Отражение биографической личности Эриха Кестнера в образах главных героев его подростковых детективов

Э ^^^Врих Кестнер - выдающийся немецкий писатель, журналист, поэт и сценарист, получивший всемирную известность как автор удивительных детских книг, которые принесли ему успех как писателю и стали ассоциироваться с его именем. Наиболее важными наградами его творчества являются:

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2023. № 3} (²⁴)

крупнейшая литературная премия Германии имени Георга Бюхнера3 1957 г. и медаль самой престижной международной премии в области детской литературы имени Ханса Кристиана Андерсона4, полученная Эрихом Кестнером в 1960 г.

Детские книги Эриха Кестнера, начиная с «Эмиля и детективов», пользовались невероятным успехом. Многие из его книг, такие как «Эмиль и детектив», «Кнопка и Антон», «Двойная Лоттхен», были переведены и вышли в свет в 34 странах и более чем на 40 языках [Будур и др., 2005, c. 194], неоднократно экранизировались в Германии, Японии, Индии, Великобритании и на студии Дисней в США. По романам Эриха Кестнера было снято более десятка кинофильмов и сериалов. Многие из них стали классикой и до сих пор транслируются по телевидению. С конца 1920-х гг. на «Эмиле и сыщиках», «Двойной Лоттхен», «Кнопке и Антоне» выросли целые поколения, и если и не на книгах, то на одной из бесчисленных аудио- или киноверсиях [Hanuschek, 2004, S. 17].

Нельзя не отметить особенный вклад Эриха Кестнера в формирование и развитие такого направления, как «подростковый детектив», поскольку, открыв миру «Эмиля и детективов», немецкий мастер сумел не только трансформировать жанр детективной повести [Будур и др., 2005, с. 193-194], но и создать детективный и криминальный роман для детей [Kümmerling-Meibauer, 2012, S. 57].

Цель статьи - изучить детективные подростковые произведения Э. Кестнера «Эмиль и детективы», «Кнопка и Антон», «Эмиль и трое близнецов» с точки зрения влияния личности самого писателя на образы героев его повестей (Эмиль Тишбайн и Антон Гаст).

Эрих Кестнер не просто известный детский писатель, в начале прошлого века он находился у истоков зарождения жанра подросткового детектива, жанра литературы, который сегодня обретает второе дыхание, если не сказать, что возрождается вновь. Это и обладатель Кестнеровской премии Андреас Штайнхефель с трогательными детективными повестями об Оскаре и Рико («Рико, Оскар и тени темнее темного», «Рико, Оскар и разбитое сердце» и другие), и Фрауке Шойне-манн с ее известным по всему миру котом-детективом Уинстоном Черчиллем, и Андреас Шлютер с его серией книг «Городской детектив». И данное возрождение происходит на старом, казалось бы, забытом литературном фундаменте.

О самом Кестнере за рубежом, в особенности на родине писателя, сказано немало лестных слов, разбору знаменательных событий его жизни посвящены монографии, до крупиц разобрана писательская биография, а сюжеты его книг сопоставлены с непростой судьбой самого Э. Кестнера. Однако едва ли найдется научная статья, целью которой было бы оценить влияние личности писателя на образы героев его повестей именно в разрезе подросткового детектива, жанра, оказывающего в наши дни существенное влияние на формирование жизненных ценностей читателей-подростков. Тем более что система ценностей героев детективных романов перенимается в процессе чтения и современным юным поколением.

В данной статье будет предпринята попытка установить, насколько серьезно проявления личности Эриха Кестнера нашли отражение в рассуждениях и действиях героев его книг, особенно, учитывая тот факт, что те, «старые», подходы не становятся менее актуальными для читателей наших дней.

Методология (материалы и методы). Основным методом, используемым в статье, является биографический метод, позволяющий ответить на вопрос, под влиянием каких жизненных ситуаций и под воздействием каких людей сформировалась личность Э. Кестнера, который смог передать многие ее черты основным героям своих подростковых детективов.

В качестве литературной основы для моделирования биографической личности Э. Кестнера берутся прежде всего автобиографические книги писателя «Когда я был маленьким» и «Meine Mutter zu Wasser und zu Lande», которые дополняются такими детективными повестями писателя, как «Эмиль и детективы», «Кнопка и Антон», «Эмиль и трое близнецов», написанные в 1929, 1931 и 1934 гг. соответственно. Кроме того, в статье использованы материалы о жизни писателя одного из учеников Эриха Кестнера Вернера Шнайдера [Schneyder, 1982]. Уникальная работа Клауса Кордона «Die Zeit ist kaputt» [Kordon, 2019], удостоенная Немецкой молодежной литературной премии в 1995 г., также позволит лучше познакомиться с жизнью легендарного немецкого писателя. Свен Ханушек [Hanuschek, 2004] и Бетина Кюммерлинг-Майбауер [Kümmerling-Meibauer, 2012] с рассуждениями о биографии Э. Кестнера и его непростых взаимоотношениях с его мамой дополнят своими книгам материалы данной статьи.

Результаты исследования. Эрих Кестнер был чуть старше нашего века: он родился 23 февраля 1899 г., и об обстоятельствах, сопутствовавших этому событию, сам подробно и с юмором поведал в автобиографической книге «Als ich ein kleiner Junge war» [Kästner, 2018]. На страницах данной книги писатель шаг за шагом знакомит читателя со своими далекими предками, представляет поочередно родителей, рассказывает, как они познакомились, кто они были по профессии, где и когда венчались и как, наконец, через семь лет после свадьбы родителей он сам появился на свет. Автор трепетно делится душевными воспоминаниями о непростом детстве и юности с момента рождения и практически до своего шестнадцатилетия. Последние строчки его автобиографической книги отчетливо разделят его детскую и взрослую жизнь на до и после: «Началась мировая война, и кончилось мое детство» [Kästner, 2018, S. 154].

В немалой степени именно благодаря данной автобиографической работе Эриха Кестнера мы можем взглянуть на героев его романов через призму детства писателя и попытаться сопоставить их с самим Эрихом, его мировоззрением, идеалами, ближним окружением, заботами, печалями и радостями тех далеких дней.

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2023. № 3} (²⁴)

Три детские книги Эриха Кестнера с уверенностью можно отнести к романам с детективной линией, поскольку в них мы находим загадочные происшествия и даже преступления, как, впрочем, и непременные расследования, которые ведут главные герои. К таким книгам относятся «Эмиль и детективы», «Кнопка и Антон», «Эмиль и трое близнецов», написанные в 1929, 1931 и 1934 гг. соответственно.

Самое первое, что бросается в глаза внимательному читателю, - это тождество имени автора с именем героя его серии об Эмиле, прославившего писателя на весь мир. В 1889 г. вскоре после рождения в Дрездене в церкви Трех Волхвов, будущий известный писатель Кестнер был по-протестантски крещен и торжественно назван Эмилем Эрихом [Kästner, 2018, S.41]. Не менее любопытным будет и тот факт, что отец писателя носил такое же имя – Эмиль Кестнер [Kästner, S. 11]. Но все же так называемые loci communes5 мы находим не столько в схожих с автором именах, сколько в непростых судьбах главных героев романов и повестей. Горькие повороты судьбы героев отчетливо перекликаются с сюжетными линиями жизни самого немецкого писателя, в особенности тогда, когда детям его романов приходится примерять на себя отнюдь не по-детски ответственные роли из взрослой жизни.

Как и в автобиографии «Когда я был маленьким», во всех трех вышеупомянутых произведениях красной нитью проходит трепетное отношение писателя к мамам. Но если приглядеться повнимательнее, то, по сути, к самой главной и единственной женщине на всем белом свете - его собственной маме, Иде Кестнер (Ida Kästner). Не приуменьшая значение роли отца в жизни Кестнера, хотя бы даже по тому, как подчеркивал писатель, что отец только и думал о том, как заработать побольше денег, дабы его сын мог воплотить в жизнь свою мечту и стать учителем [Kästner, 2018, S. 85], мы должны признать – единственную главную роль в жизни Эмиля Эриха Кестнера всегда играла его мама. Это было обусловлено не только тем, что отец Эриха работал с утра до ночи, а денег все равно катастрофически не хватало, но и умышленным дистанцированием сына от отца со стороны властной, гордой и несгибаемой мамы [Кестнер, 1985, с. 108], полностью посвятившей себя любимому сыну.

Истории об «Эмиле и детективах», «Эмиле и трех близнецах», «Кнопке и Антоне» – это истории, где главным является особое отношение мамы и сына. В случае с серией про Эмиля и его расследования мы наблюдаем за трогательной связью между мамой и сыном Эмилем Тишбайном, в повести «Кнопка и Антон» следим за сюжетом о самопожертвенных отношениях Антона и его тяжелобольной мамы Фрау Гаст.

Сам Кестнер, будучи несомненно моралистом, в послесловии повести «Кнопка и Антон» напишет:

«Дети, которые знают мою книгу об “Эмиле и сыщиках”, могут сказать: “Милый человек! Ваш Антон точно такой же мальчик, как и ваш Эмиль. Почему бы вам в новой книжке не написать совсем о другом мальчике?”.

И так как вопрос не является несправедливым, мне хочется на него ответить, прежде чем я поставлю последнюю точку. Я рассказал об Антоне, хотя он так похож на Эмиля Тишбайна, потому что считаю, что о мальчиках этого сорта еще недостаточно рассказано и Эмилей, и Антонов у нас не так уж и много!» [Кестнер, 2016, с. 125].

Эмиля Тишбайна и Антона Гаста связывает немало. Оба живут с мамами, у обоих нет отца, мамы мальчиков еле сводят концы с концами, но делают все, чтобы их дети получили хорошее образование и стали достойными людьми. В ответ их сыновья, жертвуя своим детством, делают все от них зависящее, чтобы показать мамам, что они видят их заботу, ценят их любовь больше всего на свете и, что не менее важно, они у своих мам в неоплатном долгу. И Эмиль, и Антон волею судьбы распутывают в книгах Кестнера преступления. Эмиль из повести «Эмиль и сыщики» преследует в Берлине злоумышленника, который ограбил его в поезде. Практически не сводя глаз с грабителя, он неотступно следует за ним, то прячась за афишной тумбой, газетным киоском, а то и вовсе за людьми крупных габаритов, и в конце концов при помощи новых друзей, берлинских мальчишек, настигает злодея, вынуждая преступника капитулировать и признаться не только в содеянном преступлении, но и в крупном ограблении ганноверского банка.

Повзрослевший Эмиль выжидает в каюте корабля, словно в засаде, антигероя повести «Эмиль и трое близнецов» – руководителя цирковой труппы мистера Байрона (по паспорту – мистер Андерс). Руководитель, не желая больше работать с одним из своих юных акробатов по той простой причине, что последний растет и становится тяжелее, а следовательно, уже не подходит для исполнения ряда номеров, решает от него сбежать – тайком уплыть на корабле в другой город с другим юным напарником. Эмиль узнает о планах руководителя группы и предпринимает попытки этому помешать. Для героя данной повести этот поступок несправедливый, нечестный, недостойный. Когда корабль отходит от берега и пути к побегу артисту отрезаны, Эмиль обнаруживает себя и в открытом словесном поединке одерживает победу, выводя руководителя на чистую воду. В результате мужественному Эмилю удается застать руководителя труппы врасплох, а по итогам непростых переговоров еще и заставить выплатить «оставленному за бортом» артисту компенсацию, пусть в размере и небольшой, но принципиальной суммы в пятьдесят марок.

Прилежный Антон Гаст из книги «Кнопка и Антон» также вносит свою лепту в поимку злодея, который намеревался ограбить квартиру лучшей подруги мальчика, Кнопки. Преступника удалось поймать лишь благодаря тому, что Антон, своевременно распознав намерения злоумышленника, вел за ним продолжительную слежку на большом расстоянии (к слову, как и Эмиль в своих повестях), а когда убедился в неотвратимом злодеянии, предупредил прислугу родителей Кнопки, позвонив им по телефону. Грабителя вовремя схватили и передали полиции.

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2023. № 3} (²⁴)

Нечто подобное, а именно слежка, разоблачение и счастливый финал, случались и в жизни самого Эриха Кестнера, когда он был маленьким. В автобиографической книге «Als ich ein kleiner Junge war» писатель вспоминает историю из своей жизни, когда ему пришлось играть в сыщика [Kästner, 2018, S. 94], потому что мама юного Эриха была обманута одной из ее клиенток. Однажды Эрих Кестнер случайно встретил на улице женщину, которая обманула его маму и устроил за ней слежку.

«Все, что мне было нужно, – напишет Эрих, – это только следить за ней, чтобы от нее не отстать. Но даже это оказалось не такой простой задачей, потому что фроляйн Штремпель или Нештремпель торопилась, шла ходким шагом, а ноги у нее были длинные» [Kästner, 2018, S. 94]. В итоге Эрих добивается своего: злоумышленница признает себя виноватой и возмещает убытки маме Эриха. Но игра в сыщиков, игра в индейцев была, судя по записям самого Кестнера, с раннего детства его любимой игрой. В автобиографической работе «Когда я был маленьким» Кестнер неоднократно делится историями, где он играл в индейцев, которым приходилось куда-то пробираться и пролазить [Kästner, 2018, S. 99], искать тропы [Kästner, 2018, S. 145], следить за людьми [Kästner, 2018, S. 75].

Возможно, игра в индейцев, любовь к приключениям была у Эриха Кестнера в крови. Его мама, Ида Кестнер, переживала за сына, чтобы с ним по дороге в школу ничего не случилось, и, не желая при этом препятствовать тяге сына к самостоятельности, тайком сопровождала Эриха, пока тот не переступал порог школьного здания. «Когда она опасалась, что я обернусь, она ныряла в подъезд или укрывалась за афишную тумбу» [Кестнер, 1985, с. 75].

Конечно, же Кестнер лукавил, когда в предисловии к повести об «Эмиле и сыщиках» писал, что эту историю он сочинил совершенно неожиданно даже для самого себя [Kästner, 2019, S. 13]. Необходимо отметить, что юмор и ирония у Кестнера всегда были на должном уровне. Однако читателю, знакомому с автобиографией писателя, станет понятно, что героев повести «Эмиль и сыщики», «Эмиль и трое близнецов» и «Кнопка и Антон» такими, какими они предстают перед читателем на страницах книг, Эрих Кестнер создал совсем не случайно. И несмотря на всю схожесть героев с самим писателем в его далеком детстве, нельзя не отметить и те характерные особенности персонажей, которые отличаются от биографической личности своего создателя.

Мужество и героизм – одни из основных качеств, которыми наделяет Кестнер своих главных героев. Но это не та оголтелая храбрость перед страхом опасности и даже смерти, а скорее смелость во взвешенных поступках, решительность открыто выражать свое мнение и отстаивать его, не опасаясь возможных последствий. То самое нравственное мужество, которого порой так не хватало самому писателю, как в отношениях внутри семьи, так и за пределами дома.

«Я считался главным гимнастом команды, – напишет в автобиографии Кестнер, – но очень хорошим гимнастом так и не стал. Потому что боялся сделать

“солнышко”. Страх перед “солнышком” меня преследовал. И я решил, что срам пусть на чуточку предпочтительнее проломленного черепа» [Кестнер, 1985, с. 71].

Это несомненно был расчетливый выбор в пользу менее рискованного шага, но едва ли лучшим моральным решением, учитывая, что Кестнер все-таки являлся первым гимнастом команды. Быть примером для подражания, повести за собой, быть героем для других… Оказаться в данном амплуа Эриху Кестнеру было не суждено. Зато в своих подростковых детективах писатель поднимает перед протагонистами высокую планку – быть маленькими героями своего времени! Но это отнюдь не недостижимый идеал, с точки зрения Кестнера. Нужно лишь не бояться действовать и быть верным поставленным нравственным целям.

«Может быть, вы решите стать такими же, как они? - обращается автор к читателям в маленьком послесловии повести “Кнопка и Антон”. – Может быть, если вы их полюбили, они будут примером для вас и вы будете стараться быть такими же прилежными, такими же разумными, такими же смелыми, такими же честными?» [Кестнер, 2016, с. 126].

Такими, каким Эрих Кестнер, несомненно, сам мечтал стать. И как сын, и как спортсмен.

Продолжая рассуждения Ф. Лежена, Е. Болдырева даст следующее определение понятию «Автобиография»: «Автобиография – это как бы второе чтение жизненного опыта и более правдивое, чем первое, так как оно уже осознано. Любое событие, взятое изолированно, отличается от того же события, встроенного в общую систему, в единый жизненный комплекс. Автобиография - не просто воспроизведение прошлого таким, каким оно было, это попытка найти новую модальность своего бытия, собрать рассеянное в пространстве и времени прошлое и перегруппировать его в иной временной ряд» [Болдырева].

Заключение и выводы. Именно поиском новой модальности, оглядываясь в прошлое, особенно в отношениях со своей мамой, будет занят Кестнер в своих книгах для подростков.

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2023. № 3} (²⁴)

Отношения «мама – сын» – центральная тема произведений Кестнера. В каком-то смысле писатель, скрываясь за героями произведений, дает читателю понять, что пусть и замаскированный под своих персонажей, он каждый раз прикладывает к губам фанфары, дабы в честь мамы пропеть хвалебный гимн и прочитать в очередной раз восторженную оду7 [Kastner, 2018, S. 143].

По мнению Л. Янковской, работающей над проблематикой соотношения автобиографизма и автопсихологизма в романе с «авторским» героем, «...автобиографизм в художественной прозе сигнализирует об опоре автора на "фактуаль-ность” своей жизни, о достоверности вымышленного сюжета или персонажей, которые могут иметь реальных прототипов. Фиксируя принципиальное отличие автобиографического персонажа от реального, биографического автора, можно заметить, что конкретная авторская судьба оказывается только наброском идеальной поэтической биографии, которую и представляет автобиографический персонаж, суммируя в ней запросы, требования и установки своей эпохи, как эстетические, так и идеологические», в то время как «автопсихологизм» «истолковывается как непосредственное и опосредованное внесение авторского опыта в произведение: как в проблематику, так и в форму, входящее, пользуясь терминологией М. Бахтина, как в “зону героя“, так и в “зону автора“» [Янковская].

По мнению автора данной статьи, именно автопсихологизм является характерным приемом Э. Кестнера, который используется не столько для выражения тождества биографии автора с его героями, сколько для свидетельства их социально-психологической схожести.

А что же сам Эрих Кестнер? Едва ли брак родителей Эриха Кестнера можно назвать счастливым. В автобиографии «Als ich ein kleiner Junge war» писатель делится весьма скудными данными о своем отце и его предках и несопоставимо больше рассказывает о несчастной судьбе своей мамы Иды Кестнер. В том числе Кестнер упоминает и тот факт, что его мама не желала брака с Эмилем Кестнером по той простой причине, что просто не любила его [Kästner, 2018, S. 29]. Однако под давлением близких была вынуждена согласиться на этот шаг.

Скудная информация об отце и самом персонаже отца как такового в большинстве романов писателя объясняется тем фактом, что Эмиль Кестнер не был биологическим отцом писателя. Один из учеников Эриха Кестнера, Вернер Шнайдер, приоткроет возможную завесу тайны семьи Кестнеров. Ссылаясь на сына Эриха Кестнера, Томаса Кестнера, в 1982 г. Шнайдер напишет, что на самом деле отцом мальчика является не нелюбимый Эмиль Кестнер, а многолетний семейный врач, доктор Циммерманн [Schneyder, 1982, S. 18]. Правда это или нет - сейчас уже невозможно проверить. Сам Эрих Кестнер этого не отрицал и не опровергал. Но если предположить, что это правда, то вероятно, существовало две причины, по которым Эрих Кестнер в действительности, зная, кто его отец, скрывал это обстоятельство. Первое – это национальность его биологического отца. Циммерман был еврей, он в 1938 г. бежал из нацистской

Германии в Бразилию, откуда больше уже никогда не возвращался в Европу. Вторая причина так называемого молчания Эриха – это возможный секрет его мамы, который он никак не мог отдать на суд общественности. То, что важно для мамы, было всегда важнее всего и для Эриха Кестнера.

С рождением сына, спустя семь лет после свадьбы, изменится и сама Ида Кестнер [Kordon, 2019, S. 16]. В автобиографической повести Кестнер напишет: «Матушка не была ангелом и не собиралась им стать. Ида Кестнер хотела стать совершеннейшей из матерей для своего сына. И поскольку она этого по-настоящему хотела, то не считалась ни с кем, даже с собой, и действительно стала совершеннейшей из матерей. Всю свою любовь и фантазию, все свои силы, каждую минуту времени, каждую свою мысль, само существование свое она с азартом страстного игрока поставила на одну-единственную карту – на меня. Ставкой была вся ее жизнь целиком, без остатка!

Картой в игре был я. Поэтому я был обязан выиграть. Поэтому я не смел ее разочаровать. Поэтому я стал первым учеником и хорошим сыном» [Кестнер, 1985, с. 108].

Эрих Кестнер родился в одном из районов Дрездена, Нойштадте, и там же прошло его детство. Ради светлого будущего сына, во имя его мечты стать учителем [Kästner, 2018, S. 84], что требовало немалых финансовых затрат, и несмотря на свой возраст, Ида Кестнер решила пойти в ученицы и выучиться парикмахерскому ремеслу [Кестнер, 1985, с. 89].

Юный Эрих Кестнер, дабы радовать маму, стал не только прилежным учеником с одними пятерками в дневнике, но и не по годам хозяйственным. Предоставленный самому себе, он самостоятельно обедал, готовил уроки, шел за покупками, приносил из подвала дрова и уголь, накладывал в печь брикеты, заваривал кофе, обслуживал квартиросъемщиков, мыл и чистил картошку [Кестнер, с. 91]. Эмиль Тишбайн и его мама из повести «Эмиль и детективы» предстают перед нами с первых же строк предисловия очевидным оттиском самого писателя и его мамы Иды Кестнер.

«Мать Эмиля завивает щипцами волосы, делает прически и моет головы продавщицам и другим женщинам, живущим по соседству… Она очень любит Эмиля и рада, что может работать и зарабатывать деньги. Иногда она поет веселые песенки, а иногда болеет, и тогда Эмиль сам делает яичницу для нее и для себя. Это он умеет. Жарить бифштексы он тоже умеет. В сухарях и луком» [Там же, с. 166–167].

«Иногда она болела, тогда приходил доктор и прописывал лекарства. В такие дни Эмиль ставил маме компрессы и сам варил обед. А когда мама спала, он даже мыл пол, чтобы мама не сказала: “Придется мне встать, а то такая грязь в квартире”» [Там же, с. 175].

Или как, например, в данном пассаже из повести «Эмиль и сыщики»: «И только тогда он вспоминает, - как всегда, слишком поздно, что мать день-деньской работает, чтобы заработать на хлеб и дать ему возможность учиться в реальном училище» [Там же, с. 166].

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2023. № 3} (²⁴)

И живет наш главный герой повестей об Эмиле пусть и не в таком большом городе, как Дрезден, но все же в городке с до боли родным для автора названием – Нойштадт [Кестнер, с. 166].

Антон Гаст – еще один герой кестнеровского пера – не только, как уже было сказано самим писателем, копирует Эмиля Тишбайна, но и в немалой степени «подражает» своему создателю. Во время знакомства с читателем Антон предстает перед нами в большом голубом фартуке, поскольку его мама давно болеет, и он сразу же после школы, чтобы не голодать, принимается за готовку для мамы и для себя [Kästner, 2018, S. 25].

В рассуждении о долге сына Кестнер в этой же книге пишет: «Считаете ли вы нормальным, что мальчик готовит? Что он надевает фартук матери, чистит картошку, кладет ее в кастрюлю, солит и все такое прочее?

<Если ты заботишься о том, чтобы больная мать вовремя получала еду, ты, прежде всего, можешь этим гордиться> [Кестнер, 2016, с. 27]».

Атон Гаст - современник Ваймеровской республики, тяжелого времени безработицы и бедности. Эрих Кестнер сам рос в подобной социальной среде. Но Антону Гасту сложнее, чем Эмилю Тишбайну, поскольку он вынужден бороться не только с бедностью, но и с маминой тяжелой онкологической болезнью. Но сам Эрих Кестнер понял бы Антона куда лучше Эмиля Тишбайна. Так же как для Иды Кестнер, единственным смыслом жизни для мамы Антона был ее сын. Без него ее жизнь утрачивала бы смысл. Какой-либо смысл за нее бороться.

«В том, что мальчик забыл о дне ее рождения, ей виделся какой-то тайный смысл. Он тоже начал от нее отдаляться, как раньше и все остальные, значит, теряется и последний смысл ее жизни. Когда ее оперировали, она думала: я должна выжить, что же будет с Антоном, если я умру?» [Кестнер, 2016, с. 74].

Юному Эриху Кестнеру самому не раз приходилось спасать маму от смерти: «Ведь это при мне, – напишет уже известный состоявшийся писатель, – у нее темнели глаза. Еще тогда, когда я был маленьким. И именно я, вернувшись домой из школы, находил наспех нацарапанные записки! Они лежали на кухонном столе. “Я больше не могу! - стояло там”. “Не ищите меня” - стояло там. А в квартире было пусто и мертво. Тогда подгоняемый и подхлестываемый невыносимым ужасом, громко плача и почти ослепший от слез, я бежал по улицам в сторону Эльбы, к ее каменным мостам.

…Найду ли я ее? Неужели она что-то с собой сделала? Спасли ее или нет? Поспею я еще или будет уже поздно? Мамочка, мамочка, мамочка! Ничего другого мне не приходило на ум. Это было единственной и нескончаемой моей молитвой в беге наперегонки со смертью» [Кестнер, 1985, с. 108–109].

Тот груз ответственности, который взвалил на себя юный Кестнер, стал для него тяжелым бременем. Поставив маму во главу своей жизни, он пожертвовал самим собой. Не только своим детством и юностью, но и взрослой семейной жизнью, которая у него так и не сложилось. Эрих Кестнер сам так и не женился. Потому как изначально любой треугольник по типу «мама - сын - жена» был бы просто катастрофичен и невозможен для его матери, а значит, и для Эриха Кестнера.

И уже по прошествии многих лет, стоило сыну не получить в течение двух-трех дней ни единого письма от мамы, учитывая их ежедневную переписку, как у Эриха Кестнера случался панический страх, обусловленный известным ему неустойчивым психологическим состоянием любимой мамы [Kästner, 2010, S. 10].

Как мама пожертвовала всем для сына, так и ее сын принес в жертву собственную жизнь: «И вы теперь не будете смеяться, – напишет Кестнер в “Эмиле и сыщиках”, - если я вам скажу, что Эмиль во всех отношениях образцовый мальчик. Видите ли, он просто любит свою маму и умер бы со стыда, если бы бил баклуши, когда она работает, не щадя себя, и экономит буквально каждый пфенниг.

Он видит, как мама выбивается из сил, чтобы у него было все, что есть у других реалистов. Разве можно в ответ ее обманывать или огорчать?

Он был образцовый, потому что решил быть образцовым!

…и, хотя он и принял такое решение, выполнять его ему часто бывало очень трудно» [Кестнер, 1985, с. 176].

В повести «Эмиль и трое близнецов» читатель встречает повзрослевшего Эмиля, которому предстоит разгадать несколько сюжетных загадок. Самая главная из которых - возможно ли наличие третьего человека между ним и его мамой? Может ли мама выйти замуж? И как быть ему, Эриху? Одобрить ли возможный брак? Как поступить правильно? Пожертвовать ли собой ради мамы?

Эмилю в тот момент всего-навсего четырнадцать лет. И он по-прежнему образцовый мальчик, который хочет поскорее начать зарабатывать много денег, чтобы его мама больше никогда не работала [Kästner, 2019, S. 196].

Раскрытие главного внутреннего конфликта главного героя во втором романе происходит в разговоре Эмиля с бабушкой:

«Если твоя мама выйдет замуж, каждый из вас принесет другого в жертву. Но она никогда не узнает, что я тебе рассказала об ее жертве. И она также никогда не узнает, что и ты ей тоже принес жертву! Потому что груз, который она берет на себя, будет легче, чем тот, который ты несешь ради нее.

- Нелегко, - продолжала бабушка, - с благодарностью принять жертву, когда ты сам тайно приносишь еще большую жертву. …Но придет день, когда он принесет твоей маме счастье. Вот единственная награда, которая тебя ждет» [Кестнер, 1985, с. 342].

И Эмиль решает принести себя в жертву. С чем бабушка его и поздравляет: «Поздравляю тебя! Сегодня ты стал мужчиной. Ну а тот, кто раньше других становится мужчиной, тот и дольше им остается» [Там же, с. 342].

Мать Эмиля Тишбайна, в отличие от фрау Кестнер, попыталась найти свое женское счастье. Маме писателя было бы сложнее, ведь официально она оставалась супругой Эмиля Кестнера. Но тот факт, что, возможно, настоящим отцом Эмиля был не ее официальный супруг, говорит о том, что она тоже сделала попытку найти женское счастье, родив сына, которому посвятила всю свою жизнь, от любимого человека. Однако же, пусть мама Кестнера и выступает с психологической точки зрения в роли осознанного манипулятора, желая через жертвенность

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2023. № 3} (²⁴)

и глубокое чувство вины как можно сильнее привязать к себе сына, все же самоотвержение, беззаветная преданность сына ей объясняются, по мнению автора данной статьи, именно внутренним «зовом совести» («Ruf der Sorge» [Семенова, 2002, с. 154]) самого Эриха Кестнера, когда совесть обнаруживает себя как «зов заботы». По мнению известного немецкого философа Мартина Хайдеггера, человеческое существование в своей основе, в основе своего бытия есть забота [Heidegger]. Забота о маме служила основой существования Кестнера.

Марсель Райх-Раницкий – ведущий немецкий литературный критик и публицист XX в. в очерке «Эрих Кестнер. Поэт маленькой свободы» за пять месяцев до смерти Кестнера напишет в журнале «Frankfurter Allgemeinen Zeitung»: «Die Sehnsucht nach der Kindheit gehört zu den Leitmotiven auch seiner Lyrik. Es ist die Sehnsucht nach dem verlorenen Paradies. Es ist nichts anderes als eine rückwärts gewandte Utopie. Auf diesem Hintergrund sind die Bücher zu sehen, denen er Weltruhm verdankt – seine Romane für Kinder»8.10.

В книгах «Эмиль и сыщики», «Копка и Антон», «Эмиль и трое близнецов» писатель воспроизводит идеальный, с его точки зрения, образ детства. Именно поэтому литературные критики зачастую обвиняли его в бегстве от реальности. Эрих Эмиль Кестнер изображал в своих книгах детство, у которого непременно был счастливый конец, тот самый «das glückliche Finale», или Happy End, которого, к сожалению, у Эриха Кестнера ни в детской, ни во взрослой жизни так и не случилось.