Персидский царь Камбис в «Хронике» Иоанна Никиуского

• ^* Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-18-00493, Санкт-Петербургский государственный университет. This study was funded by Russian Science Foundation, project numbe r 22-18-00493, Saint Petersburg State University.

«Хроника» Иоанна, епископа города Никиу в Египте1, написанная, как кажется, на греческом языке в конце VII в. (и сохранившаяся в переводе на геэз,

сделанном в 1601 г. с арабского перевода оригинала, также до нас не дошедшего), в общем не избалована широким к себе вниманием2. Более того, хотя в ней описываются события начиная от сотворения мира, ученые обращаются к этому сочинению, как правило, лишь при изучении ранней Византии, прежде всего перипетий арабского завоевания Египта, упуская таким образом из вида значительную часть его повествования. Неудивительно поэтому, что отдельные сюжеты, содержащиеся в данной части, выпадают из поля зрения исследователей, которые не находят в них, за редким исключением, ничего особенно примечательного. К числу таких исключений и принадлежит сюжет, о котором пойдет речь ниже, – рассказ Иоанна о персидском царе Камбисе (530–522 гг. до н.э.)3.

Приведем этот рассказ полностью:

(LI, 17 Elagina)4 Когда Кир вернулся в Персию, убил он всех, кто был под его вла-стью5, и воцарил сына своего Камбиса над Персией и Вавилоном, а тот был злым человеком и отверг мудрость своего отца и поклонение Господу Богу. (18) И еще Априй был царем в Египте6 и пребывал в городе Танбас (Фивы?)7 и городе Мануф (Мемфис), а также в двух городах, которые суть Вэхиб и Суфиру8. (19) И в те дни послал Камбис гонца в Иерусалим и издал повеление, запрещающее им [иудеям] строить Иерусалимский храм, по злому навету язычников, которые снова окружали [их]. (20) И после этого пришел Камбис в Египет со многими воинами, коим несть числа, конниками и пехотинцами из Мидии. (21) А еще жители Сирии и жители Палестины приготовились встретить его, и разрушил он не мало, а много городов иудейских, ибо был он завоевателем всего мира. (22) И изменил он имя свое, следуя гордыне, и стал называться Навуходоносор. Натура же его была варварской, и ненавидел он людей, побуждаемый злой волей своей. (23) А отец его Кир был великим и почитаемым у Господа Живого. И повелел он построить Храм Господа в Иерусалиме с усердием и тщанием, отправив [туда] первосвященника Иешуа, сына Иоседека, и Зоровавеля, который суть Ездра9, и всех полоненных иудеев, чтобы вышли они в Землю евреев и Палестину. (24) А <Камбии>с, который есть новый Навуходоносор и Валтасар, сжег святой град Иерусалим и Храм, согласно предсказанию святых пророков Иеремии и Даниила10. (25) И после того, как Камбис сжег город, вышел он к Газе, собрал у себя воинов и всякое воинское снаряжение и спустился в Египет вести войну. И, сражаясь, одержал он победу, взял города Египта, кои есть Фарма (Пелусий), Шэнхур (?), Сан (Танис?), Бастах (Бубаст?)11, захватил Априя, который был фараоном, живым в городе Тэнфас (Дафны)12 и собственноручно убил его. (26) А еще был муж-воин в Египте по имени Фусид, который вершил справедливость и ненавидел беззаконие. Когда была война между Персией и египтянами, выступил он и воевал с Сирией и Ас-сирией13, и захватил четырех чад Камбиса и жен его, а число тех было 40 душ. (27) И пленил он их, и сжег их дома, и полонил всех, кто был с ними, и привел их в город Мемфис, и велел запереть их в царском дворце. (28) А когда во второй раз случилась война между Ассирией и Египтом, ассирийцы укрепились и взяли верх над Египтом и захватили царскую резиденцию, которая была в городе Тэн-фас (Дафны)14. (29) Могучие ассирийцы стреляли стрелами, и когда стреляли они, то попала одна стрела в правое бедро крепкого Фусида. Но могучие египтяне захватили крепкого Фусида у ассирийцев прежде, чем покинула душа его. И был он живым в течение одного часа, а затем умер и оставил добрую память тем, кто придет после него. (30) Египтяне же были в страхе, ибо не имели у себя могучего мужа, который был бы подобен Фусиду. И поэтому бежали они в город Ца (Саис), ибо был он городом укрепленным, а его оборонительные сооружения были крепче, чем у других городов. (31) Камбис напал на этот город вторично, взял его и разрушил, как и все города Нижнего Египта в северном направлении15, пока не достиг побережья соленого моря16. И разграбил он все их имение, разорил их города и их округа, сжег огнем их дома и не оставил никого ни из людей, ни из домашних животных. (32) И деревья их он срубил, и посевы их уничтожил, и сделал страну Египетскую пустыней. А когда он повернул в сторону долины Верхнего Египта (Риф), то напал на город Мемфис и победил царя, который там был. (33) А еще город Бусир, что ниже Мемфиса, он разрушил и разграбил, разорил их имение, сжег их огнем и сделал его пустыней. (34) И бежали дети царские, которые уцелели, в другой город, что был поблизости от них, в крепость, и затворили ворота цитадели. (35) Ассирийцы же осадили эту крепость, растворили ночью ее [врата] и разрушили великий город Мемфис. (36) А еще раньше один из царей Египта по имени Маджиб послал тайно к сыну своему по имени Элькад, дабы тот вывез имение, что было у него и всех его вельмож, и 40 женщин, которые были женами Камбиса, сиречь Навуходоносора, тех женщин, что привез могучий Фу-сид. (37) Они открыли ночью ворота цитадели, взяли и отвели их в пустыню другим путем, который не знали люди. А четырех чад Камбиса отвели люди города Мемфиса, подняли на вершину цитадели, зарезали, разрубили их на куски и бросили к подножию цитадели, где был Камбис. (38) И когда увидели воины Камбиса это злое дело, которое сотворили люди Мемфиса, преисполнились гнева и штурмовали этот город беспощадно. (39) Установили против него катапульты, разрушили царские дворцы и убили царских детей Маджиба и Суфира и всех военачальников, которые находились в городе, без пощады. (40) И когда узнал Элькад о смерти отца своего, то бежал в страну Нубию. А Камбис разорил еще город Аун (Гелиополь) и Верхний Египет до города Эшмун (Гермополь). И когда узнали [об этом] люди той страны, испугались и бежали в город Эшмунин (Гермополь). (41) И они послали в страну Нубию к Элькаду, сыну Маджиба, чтобы пришел он к ним, и сделали они его царем, и возвели его на престол отца его, ибо он прежде воевал в областях Ассирии. (42) И тогда собрал Элькад много воинов из абиссинцев и нубийцев и сразился с воинами Камбиса к востоку17 от реки Нил (Гихон). И не смогли абиссинцы перейти реку. (43) Персы же, преисполненные коварства, повернули вспять и пошли обратно, словно те, кто обратился в бегство, и пересекли они реку в начале ночи, соблюдая осторожность, и взяли город, и разорили его так, что не знали [об этом] воины Элькада. (44) И когда закончили они разорять город Эшмунин (Гермополь), пошли в Верхний Египет, разрушили город Асуан

(Сиена), переправились на противоположный берег, где город Ахиф(?)18, разорили Бэлак (Филе) и так же поступили с другими городами. (45) И вернулись они туда, где уцелели города и сельские округи, разграбили их и сожгли, так что вся страна Египетская стала пустыней. И не сыскать было того, кто выжил в ней, ни людей, ни птиц небесных. (46) Элькад же, царь Египта, составил другой план действий с мужами, которые спаслись от персов. И пошли они издалека встречать Камбиса, и несли с собой дары под аккомпанемент лиры, тимпанов и барабана, и пали ему в ноги, и молили его проявить к ним милосердие и любовь. (47) И Камбис смилостивился над теми, кто уцелел из египтян и пришел к нему с изъявлением покорности. И пощадил он их, и увел их в страну Мидию и Вавилон, и поставил им наместника из их числа. (48) И не забрал он у Элькада венец царства, но утвердил его на престоле царском и увел его с собой. (49) Число же тех египтян, которых увел с собой Камбис, – 50 тысяч, не считая женщин и детей. И пребывали они 40 лет в плену в Персии, а Египет стал пустыней. (50) Камбис же после того, как разорил Египет, умер в городе Дамаске.

Приступая к анализу данного рассказа Иоанна, начнем с констатации того, что в нем, как это прекрасно видно, нашел отражение крайне отрицательный образ Камбиса (в частности, см.: LI, 17, 22), представленный еще у Геродота (который был, несомненно, в свою очередь перенят им у его египетских информаторов), а затем прочно утвердившийся и развитый у других классических античных и иудео-христианских авторов19. К тому же у Иоанна Камбис уподобляется еще и двум сугубо негативным персонажам иудео-христианской литературы – Навуходоносору и Валтасару (LI, 22, 24, 36)20, причем, согласно хронисту, Камбис, «следуя гордыне», сам поменял свое имя на Навуходоносор (LI, 22). Если, однако, сравнение Камбиса с Валтасаром не имеет сколько-нибудь большого значения для последующего повествования Иоанна о персидском царе (скорее всего, это сравнение Иоанн использовал лишь для того, чтобы усилить отрицательный образ Камбиса), то его уподобление Навуходоносору21 в данной связи является чрезвычайно важным. Действительно, хотя Иоанн и отличает Камбиса от Навуходоносора, сообщая о ряде завоеваний последнего, включая и захват им Иерусалима и Египта (XLVIII–L; LXXII, 17–18), а кроме того, именуя Камбиса «новым Навуходоносором» (LI, 24), совершенно очевидно, что в его тексте оказываются слиты и причудливо переплетены события, связанные с ними обоими, их отношениями с иудеями и египтянами (заметим, что оба исторических царя совершили походы в Египет – в 567 и 525 гг. до н.э. соответственно)22.

Вместе с тем, как можно заметить, отнюдь не иудейская, а египетская тема, представленная рассказом о завоевании Камбисом Египта, занимает в повествовании Иоанна об этом царе центральное место. В самом деле, наряду с тем, что после сообщения о его восшествии на престол Иоанн сразу указывает, пусть и ошибочно, на Априя как тогдашнего правителя Египта (LI, 18), выделяя его таким образом особо, бóльшая доля всего повествования хрониста о Камбисе посвящена описанию покорения им именно этой страны. То, что Иоанн уделил данному событию так много внимания, думается, вполне объяснимо: оно, с одной стороны, имело самое непосредственное отношение к прошлому Египта, родины Иоанна, которым, как это следует из его сочинения, он интересовался очень живо, а с другой, отличалось особым трагизмом, став затем в представлениях египтян весьма значимой вехой в их истории, маркирующей потерю их страной независимости в VI в. до н.э.23

Что же касается иудейской темы, то она не только выглядит у Иоанна вторичной по отношению к идущей вслед за ней египетской теме. На наш взгляд, часть ее играет у него сугубо подсобную, вспомогательную роль. Думается, что она, эта часть, была необходима Иоанну для того, чтобы согласовать между собой два оказавшихся в его распоряжении источника: первый, в котором говорилось о запрете Камбиса восстанавливать иудеям Иерусалим и Храм, а также упоминалось о завоевании им Египта, и второй, в котором уже подробно описывалось это завоевание и в котором, в отличие от первого, Камбис уподоблялся Навуходоносору. Очень похоже, что как раз это последнее обстоятельство и заставило Иоанна вставить в свое повествование, между информацией, взятой из первого и второго своих источников, промежуточный рассказ (LI, 21–24), чтобы объяснить, каким образом Камбис стал сходен с Навуходоносором. Отсюда и приписывание здесь Камбису, вопреки исторической действительности, тех же деяний, которые в свое время совершил собственно Навуходоносор (покорение Сирии и Палестины и разрушение им Иерусалима и Храма).

Трудно сказать, был ли Иоанн сам виновником переноса подобных деяний на Камбиса либо он использовал уже существовавшую историю, которая и сообщала об этом. Первый вариант, впрочем, кажется более вероятным: по крайней мере, о существовании в свое время какого-то другого свидетельства о том, что Камбис был причастен к разрушению Иерусалима и Храма, нам ничего не известно. Более того, надо полагать, сделать это Иоанну было тем проще, что он должен был знать (во всяком случае, через Иоанна Малалу – VI, 13–14 Thurn) традицию, идущую от Секста Юлия Африкана (II–III вв.) (fr. 43 Routh), в которой Камбис, пусть и в связи с другим сюжетом (об Иудифи и Олоферне), уже уподоблялся Навуходоносору24.

Каким, однако, был первый источник, на который в своем рассказе о Кам-бисе опирался Иоанн? Им, стоит считать, выступал (прямо либо через чье-то посредничество) соответствующий пассаж из «Иудейских древностей» Иосифа Флавия (XI, 21–30): данный пассаж имеет явное сходство с тем, что об этом написано, хотя и гораздо короче, Иоанном. В свою очередь, в пользу этого предположения говорит и то, что ниже у хрониста в качестве места смерти Камбиса значится Дамаск (LI, 50), т.е. приводится свидетельство, идущее как раз от Иосифа (XI, 30). Кроме того, использование Иоанном информации, представленной у последнего, подтверждается и его указанием на убийство Априя Камбисом (LI, 25), о чем сообщает опять-таки Иосиф (IX, 7), но с той разницей, что он не называет здесь египетского правителя по имени и приписывает это деяние Навуходоносору.

Правда, насколько можно судить, уже после сообщения о приходе Кам-биса с войском в Египет (LI, 20) Иоанн отступает от опоры на данный источник. Думать так заставляет тот факт, что дальше он вдруг приводит описание как бы более ранних событий (завоевание Камбисом сиро-палестинского региона, а также разрушение им Иерусалима и Храма), а затем снова пишет о вторжении персидского царя в Египет (LI, 25), дублируя таким образом, пусть и с указанием некоторых иных деталей, то, о чем он уже сообщал. Как представляется, именно отсюда, т.е. с этого своего последнего указания на начало египетского завоевания, Иоанн и переходит к использованию второго источника, положив его в основу описания у себя покорения Камбисом Египта25.

Что это был за источник, определить точно невозможно. Впрочем, непременно считать, что Иоанн основывал свой рассказ о войне Камбиса против Египта лишь на одном единственном источнике, отнюдь не обязательно. Даже напротив, представляется более вероятным, что в распоряжении хрониста находились несколько текстов, идущих от одной традиции (где Камбис в связи с завоеванием им Египта уже смешивался с Навуходоносором), сведения которых он и свел в этот свой рассказ. Если, однако, это так, то, учитывая манеру работы Иоанна со своими источниками при написании им других частей «Хроники», стоит полагать, что и в данном случае один из текстов был для него опорным, в то время как из других (или одного такого) он черпал дополнительную информацию, пусть и довольно обширную26. Думается, что как раз из этих добавочных источников (либо источника) Иоанном и были заимствованы истории о могучем воине Фусиде, а также о царях-защитниках египетской земли Маджибе и Элькаде27. Хотя эти истории у Иоанна и соединяются вместе посредством темы с захваченными Фусидом детьми и женами Камбиса (LI, 27, 36–37), представляется, что они оформились независимо друг от друга: во всяком случае, показательно, что у каждой из них есть свой главный герой и собственная сюжетная линия. Кто соединил данные истории вместе (посредством того, что сделал Фусида ответственным за пленение детей и жен Камбиса, играющих заметную роль в истории о Маджибе и Элькаде), сложно определить. Может быть, они уже были объединены соответствующим образом в добавочном источнике Иоанна, если он был один. Но также не исключено, что это проделал сам хронист, а затем вставил в канву событий завоевания Египта, взятую им уже из своего опорного источника.

Действительно, кажется отнюдь не случайным, – но результатом использования Иоанном как раз такого источника, – то, что ход военных действий, который легко проследить по упоминаниям в тексте захваченных Камбисом городов (поддающихся идентификации), описывается им в целом довольно последовательно (по крайней мере, мы не находим здесь «перепрыгивания» войска персидского царя из одной части страны в другую, что было бы естественно ожидать от источника фольклорного характера). И правда, согласно Иоанну, Камбис, выступив из Газы, вначале покоряет Нижний Египет – Пелу-сий, некий Шэнхур, Сан и Бастах, т.е., по всей видимости, Танис и Бубаст, в Дафнах (см. выше) убивает Априя, разоряет Саис и остальные города на севере; далее поворачивает на юг и, двигаясь в этом направлении, берет, помимо Мемфиса, Бусир, затем какой-то город и Гелиополь; наконец, завоевывает Верхний Египет – Гермополь, Сиену, некий Ахиф, Филе и другие здешние города и поселения. При этом весьма примечательно, что подобное описание имеет известную схожесть с частью одного из пророчеств Иезекииля относительно печальной судьбы Египта после нападения на него Навуходоносора (30:6–18), и такая схожесть, пожалуй, едва ли является совпадением: думается, что именно этот текст и послужил основой для изложения хода военных действий в опорном источнике Иоанна (хотя в итоге и претерпел в нем целый ряд изменений).

Вместе с тем места вставок историй о Фусиде, а также Маджибе и Элькаде в представленную Иоанном цепь событий, связанных с завоеванием Египта, на наш взгляд, вполне различимы. Первая история, следует считать, начинается сразу после указания Иоанна на пленение и убийство персидским царем Априя в Дафнах (LI, 26): в этом месте хронист резко переходит к описанию деяний Фусида, совершенных им как в прежние времена, так и при осаде войском Камбиса все тех же Дафн. К тому же то, что Иоанн рассказывает снова о захвате Дафн и на этот раз иначе, чем выше (заметим, что об Априи здесь нет ни слова), кажется, в свою очередь подтверждает использование им в данном случае другого источника. Похоже, на это же указывает и упоминание им того, что Камбис напал на Саис «вторично», хотя ничего такого он ранее не сообщал: возможно (если только здесь мы не имеем дело с простой порчей текста), что о захвате Камбисом Саиса говорилось в опорном источнике Иоанна, но эта информация, в отличие от информации о взятии персидским царем других городов на севере Нижнего Египта, по какой-то причине не оказалась включенной им в текст (более того, не исключено, что захват Саиса описывался там несколько иначе, чем в истории о Фусиде, в результате чего у хрониста и создалось впечатление о двух разновременных нападениях персидского царя на этот город). Конец же следования Иоанном истории о Фу-сиде, совпадает, судя по всему, с его словами о превращении Египта в пустыню (LI, 32), находящими очевидную параллель в пророчествах Иезекииля о Египте (29–32, особ. 29; ср.: Иер., 42–44, 46). В самом деле, эти слова, – которые были внесены в текст, вероятно, самим Иоанном, о чем свидетельствует их появление и в других частях его рассказа о завоевании Камбисом Египта (LI, 33, 45, 49), основывавшихся, надо полагать, на разных источниках (см. ниже), – были бы логичным завершением истории о Фусиде: поскольку в ней он представлен в качестве последней надежды египтян в борьбе с Камбисом, было бы очень странно, если бы его гибель не привела к бедствию общеегипетского масштаба, такому, каким оно и описывается в пророчествах Иезекииля.

Как кажется, далее Иоанн возвращается к своему опорному источнику, рассказывая, основываясь на нем, о повороте войска Камбиса с севера на юг, в сторону Верхнего Египта, и последующем взятии им Мемфиса, Бусира, – который, по словам, скорее всего, уже самого хрониста, был сделан пустыней (см. выше), – и еще некого города (LI, 32–35). Причиной так считать, кроме явного завершения к данному моменту истории о Фусиде, служит допущенная Иоанном путаница, когда осада и штурм этого некого, поначалу безымянного города превращается у него в итоге в еще один захват Мемфиса: по всей видимости, в данном случае мы имеем дело с неудачной попыткой хрониста состыковать вместе два разных источника, опорный, от которого он теперь опять отходит, и новый, содержавший историю о Маджибе и Элькаде (либо прежний дополнительный, если история о Фусиде и эта история были объединены уже в нем), где начальные события происходят как раз в Мемфисе.

История о Маджибе и Элькаде в том виде, в котором ее представил у себя Иоанн, довольно обширна: она начинается с сообщения о приказе египетского царя Маджиба своему сыну Элькаду тайно вывезти из Мемфиса их имущество и жен Камбиса (LI, 36), а заканчивается, насколько можно судить, рассказом об уводе Камбисом к себе в плен Элькада, к тому времени уже нового царя Египта, и многих египтян, которые, несмотря на сопротивление, были вынуждены покориться завоевателю (LI, 49). При этом, как кажется, есть основания считать, что история о Маджибе и Элькаде, какой нашел ее Иоанн в своем источнике, подверглась с его стороны известной переработке: помимо того соображения, что, судя по другим частям сочинения Иоанна, он со своими источниками поступал так обыкновенно28, на это указывают и явные ее следы в самом его тексте. Действительно, обращает на себя внимание упоминание Иоанном убийства воинами Камбиса, когда те захватили Мемфис, детей царя Суфира (LI, 39), о котором, в отличие от Маджиба, до того в данной истории не говорилось29. В свою очередь, остается совершенно непонятным, чтó после захвата Камбисом Гермополя случилось с войском Элькада, которого заодно с мужами-египтянами, спасшимися от персов, мы вдруг находим уже решившим сдаться азиатскому владыке (LI, 46). Думается, что все это – результат неудачных сокращений, которым Иоанн подверг находившийся в его руках текст с историей о Маджибе и Элькаде.

Кроме того, стоит полагать, учитывая опять-таки то, как хронист работал со своими источниками30, что в этот текст им были внесены и некоторые добавления. В самом деле, очень может быть, что информация о захваченных Камбисом после Мемфиса городах была взята Иоанном (по крайней мере, отчасти) как раз из его опорного источника. И если так, то не исключено, что данная информация в свою очередь подверглась с его стороны сокращению: во всяком случае, отсутствие у Иоанна упоминания Фив среди взятых Камби-сом городов Верхнего Египта выглядит весьма странно, имея в виду к тому же то, что о Фивах им, как кажется, уже говорилось ранее, в связи с Априем (см. выше), а равно и то, что они (под названием «Но») встречаются в той части одного из пророчеств Иезекииля, которая, судя по всему, и была положена в основу описания хода военных действий в опорном источнике хрониста (см. выше). Также к числу добавлений, сделанных в тексте с этой историей самим Иоанном, следует отнести, по всей вероятности, и его слова о превращении Египта в пустыню (см. выше), фигурирующие здесь дважды. Похоже, что в первый раз эти слова были нужны Иоанну, чтобы объяснить решение Эль-када покориться Камбису – из-за страшного разорения страны, сходного с тем, каким оно было предсказано в пророчествах Иезекииля, тогда как во второй – еще раз подчеркнуть масштаб катастрофы, а кроме того, послужить переходом от темы завоевания персами Египта к дальнейшему повествованию. Наконец, возможно, что собственным дополнением Иоанна является и присутствующее у него свидетельство о сорокалетнем пленении египтян, находящее опять-таки очевидную параллель у Иезекииля (который, правда, связывает это пленение с Навуходоносором) (29:11–14)31, ибо следов отражения какого-то конкретного ветхозаветного текста собственно в истории о Маджибе и Элькаде не наблюдается.

Что же касается сообщения Иоанна о смерти Камбиса в Дамаске (LI, 50), завершающего уже весь рассказ хрониста об этом персидском царе, то его происхождение определяется, надо думать, точно: как мы видели выше, есть все основания считать, что оно было заимствовано Иоанном (прямо или же опосредовано) из «Иудейских древностей» Иосифа Флавия.

Вернемся, однако, к источникам, на которые в своем описании завоевания Камбисом Египта опирался Иоанн (либо его некий предшественник, если считать, что хронист использовал в данном случае только один труд, где уже содержалась такого рода информация). Едва ли приходится сомневаться в том, что все они имеют египетское происхождение. При этом, по нашему мнению, совершенно очевидно, что передаваемые в них сведения в своей основе восходят – через некий промежуточный этап или, скорее, этапы их письменной фиксации, оформившей в итоге эти сведения в рассказы в популярном для Египта жанре Chaosbeschreibung ³², – к коллективной исторической памяти египтян, в которой события данного завоевания должны были прочно запечатлеться не только из-за бедствий, обрушившихся тогда на местное население, но и особенно из-за потери в ту пору страной своей независимости. Более того, весьма вероятно, что со временем в исторической памяти египтян война с Камбисом смешалась с походом в их страну другого азиатского владыки – Навуходоносора, случившимся всего несколькими десятилетиями ранее, хотя и сохранила здесь (главным образом в силу ее более важных для Египта последствий) первенствующее по отношению к этому походу значение, растворив его в себе: отсюда не просто слияние образа Кам-биса с образом Навуходоносора, но четкое доминирование у Иоанна именно первого над вторым.

К тому же стоит полагать, что ко всем этим воспоминаниям попутно примешались и воспоминания египтян о происходившем еще раньше, следы чего, как кажется, в отдельных случаях можно также обнаружить в рассказе хрониста о покорении персами Египта. Так, очень похоже, что в его словах об участии Фусида и Элькада в военных действиях, ведшихся «в областях Ассирии» (ср.: «… выступил он [sc. Фусид] и воевал с Сирией и Ассирией…») до того, как «во второй раз случилась война между Ассирией и Египтом» (LI, 26– 28, 41), т.е. та, которая и привела к персидскому завоеванию последнего, нашли отражение события, связанные с борьбой Египта и Вавилонии в Восточном Средиземноморье в конце VII – начале VI вв. до н.э.33 (кстати, примечательно, что у хрониста нигде не говорится вопреки исторической действительности о ее завершении победой египтян, но фиксируются лишь личные успехи Фусида в ней – пленение им детей и жен Камбиса с их окружением, а также предание огню их домов). Кроме того, то, что в рассказе Иоанна действуют одновременно несколько египетских правителей (LI, 18, 25, 32, 39), а Маджиб прямо именуется «одним из царей Египта» (LI, 36), возможно, является реминисценцией о еще более ранних временах – о так называемом периоде додекархии, а следовательно, не исключено, и о борьбе в стране, связанной с ассирийским господством (671–656 гг. до н.э.)34.

Если, таким образом, роль коллективной исторической памяти египтян в формировании содержания источников, легших в основу описания Иоанном завоевания Камбисом Египта, стоит признать весьма значительной, то относительно античной классической традиции сказать такое же в данной связи нельзя. Несмотря на наличие в этом описании отдельных мест, имеющих параллели в соответствующих нарративах античных авторов, приходится все же констатировать, что их сравнительно немного и они недостаточно четкие. При этом, помимо «Иудейских древностей» Иосифа Флавия, откуда сам Иоанн (либо его источник) заимствовал некоторые сведения (см. выше), в расчет здесь могут идти лишь рассказы о походе Камбиса в Египет Геродота и Ктесия (в его «Персидской истории»), тогда как у других античных писателей, которые, за исключением добавления ряда деталей, попросту повторяли в своих сообщениях об этом событии то, что находили в сочинении «отца истории», обнаружить какие-то иные параллели подобного рода не удается.

У Геродота же они таковы: выступление Камбиса в поход на Египет из Газы, хотя этот город фигурирует у него под названием Кадитис35 (III, 5); убийство перед персидским войском сыновей, но не Камбиса, а наемника-предателя Фанеса, и убивают их другие наемники на египетской службе (11); осада Мемфиса, защищаемого остатками египетского войска, однако египтяне лишают тогда жизней не сыновей Камбиса, а тех, кто прибыл от него с предложением сдаться (13); убийство персами детей знатных египтян, включая сына правителя Египта (по Геродоту, царя Псамменита, т.е. Псамметиха III), но не в результате штурма Мемфиса, а после вынужденной сдачи города (14–15); сохранение Камбисом жизни египетскому правителю (Псамметиху), однако он не уводит его в плен вместе с собой, а оставляет при своем дворе в Египте, пока не казнит за подготовку мятежа (15); занятие Камбисом Саиса, но персы не берут его штурмом, а входят туда без сопротивления (16); война с эфиопами, однако поход против них совершает Камбис, а не они выступают против него, и именно его войско, а не их терпит неудачу (25); смертельное ранение в бедро, но не Фусида, а быка Аписа и самого Камбиса (29, 64, 66)36. Что же касается рассказа Ктесия (в передаче патриарха Фотия), то в нем обращают на себя внимание следующие совпадения с текстом Иоанна: сохранение персидским царем жизни правителю Египта (именуемому, правда, ошибочно Амиртеем); увод его Камбисом в плен (согласно Ктесию, в Сузы) вместе с большой группой египтян, которых, однако, насчитывается не 50 тыс., а 6 тыс. человек; упоминание и о 50 тыс. египтян, но, как пишет Ктесий, это число тех, кто пал в битве с персами (FGrHist 688 F 13.10)37.

Итак, как видно, если и позволительно говорить о влиянии античных авторов на то, о чем сообщалось в источниках Иоанна о походе Камбиса в Египет, то только лишь о весьма скромном (более того, учитывая, что информация Геродота и, надо полагать, Ктесия об этой кампании происходила от египетской стороны, вышеуказанные параллели, встречающиеся у них и у Иоанна, вполне могли иметь отчасти общий исток – все ту же коллективную историческую память египтян). Думается, что роль античной классической традиции в данном случае состояла скорее в том, что она впоследствии подпитывала собой – через сегмент образованного населения Египта – эту историческую память, прежде всего в плане сохранения, а возможно, даже и усиления в ней негативного образа Камбиса и мрачной картины совершенных им деяний.

В отличие от античных классических авторов, влияние библейской, точнее, ветхозаветной традиции на источники, которые были использованы Иоанном при описании им завоевания Камбисом Египта, следует, однако, признать существенным. Несмотря на то что отчетливый след обращения к конкретному библейскому тексту удается обнаружить в них лишь в одном случае – в опорном источнике Иоанна, где, как кажется, четко просматривается влияние на него одного из пророчеств Иезекииля о Египте (см. выше), уже само уподобление в данных источниках Камбиса Навуходносору, в присутствии чего там едва ли можно усомниться (см. выше), показательно. Посредством этого борьба египтян с Камбисом приобретала в них ветхозаветное измерение, оказываясь на одном и том же уровне с борьбой иудеев против Навуходоносора и превращая тем самым Египет как бы в новое Иудейское царство, а египтян в сходных с иудеями Ветхого завета. Отсюда, судя по всему, происходит и завышенный масштаб пленения Камбисом египтян в конце истории о Маджибе и Элькаде («50 тысяч, не считая женщин и детей»), делающий его подобным пленению иудеев Навуходоносором, таким, как оно было описано Иезекиилем (см. выше) (если, конечно, за этим свидетельством о пленении египтян не стоял сам Иоанн, который, как было показано выше, вносил в информацию своих источников о покорении Египта Камбисом некоторые собственные дополнения подобного рода).

В заключение затронем еще один вопрос – к какому времени следует отнести создание этих источников Иоанна. Определить это трудно. Принимая, однако, во внимание то, что в них уже явно присутствовало уподобление Кам-биса Навуходоносору, введенное в обиход Юлием Африканом (см. выше), а также обнаруживается влияние классических античных и ветхозаветных текстов, их создание, как кажется, позволительно датировать временем не раньше III в. Более того, на наш взгляд, у нас есть возможность даже несколько уточнить подобную датировку: уравнивание в этих источниках – через уподобление Камбиса Навуходоносору – египтян с иудеями Ветхого завета (см. выше), предполагающее одновременно с этим и их противопоставление другим народам, в том числе христианским, думается, лучше всего подходило бы для ситуации, сложившейся в Египте уже после Халкидонского собора 451 г. и ознаменованной окончательным разрывом мо-нофизитской коптской церкви с большим миром христианства38. Как бы то ни было, представляется очевидным, что данные источники, использованные Иоанном при описании им персидского завоевания Египта, составляли часть той традиции, – восходившей в своей основе к коллективной исторической памяти египтян о походах в их страну Навуходоносора и Камбиса, но вместе с тем и впитавшей в себя веяния новой эпохи, – которая сформировалась где-то в этот самый период, возможно, вскоре после 451 г., и затем получила распространение в Египте. То, что она существовала и имела здесь достаточную известность, подтверждается и коптским «Романом о Камбисе», который был написан при опоре наверняка на нее и, судя по всему, независимо от «Хроники» Иоанна, даже если последняя и появилась еще до его со-здания39. Несущая черты жанра Chaosbeschreibung, подобная традиция подавала тем самым историю о завоевании Камбисом Египта, помещенную в координаты Ветхого завета, в типично египетском стиле, что, надо полагать, позволяло делать ее легко воспринимаемой местной аудиторией в том числе и этого времени40.