Падение Dasein в "Доме бытия"

Бытия нет без языка – но именно поэтому оно не «логично».

М. Хайдеггер

Как отмечают современные исследователи философии языка, уже к середине XX в. внимание науки «обращается к проблемам обыденного функционирования языковой реальности» [1], выраженной в жизненных мирах всего языкового сообщества. В связи с тем что языковая картина мира представляет собой сосуществование множества смысловых миров, они как объекты исследования не только представляют интерес для современной эпистемологии, но и требуют особого исследовательского подхода, который позволит выявить матрицы, лежащие в основе экзистенции современного общества.

Субъект в данном аспекте является той точкой, в которой пересекаются сущее и бытие, и, обозначая предметом исследования Sprachfähigkeit человека (способность удерживать с помощью знаков жизненные впечатления), мы полагаем возможным явить экзистенциально-онтологический фундамент языка. Обозначив «домом бытия» язык, который раскрывает пространство, где человек равен бытию, М. Хайдеггер наметил исследовательский диапазон, позволяющий продемонстрировать всю систему связей языка и субъекта, языка и истории субъекта, языка и мира, языка и бытия и ответить на вопрос о сущности языка, а значит о сущности субъекта. На наш взгляд, потребность «захотеть помыслить язык, т. е. вступить в говор языка, для того чтобы пребывать при языке» [2] в ситуации постмодерна приобретает новое звучание в связи с тем, что в повседневном использовании языка языковое сообщество, как правило, не тематизирует его экзистенциально-онтологическое основание по причине просто функционально использующихся комбинаций знаков. Когда смысл превращается в игру знаков, особенно острым становится вопрос о Sprache spricht (сказе языка).

Наличие хаотического на первый взгляд слоя онтологических следов в современном «доме бытия» выглядит как «выпадание» самого мира, где одну из ключевых ролей уже давно играет контекст высказываний, который понимается как псевдособытийность, лишенная черт бытийно-сти. Однако обозначенные М. Хайдеггером два аспекта «дома бытия»: полностью язык осуществляется в разговоре и в разговоре язык укрывается [3] – позволяют данное положение вещей мыслить в рамках колебания этой дуальности, что невозможно без категории Dasein.

М. Хайдеггер определил экзистенциалы как способы бытия Dasein, выражающие внутреннюю связь существования и понимания. «Мы вовлечены в речь как обращение со смыслами вещей, и именно поэтому мы владеем языком» [4, с. 74].

Если предположить, что в данном аспекте целостная структура экзистенциальных модусов должна показываться всегда через любой язык и являть себя через языковую картину мира конкретного субъекта, представляющую собой особое бытие, следовательно, и экзистенциалы Dasein могут быть явлены многовариантно, высвечивая потаенные доселе ракурсы и представляя собой своего рода скелет жизненного мира.

Функционирование Dasein осуществляется с помощью трех конститутивных модусов, названных М. Хайдеггером Mitsein (повседневное бытие с другими): болтовня, любопытство, двусмысленность, образующих Verfallen (падение) Dasein. Данное положение хайдеггеровской онтологии является особенно важным в современных условиях практической амбивалентности языка.

Конститутивные модусы в повседневности играют необратимую роль: Gerede (болтовня) сокрывает от нас мир, а любопытство стало пустым взглядом, заинтересованным в смене необычных комбинаций окружающих вещей. В своей повседневности любопытствуя и забалтывая мир, оно делает окружающее по-видимому ясным и понятным, в действительности ничего не понимая в мире, остающемся для него чужим. Эта двусмысленность составляет третий феномен повседневности Dasein, в результате чего падшее существование лишено собственной экзистенциальной самости, пребывая в мороке неопределенности среди людей, как в пьесе Ж.-П. Сартра «За закрытыми дверями» субъект является плавающим звеном бытийной цепи. Вечная проблема неопределенности экзистенции заключается в разнице между осознанием самого себя как индивидуального человека (так же как его ) со своей уникальной историей и осознанием себя как человеческого существа, который живет в неизменных человеческих условиях. Из этого рождается онтическая и онтологическая неясность самосознания как основная проблема экзистенциализма и современных направлений психиатрии (Dasein-анализ А. Хольцхей-Кунц) [5]. Учеными разрабатывается вопрос осознания себя не только как онтического человека x , который живет в этих условиях, но и как онтологического – индивидуального субъекта, которого связывают неизменные человеческие условия, так называемое вбрасывание в мир (М. Хайдеггер). «Я» при этом зависимо от мира и не сможет убежать от него – это есть бремя бытия и должно пониматься как постоянная и экзистенциальная борьба с человеческим существованием, в основе которого лежит онтологический прафеномен Angst (страх).

Один из представителей интуитивизма А. Бергсон в своих работах фиксирует страх как одну их основных доминант и форм сознания, обеспечивающую полное действие бытия субъекта. «Напряженность и эластичность – две взаимно дополняющие друг друга силы, которые жизнь приводит в действие» [6], в результате рождая категорию комического как неотъемлемую структуру жизненного мира. В связи с этим совершенно прозрачным становится тот факт, что речь становится болтовней, растворяясь в неопределенной двусмысленности, а онтологический страх конечного Dasein превращается в онтическую боязнь.

Обозначенная еще виднейшим представителем неогумбольдтианского направления Л. Вайсгербером трехуровневая система возможностей языка (владение языком для субъекта, языкового сообщества, универсальный) и в наши дни не теряет своей актуальности, так как проникновение в общее трех уровней является длительным и точечным процессом. Введенный им же в понятие Weltbild der Sprache (языковое мировидение) энергетический уровень, некая формирующая сила, помогающая стать бытию в каждом языке, обязал науку искать стратегии видения единого и различного, рождающие и по сей день множество дискуссий.

«Различие за каждой вещью, но за различием ничего нет» – это принцип существования одного другим, становления и изменения, непрерывного возникновения нового, иного. Каждая вещь не тождественна, а разорвана различием, в котором угасает тождество объектов [7, с. 79].

Современные исследователи в области онтологии также подчеркивают значение метода виднейшего постструктуралиста Ж. Делёза в изучении основополагающих философских категорий. «Жиль Делёз противопоставляет гегелевской диалектической триаде процесс дизъюнктивного синтеза. Подобный метод позволяет перейти от сущности к бытию, а затем, наоборот, от бытия к сущности и помыслить различие самого бытия» [8].

Используя метод дизъюнктивного синтеза, имеем возможность выявить адаптационные механизмы субъекта, двойного вторжения мира в субъект и субъекта в мир. Неким экзистенциальным конструктором выступают хайдеггеровские экзистенциалы Dasein, с одной стороны, и инструментарий языка – с другой, позволяющий создавать многочисленное разнообразие. Таким образом, каждый акт субъекта есть законченное экзистенциальное состояние, принципиально отличное от иного. В этом и состоит императив Dasein – пасть в мир и восстать в нем.

Невозможность изучения данного феномена без среза непрерывности отсылает нас к категории становления у позднего М. Хайдеггера, рассматриваемой им в контексте судьбы бытия и онтологической событийности. М. Хайдеггер обозначил это процесс seinegeschichtliche (историчность экзистенции) и раскрыл его как непрерывный мир событий, имеющих значение для субъекта и происходящих в границах жизненного мира (Lebenswelt), на которые указывают границы моего языка, согласно изречению Л. Витгенштейна [9].

Немецкий исследователь Х. Гюнтер, изучая тексты Л. Вайсгербера, подчеркивает аналогичный подход в его работах: «Он высвечивает свойство языка как полного жизни мыслительного средства и индивидуального, привязанного ко времени миросозерцания, присущего данному языковому сообществу, которое исторически вросло в свою специфическую форму и лишь под властью родного языка способно охватить мир» [10].

Отметим, что одним из показателей языковой картины мира являются неявные смыслы, обнаружение которых поможет по-новому открыть категорию Zwischenwelt (посредующий мир), обозначенную Л. Вайсгербером как принцип существования языка между внешним миром и человеком. Посредующий мир языка отвечает условиям осознанного человеческого бытия: «Языковые коллективы совершают духовную переработку реальности в подвижных конкретных исторических, природных, географических условиях» [11].

Пошаговый путь узрения своей самости отчасти можно увидеть у М. Хайдеггера в черных тетрадях: предаться долгому молчанию, чтобы снова обрести силу и мощь языка, не вопрошать о ситуации и углубиться в ничто [12, с. 12–14]. Тогда, возможно, откроется следующая дверь, показывающая очертания истинной речи: Sagen (первопоэзия) является истинной речью, из которой исходят Dichtung (поэзия в смысле творчества вообще) и все искусства.

Схватить суть взаимосвязи вещей и слов способен только поэт, находящийся в состоянии между небом и землей. Это «между» является первичной меркой нашего существования [13]. Мы способны научиться говорить через молчание и робость в мире, где «означающее лишается своей предметности и психичности и становится информацией» [14, с. 15], а мы превращаемся в поэтов, которым подвластен язык философского сказа [15].

В связи с этим, возможно, исчезнет необходимость концептуального переосмысления дуальности: стандарт – нон-стандарт, носитель – не-носитель, что позволит феноменологически выявить бытие языковой природы настоящего «я» в ситуации постмодерна и более детально изучить множество смысловых миров, воображаемых и реальных, что уже делалось учеными на разных концептуальных уровнях [16, с. 98–117].

Таким образом, Verfallen Dasein должно пониматься как самостоятельный процесс свершения императива Dasein, имеющий языковой характер. Это является, с точки зрения М. Хайдеггера, вполне естественным способом вечного существования Dasein в мире (потери себя в безликой современности), после которого должно начаться обретение собственного бытия при условии неопределенного пребывания среди людей.

В то же время Verfallen Dasein есть необходимое условие понимания изначального вопроса о помысливании сущности языка = сущности субъекта в ситуации постмодерна, предоставляющее возможность выделить все срезы экзистенции субъекта в движении меняющейся реальности.

Понимание в рамках мерцающей дуальности осуществления – укрывания языка в разговоре с использованием метода дизъюнктивного синтеза – позволяет осмыслить различие как высочайшую меру вещей и мира, соизмеряющую мир и вещи в их самости. Вышеизложенные аспекты, вопрошая, отвечают на фундаментальный вопрос философии: в качестве чего являет себя язык?

Ссылки и примечания:

• 1.   Корниенко М.А. Слово и молчание как раскрытие опыта : автореф. дис. … канд. филос. наук. Томск, 2017. 23 с.

• 2.   Хайдеггер М. Язык [Электронный ресурс]. СПб., 1991. URL: http://lib.ru/HEIDEGGER/yazyk.txt (дата обращения:

12.09.2017).

• 3.    Там же.

• 4.    Ставцев С.Н. Введение в философию Хайдеггера. СПб., 2000. 192 с.

• 5.    Хольцхей-Кунц А. Психопатология на философской основе: Людвиг Бинсвангер и Жан-Поль Сартр [Электронный ресурс] // Теория и практика психотерапии. 2015. № 1. С.  19–28. URL: http://psychotherapy.ruspsy.net/arti-

  cle.php?post=420 (дата обращения: 12.09.2017).

• 6.    Бергсон А. Смех [Электронный ресурс]. М., 1992. URL: http://krotov.info/library/02_b/er/gson_smeh.htm (дата обращения: 12.09.2017).

• 7.    Делёз Ж. Различие и повторение. СПб., 1998. 384 с.

• 8.    Магда А.В. Бытие как становление в современной онтологии: теоретико-методологический анализ : автореф. дис. … канд. филос. наук. Саратов, 2017. 21 с.

• 9.    Die Grenzen meiner Sprache bedeuten die Grenzen meiner Welt. См.: Wittgenstein L. Tractatus logico-philosophicus. Logisch-philosophische Abhandlung. Frankfurt, 1969. S. 89.

• 10.    Günter H. Zum heutigen Stand der Sprachforschung // Wörter und Sachen. Bd. XII. 1929. S. 405–406.

• 11.    Vom Weltbild der deutschen Sprache. I. Die inhaltbezogene Grammatik. Düsseldorf, 1953. 267 S.

• 12.    Хайдеггер М. Размышления II–IV (Черные тетради 1931–1938) / пер. с нем. А.Б. Григорьева. М., 2016. 584 с.

• 13.  Heidegger M. Vorträge und Aufsätze. Pfullingen, 1959. S. 196.

• 14.  Кутырев В.А. Заколдованные прогрессом : сб. ст. М. ; Берлин, 2015. 445 с.

• 15.    Куземина Е.Ф. Философский сказ как постижение бытия : автореф. дис. … канд. филос. наук. Ростов н/Д., 2009. 22 с.

• 16.    Косыхин В.Г. Онтология и нигилизм: от Хайдеггера к постмодерну. Саратов, 2008. 196 с.