Отражение сверхтекстового характера гриновской прозы в креативной рецепции ХХ - ХХI вв. (на материале романа Леонида Острецова «Все золото мира или отпуск в Зурбагане»)

Сверхтекстовый характер прозы Александра Грина находит отражение в рецепции его произведений. Элементы индивидуально-авторского кода являются конструктивным приемом не только для прозы Александра Грина, но и для русской литературы XX – XХI вв., отражающей рецептивно сверхтекстовый характер его прозы. Исследователи делали ряд отдельных замечаний относительно этой тенденции. В.Е.Ковский в монографии «Романтический мир А.Грина» называет писателей и поэтов, в творчестве которых можно говорить о влиянии Грина: «Грину посвящены стихотворения О.Мандельштама и Вс. Рождественского, Висс. Саянова и А.Коваленкова, С.Наровчатова и К.Лисов-ского, П.Когана и М.Дудина, В.Бокова, Л.Хаустова, А.Гитовича. Образы и мотивы его творчества то и дело встречаются на страницах произведений современных советских писателей – Е.Евтушенко, В.Драгунского, М.Анчарова и многих других»1. По мнению ученого, своеобразие гриновской манеры породило «романтизм критики»2, субъективное и во многом одностороннее восприятие гриновского наследия. Исследователь А.О.Лопу-ха говорит о влиянии Грина на творчество советских авторов: «…неверно было бы говорить о наличии школы, созданной писателем. Но гриновские традиции явственно прослеживаются в советской литературе. В прозе творчество Грина оказало влияние на К.Г.Паус-товского, Е.А.Шварца, В.А.Каверина и представителей лирической прозы, например, Ю.Казакова. В поэзии гриновские образы и отдельные темы получили развитие в творчестве Э.Г.Багрицкого, поэтов-фронтовиков (например, П.Д.Коган, М.В.Кульчицкий), современных поэтов (Н.Матвеева, Б.Ахмадул-лина)»3. В библиографическом указателе Ю.Киркина (1980) в разделе «А.С.Грин в художественной литературе» названы произведения, в которых есть упоминание о Грине, либо используются образы и мотивы гриновских произведений: повесть «Черное море», рассказ «Вторая очередь», «Простые сердца» (пьеса в 4-х действиях, 6-ти карт.) К.Паустовского, роман Л.И.Борисова «Волшебник из Гель-Гью», а также его рассказы «Апрель 1920», «Немыслимые подарки», произведения Смиренского4. В этом списке названы далеко не все произведения даже указанных авторов. Не включена в список «Золотая роза» К.Паустовского, не назван целый пласт бардовской поэзии. Список авторов может быть расширен и за счет представителей современной прозы рубежа ХХ – ХХI веков.

Парамонова Татьяна Александровна, аспирант кафедры русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы.

Рассмотрим специфику функционирования гриновского кода в современной литературе на примере творчества Леонида Острецова. Леонид Острецов – самарский писатель, автор авантюрно-приключенческих романов: «Все золото мира, или Отпуск в Зурбагане» (2002), «Разработчик или Побег в рай» (2004), «Возвращение в Зурбаган» (2005) и историко-приключенческого романа «Поручик последней армии» (2003). Интересен факт сознательного обращения Л.Острецова к гриновскому мифу. На сайте издательства «Вагриус» приведены следующие слова Л.Острецова, в которых заложена стратегия прочтения его первого романа: «В 2002 г. написал свой первый роман «Всё золото мира или Отпуск в Зурбагане», в котором руководствовался желанием возродить образ удивительной европейской страны, придуманной Александром Грином – продолжить её «жизнь» в литературе, обогатив историческими вехами, а также интегрировав в современный мир» 5 . Александр Грин выступает в романе в качестве классика, элементы инди-видуально-автор-ского кода которого не только заимствуются автором, но и воспроизводятся креативно 6 . В газете «Слово» обозреватель Виктор Притула среди авторов современной прозы обращает внимание на Леонида Острецова, который «…не скрывает своей приверженности к яркой прозе Александра Грина. Первый его роман «Всё золото мира, или Отпуск в Зурбагане» уже самим заголовком претендует на гносеологические аллюзии с «Гринландией». Правда, и ему походить на Грина очень мешают современные реалии» 7 .

Романы Леонида Острецова задуманы как серийный проект и образуют цепочку взаимосвязанных текстов – сверхтекстовое единство особого рода уже на уровне заглавий во многом благодаря обращению автора к гриновскому мифу. Индивидуально-авторский код Грина находит отражение в романах Леонида Острецова на разных уровнях: в заглавиях его произведений, на уровне локусов, системы но- минации персонажей, отдельных «знаков» сверхтекста Грина в романах, а также в стилизации. Обратимся к анализу выявленных тенденций. В связи с тем, что наиболее продуктивным с точки зрения проблемы функционирования знаков гриновского кода является первый роман Л.Острецова, обратимся к его анализу. Роман «Все золото мира, или Отпуск в Зурбагане», герои которого ищут святой Грааль, опубликован в издательстве «Вагриус». Обложка книги рассчитана на привлечение внимания массового читателя (пираты, паруса, корабль), автором используются штампы и каноны приключенческого жанра. Роман, по мнению обозревателя Н.Лукашкиной, отвечает моде на «всевозможные коды, средневековые чаши и средневековые тайны»8. Книгу Острецова открывает карта Лилианы – страны, в которой разворачивается действие романа. Аннотация романа «Все золото мира, или Отпуск в Зурбагане», помещенная на форзаце книги, также акцентирует внимание на связи с творчеством Грина: «Захватывающий, головокружительный сюжет романа развивается в удивительной стране, знакомой нам по книгам Александра Грина»9. Рецензия помещена на последнем форзаце и входит в паратекст романа: «Эта книга, как наркотик, захватывает читателя и не отпускает до конца повествования, увлекая в мир авантюрных пиратских приключений, страстной любви, тайн и открытий… Давно уже не было такой книги, написанной в лучших романтических традициях А.Грина, Ж.Верна, Р.Л.Стивенсона. «Все золото мира». – это не просто роман-приключение. Это роман-тайна, роман-ностальгия, роман-мечта». Лилиан-Пресс: Зурбаганский выпуск. – 2004. – 9» (4 страница обложки). Рецензия содержит элементы индивидуально-авторского кода А.Грина: локусы Лилианы и Зурба-гана, а также имитирует гриновский стиль. Рассмотрим проявление гриновского текста в этом романе. Доминирующей текстопорождающей доминантой прозы Острецова является система индивидуально-авторских локусов Грина. Леонид Острецов обращается к локальной составляющей гриновского мифа, которая подвергается в рамках его произведений креативной рецепции. Сам писатель в одном из интервью отмечает: «Я решил создать Ли- лиану-страну, используя гриновские города: Зурбаган, Лисс, Покет, Сан-Риоль и добавив свои»10. Локусы Грина: Зурбаган, Кунст-Фиш, Лисс и другие, вплетенные в ткань повествования, появляясь в романах Леонида Острецова, приобретают новые характеристики, инкрустируются автором в современный европейский мир конца ХХ века. Имплицитно в прозе Острецова присутствуют и другие локусы Грина, которые размещены на авторской карте Лилианы и даны в латинском варианте написания: Сан-Риоль (Saint-Riole), Каперна (Caperne), Покетт (Pockett) и другие. На карте вместе с собственно гриновскими городами сосуществуют локусы Л.Острецова: pare de Terrincours (Терринкурские холмы), Ost, Clouse, Berfont, Lionst, Torniers, Maindeiiier, Sen-Juan, Grand Lie, Kindzous, Brindaux, Liegea, Ectus. Большая часть указанных локусов Л. Острецова является только декорациями, помогающими представить очертания Лилианы, в рамках которой разворачивается сюжет.

Зурбаган (Zourbagan) Леонида Острецова – это столица Лилианы (Liliane), в которую отправляется главный герой. В прозе Грина также присутствует локус Лилианы, в том числе в рассказах «Возвращенный ад» и «Мрак»11. Среди гриновских характеристик Зурбаган сохраняет «климатическую характеристику» («Природа здесь субтропическая» (21)) и признак «шумности»/ «звучности»12. Описание Зурбагана в прозе Острецова дается через сравнение с северной столицей России: «Сверху он напомнил мне Петербург на фотографиях, выполненных с высоты птичьего полета, только более холмистый и зеленый, нежели наша северная столица. <…>. Повсюду торчали остроконечные шпили и башни, вдалеке промелькнула группа небоскребов – ви- димо, деловой центр» (16 – 17). Как видим из описания, город в романе Острецова обретает конкретное временное оформление, которое отчетливо соотносится с концом ХХ века за счет появления в тексте элементов действительности современного человека и неологизмов ХХ века: «небоскребы», «бизнесмены», «белый БМВ» (19), «фотоателье «Кодак»» (74), «красный фиат» (76), рак и СПИД (158), телевизионная реклама (126), Космополитен (359) и других знаков, которыми изобилует роман, что характерно для массовой литературы13. Кроме того, в романе даются ссылки на реальные исторические события и реалии: Вторая мировая война (115), Англия, США, Бразилия и Австралия (120), Париж, Лондон, Вена (127), нефтяные акции, чеченская нефть (125). В описании современного Зурбагана также присутствуют знаки ХХ века: «Огромные дома с архитектурными изысками, толпы людей, несметное количество припаркованных машин, витрины ресторанов и магазинов – вот образ представшей передо мной лилианской столицы» (19). Зурбаган Острецова – «огромный европейский мегаполис» (83), который подробно описан в романе. Отправляясь гулять по ночному городу, герой попадает на улицу Гардена (83): «это была пешеходная зона, похожая на московский Арбат, только более цветущая, засаженная вдоль домов пахучими кустарниками, высокими раскидистыми пальмами и кипарисами» (83 – 84).

В прозе Грина есть упоминание о мысе Гардена. В романе Острецова в Зурбагане недалеко от улицы Гардена расположен ресторанчик «с поэтическим и довольно типовым для Зур-багана названием «Бегущая по волнам»» (84 – 85). Своим названием ресторан обязан одноименному роману Грина. Среди других примет Зурбагана: «Зурбаганский университет» (115), «зурбаганская бухта», «зурбаганская ратуша», «богатые фирмы Зурбагана и Сан-Риоля» (119), «зурбаганская национальная галерея» (270); «статья 63/2 Лилианского административно-хозяйственного кодекса «по праву первого собственника бесхозного объекта» (117). Гриновский город Кунст-Фиш (рассказ

«Убийство в Кунст-Фише») – обладатель «роскошных парков» [IV, 204]. В романе «Все золото мира, или отпуск в Зурбагане» этот локус более детально описан, заполняются лакуны, связанные с историей и расположением города, «кажется пригород Зурбагана» (15). Л.Острецов придумывает Кунст-Фишу новую легенду: «уютный массив частных домов, расположенный на длинном пологом склоне, который спускался к самому морю» (153). «Когда-то в старину так назывался то ли один из здешних феодальных замков, то ли деревня. А сейчас название распространилось на всю городскую окраину. <…> В восемнадцатом веке так назывался один из замков, который, как я понимаю, сейчас находится на территории национального парка <…>» (153 – 154).

Как и у Грина, у Леонида Острецова в рамках одной системы координат сосуществуют реальные и вымышленные локусы: Париж, Москва, Петербург, Зурбаган, Лисс, Каперна, Кунст-Фиш. Обращает на себя внимание локальная привязанность затекстовых элементов и датировка романов: «Самара-Зурбаган-Москва, 2001 – 2002 гг.» (477). Во втором романе Л.Острецова «Разработчик или Побег в рай» – «Самара – Зурбаган – Гель-Гью – Москва, 2004 г.» 14 . Подобные затекстовые структуры с сочетанием реальных и вымышленных координат характеризуют отдельные тексты Грина. Интересно сопоставить карты Лилианы и Гринландии. Карта Гринлэнда не была создана Грином, а реконструирована по его произведениям. Лилиана – европеизированная страна, находящаяся недалеко от Франции, имеющая связи с Россией (авиалинии) и свою историю, в которой отразились общемировые исторические события и процессы. Столица Лилианы, как и Гринлэнда, – Зурбаган. Не все локусы Грина, закрепленные на карте Грин-лэнда, нашли отражение на карте Лилианы. Например, город Херам, Остров Рено, Амамбо, река Зерра и многие другие гриновские локусы остались за пределами карты Л. Острецова. Писатель обращается к «сильным» в интертекстуальном плане локусам Грина, а также дорисовывает Лилиану, добавляя новые локусы. Например, недалеко от Кунст-Фиша находятся Терринкурские холмы.

Л.Острецов подробно описывает Лилиану, в том числе и ее ландшафт, а также предлагает читателям историю образования Лилианы: «…с момента ее основания авантюристами из разных стран во времена крестовых походов до объявления полной независимости после Второй мировой войны» (16). В романе упоминается вино «Херам» (24), через этот знак роман связан с гриновской прозой, так как отражает название одноименного города Грина. Матросы Гель и Гью – аллюзия названия гриновского города Гель-Гью.

Наряду с элементами текстовой реальности гриновской прозы, в романе появляется и фигура Александра Грина – текстообразующая персонального сверхтекста 15 писателя: «В центре напротив здания ратуши, возвышался памятник Александру Грину, именем которого именовалась сама площадь. Грина лилианцы бесконечно уважают за то, что он воспел их страну в своих бессмертных произведениях. Писатель стоял во весь рост, почему-то в старинном распахнутом камзоле, с книгой в руке, и взгляд его был устремлен вдаль на морской горизонт» (25).

Кроме функционирования локусов и других «знаков» гриновского кода, в прозе Леонида Острецова можно говорить об имитации стиля Александра Грина. Любовь Грина к эпиграфам из романтической и приключенческой литературы нашла отражение в первом романе Леонида Острецова, который открывают эпиграфы из «Острова Сокровищ» Р.Л.Стивен-сона, а также из «Легенд и мифов Древней Греции» Н.А.Куна.

Для прозы Грина характерны прозиметри-ческие конструкции за счет включения в массив прозаического текста стихотворного фрагмента, что характеризует и романы Л.Ост-рецова. Внесение в прозаический текст стихотворного фрагмента делает его полиструктур-ным – прозиметрическим, а также привносит стиховое начало 16 . Такое проявление стихового начала не редкость для А.С.Грина. Герои его произведений поют песни, читают стихи, например, Хонс («Имение Хонса»), Тарт поет песню «Кто спит на вахте у руля…» («Остров Рено»). В рассказе Грина «Кирпич и музыка» появляются слова из народной песни ХIХ века «Маменька родимая, свеча неугасимая». В романе «Все золото мира, или Отпуск в Зурбага-не» в структуру прозаических глав вводятся стихотворные фрагменты, стилизованные под сонеты Гильома дю Вентре, причем в отдельных стихотворных отрывках содержатся знаки гриновского кода:

Неужто суждено мне умереть Вдали от стен родного Зурбагана? Предпочитая ласковую плеть, Удару шпаги или ятагана… <…> Гильом дю Вентре (85).

Герои романа «Все золото мира, или отпуск в Зурбагане» имеют русские имена (Сергей, Борис, Надежда, Светлана – жители России), французские (Гильом дю Вентре, Жан Клевес-си) и имена смешанного типа, образованные по модели гриновских имен, претендующие на «многонациональность» (Тренган, Сурет, Ка-рье, Арроуз Кренган). Вторая и третья группа имен характеризуют в художественном мире

Острецова жителей Лилианы. Этот способ номинации героев в большей степени характерен для гриновской прозы. Сверхтекстовый характер прозы Грина находит отражение в историко-литературном процессе. В частности, в произведениях писателей современной массовой литературы. Это подтверждает тезис о мощном сверхтекстообразующем потенциале прозы А.Грина, гриновского кода, функционирование которого в интеретексте приводит к тенденции выделения Гриновского текста русской литературы.

REFLECTION OF GRIN’S PROSE SUPERTEXT CHARACTER IN THE CREATIVE RECEPTION OF ХХ – ХХI CENTURIES (BASED ON THE NOVEL BY LEONID OSTRETSOV «ALL GOLD OF WORLD OR HOLIDAY IN ZURBAGAN»)