Ответственность за воспрепятствование адвокатской деятельности в Российской Федерации

Российская Федерация, будучи демократическим и правовым государством, обязалась обеспечить возможность реализации права каждого человека на квалифицированную юридическую помощь. Соответствующее положение закреплено в ст. 48 Конституции РФ.

Возложена данная публично-правовая функция была на институт гражданского общества, который наиболее полным образом соответствует критериям квалифицированности той юридической помощи, которую оказывают его представители, – на адвокатуру.

Для эффективности оказания юридической помощи, в особенности в рамках уголовного судопроизводства, где интересам государства противопоставлены интересы личности, адвокатура, как и члены профессиональной корпорации, должны обладать независимостью и самостоятельностью, которые бы позволяли им осуществлять свою профессиональную деятельность, опираясь на интересы своих доверителей, а не государства.

Федеральный закон от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (Закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ») указывает, что адвокатура действует на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности, а также принципа равноправия адвокатов, а сам адвокат является независимым профессиональным советником по правовым вопросам.

Кроме того, профильное законодательство об адвокатской деятельности, этические правила поведения, процессуальные кодексы устанавливают целый ряд гарантий, которые позволяют адвокату осуществлять свои функции, противопоставляя свой процессуальный статус представителям государства, что в первую очередь прослеживается в уголовно-процессуальных правоотношениях.

Довольно долгое время во многих научных работах исследуется система гарантий адвоката при осуществлении им профессиональной деятель- ности, в особенности осуществлении защиты по уголовному делу. Нередко исследователи констатируют либо недостаточность законодательного регулирования данного вопроса, либо серьезные расхождения между нормативными правовыми актами и их правоприменительной практикой [1–4].

Так, Федеральная палата адвокатов РФ (ФПА РФ) ежегодно отслеживает случаи нарушения профессиональных прав адвокатов. Статистика показывает, что, несмотря на существование системы гарантий адвокатской деятельности, ежегодно большое количество адвокатов сталкивается с воспрепятствованием своей деятельности должностными лицами правоохранительных органов, должностными лицами, в производстве которых находится дело, или даже судом. Так, случаев нарушения профессиональных прав адвокатов со стороны обозначенных субъектов зафиксировано: в 2018 г. – 589; в 2019 г. – 1115; в 2020 г. – 1027 [5].

Представляется очевидным, что существующие гарантии деятельности адвокатов часто не соблюдаются представителями органов государственной власти, учитывая количество их ежегодных нарушений.

Среди аспектов системы гарантий адвокатской деятельности существует один, который до сих пор не имеет в целом законодательного закрепления – ответственность за воспрепятствование деятельности адвоката.

Необходимо отметить, что мы рассматриваем любое вмешательство или воспрепятствование деятельности адвоката как основание для привлечения к ответственности лиц, которые его допустили. Поэтому мы не считаем, что объективная сторона такого правонарушения может быть представлена какими-либо отдельными формами нарушения прав адвоката, как, например, неправомерный отказ предоставлять информацию по направленному адвокатскому запросу.

В Законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» регламентировано, что не- правомерный отказ в предоставлении сведений, предоставление которых предусмотрено федеральными законами, нарушение сроков предоставления сведений влекут ответственность, установленную законодательством Российской Федерации. Данная норма отсылает нас к ст. 5.39 КоАП РФ, в соответствии с которой неправомерный отказ в предоставлении гражданину, в том числе адвокату в связи с поступившим от него адвокатским запросом, и (или) организации информации, предоставление которой предусмотрено федеральными законами, несвоевременное ее предоставление либо предоставление заведомо недостоверной информации влечет наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от пяти тысяч до десяти тысяч рублей.

Указанные нормативные положения относятся только к одному профессиональному праву адвоката – направлению адвокатских запросов.

Анализируя обозначенную норму КоАП РФ, можно обнаружить следующие недостатки:

– неполный субъектный состав правонарушения: ответственности подлежат только должностные лица, в то время как физические и юридические лица не несут ответственность за не-предоставление ответа на адвокатский запрос;

– отсутствие диверсификации ответственности: в рассматриваемой норме закон приравнивает адвоката с любым другим гражданином, несмотря на существенные различия в степени важности того или иного права.

При этом законодатель учел выявленные недостатки данной редакции административного правонарушения и в проекте нового КоАП РФ предусмотрел отдельную норму, касающуюся воспрепятствования адвокатской деятельности [6]. Такой подход в целом указывает на публичный интерес относительно необходимости охраны деятельности адвоката: предлагаемый состав административного правонарушения отдельно выделяет объект охраны – деятельность адвоката и расширяет объективную сторону правонарушения – вмешательство в какой бы то ни было форме в адвокатскую деятельность в целях воспрепятствования осуществлению адвокатом его профессиональных полномочий.

Кроме того, проект ст. 6.10 КоАП РФ увеличивает и субъектный состав правонарушения: помимо должностного лица к ответственности может быть привлечено и физическое лицо, что фактически распространяется как на сотрудников органов государственной власти, так и на граждан и работников юридических лиц, поскольку правонарушение в рамках юридическо- го лица могут совершить конкретные работники, подлежащие привлечению к административной ответственности.

Важным нововведением, содержащимся в проектной редакции ст. 6.10 КоАП РФ, является указание на уголовную ответственность. Ст. 6.10 проекта КоАП РФ содержит указание, что воспрепятствование адвокатской деятельности квалифицируется как административное правонарушение, если это деяние не содержит признаков уголовно наказуемого деяния. Такая конструкция нормы позволяет предположить, что должна быть норма уголовного закона, которая бы устанавливала уголовную ответственность за воспрепятствование деятельности адвоката. Безусловно, профессиональная деятельность адвоката должна быть, с нашей точки зрения, предметом уголовноправовой охраны.

Однако при условии принятия проекта нового КоАП РФ законодательными органами и введении его в последующем в действие остается проблемным порядок публично-правовой охраны прав адвоката. В действующей редакции КоАП РФ дела об административном правонарушении в связи с отказом в предоставлении информации адвокату возбуждает прокурор, что закреплено в ч. 1 ст. 28.4 КоАП РФ. Серьезные опасения у нас вызывают широкие дискреционные полномочия прокурора в связи с обнаружением факта неправомерного отказа в предоставлении информации адвокату по его запросу.

Как показывает статистика, ежегодно в связи с совершением правонарушения, предусмотренного ст. 5.39 КоАП РФ, к ответственности привлекают небольшое количество правонарушителей. Так, привлечением правонарушителей к административной ответственности по ст. 5.39 КоАП РФ было завершено:

– в 2019 г. – 439 административных дел;

– в 2020 г. – 409 административных дел;

– в 2021 г. – 557 административных дел [7].

При этом статистические данные не разделяют информацию по данной категории дел по субъекту обращения или по объективной стороне правонарушения. То есть невозможно точно установить, исходя из судебной статистики, сколько из этих дел было связано с неправомерным отказом правонарушителя в предоставлении информации по адвокатскому запросу. Полагаем, что дел, связанных именно с нарушением предоставления информации по адвокатскому запросу, которые были завершены привлечением правонарушителей к административной ответственности, еще меньше. Поэтому мы считаем, что администра- тивный способ защиты права адвоката на получение информации по адвокатскому запросу является неэффективным и характеризуется правовой неопределенностью в связи с отсутствием гарантий должного производства.

Вместе с тем для эффективного правоприменения нового КоАП РФ был разработан проект федерального закона «Процессуальный кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» [8], который, по задумке его авторов, должен усилить судебный контроль за действиями органов административной юрисдикции [9]. Мы убеждены, что этот шаг представляет собой укрепление гарантий должного производства по делам об административных правонарушениях, включая дела об отказе в предоставлении информации адвокату по его запросу и о воспрепятствовании адвокатской деятельности.

При этом необходимо констатировать, что указанные законопроекты все еще находятся на стадии общественных обсуждений:

– законопроект о новом Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях – с 30.01.2020 (окончание публичного обсуждения предполагалось еще 27.02.2020);

– законопроект о Процессуальном кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях – с 16.06.2020 (окончание публичного обсуждения предполагалось еще 05.07.2020).

Сроки, в течение которых данные законопроекты разрабатываются уже на стадиях публичного обсуждения и оценки регулирующего воздействия, кажутся неоднозначными, несмотря на то, что они затрагивают интересы не только представителей адвокатского сообщества, но и общества и государства в целом.

Автор также считает необходимым изменить уголовно-правовое законодательство, связанное с охраной деятельности адвокатов.

В настоящее время в Уголовном кодексе РФ существует глава, регламентирующая преступления против правосудия – глава 31 УК РФ. С точки зрения исследования уголовно-правовых норм, охраняющих общественные отношения в сфере отправления правосудия, наиболее важными являются статьи 294–296, 298.1 УК РФ.

Уголовно-наказуемыми деяниями, совершенными в отношении адвокатов, в соответствии с действующей редакцией УК РФ являются:

– посягательство на жизнь защитника или его близких в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта, совершенное в целях воспрепятствования законной деятельности защитника либо из мести за такую деятельность (ст. 295 УК РФ);

– угроза убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества в отношении защитника, а равно его близких в связи с производством предварительного расследования, рассмотрением дел или материалов в суде либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта (ч. 2 ст. 296 УК РФ);

– деяния, предусмотренные ч. 2 ст. 296 УК РФ, совершенные с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья (ч. 3 ст. 296 УК РФ);

– деяния, предусмотренные ч. 2 ст. 296 УК РФ, совершенные с применением насилия, опасного для жизни или здоровья (ч. 4 ст. 296 УК РФ).

Анализ приведенных норм, а также в целом главы 31 УК РФ показывает, что:

• 1)    уголовный закон охраняет деятельность только адвоката-защитника;

• 2)    уголовный закон охраняет только жизнь, здоровье и имущество защитника и его близких в связи с его профессиональной деятельностью.

Такая редакция УК РФ не соответствует общественным отношениям, которые складываются в связи с осуществлением адвокатской деятельности.

Во-первых, адвокат даже в рамках уголовного судопроизводства может осуществлять не только защиту обвиняемого, подсудимого, но и представлять интересы потерпевшего, свидетеля гражданского истца, гражданского ответчика.

При этом иные субъекты уголовно-правовой охраны, указанные в статьях 294–296, 298.1 УК РФ, являются участниками не только предварительного расследования или рассмотрения уголовного дела судом, а в целом правосудия вне зависимости от вида осуществляемого судопроизводства. Например, прокурор, эксперт и специалист могут участвовать во всех видах судопроизводства в соответствии с профильным процессуальным законодательством. Это в полной мере относится и к деятельности адвоката. Однако диспозиции рассматриваемых статей не относят адвоката, участвующего в гражданском, арбитражном и иных судопроизводствах, к субъекту уголовно-правовой охраны.

Во-вторых, воспрепятствование адвокатской деятельности не является предметом охраны уголовного закона РФ.

Исследуемые ч. 1, 2 ст. 294 УК РФ содержат указание на то, что вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях вос- препятствования осуществлению правосудия или вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность прокурора, следователя или лица, производящего дознание, в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела являются уголовно-наказуемыми деяниями.

Поэтому возникает вопрос: почему воспрепятствование деятельности суда, прокурора, следователя или лица, производящего дознание, расценивается законодателем как уголовно наказуемое деяние в связи с воспрепятствованием осуществлению правосудия и производству предварительного расследования, а воспрепятствование деятельности адвоката-защитника – нет?

Возможно, это связано с тем, что законодатель не рассматривает деятельность защитника как участника отправления правосудия по уголовным делам.

С нашей точки зрения, нельзя рассматривать отправление правосудия отдельно от деятельности адвоката-защитника. Уголовно-процессуальный кодекс РФ регламентирует обеспечение преследуемому лицу права на защиту. При этом такое право обвиняемого, подсудимого является одним из принципов уголовного судопроизводства (ст. 16 УПК РФ). [10].

Право на защиту в соответствии с УПК РФ может осуществляться в двух формах: лично с помощью защитника и (или) законного представителя. Законодатель определяет обязательные случаи участия защитника в уголовном деле в целом, а также при совершении отдельных процессуальных действий. Мы считаем, что участие адвоката-защитника должно быть обязательным в любом случае осуществления уголовного преследования в отношении любого лица как гарантия реализации права на квалифицированную юридическую помощь. При этом нарушение права обвиняемого на защиту, включая рассмотрение уголовного дела без участия защитника в предусмотренных УПК РФ случаях, является существенным нарушением уголовно-процессуального закона и влечет за собой отмену или изменение судебного решения при его пересмотре в порядке, установленном УПК РФ (п. 2 ст. 389.15, п. 4 ч. 2 ст. 389.17, ч. 1 ст. 401.15, ч. 1 ст. 412.9 УПК РФ).

Поэтому правосудие как объект уголовноправовой охраны невозможно рассматривать в узком смысле – как исключительно судебную деятельность. Необходимо учитывать деятельность всех субъектов, непосредственно связанных с отправлением правосудия по уголовным делам, включая адвоката-защитника.

Мы разделяем позиции исследователей, например Н.В. Вискова [11], А.В. Иванова [12], Л.В. Лобановой [13], А.В. Рагулина [14], А.С. Воробьева [15], О.Ю. Бунина [16], Д.В. Петрова [17] и других, которые отстаивают необходимость уголовно-правовой охраны адвокатской деятельности в целом и деятельности адвоката-защитника в частности.

Мы убеждены, что на сегодняшний момент регламентация правовой охраны адвокатской деятельности не соответствует реальным общественным отношениям, складывающимся в связи с осуществлением адвокатом своей профессиональной деятельности.

Необходимо законодательно закрепить ответственность за воспрепятствование адвокатской деятельности в любой форме, дифференцировав ответственность за воспрепятствование деятельности адвоката в виде административного правонарушения и преступления.

Нарушение права на защиту, например в форме нарушения профессиональных прав адвоката-защитника в виде воспрепятствования его профессиональной деятельности, должно расцениваться как общественно опасное деяние, осуществленное с целью воспрепятствования правосудию.