Первая реформа Смольного института (из истории начального периода формирования системы женского образования в России). 1783-1785

В программе преобразований, задуманных императрицей Екатериной II, вступившей на российский престол в 1762 г., заметное место занимало народное просвещение. При этом распространение образования стало не только частью екатерининских реформ, но в то же время и одним из важнейших условий их осуществления. В соответствии с просвещенческой парадигмой провозглашалось намерение дать народу «новое воспитание и, так сказать, новое порождение». Воспитание во вновь открываемых учебных заведениях, по замыслу просветителей, должно было «произвести… новую породу, или новых отцов и матерей , которые детям своим те же прямые и основательные воспитания правила в сердце вселить могли, какие получили они сами» [1, с. 1]. В императорском «Указе» «во всенародное известие» объявлялось, что «для пользы общества» образование необходимо не только мужчинам, но и женщинам [2, с. 1].

Женское образование явилось неотъемлемой частью разработанной образовательной программы. Первым шагом в этом направлении стало учреждение закрытых учебных заведений: Воспитательного общества благородных девиц (1764 г.) и его отделения -Мещанского училища (1765 г.), известных под общим наименованием Смольного института. Миссия нового учебного заведения имела важное значение, ведь, как указывает специалист по истории русской культуры XVIII в., екатерининские реформы были невозможны «без опоры на людей новой культурно-политической ориентации» [3, c. 81]. Женская школа должна была помочь важному государственному делу - обеспечить участие образованной матери и наставницы в проводившейся в сжатые сроки модернизации страны.

Первые годы жизни Смольного института, время становления нового учебного заведения, привлекали внимание исследователей. Однако первоначальная учебновоспитательная программа сохраняла свою актуальность менее двух десятков лет, пока в 1782 г. не была создана Комиссия об учреждении народных училищ. Среди задач Комиссии под управлением будущего министра народного просвещения П.В. Завадовского была выработка учебных планов как новоучреждаемых школ, так и уже существовавших учебных заведений.

Деятельность Комиссии об учреждении народных училищ получила освещение как в дореволюционной, так и современной историографии [4; 5; 6]. Однако преобразования, проведенные Комиссией в Смольном институте, остаются недостаточно изученными. Полагаем, требует проверки бытующее в историографии мнение, что в XVIII в. женское образование «развивалось вне общественной системы образования» [7, c. 59].

Ревизия Смольного института

Комиссией была рассмотрена существовавшая на то время постановка учения в институте. По заключению Комиссии, преподавание наук здесь «шло не постепенно». Девиц «отягочали многими другими учениями», они «несовершенно знают языки, на которых им преподают науки, а особливо язык российский», а в старшем классе «то знание русского языка, с которым они вступили в Общество, становится им почти неизвестным». Причина заключалась в том, что большая часть предметов преподавалась иностранками, не владевшими русским языком, а сами учительницы плохо справлялись со своими обязанностям, и в результате «предубеждение к французскому довело до того, что свой российской язык делается для девиц чужим» [Российский государственный исторический архив г. Петербурга (далее - РГИА). Ф.2. Оп.3. Д.1. Л.2об.].

Подобные же недостатки были свойственны не только женской школе. Практически те же замечания были высказаны членами Комиссии Завадовского в адрес привилегированных Сухопутного Шляхетного и Морского корпусов. Проводившая в 1782 г. инспекцию частных столичных пансионов Академическая комиссия пришла к выводу, что в частных столичных пансионах постановка преподавания предметов, в том числе русского языка, находилась «в небрежении», а основным методом обучения было «затверживание» (требование учить уроки наизусть).

Сама организация занятий, обычная для той эпохи, не способствовала успеху обучения: в учебной комнате вели занятия сразу два-три учителя, уроки прерывались для театральных представлений или для «других подобных упражнений», не хватало учебных книг. Поэтому важнейшими направлениями работы Комиссии народных училищ стали подготовка квалифицированных педагогических кадров, перевод и написание учебников и учебных пособий, разработка методик преподавания, создание учебных программ.

Программа преобразований Смольного института

Особая программа, созданная для Смольного института, - «Расположение учения в Обществе благородных и мещанских девиц по введенному в народных училищах Российской империи примеру» [РГИА. Ф.2. Оп.3. Д.1. Л.3], хранящаяся ныне в фондах Ведомства учреждений императрицы Марии, состоит из «Учебного способа» (т.е. описания методов преподавания) и расписания учебного курса. Автором «Расположения учения» являлся воспитанник Венского университета Ф.И. Янкович де Мириево, принимавший участие в проведении учебных реформ в Австрии и приехавший в Россию по приглашению императрицы Екатерины II. (Один из вариантов «Расположения учения» был опубликован в юбилейном издании, посвященном Смольному институту [8, с. 129-139], требующий сверки с сохранившимся в архиве экземпляром, остался неизученным).

«Учебный способ», предложенный Янковичем для Смольного, делал особый упор на наглядный метод обучения, использование приемов, которые облегчали бы и преподавание, и усвоение пройденного ученицами. Среди них были «буквенная», «табличная» методы, «катехизация» (вопросы «из изучаемого и ответы на них»); занятия учителя одновременно со всеми учениками класса; общее обсуждение - «род некоторой беседы или разговора» учителей с ученицами, совместное чтение вслух.

«Учебный способ» Смольного был аналогичен «Способу учения» для народных училищ. Так, для лучшего восприятия учениками новых сведений «Способ учения» также предписывал преподавателям составлять таблицы и вести преподавание по ним. Как разъяснял составитель, «таблица ничто иное есть, как выписка, или краткое содержание какого ни есть сочинения или книги, в котором все главные части, отделения, и сии разделения так представлены, что все в надлежащем соединении легко и удобно видеть можно» [4, c. 53]. По таблицам следовало изучать разные предметы - катехизис, грамматику, правописание, историю и физику. Рекомендовалось также «утверждать» пройденное опытами, для проведения которых необходимо было закупить необходимый инвентарь. Те же правила вводились и в женских институтах.

В младших классах учителя должны были читать вместе с детьми книги, стараясь при этом, чтобы занятия были осмысленными и дети «действительно научались разуметь» («вопрошениями исследовать, чтоб дети понимали то, что читают»). Наизусть затверживать необходимо было лишь Символ веры, десять заповедей и молитвы.

Уроки Закона Божия в институте на первых порах вел светский учитель. Это было делом обыкновенным в учебных заведениях того времени, на что обращает внимание исследователь Л.В. Артамонова [9, c. 55]. Лишь в 1783 г. в Смольном появился первый законоучитель православного исповедания - священник Иоанн Сидоровский, автор «Изъяснения воскресных и праздничных Евангелий», переводчик античных авторов. Первый учебник для уроков Закона Божия, «Пространный катехизис с доказательствами из св. Писания», также был составлен мирянином - самим Янковичем.

Учебное расписание Смольного института, изложенное в «Расположении учения»

стало более четким. Больше всего времени по новому расписанию отводилось на русский язык - 21 час на все классы. Тем не менее поставленную Комиссией задачу вести преподавание всех предметов на русском языке оказалось делом невозможным и по объективным, и по субъективным причинам (первенствующий статус французского языка в системе воспитания дворянского недоросля, нехватка русских учителей, которым к тому же предпочитали учителей иностранных). В основу преподавания русского языка в институте было положено изучение правил по учебнику, прежде всего грамматики, под которой понималась тогда, помимо собственно грамматики в современном понимании, также орфография и пунктуация [10, c. 247-248].

Трудность при изучении русского языка представляла неразработанность орфографии, степень которой в специальных трудах характеризуется как «орфографическая анархия». Лишь в конце XVIII в., как отмечают исследователи, постепенно создавались определенные предпосылки для изучения родного языка, чему способствовали работы Российской академии наук по созданию орфографических регламентаций (подготовка словарей и грамматических руководств) [11, c. 267-268; 12, c. 59-65].

Не только научные понятия, но и русскоязычные термины и речевые обороты находились в стадии формирования. В исследовании Н.И. Кузнецовой показано, как шла разработка терминологии, без которой дальнейшее развитие науки, а соответственно, и школьных знаний, на русской почве было невозможно. Еще в начале XVIII в. слово «арифметика» нуждалось в переводе - «числительница» у Магницкого, «считальная наука» в учебнике артиллерии Бринка и т.д. [13, c. 63-64]. Язык учебников той поры был тяжеловесен и сложен для понимания и запоминания.

Первоначальное «познание букв» в Смольном институте должно было вестись по азбучной таблице и складам по «таблице для складов», которые уже применялись в народных училищах. Грамматические разборы проводились на доске, чтобы весь класс участвовал в обсуждении, исправляя написанное одной из институток [РГИА. Ф.2. Оп.3. Д.1. Л.9-9об.]. Таким образом, первоначальной грамоте следовало обучать по новому методу, описанному самим Янковичем: «сие познание букв можно всего легче преподать детям чрез написывание на черной доске мелом, сперва различных тех черточек, из коих оне состоят, а потом и самих букв…», причем «буквы на доске писать должно не обыкновенным азбучным порядком» [4, c. 54]. Примечательно, что в домашнем обучении традиционный способ обучения азбуке все еще сохранялся даже спустя несколько десятилетий. Об этом, к примеру, вспоминает поэт Я.П. Полонский, учение которого началось в 1825 г. Ему купили азбуку с лубочными картинками, по которой мальчик выучил названия букв: «аз», «буки», «веди», «глагол», поскольку о «преподавании азбуки по звуковому методу тогда еще и вопроса не было. Учили по старине» [14, c. 231].

Преподавание иностранных языков в привилегированных учебных заведениях было поставлено самым серьезным образом. Особенное внимание уделялось французскому языку, языку культурного общения, обучение которому считалось важнейшей задачей. Для лучшей практики в языках девицам задавались сочинения, которые затем всем классом сообща разбирали на доске, совместно исправляя ошибки [РГИА. Ф.2. Оп.3. Д.1. Л.4-9.].

Естественные науки и физика изучались в старшем классе института. В качестве учебного пособия по натуральной истории предлагалось «Зрелище Вселенной», сокращенное из «Живописного мира» Я.А. Коменского. В Воспитательном обществе уроки натуральной истории вел выпускник учительской семинарии А.М. Теряев [РГИА. Ф.759. Оп.8. Д.12. Л.111], составивший для Комиссии первый учебник по минералогии на русском языке - «Краткое рассуждение о минералогии» (СПб., 1796). При изучении физики учитель должен был все «объяснять и утверждать опытами», расспрашивать девиц, как они понимают виденное. Преподавание геометрии и архитектуры следовало также вести наглядно: учителю предписывалось пояснять «читаемое больше видимыми, нежели отвлеченными доказательствами» [РГИА. Ф.2. Оп.3. Д.1. Л.10].

Учебный предмет «история» подразделялся на историю «священную» и «универсальную», включал в себя «мифологию» и долгое время преподавался нераздельно с географией. Русская история была разработана несравненно хуже всеобщей, ее научное изучение только начиналось. Из-за отсутствия «пригодных для употребления» учебников долгое время занятия велись по записям учителей [15, c. 765]. Такой порядок был заведен и в Смольном институте. В 1799 г. Комиссия наконец издала учебник - «Краткую российскую историю», к которому прилагались исторические карты. Первые глобусы на русском языке появились несколько раньше, в 1786 г.

Екатерина II обращала внимание на значение преподавания отечественной географии, полагая, что «спознание России во всех ее частях главнейшую основу воспитания и обучения детей составлять должно» [16, c. 9]. То, что императрица обращала особое внимание на «спознание России», изучение собственной страны, ее прошлого и настоящего, с одной стороны, знаменовало новый этап в развитии этой науки (причем не только школьной науки), с другой - обозначало приоритеты учебной программы в школе, в том числе и в женских институтах, где география отныне неизменно занимала особое место среди других учебных предметов.

Учебная программа Мещанского отделения имела свои отличия. Так, чтение и письмо на русском языке преподавалось на час больше, тогда как как на немецкий язык отводилось меньше времени; больше часов уделялось занятиям по Закону Божию и чтению книг на русском языке; историю, географию и хронологию учили меньше на два часа; геометрия и архитектура не преподавались [РГИА. Ф.2. Оп.1. Д.1. Л.1, 12-13об.]. Особое внимание уделялось чистописанию, поскольку многих из воспитанниц ожидала трудовая жизнь и уроки чистописания могли принести в будущем большую пользу, ведь переписка бумаг оставалась верным заработком еще долгие годы. Предполагалось, что практическая направленность обучения воспитанниц Мещанского отделения должна соответствовать будущему, которое их ожидало.

По указанию Комиссии для русской школы издавались новые учебники (в основном переводные). В Смольном институте использовались те же новые учебники, которые были изданы для всех народных училищ [см.: 9, c. 337].

В то же время составитель «Расположения учения» не забывал, что речь идет о воспитании девиц, которым предстоит стать «со временем добрыми хозяйками, верными супругами и попечительными матерями», и потому заявлял о необходимости «сочинить для того такую книжку, по которой бы они, читая ее под присмотром надзирательниц своих, наставляемы быть могли». В этом руководстве должна была идти речь о том, как «в супружеском состоянии в рассуждении мужа поступать», как вести себя во время беременности, «грудокормления, … младенчества детей и их отрочества», а также выборе учителей и учительниц и «обхождении своем с ними», излагались бы правила домоводства, в том числе «сельское домоводство, садовые заведения, ведение приходов и расходов» и пр. [РГИА. Ф.2. Оп.3. Д.1. Л.10об.-11]. Подобное руководство так и не увидело свет. Отметим характерную для того времени черту - утопическую веру в то, что по сочиненной специально для этой цели книжке можно воспитать из девицы добрую хозяйку, верную супругу, попечительную мать. Однако нельзя не оценить намного опередившую время попытку преподать институткам медико-гигиенические знания, которые в иных условиях и при наличии подготовленных преподавателей могли бы принести немало пользы.

Реализация программы преобразований учебной части Смольного института в 1783-1784 гг.

Для того, чтобы разработанные для Смольного института правила, методики и программы воплощались в жизнь, устанавливался контроль за преподаванием. Кроме того, был радикально изменен преподавательский состав Смольного института.

Раз в неделю институт посещал специально назначенный член Комиссии, проверявший ход занятий и соответствие «Расположению учения» проводившихся уроков [РГИА. Ф.2. Оп.3. Д.1. Л.1] . Позднее эту функцию выполнял постоянный член Совета института по учебной части. В институте появилась новая должность - надзиратель (впоследствии инспектор классов). Эта должность являлась ключевой, необходимой для лучшего руководства учебным делом, требовавшим многообразных постоянных забот. В реестре Комиссии об учреждении народных училищ мы встречаем упоминание о записках надзирателя при Обществе благородных девиц, присматривавшего за «ходом учения в помянутых заведениях, с возложением на него обязанности подавать в Комиссию отзывы об успехах» [РГИА. Ф.730. Инв. оп.1. № 38456], хотя сами эти записи не сохранились.

Помимо введения новой должности инспектора классов, Комиссия произвела ротацию учительского состава. Число женщин в преподавательском составе института было значительно сокращено. Как свидетельствует сличение списков служащих института, большинство его прежних «учительниц» были перемещены в ранг «надзирательниц» (будущих классных дам), другие стали вести уроки рукоделия [8, c. 406-407]. Таким образом, эти женщины не были уволены и свой заработок не потеряли. Глава Комиссии П.В. Завадовский заявил, по всей видимости, подчеркивая свое отношение к их квалификации, что отныне «не будут больше нужны иностранки, носившие на себе доселе имя учительниц». Отныне учительский корпус формировался преимущественно из мужчин, что должно было способствовать повышению уровня преподавания. Подобная практика являлась российской особенностью, поскольку в женских учебных заведениях Западной Европы чаще преподавали женщины.

Выбором учителей занималась Комиссия, стремившаяся «вместо неспособных учительниц избрать искуснейших учителей». В 1783 г. в Смольном институте начинают преподавать такие деятели, как Т.П. Кириак (Кириаков), занимавшийся переводом учебных книг по заданию Комиссии народных училищ, в будущем инспектор классов Смольного, Я.И. Малоземов (российская грамматика и риторика, логика и переводы), сменивший Ки-риака на посту инспектора классов, дававший уроки великим княжнам Марии, Анне и Екатерине. Одни и те же учителя по-прежнему преподавали совершенно разные предметы, от «российского правописания» до арифметики. Российский педагогический корпус пополнялся медленно, что не могло не сказываться на развитии всей школы.

Под руководством надзирателя по субботам в институте устраивались постоянные повторения пройденного, когда все учителя собирались вместе и беседовали с ученицами, предлагая по очереди вопросы каждый из своей науки. Таблицы обыкновенно составлялись во время урока совместными усилиями преподавателя и учащихся. Описание таблиц, использовавшихся в те годы в учебных заведениях различного типа, встречаем в работе, посвященной московскому Главному народному училищу: «большие таблицы, раскрашенные черной краской и разделенные по главам на столбцы, в заглавиях столбцов - имена народов и государств, а на левой стороне таблиц - годы, или тысячные, или сотые». По мере продвижения в изучении истории учитель предлагал ученикам записывать мелом годы, имена и главные происшествия. Для лучшего запоминания такая таблица постоянно находилась перед глазами учеников [15, c. 788-789].

Изучение географии и истории проходились в институте «гораздо сокращеннее», чем предписывалось, хотя со временем, «по мере успехов» воспитанниц, курс расширялся, им читали, кроме сокращенной всемирной истории, также «лучших по сей части» классических писателей на французском языке.

Правильный учебный ритм еще не был отработан, и уроки по многим предметам не повторялись регулярно в течение недели, и порой их разделяло значительное время, что не могло способствовать хорошему усвоению знаний.

7 февраля 1785 г. императрица утвердила «образ учения» в Смольном, внедренный Комиссией. По замечанию Е.И. Лихачевой, прежде при назначении наград институткам главное внимание уделялось «нравам и поведению», как важнейшим частям воспитания, но в этом екатерининском указе они названы уже лишь «одной из главнейших частей воспитания» [17, c. 222]. Был изменен текст свидетельства об окончании учебного курса. Отныне в тексте отмечались конкретные достижения каждой воспитанницы: «снискала понятие о физике», «не успела в архитектуре», «в арифметике почитается 16-ю», «слаба во всех науках» [17, c. 223-224] .

Не все предложенные Комиссией методики оказались применимы в тех условиях. На практике их реализация столкнулась с немалыми трудностями (в частности, их отмечал уже упоминавшийся Т.П. Кириак). Прежде всего, неудобным оказалось проведение совместных субботних бесед учителей с ученицами, составление громоздких таблиц и проч. Однако полезные приемы, как, например, подробные объяснения и обсуждения, совместное чтение, изучение на примерах грамматических правил и т.п., отвергнуты не были. Подобные же проблемы возникали и в мужских учебных заведениях. Как отмечал

А.С. Воронов, «метода Янковича, введенная в народных училищах, не сопровождалась никакими замечательными результатами; учителя, не вникнув в дух ее, обратились к механическому способу учения» [18, c. 220].

Здесь, как всегда и повсюду, успех преподавания прежде всего зависел от личности учителя. Попытки введения новых методик преподавания уже будут приняты педагогикой в будущем в более разработанных формах: это и характер беседы учителя с классом, поддержание общего внимания и работы сразу со всеми учениками, побуждение учеников к рассуждению, применение различных мнемотехнических средств.

Заключение

Дальнейший ход развития русского женского образования был предопределен прежде всего тем, что его фундамент был заложен именно во второй половине XVIII в., во время расцвета эпохи Просвещения, причем вся работа по его построению велась под эгидой образованнейшей из женщин, мудрой правительницы. Благодаря этим обстоятельствам женское образование, включавшее в целом тот же набор учебных дисциплин, что и в мужской школе, изначально получило в России широкий общеобразовательный характер.