Персональный состав приказной администрации Лжедмитрия II

Из многочисленных самозванцев эпохи Смуты, появившихся после свержения Лжедмитрия I, только Лжедмитрию II и организовавшим его движение русским повстанцам удалось составить серьезную оппозицию правительству Василия Шуйского. Фактически была создана альтернативная система государственной власти, аналогичная московской, представленная «Воровской» Думой и приказными учреждениями. Как известно, с июня 1607 г. начали формироваться приказы в Тушине, а в январе 1610 г. «резиденция» была перенесена в Калугу, позже – в Коломну.

Вопрос о социальном составе «Воровского» двора Лжедмитрия II до недавнего времени оставался открытым, пока не появилась работа И.О. Тюменцева, посвященная изучению движения Лжедмитрия II 1. Исследование показало, что приказным служащим отводилась важная роль в Тушинском лагере самозванца, поскольку именно в их руках сосредоточивалось все делопроизводство, а также реализовывались управленческие решения. С помощью метода просопографии нам удалось восстановить, а затем проанализировать биографии дьяков и подьячих и отчасти функции приказов.

Отсутствие источников сводного характера вынуждает выявлять сведения по крупицам в сохранившихся разрозненных актах и грамотах, составлявшихся по приказу царя Дмитрия, а также в Расспросных речах тушин-цев, разрядных записях частных редакций и нарративных источниках, которые зачастую несут в себе элементы тенденциозности. Ис-точниковая база была значительно пополнена реконструированным в последнее время архивным комплексом Яна Сапеги 2.

Удалось установить имена служащих приказов Тушина, Калуги, Коломны и приказных изб городов, администрация которых оказывала поддержку движению самозванца. По сложившейся к началу XVII в. системе приказное учреждение возглавлял боярин, далее шли чины думного дьяка, дьяка и подьячего.

Известно о восьми приказах Тушинской администрации Лжедмитрия II. Семь из них были созданы по аналогии с московскими. Выявлены имена 7 думных дьяков, 13 дьяков и 8 подьячих, находящихся на службе.

Информация о служащих Поместного приказа несколько полнее, чем остальных . Это не случайно, поскольку поместное жалование было одним из самых распространенных поощрений за службу в отсутствие достаточного количества денежных средств в казне самозванца. К тому же система денежных пожалований в начале XVII в. только оформлялась. Можно предположить, что и работы в Поместном приказе было гораздо больше, чем в остальных учреждениях. Руководителем приказа был боярин князь Роман Федорович Троекуров, служили 3 думных дьяка: Третьяков Петр Алексеевич, Линев Сарыч Никитич, Чичерин Иван Иванович; 3 дьяка:

Микулин Иван, Ковернев Иван (предположительно), Дуров Василий; 2 подьячих: Отлипа-ев Гаврила, Трифонов Тимофей.

По грамоте Лжедмитрия II от февраля 1609 г. со справой подьячего Тимошки Трифонова Р.Ф. Троекурову, а также думным дьякам С.Н. Линеву да П. Третьякову в Поместный приказ, в стан под Москвой, велено было отправить отдельные книги поместий Т. Рот-чина и жены Ивана Чуркина 3.

С.Н. Линев известен в чине дьяка у Вора с ноября 1608 года 4. Ранее, согласно Боярскому списку 1602 г., был выборным дворянином по Ржеву 5, в 1605 г. – служил головой на Валуйке 6.

Что касается думного дьяка Петра Алексеевича Третьякова, то он, до того как попал в Тушино, упоминается в документах с именем Петр Лошаков, по мнению Н.П. Лихачева, он был сыном убитого под Казанью Третьяка Лошакова, но в справочнике С.Б. Веселовского сделано другое предположение: он – сын Третьяка Федорова 7. С 1592 г. служил подьячим 8, в правление Лжедмитрия I и В. Шуйского был дьяком Разрядного приказа. В Изборнике о его измене царю Василию сообщается:

«А отъехал из Москвы в Тушино со стольником князем Дмитрием Трубецким из Посольского приказа первый подьячий Петр Алексеев сын [Третьяков] да с ним 2 подьячих – два Ивашка Веригиных, дети Ковернева»9.

Более точно дату отъезда можно установить по Разрядным записям, где содержится информация о том, что князь Д. Трубецкой отъехал 24 июля 1608 г. после битвы у Ходынки 10. Об отъехавших известно, что Д. Трубецкой возглавил в Тушине Разрядный приказ, а один из братьев подьячих – Иван Ковернев – стал дьяком самозванца вместе с Василием Дуровым, как «сказывал с пытки Федор Нащокин» – в Отписке вологжан о вестях про Лжедмитрия II от 11 декабря 1608 года 11.

В декабре 1608 г. думный дьяк П. Третьяков составил письмо гетману Я. Сапеге о запрещении пану Корсаку «сбирать корм с его села Васильевского»12. 12 ноября 1609 г. от думного дьяка П. Третьякова и «самозванцевых» воевод князя Г. Шаховского и И. Керно-зицкого польским королевским послам дана грамота о том, чтобы они «по случаю недостатка в людских и конских кормах ехали в

Тушинский стан без многолюдной суеты и по дороге крестьян грабить не смели»13.

За приписью дьяка Ивана Микулина и справой подьячего Ганки Отлипаева после 3 марта 1609 г. дана грамота Лжедмитрия II Я. Сапеге об отправлении польских и литовских рот с воеводою Лисовским на помощь Ярославлю 14. 6 марта 1609 г. Г. Отлипаев справил также грамоту Лжедмитрия II Я. Сапеге об отдаче воеводе А.З. Просовецкому пушек, взятых в сражении под Суздалем 15. Иван Мику-лин осенью того же года известен уже как дьяк в Арзамасе, происходил из арзамасских дворян 16, в Списке дворян Опричного двора Ивана Грозного 1573 г. с окладом в 15 руб., возможно, значится его отец Григорий 17.

За приписью думного дьяка Ивана Ивановича Чичерина 11 марта 1609 г. и справой подьячего Ганки Отлипаева дана грамота Лжедмитрия II Я. Сапеге о скорейшем отправлении литовских и польских ратных людей и донских казаков с А.И. Лисовским для «охранения» Углича и Ярославля 18. 15 апреля 1609 г. на его вотчину в Угличском уезде произошло нападение при выступлении угличан против Лжедмитрия II. И.И. Чичерин происходил из дворян – его отец служил выборным дворянином по Козельску 19.

Вторым по значимости можно назвать Разрядный приказ, поскольку назначения на службу в стане самозванца также были одним из привлекательных поводов для «перелетов» из правительства В. Шуйского: Лжедмитрий II не жалел чинов и должностей. Возглавили приказ стольник князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой и дьяк Игнатий Тимофеевич Софонов, об этом сообщается в Расспросных речах начала 1609 г. сына боярского Андрея Палицына 20. И.Т. Софонов был в чине дьяка и ранее (известен с 1588/89 года 21). Сын Игнатия Со-фонова – Денис Игнатьевич Софонов также служил в Разрядном приказе в Тушине вместе с отцом, ранее был выборным дворянином по Карачеву – его фамилия содержится в Боярском списке 1602 года 22. Самозванец пожаловал его самой высокой приказной должностью печатника и думного дьяка Разрядного приказа, в которой он пребывал с 23 октября 1608 года. Его подпись имеется на похвальной грамоте Лжедмитрия II суздальцам за верность и усердие их с обещанием разных мило- стей и льгот 23. 4 марта 1609 г. за его припи-сью была дана грамота Я. Сапеге о посылке под Кострому А.И. Лисовского с ратными людьми и о пропуске и охранении отправленных туда боевых припасов 24. 6 июня 1609 г. о нем упоминается в грамоте Лжедмитрия II о разыскании лошадей 25.

Несомненно, важным составляющим администрации Лжедмитрия II был учет налоговых сборов на содержание войска и «Воровского» двора. Эта функция распределялась на ряд учреждений. В Приказе Большого дворца в начале 1609 г. дворецким служил боярин князь С.Г. Звенигородский, об этом сохранилось упоминание в Расспросных речах Андрея Палицына ²⁶. Сведения проверяются грамотой Лжедмитрия II от 12 июня 1609 г. гетману Я. Сапеге о сборе столовых запасов и о доставке их в Тушинский стан с велением явиться с теми запасами в Приказ Большого дворца к боярину и дворецкому князю С.Г. Звенигородскому да к дьякам. На грамоте по скрепам стоит подпись приказного дьяка Михаила Тюхина ²⁷. М. Тюхин с 1605 г. служил подьячим в приказах Лжедмитрия I и В. Шуйского ²⁸.

В Приказе Большого прихода , по всей видимости, служил дьяк Яков Акакиев. 23 марта 1609 г. он скрепил грамоту царя Дмитрия о запрещении польским, литовским и русским людям сбирать кормовые припасы с вотчин Суздальского Спасо-Ефимьева монастыря ²⁹. О службе Я. Акакиева в чине дьяка известно с 1604 года ³⁰.

По разысканиям И.О. Тюменцева, в 1609 г. думным дьяком в Печатном приказе в Тушине служил Рындин Другой Тимофеевич ³¹, ранее известный как дьяк Поместного приказа Лжедмитрия I ³².

Печатником и думным дьяком Разрядного приказа был Д.И. Софонов, о чем говорилось выше.

В Посольском приказе в Тушине думным дьяком был Нехороший Федор (?) Васильевич Лопухин – 29 ноября 1608 г. он подписал по скрепам грамоту Лжедмитрия о невзы-мании ратными людьми его полка кормов и денег с вотчин монастырей Переяславля-За-лесского ³³, в 1609 г. был также в чине думного дьяка послом на Сейм в Литву ³⁴. По предположению И.О. Тюменцева, ранее он служил городовым дворянином ³⁵.

Новым, не имеющим аналогов в Московской приказной системе учреждением стал Казацкий приказ. Во главе его стоял боярин Иван Мартынович Заруцкий ³⁶. По всей видимости, в приказе служили дьяк Богдан Грязев и подьячий Герасим Матвеев. 6 декабря 1609 г. их приписи имеются на грамоте Лжедмитрия II с приказанием беречь донских казаков, находящихся у гетмана в полку, от обид литовских людей ³⁷. Б. Грязев был пожалован в дьяки из подьячих ³⁸, а по предположению С.Б. Веселовского, происходил из провинциальных дворян ³⁹.

Кроме государственных учреждений, в Тушине зафиксирована деятельность церковного учреждения – Патриаршего приказа. И это не случайно, поскольку альтернативные органы патриаршей власти также стали частью «Воровского» двора. Примечательной особенностью работы Патриаршего приказа в Московском государстве с момента его учреждения в 1589 г. стало то, что делопроизводство в нем вели дьяки и подьячие из числа тех, кто был ранее на государственной службе. Дьяком был Григорий Ильин Терпигорьев. В ноябре 1608 г. за его приписью дана грамота Ростовского митрополита Филарета Я. Сапеге о дозволении Юрьевскому соборному протопопу освятить храм в Киржацком монастыре, разоренный ратными людьми ⁴⁰. Ранее был в числе выборных дворян и детей боярских ⁴¹.

Источники не позволяют точно назвать место службы некоторых дьяков и подьячих Лжедмитрия II, чьи имена установлены. Это думный дьяк Иван Тарасьевич Грамотин – он обладал приспособленческим характером. В должности подьячего упоминается в источниках с 1595 г.42, дьяк – с 1602 г.43, в числе первых изменил присяге Борису Годунову и перешел на сторону Лжедмитрия I. После прихода к власти В. Шуйского был сослан в Псков, но при первой же возможности присоединился к новому самозванцу. Согласно Псковской летописи, в 1607 г. взял себе лучшие поместья и перешел на сторону Лжедмитрия II, он известен в 1609 г. в администрации Тушинского лагеря в чине думного дьяка 44. Был предположительно или в Посольском, или в Поместном приказе. После бегства Лжедмитрия II в Калугу, в январе 1610 г. думный дьяк И.Т. Грамо-тин «почал прежде всех служить Сигизмунду»

и, по всей видимости, вскоре снова отправился на службу в Псков.

Не известно точное место службы дьяков Евдокима Яковлевича Витовтова и Степана Михайлова сына Соловецкого – были товарищами Ф. Андронова по Тушину 45. Е.Я. Ви-товтов в Росписи русского войска 1604 г. значится жильцом 46, у Лжедмитрия I служил в чине подьячего, а Лжедмитрий II пожаловал его в дьяки. Многие из фамилии Витовтовых, как показали исследования С.К. Богоявленского и С.Б. Веселовского, имели непосредственное отношение к дворянскому сословию, к тому же служба носила наследственный характер: его отец, родной брат и дядя были дьяками 47.

Не ясно место службы дьяка Ивана Леонтьева: меновый – у Вора 48, с 1601 г. известен как подьячий Посольского приказа 49, дьяк – с 1604 года 50.

Дьяком Лжедмитрия II был также Федор Никитич Апраксин, ранее известный как городовой дворянин 51. По утверждению В.Н. Автократова, Никита Семенов сын Верхдеревс-кий, который значится в Дворовой тетради середины XVI в., – отец Ф. Апраксина 52.

Богдан Иоаким Иванович Сутупов в марте 1609 г. был дьяком в «воровских» полках с кн. Ф. Борятинским, его карьера в чине дьяка началась еще в 1575/76 г., а у Лжедмитрия I был думным дьяком и печатником 53.

Известны имена подьячих администрации Лжедмитрия II, точное место службы которых также не установлено: Юрий Леонтьев – справил грамоту от 30 мая 1609 г. о дозволении казакам перегнать в село Вышегород 200 царских лошадей и о приказании приставам их оберегать 54 – упоминается подьячим в 1583/84 г.55; подьячий Илларион Чернышов – справил грамоту от 12 апреля 1609 г. о немедленной посылке в Ростов польских и литовских людей для защиты этого города с уездом от изменников ярославцев 56; Матвей Денисов Чубаров – известны его Расспросные речи от 8 и 9 мая 1609 г., отобранные у московских выходцев, в которых М. Чубаров сообщил, что с ним из Москвы вышли еще двое подьячих, одним из которых был Василий Скурыгин – из Приказа Большого прихода 57.

Как показал в своем исследовании И.О. Тюменцев, после распада Тушинского лагеря сторонники Лжедмитрия II, составлявшие его Государев двор, разделились на тех, кто остался верен самозванцу и переехал с ним в Калугу, тех, кто «преж всех» принес присягу Сигизмунду, и третья группа лиц, перешедших на сторону Василия Шуйского 58. Думные дьяки И.Т. Грамотин, С.Н. Линев, И.И. Чичерин и дьяк С.М. Соловецкий (из «торговых мужи-ков»59) присягнули на верность Сигизмунду, а взамен этому получили высшие чины и поместные пожалования. Большая же часть Тушинской приказной администрации последовала за Лжедмитрием II, и вскоре в Калуге были снова созданы «воровские» органы государственной власти. Как полагает И.О. Тюменцев, в действиях калужского руководства также четко просматривалось стремление установить государственный порядок в традиционных для России формах, который бы являлся альтернативой московскому 60. Удалось разыскать сведения о четырех приказах Калуги.

Известно о деятельности Поместного приказа. По всей видимости, уже из Калуги в январе 1610 г. была дана грамота «царя Дмитрия» в Арзамас об отделе поместья. Отписку велено было отдать в Поместный приказ боярину А.А. Нагому, думному дьяку Петру Алексеевичу Третьякову да дьяку Семому Заборов-скому ⁶¹. С. Заборовский по Тушину не известен, зато ранее, в 1594 г., служил подьячим Посольского приказа с денежным жалованьем 12 руб.⁶², по справочнику С.Б. Веселовского, прежнее место службы – городовой дворянин ⁶³.

Разрядный приказ, по предположению И.О. Тюменцева, продолжали возглавлять Д.Т. Трубецкой и думный дьяк и печатник Д.И. Софонов, С.Г. Звенигородский сохранил должность боярина и дворецкого ⁶⁴.

В Посольском приказе в Калуге, как и в Тушине, служил думный дьяк Нехороший Васильевич Лопухин, несмотря на выдвинутые против него обвинения в «измене»⁶⁵.

Сыскным приказом заведовали боярин М.М. Бутурлин и думный дьяк Другой Тимофеевич Рындин, казнивший немцев ⁶⁶.

В 1610 г. в Калугу приехали: из Пскова – думный дьяк Иван Леонтьевич Луговской 67, из Коломны – дьяк П.И. Микулин 68. Последний ранее был подьячим – с 1593/94 г.69 и дьяком – с 1602 г.70, в Нижегородских платежницах в 1608 г. значится как дьяк дворянин, сын боярс- кий 71. По всей видимости, его брат – Микулин Григорий Иванович – был дворянином в Государевом совете Лжедмитрия I 72.

Таким образом, из известных приверженцев самозванца по Тушину в Калуге оказались 4 думных дьяка: Н.В. Лопухин, П.А. Третьяков Лошаков, Д.Т. Рындин, Д.И. Софонов, пятым думным дьяком был назначен И.Я. Луговской.

После очередного кризиса, администрация переместилась, вслед за самозванцем, в Коломну , однако источники сохранили лишь единичные свидетельства о приказной службе в этом городе.

В Приказе Казанского и Мещерского дворца с мая по октябрь 1610 г. служили Матвей Сомов и Богдан Сутупов. Богдан Су-тупов был пожалован в чин окольничего.

Известны ряд грамот «царя Дмитрия» об отказе поместий в Арзамасе, по которым отказные книги следовало отсылать в Приказ Казанского и Мещерского дворца к окольничему Б. Сутупову и дьяку Матвею Сомову: от 14 мая 1 610 г. – об отказе вотчины И. Обуткову, Б. Сутупов назван дворецким Казанским, Астраханским, Нижегородским 73; от 15 августа 1610 г. – об отказе поместья А. Алишеву 74; от 25 августа 1610 г. – об отказе поместья М. Кологривову 75; от 7 октября 1610 г. – об отказе поместья И. Обут-кову 76; от 10 октября 1610 г. – об отказе поместья П. Микулину 77. Часть таких грамот в августе 1610 г. подписана подьячим Алексеем Подосеновым 78.

По разысканиям С.Б. Веселовского, род дьяка Матвея Сомова и род Федора Ивановича Сомова записаны в Синодике Московского Воздвиженского монастыря: жена Федора – Татьяна Владимировна Зиновьева – являлась племянницей думного дьяка Сыдавного Васильева 79.

В документах есть также упоминание о думном дьяке Иване Чичерине, который ранее был с самозванцем в Тушине, и подьячем Семене Клементьеве Матчине, что 11 августа 1610 г. были «на стану под Москвой»80. Поскольку к этому времени Лжедмитрий II был в Коломне, вероятнее всего, речь идет именно об этом стане.

Таким образом, восстанавливая биографии дьяков и подьячих, удалось выяснить, что приказные служащие на протяжении всего периода существования оппозиции Лжедмит- рия II составляли основу системы управления «Воровского» двора.

Известно, что администрация некоторых городов признала власть самозванца. Установлены имена дьяков и подьячих девяти приказных изб.

Алатырь. Алатырский подьячий Василий Яковлевич Ларионов в 1610 г. получил в Калуге от Вора грамоту на поместье в Арзамасе ⁸¹.

Арзамас. С ноября 1608 г. и до лета 1610 г. Арзамас находился под властью Лжедмитрия II. Служивший и ранее в Арзамасе подьячий Верига Ковернев был пожалован дьячеством и упоминается в этом чине уже в феврале 1609 года ⁸².

С ноября 1609 и до мая 1610 г. арзамасским дьяком был Иван Микулин, на его имя приходили грамоты от самозванца из Поместного приказа и Приказа Казанского и Мещерского дворца об отделе поместий 83.

Вологда. С 30 октября до начала декабря 1608 г. Вологда находилась под властью Лжедмитрия II. Вологодский воевода Н. Пушкин и дьяк Р. Воронов первоначально, сразу по принятии жителями присяги самозванцу, были на его стороне. Р.М. Воронов (подьячий – с 1583/84 г.⁸⁴, дьяк – с 1606 г.) на стороне самозванца был около месяца. Известна отписка дьяка Р. Воронова с Вологды в Великий Устюг о том, что костромичи и ярославцы Вору, который называется царевичем Дмитрием, крест целовали ⁸⁵. Согласно отписке воеводы Лжедмитрия II князя Ф.П. Барятинского Яну Сапеге ноября 1608 г., 30 октября 1608 г. он писал на Вологду к воеводе Н. Пушкину и дьяку Рахманину Воронову с велением целовать крест «царю Дмитрию». А 5 ноября они сообщили с Вологды, что «к Вологодскому архиепископу с грамотой ходили, читали ее всем людям и крест государю целовали»⁸⁶. Однако из-за конфликта с прибывшими из Тушина воеводой Ф.И. Нащокиным и дьяком И.В. Ковер-невым они были посажены в тюрьму, а после стали ярыми приверженцами царя Василия ⁸⁷.

На Двине. Дьяк Илья Иванович Уваров, ельчанин, 10 января 1609 г. «казнен утоплением в Двине»⁸⁸.

Ивангород. В 1609–1610 гг. – дьяк А. Андронников ⁸⁹. Согласно Боярскому списку 1610/11 г., в Ивангороде также служил дьяк Милославский Михаил ⁹⁰. О службе дьяка

М.И. Милославского сохранилось упоминание лишь от 1604 года 91.

Коломна. Дьяк Петр Иванович Мику-лин был в Коломне 22 августа 1609 г. с воеводами боярином князем М.С. Турениным и Федором Лодыженским ⁹².

Псков. 1–2 сентября 1608 г. псковский мир, как показывает исследование И.О. Тюменцева, оказался перед выбором и раскололся, что было вызвано появлением у ворот города новгородско-шведского и тушинского отрядов. «Худые людишки» открыли ворота войску самозванца, после чего в Пскове учинили присягу и крестное целование Лжедмитрию II. Однако, вплоть до псковского пожара 15 мая 1609 г., власть тушинцев в городе была далеко не безграничной: они вынуждены были считаться с настроениями широких слоев псковского мира ⁹³.

Непродолжительное время в Пскове служил дьяком И.Т. Грамотин, после распада Тушинского лагеря. Этот город оставался за Лжедмитрием II до конца 1610 г.94, однако известна грамота в Псков царя Василия от 10 июня 1610 г. окольничему и воеводе В.П. Морозову, князю Ф.А. Звенигородскому, а также дьякам Ивану Тарасьевичу Грамотину и Антипу Ивановичу Рубцову с извещением о свершившемся в Москве государственном перевороте и об изобличении расстриги в измене вере и отечеству 95.

В 1608/09 г. в Псков были назначены воеводами поляки, в том числе дьяк Крик Тенкин, но вскоре они вернулись в Тушино. После этого в Псков прибыли воевода А. Жировой-За-секин и дьяк Иван Леонтьевич Луговской, «добрый муж в разуме и сединах»96. В июне 1609 г. от имени царя Дмитрия наместник князь А. Жировой-Засекин, думный дьяк И.Л. Лугов-ской и дьяк Афанасий Истомин составили грамоту Дерптскому державцу Бормовскому о присылке вспомогательного войска по найму для нападения на новгородцев, отложившихся от самозванца 97. И.Л. Луговской оставался думным дьяком также в 1610 г., позже, возможно, переехал в Калугу 98.

Ростов. Площадным дьяком в Ростове был Тимофей Семенов. 5 мая 1609 г. он переметнулся на сторону повстанцев – об этом сообщается в отписке из Ярославля в Соль Вычегодскую от 8 мая 1609 г.: государевы изменники и литовские люди осадили Ярославль, но потерпели поражение и встали у города в ожидании подкрепления 99.

Ярославль. Князь и воевода Ф.П. Барятинский в октябре 1608 г. организовал присягу ярославцев Лжедмитрию II, и Ярославль несколько месяцев находился под властью самозванца. В это время служили дьяки Третьяк Копнин и Богдан Сутупов – 23 марта 1609 г. они и князь Ф. Барятинский отправили письмо гетману Яну Сапеге с жалобой на Ивана Волынского, который ссорит их с Литвой и поляками ¹⁰⁰. Нужно отметить, что Богдан Сутупов известен как один из инициаторов продолжения Смуты в Московском государстве и появления второго Лжедмитрия, наряду с дворянами М.А. Молчановым, Г.П. Шаховским, И.Е. Михневым и другими – это подробно исследовано И.О. Тюменцевым ¹⁰¹. Некоторое время, по всей видимости, Б. Сутупов вел двойную игру – его фамилия значится в Росписи подарков царю Василию думных и других чинов в 1606– 1608 годах ¹⁰². Однако в других источниках не встречается упоминаний о приказной службе Б. Сутупова у царя Василия.

В начале апреля 1609 г. в Ярославле вспыхнуло восстание. В отписке вышеславца в Вологду сообщается о том, что после освобождения Ярославля от «воров» 8 апреля 1609 г. «князь Барятинский да Богдан Сутупов побежали с остальными ворами, а взяли с собой, связав, Ивана Волынского да Третьяка Копни-на, а они во всем государю прямили»103. Таким образом, обнаруживается некоторое противоречие показаний источников о приверженности дьяка Третьяка Копнина. С одной стороны, он поддерживал политику самозванца, проводимую в Ярославле Б. Сутуповым и Ф. Барятинским, с другой – его насильно забрали при отступлении «в таборы». Это, по всей видимости, говорит о не вполне устойчивых политических позициях дьяка Т. Копнина. Б. Сутупов упоминается после этого на службе в Коломне – факт отмечен в ряде грамот 1610 г. Лжедмитрия II.

Отдельным вопросом является выяснение системы пожалования за службу. Факт денежного поощрения за службу Лжедмитрием II не зафиксирован. Распространены были раздачи вотчин и поместий.

Боярские списки последней четверти XVI – начала XVII в. содержат данные о прежних местах службы тушинских дьяков с указанием их денежных и поместных окладов. Ранее в чине выборных дворян и детей боярских служили: дьяк Сарыч Никитич Линев – в 1602 г. по Ржеву, с окладом 450 четей 104; дьяк Денис Игнатьевич Софонов – в 1602 г. в Карачеве, его оклад – 300 четей 105.

Петр Алексеевич Третьяков, будучи думным дьяком Лжедмитрия II, 10 июля 1609 г. за новгородский поход был пожалован вотчиной в Ростове 106, а в августе писал письмо Яну Сапеге о разорении его поместья, пожалованного ранее Лжедмитрием II 107. Ларионов Василий Яковлев – алатырский подьячий, получил в Калуге от Вора грамоту на поместье в Арзамасе в 1610 году 108. По грамоте «царя Дмитрия» от 10 октября 1610 г., было отказано поместье дьяку Петру Ивановичу Микулину в его оклад в 100 четей, к старому поместью, к 50 четям 109.

Сохранились упоминания о земельных владениях думного дьяка Ивана Ивановича Чичерина: по грамоте от 15 апреля 1609 г. известно, что первым сигналом, возвестившим о вооруженном выступлении народа в Угличском уезде, явилось нападение на его вотчину.

Грамотин Иван Тарасьевич, подвергшийся опале со стороны Василия Шуйского и сосланный в 1606 г. в Псков, самовольно захватил себе лучшие поместья и перешел на сторону самозванца 110.

Дьяк Иван Леонтьев имел поместье, в 1610 г. оно было отдано Тимофею и Василию Семеновым, детям Микулина 111.

Таким образом, система приказов Лжедмитрия II была точной копией московских приказных учреждений, но в гораздо меньшем размере: были созданы только самые необходимые для первых шагов управления приказы. Новым было образование Казацкого приказа. Источники позволяют сделать предположение, что начало образования Тушинской администрации относится к осени 1608 г., когда многие города приняли присягу «царю Дмитрию» и наблюдался первый массовый переход представителей московского дворянства и людей других служилых чинов на сторону самозванца. После распада Тушинского лагеря часть приказных служащих перешли на сторо- ну Владислава, а часть последовали за самозванцем, и вскоре в Калуге, а затем в Коломне были снова созданы «воровские» органы государственной власти.

За весь период существования движения Лжедмитрия II в числе служащих оппозиционного «воровского» правительства и приказных изб городов насчитывается 8 думных дьяков, 24 дьяка и 11 подьячих – всего 43 человека. Если не брать во внимание приказных служащих городов ввиду плохой сохранности документов приказных изб и учесть, что в городах администрация сформировалась большей частью еще до появления самозванца, то не удалось найти в источниках подтверждения приказной службы лишь 15 человек. То есть 65 % дьяков и подьячих имели отношение к приказной службе ранее. Переходя на службу к самозванцу, дьяки и подьячие надеялись на быстрый карьерный рост, что и происходило в действительности. Лжедмитрий II не жалел чинов для приказных служащих: дьяк Б.И. Сутупов, принявший активное участие в организации появления нового самозванца после свержения с престола Лжедмитрия I, был возведен в окольничие, восемь дьяков получили думные чины, подьячие, переходившие на сторону самозванца, тут же становились дьяками. Причем если ранее в аппарате управления могло быть всего 4– 5 думный дьяков, по одному – в самых значимых приказах, то теперь мы видим сразу трех в Разрядном приказе в Тушине.

Примечательно, что в годы противоборства Василия Шуйского и Тушинского вора не была нарушена тенденция пожалования дьяче-ством из гостей, что свидетельствовало о проникновении в дьяческую среду верхушки купечества. Кроме того, установлено, что приказные служащие Лжедмитрия II отнюдь не были худородными по своему происхождению: 28 % от их числа вышли из служилого сословия выборных дворян и детей боярских. Результаты нашего исследования не расходятся с выводом И.О. Тюменцева о том, что, хотя образованию нового Государева двора и органов центрального и местного управления в Тушине способствовала присяга большей части дворянских корпораций Лжедмитрию II, масштабы «перелетов» не следует преувеличивать. Основная масса дьяков и подьячих сохранила верность Васили- ю Шуйскому и до конца боролась с самозванцем и его приверженцами 112.

В Смуту произошли серьезные перемены в распределении земельных владений в пользу феодальной верхушки, но какая-либо определенная система поместных и вотчинных пожалований отсутствует. Все сведения о пожалованиях Лжедмитрия II приказным служащим носят отрывочный характер и крайне скудны. Многочисленные дополнительные поместные раздачи со стороны самозванца являлись стремлением заручиться поддержкой наиболее влиятельной части общества, в состав которой входило и чиновничество. Размер дополнительных дач зачастую был выше всех установленных норм, к тому же был неправомерен с точки зрения законной власти, поэтому в сысках денежных и поместных окладов времени царствования Михаила Романова эти пожалования во внимание не принимались.