления сталкивается с двумя основными проблемами: во-первых, уголовный закон нуждается в разработке механизмов реализации задач, предусмотренных ст.2 УК РК, кроме повсеместного и обширного установления уголовной ответственности за любые противоправные деяния, которые могут иметь место в экономических отношениях; во-вторых, не установлены в законодательном порядке важные субъектные условия, которые входят в структуру оснований уголовной ответственности за экономические преступления. Принцип гражданского права «все, что не запрещено, то дозволено» и желания предпринимателей любым не запрещенным путем привлечь выгоды усложняют процесс квалификации экономических преступлений, разграничения реальных преступлений от рискового экономического поведения, а также разграничения здоровой предпринимательской цели по привлечению дохода от нездоровой корыстной мотивации.