Памятный литературный альманах как жанр (1880-е гг.)

Эволюция такого жанра как памятный литературный альманах XIX в. ранее не рассматривалась в научной литературе. Альманахи-календари 1880-х гг. представляют особый тип издания, наполненный поэтическими образами, которые соотносятся с жизнью Императорской семьи и с событиями в Российской империи. Многие тексты непосредственно адресованы членам Императорского Дома, с которыми были хорошо знакомы авторы текстов: П. А. Вяземский, Ф. И. Тютчев, М. П. Розенгейм, А. А. Голенищев-Кутузов, Л. А. Мей. В отдельных строках А. С. Хомякова, Ф. И. Тютчева, А. К. Толстого явлены пророчества. Библейские мотивы в дарственных записях памятных книг коррелируют с темами и образами русской лирики, наполняющей литературные календари 1880-х гг. особым смыслом. На странице с датой своего дня рождения, 22 августа, составительница альманаха «Изо дня в день» (1886) великая княгиня Ольга Константиновна (с 1867 г. — греческая королева) по обычаю оставляет текст, цитируемый ею по памяти. 27 июля 1886 г. она вписывает в экземпляр, поднесенный брату Александру (Императору Александру III), цитату из Евангелия от Луки: «…и сказал им: жатвы много, а делателей мало» (Лк. 10:2)1. Весьма показательны также строки, оставленные Ольгой Константиновной в личном экземпляре юного Цесаревича Николая Александровича, который получил его из рук «тети Ольги» в год восемнадцатилетия, летом 1886 г.2 Для любимого племянника под датой 22 августа составительница вписала строку из стихотворения своего брата Константина (К. Р.) «Научи меня, Боже, любить», в которой слышатся интонации великопостной молитвы Ефрема Сирина («Господи и Владыка живота моего»), покаянной молитвы св. Симеона Нового Богослова («Даждь ми дерзновенно глаголати, яже хощу, Христе мой, паче же и научи мя, что ми подобает творити и глаголати»), просьбы любви и смирения — собственно, все то, что продемонстрировал своей мученической кончиной последний Император России. В каком-то смысле сделанная королевой Ольгой запись сегодня воспринимается как текст промыслительный: «Всех, которых пришел искупить Ты Своею Пречистою Кровью, / Бескорыстной, великой любовью / Научи меня, Боже, любить / Петергоф. 23 авг. 1886 г. Ольга»3. Это молитвенное напутствие Константиновичей («дяди Кости» и «тети Ольги») отобразило то религиозное чувство, которое они сами пронесли через всю свою жизнь.

Нельзя не упомянуть и о лермонтовских строках, украшающих альбом «Изо дня в день» под датой 22 августа, ибо они вызывают прямую аллюзию на «плач» 136 псалма, повествующего о скитаниях древнего народа в изгнании («На реках Вавилонских»): «О родинѣ можно-ль не помнить своей?». В контексте обстоятельств жизни самой Ольги Константиновны: гибели ее близких и ее собственных трагических скитаний в последние годы перед кончиной (1926) от одного европейского Дома к другому — этот стих из трагедии «Испанцы» звучит репликой к общей интонации лермонтовской «Еврейской мелодии» («Плачь, Израиль! о, плачь!»): «Об родине можно ль не помнить своей? <…> когда уж нельзя воротиться назад, / Не пойте! — досадные звуки цепей / Свободы веселую песнь заглушат!‥)4.

Касаясь жанровой специфики альманахов 80-х гг. XIX в. «Дума за думой» и «Изо дня в день» и говоря об их общей типологии, важно указать на то промежуточное положение между журналистикой и литературой, которое занимают оба альманаха-календаря. Оригинальный жанр, предложенный составителями, заполнявшими книги-святцы личными записями, соотносимыми с теми или иными событиями, позволяет рассматривать данные источники в качестве сверхтекста, что дает изучению каждого сохранившегося экземпляра самостоятельный импульс. Сборники подавались лицам из ближайшего окружения Императора для заполнения их автографами в памятные дни. Владельческие и дарственные записи, элементы оформления и совпадения дат (внутренние признаки альбомов) в большинстве случаев позволяют точно атрибутировать принадлежность экземпляров тому или иному члену Императорской семьи. Мистическое впечатление, которое производят тексты, соседствующие с автографами царственных мучеников и лиц из их ближайшего окружения, усиливается приуроченностью этих записей к строго определенным датам годового круга. Пересечения имен, поэтических образов, дат и событий позволяют рассматривать альбом не только как уникальный фактографический источник, но и как метатекст, в полифонии которого прочитываются актуальные для современности темы.

Напомним, что издание «Дума за думой» вышло в 1885 г. под Высочайшим покровительством принцессы Евгении Максимилиановны5, внучки Императора Николая I, дочери Великой княгини Марии Николаевны. Издание «Изо дня в день»6 было опубликовано в 1886 г. Великой княгиней Ольгой Константиновной7, внучкой Императора Николая I, дочерью Великого князя Константина Николаевича. Данные литературные антологии можно назвать великокняжескими, их составительницы — двоюродные сестры. Книги получили распространение в придворных кругах, отчего часть сохранившихся экземпляров, связанных с кругами Белой эмиграции и заполненных автографами известных лиц, оказалась в фондах не только крупнейших библиотек России, но и дальнего зарубежья [Исаченко, 2021а].

Издание 1885 г. «Дума за думой» детально описано нами по экземпляру, принадлежавшему Великой княжне Анастасии8 [Исаченко, 2018a, 2018b, 2018c, 2019, 2020]. Подаренный младшей дочери на одиннадцатилетие родителями, Императорской четой, экземпляр альбома — редкий фактографический источник, хранящийся в собрании Отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ. Ф. 492. Дворцовые библиотеки. № 23). Альбом содержит автографы многих членов царской семьи и лиц из их ближайшего окружения — всего 114 записей. Второй экземпляр издания 1885 г. хранится в основном фонде Российской государственной библиотеки (осн. хран.: U 161/26)9. Альманах принадлежал графине Александре Александровне Шереметевой-Фермор (1886–1944), фрейлине, второй дочери графа А. Д. Шереметева10, и был подарен ей, по всей видимости, на двадцатилетие. Атрибутирован по записям 1906 г., сделанным 23 апреля (день царицы Александры — именины Шереметевой) и 2 августа (день ее рождения). Известны экземпляры издания, хранившиеся в библиотеках Л. Н. Толстого, С. В. Рахманинова, А. П. Бахрушина, Д. Г. Буры-лина, в коллекции А. Ф. Онегина (Отто), у многих частных лиц: Шуваловых, Воронцовых-Дашковых, Мусиных-Пушкиных.

Общие тенденции утверждения литературных альманахов на русской почве в XVIII–XIX вв., несомненно, были предопределены воздействием моды. Однако можно с полной уверенностью говорить о периоде развития жанра альманаха, когда, вскоре после выхода, он приобрел ярко выраженную социализирующую функцию. В этом смысле перед нами — необычное издание, уникальность которого осознавалась и подчеркивалась самим издателем:

«Названiе “Памятная книжка” не точно передаетъ цѣль и назначенiе этого роскошнѣйшаго, совершенно новаго по мысли, изданiя, почему и трудно было подобрать ему вполнѣ подходящее названiе. <…> Тутъ для каждаго мѣсяца, недѣли и дня въ отдѣльности есть много мѣста, чтобы занести на память какое-нибудь выдающееся событiе или явленiе, душевное ощущеніе и думу, мѣткую мысль, мимолетно сложившiйся стихъ, характерно схваченный рисунокъ и т. д.»11.

Особенным образом в книге «Дума за думой» оформлен пасхальный апрель. Апрельский шмуцтитул дает нам основание полагать, что 1884 г. был временем завершения работы над альманахом, ибо именно тогда Пасха выпадала на 8 апреля. В 1885 г. день Воскресения Христова праздновался 24 марта — однако мартовский шмуцтитул не имеет праздничного оформления.

Как мы отмечали выше, говоря о личном экземпляре альманаха, принадлежавшем Великой княжне Анастасии, поэзия XIX в. как бы «накладывается» на даты, за которыми «проглядывают» личности венценосных особ. Обратимся к текстам, чтобы проиллюстрировать нашу мысль.

Так, под датой 17 апреля (день рождения Императора Александра II Освободителя) в альманахе «Дума за думой» напечатаны два отрывка — из М. П. Розенгейма¹² и из А. К. Толстого, где гуманитарная миссия русского Императора, осуществленная в отношении своего народа, сравнивается, в одном случае, с деятельностью пророка Моисея, в другом — с просвещени ем св. князя Владимира.

«…Хвала и честь тому,

Тому, кто, какъ пророкъ евреямъ Богомъ данный, Воздвинулъ свой народъ отъ рабства и ему Открылъ широкiй путь въ землѣ обѣтованной» (М. П. Розенгейм)13;

«И въ Русь милосердiя внесъ онъ законъ» (граф А. К. Толстой)14.

Страница дня рождения Императрицы Марии Александровны (1824–1880), 27 июля, сопровождается посвященным ей прижизненно стихотворением Ф. И. Тютчева:

«Какъ неразгаданная тайна, Живая прелесть дышетъ въ ней.

Мы смотримъ съ трепетомъ тревожнымъ

На тихій свѣтъ ея очей:

Земное ль въ нихъ очарованье, Иль неземная благодать?

Душа хотѣла бъ ей молиться, А сердце проситъ обожать!»15

На день рождения Императора Александра III, 26 февраля, помещены строки из князя Вяземского и Хомякова: «Народная любовь — сокровище царей…» (П. А. Вяземский. «16 апреля 1866 г.»)¹⁶, «Наша сила русскiй крестъ!» (А. С. Хомяков. «На перенесение Н аполеонова праха», 1840)¹⁷.

На 20 марта — день рождения принцессы Евгении Ольденбургской, Высочайшей покровительницы издания, — опубликована строфа из стихотворения князя Вяземского, посвященного принцессе:

«Въ васъ много женственности милой, Но есть и мужественный складъ, Есть прелесть съ внутреннею силой, Обвитый розами булатъ»18.

История появления альманаха «Дума за думой» известна далеко не многим исследователям. Она сохранилась в записи жены писателя Л. Н. Толстого Софьи Андреевны Толстой на форзацах экземпляра, хранящегося в библиотеке Ясной По-ляны19. Согласно этой записи, поводом для начала работы стали обстоятельства, о которых поведала Софья Андреевна, сославшись на разговор с графиней А. А. Толстой20: «…рас-сказывала мне граф<иня> Александра Андреевна Толстая следующее. Когда у нее умерла сестра ее граф<иня> София Андреевна Толстая21, граф<иня> Алекс<андра> Андр<еевна> очень горевала22. Чтобы хоть немного отвлечь ее от тяжелой тоски, принцесса Евгения Максимилиановна, очень любившая Александру Андреевну, придумала ей работу над этой книгой с благотворительной целью. Добрейшая принцесса достигла своей цели, граф<иня> Алекс<андра> Андр<еевна> очень увлеклась этой работой. Стихи на день рождения Льва Николаевича, 28 августа были подобраны, по ее словам, намеренно» [Библиотека Льва Николаевича Толстого: 272, № 10716].

На день рождения воспитанницы А. А. Толстой, великой княжны Марии Александровны23, 5 октября, вновь цитируются строки из П. А. Вяземского:

«Высокихъ думъ и прелесть и согласность, Любовь къ добру, смиренье съ правотой, И тихая, безоблачная ясность

Души ея младенчески-простой»24.

Второй отрывок на эту же дату — цитата из трагедии «Царь Борис» графа Алексея Константиновича Толстого (действ. 1):

«Господь благослови

Тебя, царевна наша! Божья пташка!

Весеннiй цвѣтикъ нашъ!»25

Наконец, на 28 августа — дата, которую указывает в своей записке Софья Андреевна Толстая, день рождения Л. Н. Толстого, — помещены строки Л. А. Мея:

«Изрѣдка снова былыя сомнѣнья къ нему возвращались, Снова вопросы тревожно съ душевнаго дна поднималась Въ присныхъ глаголахъ природы отыскивалъ снова Онъ вѣковѣчнаго слова»26.

За процитированными строками явственно угадываются «тревожные метания» графа Толстого в поисках «своего» Евангелия, что, по-видимому, и было предметом переживаний А. А. Толстой.

Как видим, подбор включенных в альманах стихотворений является глубоко продуманным, каждое из них соответствует той странице и дате, при которой оно помещено. Эта дата, как правило, связана с определенным событием, а в расположении текстов просматривается внутренняя логика, которая угадывается, например, в перекличке текстов января и декабря.

Открывает альбом стихотворение Алексея Хомякова (1858), помещенное на январском шмуцтитуле:

«Парусъ поднятъ! Вѣтра полный

Онъ канаты натянулъ И на ропщущія волны Мачту длинную нагнулъ.

Парусъ Русскій!‥ Черезъ волны

Ужъ корабль несется самъ, И готовъ всѣхъ братьевъ чолны Прицѣпить къ крутымъ бокамъ.

Поднятъ флагъ. На флагѣ виденъ Правды судъ и миръ любви.

Мчись, корабль! Твой путь завиденъ… Господи, благослови!»27

Образ мчащейся вдаль ладьи, устремленной в будущее под русскими парусами Божьей правды и любви, резко контрастирует с образом кибитки, мчащейся по скользкой крутизне разбитой дороги (стихотворение князя Петра Вяземского «Ухабы. Обозы» из цикла «Зимние карикатуры» (1828), помещено на декабрьском шмуцтитуле альбома):

«Какой враждебный духъ, духъ зла, духъ разрушенья, Какой свирѣпый ураганъ,

Стоячей качкою, волнами безъ движенья

Изрылъ сей снѣжный океанъ?

Кибитка-ладія шатается, ныряетъ:

То вглубь ударится со скользкой крутизны, То дыбомъ на хребетъ замерзнувшей волны Ее на сильственно кидаетъ. <…>

Покажется декабрь, и тысяча обозовъ Изъ пристаней степныхъ пойдутъ за барышемъ, И путь, уравненный отъ снѣга и морозовъ, Начнутъ коверкать непутемъ» (1828)28.

Следует сказать, что представленная в альманахе «Дума за думой» поэзия несет не только яркий отпечаток личного литературного и художественного вкуса графини Alexandrine, но и отражает выбор ее ближайшего окружения, включая членов Императорской семьи. Толстая, как известно, была воспитательницей дочери Вел. княгини Марии Николаевны — Марии Максимилиановны (сестры принцессы Евгении), и около 15 лет прожила в Мариинском дворце, подаренном Императором Николаем I любимой дочери.

Альбом-календарь «Изо дня в день» по замыслу аналогичен первому альманаху. В фондах РГБ он также представлен тремя экземплярами, один из которых имеет экслибрис библиотеки Николая II. Анализ экземпляра, подаренного в 1886 г. юному Цесаревичу Николаю Александровичу на 18-летие самой составительницей — греческой королевой Ольгой («тетей Ольгой»), был представлен нами на Международной научной конференции, посвященной 175-летию со дня рождения Императора Александра III [Исаченко, 2021c]. Впоследствии памятник был описан еще по нескольким выявленным экземплярам аукционных продаж [Исаченко, 2021а, 2021b].

Два экземпляра, лично подписанные Ее Королевским Величеством Ольгой, Королевой эллинов, попали в Государственную библиотеку им. Ленина (ныне РГБ), по всей видимости, после октябрьского переворота в ряду других поступлений [Емельянова]. Экземпляр «Музея книги РГБ» под шифром XII A13Б/4 на обороте переплета имеет знак с изображением вензеля «НА» под Императорской короной (синяя глянцевая печать на тонкой белой бумаге), свидетельствующий о принадлежности книги «Собственной Его Императорского Величества библиотеке в Зимнем дворце». Это указывает на то, что перед нами — личный экземпляр Императора Николая II с дарственной королевы на титульном листе: «Почаще открывай, меня не забывай!». Помимо этого пожелания, на день 22 августа, являющийся днем рождения королевы, помещена строфа из «Молитвы» К. Р., вписанная ее рукой [Исаченко, 2022]. Даты под автографами свидетельствуют о времени поднесения альбома будущему Императору — июль 1886 г.

На 22 мая (дата смерти Императрицы Марии Александровны) в альманах «Изо дня в день» вписана лермонтовская строфа:

«Душа прекрасная её, Принявъ другое бытіе, Теперь паритъ въ странѣ святой».

На день рождения Александра III (26 февраля 1845 г.) в альбом «Изо дня в день» Ольгой включены строки из стихотворения Лермонтова «Опять, народные витии»:

«Мы повинуемся покорно

И вѣримъ нашему Царю!

И будемъ всѣ стоять упорно

За честь его, какъ за свою».

Стихотворение обращено к «народным витиям», которые «опять», «шумя», восстали за «дело падшее Литвы» на «славу гордую России». Появление его, как известно, вызвано антирусскими выступлениями во французской печати. Строфу, внесенную в альбом королевы Ольги, читатель впервые увидел в 1859 г., когда стихотворение было опубликовано полностью29.

Ряд «узнанных» дат можно было бы продолжить, если знать скрытые за ними имена, по которым без труда можно вычислить «памятные» дни: рождения, именины, обручения, кончины.

Популярность памятных книг «на каждый день» в кругу членов многочисленной Императорской семьи была велика. Рекламное объявление издательства Вольфа в январских номерах журнала «Новь» о выходе книги «Дума за думой» дало результат: благотворительная акция делала приобретшего книгу не только жертвователем «Дома милосердия», попечение о котором взяли на себя Евгения Ольденбургская и Александрин Толстая, но также обладателем лучшего подарка к памятному дню. Альманах «Дума за думой» пользовался спросом среди учащихся гимназий, прогимназий, владельцев усадеб. Вскоре он занял почетное место на полках многочисленных усадебных библиотек России, став непременным атрибутом русского быта и атрибутом досуга.

Альбомами «Дума за думой» и «Изо дня в день» владели члены Императорской семьи, члены великокняжеских семейств, пианистки, поэты, известные коллекционеры. В альбом вносили свои записи известные писатели. Сохранились воспоминания, связанные с обстоятельствами занесения записей в частные альбомы-календари Н. С. Лесковым, А. П. Чеховым, членами семейства Л. Н. Толстого, А. Н. Толстым, В. А. Гиляровским.

Две литературные антологии, рассмотренные нами в данной статье, представляют интерес для историко-филологической науки как самостоятельный объект исследования. В череде дат раскрывается принцип заполнения альбомов. Анализируя тексты, мы видим их приуроченность к определенным событиям. В конкретном случае — к событиям жизни Императорской семьи.

Множество четверостиший, тщательно подобранных составительницами и соотносимых с чередованием дат («на каждый день» годового круга), отчасти роднит новые альманахи со средневековыми флорилегиями (‘цветниками’), жанр которых представлен в истории книги его родоначальни-ком30 как «салат из множества трав». Европейские книги-солянки (цибальдон, Zibaldone31) с записями на каждый день могли иметь скрытую цель — общеизвестный способ их увековечить. В таком случае книга вбирала в себя разнородный материал: сентенции, заметки, пословицы, афоризмы, максимы, цитаты, строки письма, стихи, молитвы, юридические формулировки и даже рецепты, представленные в краткой форме. Поэтические строфы подобных книг, как правило, заучивались наизусть, к ним можно было вернуться за новым вдохновением. Со времен Бэкона и Мильтона подобные сборники обязательно включались в программу классической риторики, являясь популярным и почти забытым сегодня методом обучения. Подобный вид книги при желании можно сравнить также с жанром интеллектуального дневника, учитывая, что заполнение автографами связано с усложненной системой соотнесения отпечатанных текстов и календарных дат.

Пытаясь определить место 80-х гг. XIX в. в литературной традиции, мы должны указать на уникальное место «памятных альманахов» 1880-х гг. в ряду других подобных изданий переходного типа, которое невозможно определить без учета эволюции самого жанра календаря-альманаха, имеющего древнюю традицию. Являясь результатом трансформации памятных записных книжек, получивших распространение в средневековой Западной Европе и укоренившихся в «альманашной» культуре Германии, Франции, Англии, русские календари последней трети XIX в. занимают совершенно особое место в современном гуманитарном научном знании. Логика функционирования альманаха — календарь, «карманная книжка», литературно-поэтический сборник — хронологически охватывает чрезвычайно широкий временной диапазон от конца Средних веков до наших дней.

Упомянув выше о европейских «книгах-солянках», мы невольно обратились к типологическим чертам русских альманахов, которые они унаследовали от своих общеевропейских предшественников. С точки зрения семантики греческое almenichiaka восходит к арабскому al-manākh , al-mana («время», «мера»), и в этом воспроизведении «имени» альманах естественным образом наследует структуру календаря-архетипа. Рецепцией подобных сборников в древнерусской книжности можно считать календарные таблицы альманахов XIV–XV вв. с перечнем «добрых» и «злых» дней» (поздний пример — «Брюсов календарь»), отдельные составляющие святцев, дополненные сведениями из области астрономии.

Как все европейские альманахи, представленный тип сборника восходил, по-видимому, к древнему архетипу календаря восточного происхождения, появившегося в Европе вследствие крестовых походов. В Древней Руси альманах принадлежал к числу «пламидников» — апокрифических, гадательных книг. Рукописный альманах выступал адаптированным аналогом основных календарей: церковного и народного. Самые ранние из альманахов XVIII в. заимствовали универсальную календарную структурную базу, характеризующуюся общей контрастностью — последовательным чередованием.

Средневековая тяга к астрологии соединилась в конце XV в. с эсхатологическими ожиданиями, вследствие чего пророчества и «предзнаменования» стали определяющими в «альманашной» культуре, поэтому в дальнейшем альманах-календарь неоднократно проявлял свойственную календарной словесности сакраментальность. Во многом эта сакраментальность напрямую была обусловлена связью с эсхатологией. Однако к концу XIX в. альманах-календарь практически утратил это прогностическое звучание, хотя некогда оно было главенствующим.

Связанный со средневековыми альманахами-календарями русский «великокняжеский» альманах реализуется и в альманашном энциклопедизме, и в праздничной семантике («в честь», «по случаю»), интенции обозреть состояние словесности за отчетный временной промежуток (см.: [Балашова: 12]). Согласно Балашовой, «мощный потенциал прагматики альманаха-календаря определяет разнообразие альманашной тематики и значение специального задания для изданий альманашного типа» [Балашова: 12–13]. Альманах подвижен, неустойчив, отчасти он тождественен периодическому сборнику, взаимозаменяем с журналом и противопоставлен газете, мобильно реагирует на динамику литературного процесса. Как отметила исследовательница, это литературный сборник, представляющий круг чтения на определенный отрезок времени (на уровне типологической модели — сезонно). Переходность и неустойчивость заложена в структуре альманаха как комбинированного «собрания отрывков разных авторов», что проявляется в подвижности границы, отделяющей альманах от изданий смежных типов, относительно свободных сроках издания, жанровой пестроте, «отрывочной» структурной организации [Балашова: 12–13].

В чем видится нам эволюция жанра литературного альманаха 80-х гг. XIX в. по отношению к предшествующим изданиям? Важным типологическим признаком указанных альманахов, нарушающим сложившиеся закономерности, является корреляция самого типа издания и поэтики текстов. Помимо отмеченных логических цепочек можно указать на ряд признаков, отличающих альманахи 80-х гг. XIX в. от альманахов пушкинской эпохи: тексты заполняют страницы в последовательности месяцев и дней годового круга. Этот минейный принцип заполнения «входящими» записями «на выходе» дает несколько уровней прочтения. Общее настроение, которым проникнуты оба великокняжеских альбома, точно выражено двустишием Алексея Хомякова под датой 29 декабря:

«По землѣ ходитъ слово Божiе Грѣетъ жизнiю, свѣтитъ радостью»32.

К сожалению, в искусствоведческих и книговедческих исследованиях, по сложившейся традиции, памятный литературный альманах рассматривается в качестве вспомогательного, иллюстративного материала (см., напр.: [Алексеев: 72–73], [Дуров: 46–53], [Левочкин], [Тимощенкова], [Сеславинский: 179]). Отечественная библиография отвела этим замечательным редким изданиям роль обычной школьной хрестоматии. Альманахи 1880-х гг., в отличие от альманахов пушкинской эпохи, находятся в стадии первоначального, предварительного изучения. Анализ «памятных книг» говорит о создании целостного литературно-публицистического альманаха нового типа.