Памфлет Арефы Кесарийского против Николая Мистика и императора Александра

DOI:

Цитирование. Афиногенов Д. Е. Памфлет Арефы Кесарийского против Николая Мистика и императора Александра // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведе-ние. Международные отношения. – 2017. – Т. 22, № 5. – С. 6–15. – DOI:

Автор текста, перевод которого публикуется здесь, широко известен не только византинистам, но и классическим филологам, поскольку именно по его заказу были изготовлены многие рукописи, имеющие первостепенное значение для восстановления текста древнегреческих авторов, в частности знаменитый кодекс A (Bodleianus 56) Платона. Арефа родился в Патрах около 870 г., а умер после 933 года. Последняя дата выводится из того, что он успел поприветствовать на патриаршем престоле юного Феофилакта Лакапина, сына императора Романа. Как писатель Арефа отличался злым языком и весьма темным стилем. Самые известные его произведения – Толкование на Апокалипсис и Похвала Гурию, Самоне и Авиву (BHG 740), а также, возможно, Монем-васийская хроника.

Чтобы понять содержание памфлета, слегка замаскированного под надгробное слово, необходимо вспомнить историю четвертого брака императора Льва VI, полную перипетий и конфликтов. Все началось с того, что отец Льва Василий I Македонянин насильно женил его на Феофано Мартинаки (впоследствии канонизирована). Та родила ему дочь, которая рано умерла. Лев жену ненавидел и хотел отправить ее в монастырь, чему воспрепятствовал его духовник Евфимий. Но в 897 г. она умерла, и император женился на своей давней любовнице Зое Заутцене. Однако и та скончалась через два года, так и не подарив Льву наследника мужского пола. Тогда он женился в третий раз, что, хотя имело прецеденты, было уже нарушением церковных канонов. Но и третья жена, Евдокия Ваияна, умерла в 901 году. Родившийся у нее мальчик прожил всего несколько дней. Отчаявшийся Лев взял в любовницы Зою Карвонопсину, ко- торая и родила ему будущего императора Константина VII Багрянородного в мае 905 года. Теперь перед Львом стояла задача узаконить наследника. В начале 906 г. его венчал с Зоей некий пресвитер Фома. Однако патриарх (с 901 г.) Николай Мистик, несмотря на все просьбы императора, который был готов идти на значительные уступки, в конце концов отказался признавать брак законным, и в 907 г. Лев заменил его на Евфимия, обвинив в соучастии в заговоре Андроника Дуки. Новый патриарх наложил на императора покаяние и добился соборного постановления, согласно которому четвертый брак был, наконец, признан как исключительный случай в порядке «икономии». При этом Фоме, низложенному Николаем, священный сан не вернули, а Зоя так и не была венчана августой.

После смерти Льва 11 мая 912 г. правящим императором стал его брат и номинальный соправитель Александр. Он немедленно созвал собор, низложивший Евфимия как незаконно занявшего кафедру, и восстановил Николая в патриаршем достоинстве. Евфимия избили и сослали в Агафов монастырь (т а Ауабо ™ ) на Босфоре, ранее подаренный ему Львом VI. После смерти Александра 6 июня 913 г. Николай стал главой регентского совета, однако уже в следующем году был смещен с этой позиции вдовствующей императрицей Зоей. Евфимию предлагали вновь стать патриархом, но он категорически отказался. Умер он 5 или 6 августа 917 г. в том же Ага-фовом монастыре. В контексте памфлета Арефы важно, что после отказа Евфимия вернуться на кафедру Николай посетил его и между ними состоялось полное примирение.

Между тем, независимо от личных взаимоотношений между Николаем и Евфимием, на- сильственное смещение сначала одного, а потом другого привело к расколу Константинопольской церкви на две партии – николаитов и евфимитов. Понадобился сильный правитель в лице Романа I Лакапина, занявшего престол в 920 г., чтобы положить конец церковной смуте подписанием так называемого «томоса единения» в том же году. В этом конфликте первостепенную роль играли личные амбиции, и прежде всего одного человека – а именно, все того же Арефы, главы евфимитской партии. В его принципиальность верится с трудом, поскольку вначале он выступал резко против четвертого брака (в то время как Николай склонялся к тому, чтобы разрешить его), а затем, после изгнания Николая, посвятил несколько произведений обоснованию прямо противоположной точки зрения. Как можно предположить, Арефа, основываясь на предыдущем опыте, ожидал, что после отстранения Николая от регентства и отказа Евфимия вновь занять его место первым кандидатом на патриарший престол будет он сам. Однако как у бывшего патриарха хватило мудрости примириться с соперником (умение идти на компромисс вообще было отличительной чертой Евфимия), так и у императорской власти оказалось достаточно здравого смысла, чтобы не устраивать чехарду на столичной кафедре и не поляризовать общество дальше. Видимо, разочарование Арефы было очень сильным, свидетельством чему и может служить данный текст.

Издатель «Надгробного слова» Л.Г. Ве-стеринк полагал, что оно было написано по случаю перенесения мощей Евфимия из ссылки, то есть, надо думать, из Агафова монастыря в Псамафийскую 1 обитель (игуменом которой Евфимий был до патриаршества) около 920 г. [2, p. 82]. Однако мнение это, по-ви-димому, ошибочно. При ближайшем рассмотрении текст не дает оснований считать, что тело святого было сначала извлечено из какой-то другой могилы, а потом доставлено в новое место упокоения. После 914 г. Евфимий оставался в Агафовом монастыре добровольно, а вот похоронить себя завещал в часовне Иоанна Предтечи Псамафийского монастыря, рядом с мощами исп. Петра, еп. Гордори-нии Фригийской. Поскольку бывший патриарх уже не был ссыльным, у регентов не было никаких оснований препятствовать выполне- нию его завещания, несмотря на возражения действующего патриарха Николая (если они не выдуманы Арефой). Печаль и уныние, упоминаемые в начале произведения, никак не подходят к перенесению мощей, но вполне уместны при похоронах только что умершего человека. Поэтому данный текст можно с уверенностью датировать августом 917 года. Об этом же свидетельствует и упоминание Зои Карвонопсины как одной из жертв злодейств Александра. В 920 г. она была уже снова отстранена от власти и отправлена в монастырь. В таком случае «христолюбивые императоры» – это именно Зоя и малолетний Константин. Тогда становится понятным, почему Арефа не жалеет ругательств в адрес Николая, что вызывало бы вопросы, если бы «то-мос единения» был уже подписан.

Тем не менее понятно, что создало у Ве-стеринка впечатление, будто в «Надгробном слове» говорится о перенесении мощей. Дело в том, что Арефа, по всей видимости, сознательно хотел провести параллель между похоронами Евфимия и одним из запоминающихся событий предыдущего века – перенесением мощей патриарха Никифора в марте 847 года. Вот соответствующие отрывки (ср. с гл. 7 по нашей нумерации в тексте Арефы):

(Тело Никифора. – Д. А. ) переложенное... в раку, было перенесено на руках священников со светильниками и частым пением псалмов и положено в приготовленный для этого дромон. А когда оно преодолело пролив и приблизилось к набережной Города, богохранимый царь Михаил Новый и самые высокопоставленные сановники, патрикии и прочие, радостно встретили его, держа в руках лампады. И отнеся эту драгоценную раку на собственных плечах с верой и благоговением, они положили ее до времени в Великой Церкви... Когда же они и там вновь сотворили усердные бдения и непрерывное посменное хвалебное пение, [рака] была в сиянии лампадных огней доставлена по главной улице города в храм всехвальных Апостолов.

...И вот, едва избежав людской давки, после того, как священнодействователь исполнил подобающее тайноводительство Богу, тело было положено его руками в святилище, носящем имя Апостолов, в недавно построенной для этого гробнице [7, σ. 126–127].

Дромон – это военный корабль императорского флота, поэтому у Арефы напраши- вается сопоставление с «дворцовым судном» (то™ eaoiAciou аката). Тело Евфимия точно так же перемещается из одного храма в другой, едва избегает напора толпы и т. п. Собственно говоря, в заключительном обращении к умершему Арефа прямо сравнивает его с Никифором. Здесь мы видим весьма интересную триаду: Иоанн Златоуст – Никифор – Фотий. Параллель между Иоанном и Никифором – не просто лейтмотив цитированного выше сочинения Феофана Пресвитера. Сам патриарх Мефодий на три года отложил перенесение мощей, по всей вероятности, чтобы получить цифру в 33 года: именно столько, по его мнению, прошло между ссылкой Иоанна и перенесением его мощей в Константинополь (405–438). Однако к этим святителям добавляется Фотий. Почему именно он, а не, скажем, тоже причисленный к лику святых патриарх Игнатий, побывавший в ссылке в 858– 867 годах? Ответ очевиден: патриархи Иоанн, Никифор, Фотий и Евфимий в ссылке и умерли (поэтому сказано: «гонениями и смертями» (тоГ^ oiMvuoi^ ка1 QavaTOi^)). Из этого следуют некоторые любопытные выводы: во-первых, становится очевидной фотианская ориентация Арефы 2 (распря между фотианами и игнатианами продолжалась вплоть до «томо-са единения»); во-вторых, оказывается, что имеется в виду не первая ссылка Фотия Василием I в 867–873 г., а вторая, которой его подверг Лев VI сразу после восшествия на престол в 886 году. Но в таком случае столь превозносимый Арефой император Лев попадает в малоприятный контекст: неправедная императрица Евдоксия (новая Иродиада) – Иоанн Златоуст; иконоборец Лев V – Никифор; Арефой же обливаемый грязью Александр 3 – Евфимий; Лев VI – Фотий. Это заставляет задуматься об искренности похвал Льву. Не риторические ли задачи здесь главенствуют? В самом деле, поскольку именно этот император поставил Евфимия, объект восхваления, патриархом да и долгое время был его духовным чадом, Льва нельзя не изображать положительно, тем более что его фигура может представить хороший контраст вечно злоумышлявшему против него брату, обидчику Евфимия Александру. Так или иначе, само возвращение к «Иоанновой» парадигме (неправедный государь против патриарха – защитника канонов и/или веры), столь важной для Византии IX в., весьма примечательно.

Литургическое почитание свт. Евфимия было очень ограниченным. Лишь в некоторых рукописях указывается дата 5 августа, в печатных синаксарях его памяти нет. Напротив, усердно очерняемый Арефой Николай Мистик почитается довольно широко. День его памяти отмечается 16 мая.

«Надгробное слово» (BHG 652) было впервые издано в латинском переводе еще в XVI в. [4, p. 96–106]. Латинский текст был перепечатан, в частности, в PG. T. 106. Col. 787–796. На другие языки, насколько мне известно, это произведение не переводилось. Греческий текст впервые издан А.И. Папа-допуло-Керамевсом [5] по московской рукописи ГИМ, Синод. греч. 315 (Владимир 441). Настоящий перевод выполнен по последнему изданию: [2, p. 82–93]. Для удобства мною введена нумерация глав.

Арефы, архиепископа Кесарии Каппадокийской, надгробное слово Евфимию, святейшему патриарху Константинопольскому

были в опасности стать растерзанными из-за веры сбежавшегося народа, мы положили этого поистине священного человека Божия в здешнюю священную гробницу.

Но достигнув этого места, нужно теперь исследовать в сравнении происшедшее с этим блаженным и то, что случилось с Александром, и постичь Божию справедливость, уделяющую каждому должное подходящим способом. Один – император и императорского происхождения, испустивший свою жалкую душонку вместе с властью, каких сподобился похорон? Но лучше, немного вернув речь назад, так рассмотреть ту и другую сторону. Стало быть, погребенный здесь, таким образом вскормленный и воспитанный, такими и столькими вещами испытанный в добродетели и украсивший ее, удостоился вот такой кончины и такого погребения, славного и великолепного, как видите, и какое подобает посвященным Богу, и это при том, что нанесшая ему неисцелимый укус змеиная голова еще извивалась с остальным телом и источала многую наглость, чтобы не дать с ним случиться ничему лучшему, пусть и напрасно собиралась дергаться, потому что земная власть заставила его волны рассыпаться в пену. Вот что было с ним.

но сохранял его для царства, хотя не следовало бы, потому что это казалось справедливым тому, против чьей власти замышляли, чтобы без возмущений передать ее соправителю, не претерпевшему никакого зла. После же того, как добросердечнейший и сладостный император Лев, уступая человеческой природе, с миром покинул этот свет, оставив самодержавную участь Александру, тот сразу с первых шагов показал, что никакой пользы не получил от кроткого общения с единокровным, каков он был, и что верна пословица, согласно которой неразумный человек, получив власть, меняется к худшему 12. Вредный и бесчестный человек, бесстыжий муж, творец всяческого зла, приближенный и причисленный к советникам, – вот кого он хвалил и взял себе в соучастники правления 13.