Отражение личности и эпохи в сказочном творчестве рубежа XIX-XX и XX-XXI веков



Мамаева Н.Н. Христианство и “Хроники Нарнии” К.С. Льюиса// Библия и национальная культура: межвузовский сборник научных статей и сообщений. Пермь, 2004. С. 116-121.

Мамаева Н.Н. “Светлее алмазов горят в небе звёзды...” (английская литературная сказка как художественное явление) // Известия УрГУ. Серия Гуманитарные науки. 2000. № 15.С. 96-107.

Мамаева Н.Н. Гарри Поттер и английская литературная сказка // Мировая литература в контексте культуры: сборник материалов международной научно-практической конференции “Иностранные языки и литературы в системе регионального высшего образования и науки” (12 апреля 2006 г), посвященной 90-летию Пермского государственного университета. Пермь, 2006. С. 111-115.

Мамаева Н.Н. Продолжатели традиции // Русская литература: национальное развитие и региональные особенности: материалы международной научной конференции Дергачевские чтения-2002. Екатеринбург, 2004. С. 392-393.

Мамаева Н.Н. Творчество Толкина как продолжение традиций английской литературной сказки // Дергачевские чтения-2000. Екатеринбург, 2001. Т. 2. С. 381-383.

Мамаева Н.Н. Тема смерти в английской литературной сказке// Мировоззрение как социокультурный феномен: тезисы научной конференции. Екатеринбург, 2002. С. 151-156.

Мамаева Н.Н. Эго не фэнтази! (к вопросу о жанре произведений Дж. Р.Р. Толкина) // Известия Уральского государственного университета. 2001 Вып. 11. С. 33-47.

Струкова Т. Г. Тайны “Гарри Поттера” // Русская словесность. 2002. N 8. С. 34-37.

И.Ю. Мауткина (Россия, В. Новгород)

ОТРАЖЕНИЕ ЛИЧНОСТИ И ЭПОХИ В СКАЗОЧНОМ ТВОРЧЕСТВЕ РУБЕЖА XIX-XX И XX-XXI ВЕКОВ

Каждая эпоха, помимо создания присущих только ей литературных жанров и направлений, вносит свои штрихи в уже существующие, накладывая на них современные исторические и социальные реалии. На эту канву неповторимым рисунком ложится авторская индивидуальность, заставляя традиционные жанры играть новыми гранями. Нам представляется интересным рассмотреть две литературные сказки, отстоящие друг от друга на столетие, в преломлении личностных особенностей и социальных предпочтений их создателей.

Первая из выбранных нами сказок («Счастливый Принц» - The Happy Prince) принадлежит перу известного британского эстета конца 19 века Оскара Уайльда, вторая («Пещера Королевы-статуи» - The Statue Queen’s Cage. Здесь и далее перевод данной сказки наш - И.М.) - современной американской писательнице-феминистке Розмари Лейк. Эти произведения перекликаются по сюжету и оба относятся к жанру литературной сказки, а значит, представляют собой сплав традиционно-сказочных и новаторских черт. Рассмотрим отступления от сказочного канона в этих сказках и попытаемся дать им характеристику с точки зрения социальных установок и личностных черт О.Уайльда и Р.Лейк.

Начнем с персонажного строя сказок. Главные герои у Оскара Уайльда нетрадиционны: это позолоченная статуя и ласточка (Swallow) [здесь и далее текст сказки приводится по сайту Wilde О. The Happy Prince. URL: http//]. Показательно, что оба главных героя «Счастливого Принца» мужского пола, причем со временем Ласточка проникается жалостью (was filled with pity) и любовью (he loved him too well) к Принцу - здесь, как и во многих других произведениях автора, завуалированы особенности его личной жизни, приведшие к известным трагическим последствиям.

У Розмари Лейк главные герои более традиционны: это маленькая девочка Клементина (Clementina) и Королева-статуя (Statue Queen) [здесь и далее текст сказки приводится по сайту Lal® R. The Stine Queen's Cave. URL: htpZ/www.iosemaiylal®]. Девочка - типичный сказочный герой, проходящий жизненные испытания и достигающий после их успешного преодоления более высокого положения (в данном случае финансового). Королева-статуя, живущая в подземной пещере и владеющая огромными богатствами, восходит к кельтским богам, ушедшим в сиды [Кельтскаямифопэ1ия2002:135]. Этот вид дарителя характерен для британского фольклора; скорее всего, образ подземной королевы перекочевал в Америку вместе с рядом других культурных явлений. Важно отметить, что в сказке американской писательницы все положительные персонажи оказываются женского пола (сама Клементина, Королева-статуя, Королева муравьев - the Queen of the Ants), а отрицательные - мужского (Рудокоп - the Miner, Мэр - the Mayor). В этом преувеличении роли женщины и принижении роли мужчины ярко проявляется феминистская тенденция, характерная для современной Америки. Так автор в художественной форме позиционирует свои социальные убеждения.

Как отмечают исследователи сказочного жанра, литературная сказка тяготеет к более реалистическому отображению событий [Брауде 1979: 75]. Здесь открывается широкое поле для введения различных бытовых деталей, указывающих на принадлежность сказки тому или иному народу и эпохе. Так, в сказке Р. Лейк на традиционно-сказочные функции зачина, отправки героя из дома, троекратного поиска сокровищ, наказания антагониста и благополучного возвращения героя домой с его последующим процветанием автор накладывает современные американские реалии. Главная героиня воспитывается в приюте (современный аналог волшебно-сказочного сиротства) и покидает его по решению Мэра, поскольку становится достаточно взрослой (здесь отсутствует как начальное вредительство, так и начальная недостача, мотив «отправки героя» максимально рационализирован) [Пропп 1998: 60]; девочка должна возвращаться домой к ланчу (реалия англоязычных стран); старый рудокоп заставляет ее искать железную руду, чтобы оплатить налоги (бич современного автору общества, где каждый гражданин обязан в срок платить установленные государственные пошлины) и т.д. Так из произведения вырастает актуальный для автора реальный мир, с его денежными отношениями, общественными институтами и идеалами.

Несмотря на то, что Уайльда часто обвиняли в безнравственности (в силу его личных привязанностей и исповедания идей «чистого искусства»), его сказка проповедует нравственные и религиозные идеи. Во главу угла автор ставит сострадание бедным и обездоленным и жертвование собой ради других. Так, Принц отдает свои драгоценные камни, служащие ему глазами, а также свое золотое облачение для того, чтобы поддержать всех нуяедающихся, а Ласточка отказывается лететь на юг и погибает в зимнюю стужу ради любви к Принцу. Торжество справедливости наступает для героев после их смерти; эпилог сказки вводит христианскую тематику: по велению Господа ангел выбирает Ласточку и сердце Принца как наиболее достойных награды на небесах. Здесь звучит отклик общественных установок викторианской Англии, где даже светской литературе отводилась роль воспитателя нравственности.

Вторая сказка пронизана социальными мотивами, в ней нет ярко выраженных нравственных или религиозных идей. Девочка из приюта, достигшая сказочного благосостояния и получившая доступ в общество королевской особы, является образчиком американской мечты в действии: подняться из низов общества, стать необычайно богатым, не затрачивая особых усилий. Сама девочка позиционируется как положительный персонаж, однако она не наделена высокими духовными качествами и не совершает по ходу сказки никаких действий, говорящих о ее нравственном росте. По сюжету Клементина помогает муравьям вытащить волшебный шар (the crystal ball) из их жилища, но забирает этот шар себе самовольно, а не в дар за помощь; после того, как продали рубин и девочка купила приют, она материально обеспечивает сам приют и всех жителей деревни, чтобы все сделать «прекрасным как день» (to make the whole village as beautiful as the day) и самой пользоваться этими благами.

Показательно то, что в действиях Клементины нет и тени самопожертвования, девочка ничего не теряет и ничем не рискует. Кроме того, подобные эпизоды в сказке никак не маркируются: автор не акцентирует внимания на поступках героини, описывая их в ряду других событий. Таким образом, сказка Р. Лейк ориентирована на материальные ценности, она не дает выхода в духовный мир: героиня получает возможность создать райский сад на земле, у себя в приюте, а не подняться до высот божественного Райского сада.

В «Пещере Королевы-статуи» тема приюта вводится рамочно: в начале сказки как родной кров героини и в самом конце, когда девочка становится богатой и выкупает приют, оставаясь там жить со своими подругами. Хотя автор не ставит вопрос о приютской жизни слишком остро (упоминая лишь простую пищу и голые стены приюта - the food was plain and the walls were bare), однако выбор приюта как дома героини вызывает четкий ассоциативный ряд и заставляет читателя задуматься над несовершенствами современного общества.

В сказке Уайльда также представлена социально-городская тематика: в интродукции Счастливый Принц дан в восприятии Городского Советника lone of the Town Councillors), Учителя Математики (the Mathematical Master) и Приютских Детей (the Charity Children). Однако цель данного эпизода не привлечь внимание читателя к несовершенству общественного устройства, а скорее высмеять косность людей, занимающих определенные должности. Как отмечает Дж. Зайпс, сказочная форма позволила Уайльду «полностью выразить как свою философию искусства, так и критику английского общества» [Zipes 1999: 134] В конце сказки аналогичному изображению подвергаются Мэр города (the Mayor) и Городские Советники (the Town Councillors), спорящие из-за того, чью статую отлить из бывшей статуи Счастливого Принца. Так в ироничной форме Уайльд выражает свое отношение к общественным деятелям и институтам своей эпохи.

Коснемся еще стилистических особенностей данных произведений. Будучи представителем эстетизма, Уайльд наполняет свою сказку витиеватыми декоративными описаниями; ярче всего это проявляется в рассказах Ласточки о Египте: «Шея у него обвита бледно-зеленой нефритовой цепью, а руки его как осенние листья» [Уайльд 1986: 322] (Round his neck is a chain of pale green jade, and his hands are like withered leaves). Повествование изобилует красочными эпитетами и сравнениями (They have eyes like green beryls); речь героев звучит пафосно за счет речевых конструкций, свойственных высокому стилю -например, сказка начинается с инверсии: High above the city, on a tall column, stood the statue of the Happy Prince (На высокой колонне, над городом, стояла статуя Счастливого Принца [Уайльд 1986: 317]). Все это придает тексту неповторимый рисунок. Розмари Лейк, напротив, избегает каких бы то ни было украшательств, ее стиль отличается простотой и широким применением элементов разговорного варианта языка: «Э-э, конечно, - сказала Клементина вежливо» ("Er, of course," said Clementina politely). Эго делает сказку близкой потенциальным читателям и вполне отражает языковые тенденции, свойственные современному американскому языку.

Таким образом, каждая из рассмотренных нами сказок в большой степени отражает личность и убеждения своего создателя, являясь продуктом определенной эпохи. Эго обновляет жанр литературной сказки на каждом этапе его развития и делает его актуальным для современного читателя.