Парламентская история России начала XX века в трудах И.К. Кирьянова

Постсоветский период отечественной историографии отмечен появлением новых направлений, одно из которых – парламентская история России начала XX в. К числу основоположников и виднейших представителей этого направления принадлежит Игорь Константинович Кирьянов, который приобщился к нему еще в первой половине 1990-х гг., т.е. тогда, когда указанное направление актуализировалось и получило институциональные возможности для своего развития. В 1995 г. вышла в свет монография И.К. Кирьянова, написанная им (как и опубликованная тремя годами ранее статья о бюрократическом реформаторстве в России начала XX в. [ Кирьянов, Лукьянов, 1992]) в соавторстве с М.Н. Лукьяновым и посвященная дореволюционной Государственной думе и ее депутатскому корпусу [ Кирьянов, Лукьянов, 1995]. Уже в этой монографии выкристаллизовались последующие научные интересы И.К. Кирьянова и его индивидуальный исследовательский стиль. Уникальным является то обстоятельство, что И.К. Кирьянов и М.Н. Лукьянов одними из первых в постсоветской историографии сознательно использовали применительно к Государственной думе термин «парламент», тем самым уже в названии монографии реабилитировав Государственную думу как полноценный орган народного представительства (ср. [ Куликов, 2010, с. 16–26]).

Знакомство с монографией И.К. Кирьянова и М.Н. Лукьянова тех, кто изучал советскую и западную историографию дореволюционной Государственной думы, позволяет сделать вывод о новаторском характере этого исследования. Новаторство монографии подчеркивается и тем обстоятельством, что она была издана на год раньше аналогичной по замыслу и не менее новаторской

монографии В.А. Демина [ Демин, 1996]. Таким образом, И.К. Кирьянов наряду с М.Н. Лукьяновым, а также некоторыми другими исследователями (среди них В.А. Демин, А.Б. Николаев, О.А. Поливанов) действительно находились у истоков такого направления отечественной историографии, как парламентская история России. «Сложившаяся историографическая ситуация, – отмечал И.К. Кирьянов в 2012 г., – позволяет констатировать, что совместными усилиями отечественных и зарубежных исследователей в исторической науке окончательно сформировалось новое направление – парламентская история России» [ Кирьянов, 2013, с. 310].

Естественно, как виднейший представитель парламентской истории России, И.К. Кирьянов не мог не уделить внимания думской биографике, в результате чего появились его статьи, посвященные отдельным депутатам, знаковым фигурам дореволюционной Государственной думы: В.М. Пуришкевичу [ Кирьянов, 1998] и М.М. Алексеенко [ Кирьянов, 2009], судьбам думцев после Октябрьской революции [ Кирьянов, 2003], в период эмиграции [ Кирьянов, 2008], а также монография о депутатах от Пермской губернии [ Кирьянов, 2006]. Традиция исторической компаративистики, заложенная в рамках истории консерватизма еще в советское время профессорами Л.Е. Кертма-ном и П.Ю. Рахшмиром, предопределила появление статей И.К. Кирьянова о консерваторах в III Государственной думе [ Кирьянов, 1998] и об Основных государственных законах 1906 г. как «консервативной» конституции [ Кирьянов, 1999], а также статьи о специфике исторического развития политическим систем России и Великобритании, написанные И.К. Кирьяновым совместно с Р. Кайе [ Кайе, Кирьянов, 2000]. Вообще тяга к политематизму и, шире, к междисциплинарности, являющаяся своего рода фирменным знаком представителей пермской исторической школы, нашла выражение и в работах И.К. Кирьянова, использующего при изучении парламентской истории России не только традиционные, но и новые, междисциплинарные, подходы, свойственные, в частности, исторической политологии.

Безусловной новацией И.К. Кирьянова стала попытка интерпретировать парламентскую историю России в контексте модернизационной парадигмы [ Кирьянов, 2001] сквозь призму теории «демократического транзита» [ Кирьянов, 2006], в результате которого, по его мнению, в России начала XX в. появился «homo politicus» («человек политический») [ Кирьянов, 2007], в виде «публичного политика» [ Кирьянов, 2004], идентифицируемого прежде всего с депутатом Государственной думы [ Кирьянов И.К., 2006]. И.К. Кирьянов исследовал не только генезис и развитие, но и провал «русского транзита» [ Кирьянов, 2005], в связи с чем остановился на судьбах парламентаризации романовской монархии в начале XX в. [ Кирьянов, 2011] и Государственной думы после победы Февральской революции [ Кирьянов, 2008] и в 1917 г. [ Кирьянов, 2002]. Необходимо отметить, что И.К. Кирьянов обратил внимание и на роль Государственной думы в Февральской революции. В статье о правовом и общественном статусе депутатов нижней палаты исследователь пишет, что Временный комитет Государственной думы «фактически взял на себя роль штаба начавшейся революции» [ Кирьянов, 2006, с. 48]. Методы исторической политологии И.К. Кирьянов использовал вместе с методами исторической семантики, следствием чего стало его участие в создании парламентского глоссария [ Ашихмина, Кирьянов, Панов, Подвинцев, 2006].

Наиболее полно историко-политологическая трактовка И.К. Кирьяновым парламентской истории России начала XX в. с использованием теории «демократического транзита», имеющего две фазы – либерализацию и демократизацию, представлена в монографии «Российские парламентарии начала XX века: новые политики в новом политическом пространстве» [Кирьянов, 2006, с. 8]. Обосновывая концепцию демократического транзита в России начала XX в., автор монографии исходит из того, что демократический транзит может привести не к демократии, а от одного типа недемократии к другому. Пример такого рода и продемонстрировала в начале ХХ в. Россия, в которой начавшийся переход от авторитаризма к демократии завершился установлением тоталитарного режима [Кирьянов, 2006, с. 8]. Рассматривая в категориях демократического транзита реалии начала XX в., И.К. Кирьянов делает важное с методологической точки зрения замечание о том, что «сегодняшние нормативные представления о демократии и демократические практики того времени не вполне идентичны» [Кирьянов, 2006, с. 8–9]. Цель автора монографии состояла в анализе становления нового для России начала ХХ в. типа публичного политика на примере членов Государственной думы и реформированного Государственного совета. Последнее обстоятельство имеет не меньшую методологическую значимость, поскольку традиционно историки, за некоторыми исключениями [Куликов, 2004], сосредоточивали внимание на Государственной думе, хотя в Российской империи в 1906–1917 гг. существовал двухпалатный парламент и игнорирование верхней палаты ведет к искажению исследовательской перспективы.

В монографии рассматриваются институциональные изменения в политической системе Российской империи, происшедшие в результате реформ Николая II 1905–1906 гг. и приведшие к становлению нового механизма принятия политических решений. В трансформированном политическом пространстве наметилось превращение подданных российского императора из объектов политического процесса в его субъекты. Рождение homo politicus с неизбежностью придало политической практике Российской империи публичный характер. Представлять плюралистические интересы тогдашнего общества и призван был депутатский корпус российского парламента.

Одним из важных итогов монографического исследования И.К. Кирьянова является ревизия закрепившегося еще в советской историографии взгляда, согласно которому политическая система, сложившаяся в ходе революции 1905–1907 гг., получила наименование «третьеиюньская монархия». По справедливому мнению И.К. Кирьянова (в данном случае он солидарен с С.В. Куликовым [ Куликов, 2004, с. 288–289]), правовые и институциональные основы этой системы – системы дуалистической монархии – были заложены Основными государственными законами 23 апреля 1906 г. Новый же избирательный закон лишь изменил способ формирования одной из палат парламента, сократив, хотя и не принципиально, российский электорат [ Кирьянов, 2006, с. 226–227]. Эти выводы И.К. Кирьянова имеют принципиальное значение и не могут игнорироваться другими представителям парламентской истории России начала XX в.

По мнению И.К. Кирьянова, новое политическое пространство «быстро осваивалось Homo politicus», наиболее полным воплощением которого стал «публичный политик, выполняющий посреднические функции в отношениях политического общества с государством». Однако, как отмечает И.К. Кирьянов, «расколотость российского общества, полярность социальных интересов различных групп населения, порождали конфронтационные модели взаимодействия основных акторов политического процесса» [ Кирьянов, 2006, с. 227]. Рассмотренная монография И.К. Кирьянова наряду с его книгой о феномене парламентария позднеимперской России [ Кирьянов, 2011] принадлежит к числу очевидных достижений такого нового историографического направления, как парламентская история России.

Своеобразие творческой индивидуальности И.К. Кирьянова сказалось в том, что он не остановился на достигнутых рубежах и от исторической политологии обратился к новой парадигме, а именно к парадигме новой политической истории, предполагающей «смещение акцентов с институциональной составляющей политики на антропологическое объяснение феномена политического» [ Кирьянов, 2013, с. 311]. Следовательно, в поле зрения его попала историческая антропология, а в частности, такой ее важнейший аспект, как политическая повседневность. По наблюдениям И.К. Кирьянова, становление института парламента в Российской империи сопровождалось «постепенным обретением членами Государственной думы групповой политической идентичности» [ Кирьянов, 2012, с. 63]. Деятельность депутатов Государственной думы с неизбежностью, считает И.К. Кирьянов, «объединяла их в корпорацию парламентариев, усваивавших формы современной им парламентской деятельности и выполнявших свойственные для данной корпорации функции – представительную, законодательную, контрольную» [ Кирьянов, 2012, с. 65]. Необходимо отметить, что И.К. Кирьянов первым в научной историографии специально изучил лоббистские практики в среде депутатов Государственной думы [ Кирьянов, 2009]. Что касается моделей поведения парламентариев, то эти модели были производными от социального статуса и опыта депутатов, от программных установок тех партийных организаций, к которым они принадлежали, и от их отношения к самому институту парламента [Кирьянов, 2012, с. 65]. Классификация депутатов дореволюционного парламента в контексте историко-антропологической парадигмы является очередной новацией И.К. Кирьянова, как и его концепция корреляции политических повседневностей Государственной думы и ее электората.

«Благодаря, институциональным и неформальным практикам политического участия <…> в позднеимперской России – замечает И.К. Кирьянов, – происходило рождение человека политического. Тем самым политическое вводилось в круг привычных социальных взаимодействий, делалось более или менее значимой частью жизненных укладов различных групп населения и отдельных индивидов» [Кирьянов, 2015, с. 177–178]. Хотя формы и масштабы проникновения новых политических взаимодействий в повседневные практики разных социальных групп и различались, но охватывали все эти группы, и ведущую роль в данном процессе играла Государственная дума [Кирьянов, 2015, с. 179]. Результатом деятельности Государственной думы явилась политизация многих повседневных практик, наполнявшая новым содержанием повседневность собственно имперской власти, но главное – подданные российского императора получали возможность для участия в функционировании существующей системы, что содействовало развитию гражданской политической культуры или культуры участия [Кирьянов, 2015, с. 184]. Символом корреляции политической повседневности Государственной думы и ее электората стал дресс-код думцев, к изучению которого И.К. Кирьянов, если иметь в виду не только его отечественных, но и зарубежных коллег, также обратился одним из первых [Кирьянов, 2009].

Интерес к теме парламентского дресс-кода с неизбежностью привела к рассмотрению политической истории пиджака, начавшуюся «с открытием I Государственной думы» [ Кирьянов, 2014, с. 122]. На основе обширного фотоматериала начала XX в. И.К. Кирьянов выделяет два основных типа костюма парламентариев: оставшийся от XIX в. сюртучный, который преобладал среди членов Государственного совета и в правой части Государственной думы, и входивший в моду пиджачный, который получил широкое распространение у депутатов Государственной думы [ Кирьянов, 2014, с. 126]. Пиджак как непременный атрибут парламентария имел тем большее значение, что являлся еще и инструментом вестернизации [ Кирьянов, 2014, с. 126–127]. Способность переходить от микроистории к меза- и макроистории свидетельствует об уровне мастерства конкретного исследователя, и способность эта присуща И.К. Кирьянову в полной мере, что проявилось опять-таки при использовании им новых теорий и методологий.

На современном этапе, считает И.К. Кирьянов, отечественная историография парламентской истории России начала XX в. «характеризуется большей плюралистичностью методологических парадигм, используемых для объяснения направленности политического процесса в тогдашней России, и расширяющимся применением междисциплинарных исследовательских практик. Исследователи, не удовлетворяясь использованием только традиционных методов исторической науки, обращаются к теории и методам политического анализа, математической статистики, современным информационным технологиям, позволяющим создавать информационные системы и компьютеризированные базы данных депутатского корпуса и парламентского поведения» [ Кирьянов, 2013, с. 310]. Стремление к многомерному изучению депутатского корпуса привело И.К. Кирьянова к овладению инструментарием исторической информатики.

В русле этого историографического направления И.К. Кирьянов охарактеризовал базы данных парламентского поведения депутатов III Государственной думы [ Кирьянов, 2000], рассмотрел социокультурные факторы политического выбора в России начала ХХ в. [ Кирьянов, 2001], продемонстрировал опыт кластерного анализа поименных голосований в Государственной думе третьего созыва [ Кирьянов, 2009]. Основу перечисленных работ составила информационная система «Стенографические отчеты Государственной думы, 1906–1917», опыту создания и реализации которой И.К. Кирьянов посвятил особую статью [ Kiryanov, 2009].

В соавторстве с С.И. Корниенко И.К. Кирьянов охарактеризовал указатели к стенографическим отчетам Государственной думы как основу создания электронных источников по истории парламентаризма дореволюционной России [ Кирьянов, Корниенко, 2004] и информационной системы «Российские парламентарии начала ХХ в.» [ Кирьянов, Корниенко, 2005], а также обосновал необходимость использования количественных методов при исследовании истории российского парламентаризма начала ХХ в. [ Кирьянов, Корниенко, 2006] и обращение к изучению стенографических отчетов Государственной думы в рамках не только традиционного, но и компьютерного источниковедения [ Кирьянов, Корниенко, 2009]. Наконец, в соавторстве с С.И. Корниенко и Д.Г. Решетниковым он описал начало создания информационной системы «Российские парламентарии начала ХХ века» [ Кирьянов И.К., Корниенко С.И., Решетников Д.Г., 2006]. И.К. Кирьянов сочетает исследования в области исторической информатики с изучением не только исторической антропологии, но и исторической элитологии, тем более, что оба новых направления отечественной историографии в известной степени связаны между собой.

Рассматривая в русле исторической элитологии (см. о ней, в частности, работы С.В. Куликова [Куликов, 2007] и А.В. Евдокимова [Евдокимов, 2014]), как и прежде, парламентскую историю России, И.К. Кирьянов предложил свою концепцию смены политических элит в истории Российского государства Нового времени [Кирьянов, 2016, с. 206]. Сложносоставный характер политиче- ской элиты дуалистической монархии объяснялся моделями ее рекрутирования. Если ранее при рекрутировании политической элиты использовалась только одна модель – гильдейская, то при формировании составов Государственного совета и Государственной думы были задействованы обе модели рекрутирования – как гильдейская, так и антрепренерская [Кирьянов, 2016, с. 207–208]. В период дуалистической монархии, особенно в 1914–1917 гг., некой переходной ступенью к этому были многочисленные, по наблюдениям С.В. Куликова, вручения министерских портфелей назначенным членам Государственного совета [Куликов, 1998, с. 262].

Вообще при изучении формирования парламентской субэлиты И.К. Кирьянов опирается на опыт предшественников. В частности, он пишет: «К первооткрывателям этого направления следует отнести А.Б. Николаева и О.А. Поливанова, предложивших определять парламентскую элиту как “слой думцев, выступавших хранителями и воспроизводителями парламентских ценностей, возобновлявших свои думские функции из созыва в созыв” [ Николаев, Поливанов, 1994, с. 58]». И.К. Кирьянов сомневается в том, что к парламентской субэлите можно относить «лучших» парламентариев («хранителей и воспроизводителей парламентских ценностей»). Вместе с тем, используя в своих построениях «повторяющийся статус», на который обратили внимание А.Б. Николаев и О.А. Поливанов, И.К. Кирьянов отмечает: «Повторяющийся статус через переизбрание, свидетельствующий об аккумулировании политического опыта и нарастании политического веса, является базовым критерием вхождения того или иного лица в состав парламентской субэлиты» [ Кирьянов, 2016, с. 209].

Функционирование Государственной думы и реформированного Государственного совета и привело, помимо прочего, к тому, что политическая элита в России начала XX в., по наблюдениям И.К. Кирьянова, «приобрела сложносоставной характер, подразделяясь, как минимум, на бюрократическую и парламентскую субэлиты, что внесло в политическую повестку новую проблему – проблему внутриэлитного взаимодействия» [ Кирьянов, 2017, с. 266]. Использование И.К. Кирьяновым методов исторической информатики в области исторической элитологии еще раз свидетельствовало о четко выраженном междисциплинарном характере его исследовательской манеры. В результате И.К. Кирьянов пришел к выводу о том, что в формировании новой политической элиты «перводумцы сыграли скорее символическую роль» [ Кирьянов, 2017, с. 269]. Это, однако, только предварительные выводы, и впереди – анализ парламентской субэлиты в период II–IV легислатуры Государственной думы.

Очевидно, что И.К. Кирьянов находится в постоянном научном поиске: будучи одним из основателей парламентской истории России, являя образцы мастерского владения междисциплинарными подходами, он активно использует историзированные версии таких гуманитарных дисциплин, как политология, антропология, элитология, с помощью методов информатики. Вместе с тем дискурс И.К. Кирьянова не чужд и традиционного языка, что позволяет исследователю наводить мосты между «старой» и «новой историографией», тем самым обеспечивая преемственное, а значит, и успешное развитие российской исторической науки на современном этапе. Порукой тому и активное участие И.К. Кирьянова с 2010 г. в «Таврических чтениях» – международной научной конференции, которая посвящена истории парламентаризма в России и за рубежом и с 2007 г. ежегодно проводится в Таврическом дворце Центром истории парламентаризма при Межпарламентской ассамблее Содружества Независимых Государств в Санкт-Петербурге.