"Открытие" Японии западными державами

Япония в течение долго периода времени находилась в состоянии внешнеполитической изоляции, что мешало ей вступить на путь модернизации, нарастить свой экономический и военно-технический потенциал. И только благодаря принудительному «открытию» страна всего за несколько десятилетий сумела стать в один ряд с великими державами и избавиться от статуса неполноправной страны.

XIX век стал для Японии переломным, именно в это столетие страна вышла из своей внешнеполитической изоляции и стала самой развитой и могущественной страной Азии, как экономически, так и политически. За этот период времени Японии удалось справиться с волнениями в обществе и извлечь выгоду от своего «открытия» США и другими европейскими державами. «Коллективное Я» являлось одним из основных определений страны Восходящего Солнца. Девятнадцатый век стал периодом превращения Японии в империалистическую державу и послевоенного развития, связанным с поиском своего нового Я1.

В XIX веке дальневосточный регион начал привлекать внимание таких держав как Великобритания, США, поскольку Япония в дальнейшем рассматривалась как перспективный рынок сбыта своей продукции и опорной базой влияния в регионе2.

Первые потытки «открытия» страны предпринимались несколько раз ещё в XVIII и в первой половине XIX века, оказались безрезультатными. Японские власти категорически отказывались вести переговоры и идти на какие-либо уступки в вопросе «открытия» страны3.

Отечественный исследователь В. Э. Молодяков характеризует образ Японии, сложившийся среди европейцев во второй половине XIX века словами французского путешественника Эме Гюмбера – «живописная Япония». Также В.Э. Молодяков приводит поэтическое описание, данное русским искусствоведом и художественным критиком Николаем Пуниным в ведущем художественном журнале предреволюционной России – «Аполлоне»: «То было сновидение, легкое и пленительное, сновидение, окутанное лунными туманами, одинокое и грустное, овеянное неуловимой и хрупкой тоской... »4. Помимо этого изменению внешнеполотической концепции страны способстовало, по мнению Н. Ф. Лещенко, идеология антисёгунского движения, в полной мере оформившаяся в 1853 г., перед

«открытием» страны Соединенными Штатами5 31 марта 1854 г. в Канагаве был подписан договор между США и Японией. По этому договору Япония открывала для американской торговли порты Симода и Хакодатэ, в частности, для торговли углем.

В Симода был назначен американский консул6. Порты Нагасаки, Хакодатэ и Симода открылись для американских судов7. После заключения 3 марта 1854 г. Канагавского договора американский консул прибыл на постоянное пребывание в Симоду, «мирную гавань необыкновенной красоты и очарования», расположенную на южной оконечности полуострова Идзу8.

Интерес к Японии проявляла и Россия. Экспедиция Н. П. Рязанова в 1804 г. в Японию закончилась неудачно, хотя было предпринято все возможное для заключения договора. Японское правительство дало распоряжение не вступать в торговые отношения с Россией, так как считалось, что это даст повод другим державам вмешаться в политику изоляции. Было мнение, что из России будут поступать ненужные для Японии товары. Если национализм европейского типа - это феномен, вытекающий из процесса самосознания нации в ходе её взаимодействия с окружающим миром, то национализм восточный, в том числе японский, зародился в условиях полнейшей и длительной самоизоляции страны9. Таким примером может служить 1839 г., когда сёгун Токугава Иэёси издал указ о жестких мерах в отношении ученых, изучающих западные цивилизацию и науки и выступающих против внешних контактов Японии. Столетиями страна ограничивалась лишь заимствованием политических и научных достижений у западного соседа – Китая и попытками усилить власть над Корейским полуостровом. Именно замкнутость японского менталитета породила особенный тип национальной культуры в целом, и специфический вид государственного национализма в частности10.

Практически одновременно с Перри, в августе 1853 г. в Нагасаки прибыла русская эскадра под командованием адмирала Е. В. Путятина. Последний имел предписание русского правительства добиться открытия страны исключительно мирными средствами. Путятин предложил японцам установить торговые отношения между обеими странами и провести границу между русскими и японскими владениями на севере от Японии. Сёгун обещал дать в скором времени ответ, и русская эскадра покинула японские берега. «Мы могли сделать безошибочное заключение о жалком состоянии военного искусства Японии, – записал Путятин. – Берега эти не выдержали бы нападения самой незначительной силы с моря». Однако адмирал руководствовался поговоркой о худом мире, который лучше доброй ссоры11.

На основе достигнутых договоренностей в Симодском трактате, заключенном в 1855 г., провозглашалось: «Отныне да будет постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией. Во владениях обоих государств русские и японцы пользуются покровительством и защитою, как относительно их личной безопасности, так и неприкосновенности их собственности»12.

Договор Японии с Россией, подписанный в Симода адмиралом Путятиным, открывал русским судам порты Симода, Нагасаки и Хакодатэ. Кроме того, Симодский договор подтвердил принадлежность северных

Курильских островов России13.

После подписания Симодского договора было открыто российское консульство в городе Хакодате (о. Хоккайдо)14. Оно стало первым постоянным представительством России в Японии и первым российским консульством в дальневосточном порту. Решение об учреждении консульства было принято в Петербурге в декабре 1857 г. Тогда же Министерство иностранных дел предложило назначить консулом в Хакодате коллежского советника И. А. Гошкевича. Анализ инструкции И. А. Гошкевичу показывает, что русское правительство рассматривало консульство в Хакодате не только как консульское учреждение, но фактически как дипломатическое представительство. В инструкции, в частности, подчеркивалось, что «ведению консульства подлежат пользы нашего правительства и дела русских подданных в Японии». Инструкция предполагала также участие консула в переговорах о территориальном разграничении с Японией на Сахалине15.

Стоит заметить, что в отличие от других крупных держав Россия не вмешивалась во внутренние дела Японии и не использовала силу для установления отношений с ней.

В то же время США, прибегшие к более целенаправленным и агрессивным действиям по отношению к Японии, смогли заставить ее подписать договор с Соединенными Штатами на более выгодных условиях. С таким подходом не соглашается К. Е. Черевко. В своей работе он обращает внимание на то, «что переговоры Путятина были начаты до заключения японо-американского договора, плюс русская делегация с самого начала не собиралась применять силу»16. Отказ от использования военной силы и резкого нажима со стороны Путятина снискал уважение у японцев, говоря, что его поведение в отличие от действий Перри было в высшей степени тактичным и выдержанным17

Впрочем, не все согласны с такой оценкой российско-японских отношений. «Симодский трактат носил неравноправный характер, как и все договоры, навязанные западными державами слабой феодальной Японии», – отмечал Э. Я. Файнберг18.

Таким образом, период истории международных отношений XIX века только сила была единственным способом открыть Японию. Сами японцы не хотели по своей воле идти на контакт с иностранцами, да и такие действия были запрещены властями19. Восприятие всего «западного» – было инновацией для Японии, при этом воприятие перемен у населения было совсем иным. Лучше пожертвовать малым и найти возможность компромисса, сохранив при этом национальные традиции и специфику как средство для усиления влияния страны в новом, изменившемся мире20.