Побои: новая редакция - новые проблемы

Перманентное реформирование норм, предусматривающих ответственность за побои, определяет повышенное внимание к ним не только социума, обеспокоенного сокращением уголовноправовых резервов противодействия насилию, особенно в семейно-бытовой сфере1, но и представителей правовой доктрины, критически оценивающих технико-юридическое содержание и перспективы реализации новых норм2. В частности, частичная декриминализация побоев в 2016 году3 вызвала широкий общественный резонанс по вопросам обоснованности законодательной дифференциацией ответственности за одни и те же действия, неравного положения жертв побоев. Так, перевод «простых» побоев в число правонарушений (ст. 6.1.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях4), сохранение в числе преступных только насильственных действий в отношении лиц, близких виновному, либо совершенных из хулиганских или экстремистских побуждений (ст. 116 Уголовного Кодекса Российской Федерации5) и криминализация побоев с административной преюдицией (ст. 116.1 УК РФ) привели к тому, что избиение близкого лица влекло уголовное преследование, а постороннего – административную ответственность. Обременение же нового состава побоев преюдиционным элементом не только лишило жертв «первого» правонарушения уголовно-процессуального права на защиту, но и актуализировало вопрос реализации права на доступ к правосудию жертв «второго» насильственного посягательства, так как отнесение указанного состава к числу дел частного обвинения (ч. 2 ст. 20 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации6) предполагает осведомленность потерпевшего об административной наказанности виновного7.

В доктрине критику вызвала не только легальная дефиниция «близких лиц», идущая вразрез с положениями семейного законодательства и содержащая оценочное понятие «общее хозяйство», таящее угрозу широкого судейского усмотрения8, но и «набор» конструктивных признаков смежных составов побоев, актуализирующих вопрос об их соотношении, так как в случае причинения побоев из хулиганских или экстремистских побуждений лицом, подвергнутым административному наказанию за побои, возникает вопрос о правовой оценке: квалификация только по статье 116 УК РФ исключает учет административной наказанности лица, а по совокупности статьям 116, 116.1 УК РФ – влечет вменение совокупности в случае совершения единичного преступления, что нарушает принцип справедливости (ст. 6 УК РФ)9.

Выявленные изъяны нормативного определения побоев послужили основанием для очередной модернизации закона, кос- нувшейся только содержания статьи 116 УК РФ. Изложив в 2017 году10 указанную норму в новой редакции, законодатель исключил «побои в отношении близких лиц» из числа преступных деяний. Декриминализация внутрисемейного насилия послужила новым поводом для дискуссии об обоснованности нормативного пересмотра конструктивных признаков состава побоев, которая на фоне обсуждения необходимости отнесения ряда криминальных деяний к числу уголовных проступков11, расширения составов с административной преюдицией12, либерализацией и гуманизацией уголовного закона, нашла поддержку отдельных ученых, по мнению которых, декриминализация побоев не только не приведет к повышению уровня насилия, но и создаст условия для снижения уровня латентности бытового насилия, так как оперативное рассмотрение материалов об административных правонарушениях обеспечит быстрое государственное реагирование на действия нарушителя. При этом применение административных санкций исключит негативные последствия судимости, обременяющие всех членов семьи домашнего тирана13.

Однако подавляющее большинство специалистов негативно оценили изменения в содержании статьи 116 УК РФ, указав на недопустимость отнесения к административным правонарушениям деяния, объектом которых выступает безопасность здоровья человека, а также акцентирующих внимание на превентивном зна- чении обсуждаемых запретов, реализация которых обеспечивает предупреждение тяжких насильственных преступлений14.

Нормативный перевод семейно-бытовых побоев в сферу административного регулирования стимулировал реализацию статьи 6.1.1 КоАП РФ, переведя технико-юридические дефекты нормативного определения побоев из доктринального обсуждения в факторы, блокирующие применение статьи 116.1 УК РФ на практике. Сдерживающий механизм был выявлен в процессе проверки статьи 116.1 УК РФ и статьи 6.1.1 КоАП РФ на предмет соответствия Основному закону, инициированной жертвой семейного насилия, лишенной в результате модернизации уголовного закона эффективного механизма защиты своих прав15. Признание в 2021 году статьи 116.1 УК РФ не соответствующей Конституции РФ16 определило очередное редактирование содержания указанной нормы. Устраняя выявленное органом конституционного контроля неоправданное различие между пострадавшими от объективно схожих посягательств на личную неприкосновенность, обусловленное привилегированным положением причинителя вреда, имеющего судимость за насильственные действия, по отношению к административно наказанному за аналогичные действия нарушителю, законодатель в июне 2022 года17 дополнил статью 116.1 УК РФ частью 2, устанавливающей ответственность за побои, совершенные «…лицом, имеющим судимость за преступление, совершенное с применением насилия» (расширение уголовно-правового запрета определило и корректировку наименования статьи).

Содержательный анализ новелл позволяет усомниться в том, что новый взгляд законодателя на содержание криминообразующих признаков состава статьи 116.1 УК РФ с исчерпывающей полнотой исполнил требования Конституционного Суда РФ. В частности, относя к субъектам преступления в рамках самостоятельного состава, охватываемого частю 2 статьи 116.1 УК РФ, лиц, имеющих судимость за преступление, совершенное с применением насилия, законодатель установил уголовно-правовой запрет, содержащий оборот, не отвечающий требованиям правовой определенности18, – «преступление, совершенное с применением насилия». Отступление же от принципа правовой определенности открывает свободу широкого судейского усмотрения, таит угрозы нарушения принципов законности и равенства всех перед законом и судом, на что не раз обращал внимание Конституционный Суд РФ, оценивая нормативные положения на предмет соответствия Основному закону19.

В УК РФ несколько десятков составов преступлений, закрепляющих насилие и в качестве конструктивного, и в качестве квалифицирующего признака. Соответствующие деяния отличаются и по непосредственному объекту (например, ст. 105 УК РФ охраняет жизнь человека, ст. 111 УК РФ – здоровье, ст. 162 УК РФ – право собственности, ст. 205 УК РФ – общественную безопасность, ст. 213 УК РФ – общественный порядок и т.д.), и по характеру насилия, применяемого к жертве (например, ст. 131 УК РФ – опасное для жизни и здоровья, ст. 161 УК РФ – не опасное для жизни и здоровья), и по со- держанию субъективной стороны (например, для насильственных преступлений против собственности обязательна корыстная цель, насильственные преступления против общественной безопасности объединяет цель – дестабилизация деятельности органов государственной власти или международных организаций либо воздействие на принятие ими решений, в преступлениях против правосудия насилие применяется в целях воспрепятствования законной деятельности участников судопроизводства либо из мести за такую деятельность и т.д.), и по конструкции объективной стороны (ст. 115 УК РФ предусматриваем материальный состав преступления, ст. 132 УК РФ – формальный, а ст. 317 УК РФ – усеченный).

Следует обратить внимание, что отдельные составы охватывают применение не только физического, но и психического насилия (например, ст. 110, 156, 162, 163 УК РФ), а фактически развратные действия, в том числе и бесконтактные, могут быть квалифицированы как насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК РФ) по признаку беспомощности потерпевшего, устанавливаемого исходя из возраста – лицо, не достигшее двенадцати лет (см. примечание к ст. 131 УК РФ).

Указанная палитра нормативного учета насилия в содержании уголовно-правовых запретов неизбежно поставит на практике вопрос не только конкретного перечня деяний, судимость за которые будет иметь преюдиционное значение для целей части 2 статьи 116.1 УК РФ, но и допустимости вменения указанной нормы лицу, осужденному за преступление, совершенное с применением психического насилия.

Следует отметить, что в первой редакции предлагаемая для закрепления статья20 содержала два исчерпывающих перечня

²⁰ Проект Федерального закона от 24 мая 2021 г. №536-8 «О внесении изменений в статью 116.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и статью 20 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» предусматривал следующую редакцию ч. 2 ст. 116.1 УК РФ: « Статья 116.1. Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию или имеющим судимость…».

2. Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в ст. 115 настоящего Кодекса и не содержащих признаков состава преступления, предусмотренного ст. 116 настоящего Кодекса, лицом, имеющим судимость за совершение преступлений, предусмотренных статьями 105, 110, 111, 112, 115–117, 119, 120, 131, 132, 162, 206, 227, 277, 295, 317, 318, 321, 333, 334, 357 настоящего Кодекса, а равно за сопряженные с применением насилия преступления, предусмотренные статьями 126, 127, 127.1, 1272, 133, 139, 141, 142, 144, 148, 149, 150, 151, 156, 161, 163, 166, 170.1, 178, 179, 185.5, 194, 203, 211, 212, 213, 221, 226, 226.1, 229– 230.1, 239, 240, 241, 243.4, 244, 282, 283.1, 286, 296, 302, 309, 313, 322, 330, 335, 356

преступных деяний (выделение первого не конкретизировалось, а формирование второго увязывалось с сопряженностью преступления с применением насилия), судимость за которые образовывало бы соответствующий признак состава преступления. Очевидно, устранение высказанного Верховным Судом РФ в официальном отзыве на законопроект замечания о необходимости согласовать предусмотренные проектной нормой перечни преступлений с правовой позицией Конституционного Суда РФ, выявившего игнорирование федеральным законодателем «состояния предшествующей судимости по статье 116.1 УК РФ или за более тяжкое преступление, где побои выступают составообразующим признаком объективной стороны (ст. 116, 117 и 334 данного Кодекса) или ее составной частью (ст. 131, 156 и 213 и др. данного Кодекса)»21, определило нормативный отказ от конкретизации преюдиционных преступлений. Действительно, отдельные из предлагаемых для закрепления в части 2 статьи 116.1 УК РФ составы не относят побои ни к конструктивным, ни к альтернативно-обязательным признакам. Например, объективная сторона угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ) охватывает исключительно психическое насилие. Из предусмотренных УК РФ убийств к закреплению предлагалась только статья 105 УК РФ, очевидно, по причине вынужденного, исключительного лишения жизни в составах привилегированных видов убийств (ст. 106–108 УК РФ). Однако конструкция статьи 106 УК РФ допускает применение более мягких мер государственного принуждения не только в отношении матерей, находящихся в условиях психотравмирующей ситуации или находящихся в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемость, но и в отношении женщин, заранее планирующих и готовящих убийство своего ребенка (по признаку во время родов или сразу после родов), а способы лишения жизни младенца не отлича- ются гуманностью22. Между тем статьей 105 УК РФ охватывается убийство, совершенное по мотивам сострадания к безнадежно больному человеку, испытывающему боли и мучения. Кроме того, ни состав убийства, ни причинение вреда здоровью напрямую не закрепляют побои, а фактически могут быть совершены и без причинения физической боли потерпевшему (например, посредством яда, радиоактивного воздействия, медицинских препаратов).

На наш взгляд, столь широкий предлагаемый к закреплению в части 2 статьи 116.1 УК РФ перечень составов обусловлен смешением понятий «побои» и «насилие». По своему содержанию первое понятие уже второго, при определении же составов, имеющих преюдиционное значение, исходили из более широкого по объему понятия «насилие», которым и оперирует законодатель, конкретизируя соответствующий способ в качестве конструктивного и квалифицирующего признака состава. Соответствующее понятие используется и при определении состава побоев, нанесенных лицом, имеющим судимость, в действующей редакции части 2 статьи 116.1 УК РФ.

Нормативная неопределенность оборота «преступление, совершенное с применением насилия», в условиях практической востребованности статьи 116.1 УК РФ актуализирует потребность его официального толкования. Оптимальным, обеспечивающим реализацию принципа законности, видится легальное толкование посредством закрепления соответствующей дефиниции в примечании к статье116.1 УК РФ. Учитывая же, что на этапе обсуждения нового состава побоев законодатель отказался и от перечисления преюдицонных составов, и от конкретизации признаков составов, судимость за которые учитывалась бы при определении субъекта, вряд ли стоит рассчитывать на дополнение статьи 116.1 УК РФ соответствующим примечанием в ближайшее время.

Распространенность же побоев и высокий уровень специального рецидива насильственных преступлений определят, на наш взгляд, решение проблемы правовой неопределенности на уровне Верховного Суда РФ. Решая задачу не только оперативного разрешения вопросов, вызывающих неоднозначную реакцию в правоприменении, но и обеспечения унифицированного применения части 2 статьи 116.1 УК РФ на практике, высший судебный орган страны предложит критерии, на которые могут опираться сотруд- ники органов уголовной юстиции при определении преступлений, судимость за которые будет иметь преюдиционное значение для целей части 2 статьи 116.1 УК РФ. Исключению выявленного Конституционным Судом РФ нарушения «соразмерности уголовноправовой защиты права на личную неприкосновенность <…> от насилия в случае, когда побои или иные насильственные действия, причинившие физическую боль, совершены лицом, имеющим судимость за побои или аналогичное по объективным признакам преступление» будут, на наш взгляд, способствовать разъяснения, ориентирующие на изучение и оценку состава, судимость за который охватывается частью 2 статьи 116.1 УК РФ. При этом особое внимание следует уделять оценке характера (направленность деяния на охраняемые уголовным законом социальные ценности и причиненный им вред) и степени общественной опасности соответствующего посягательства (социальная роль жертвы, семейнородственная связь с виновным, провоцирующая роль, неоднократность насильственных посягательств в отношении одной и той же жертвы, в том числе и после привлечения к ответственности, мотивы криминального деяния, роль виновного, если преюдиционное преступление совершено в соучастии, и т.д.). Наш взгляд, именно анализ указанных фактических обстоятельств позволит установить соответствующий преюдиционный элемент, в основе которого и лежит «недостаточность использованных уголовно-правовых средств для предотвращения рецидива».

Вместе с тем выявленное в процессе конституционного контроля противоречие в очередной раз дает повод задуматься об обоснованности и необходимости закрепления норм с преюди-цонным элементом, с одной стороны, и целесообразности частичной декриминализации побоев – с другой. Несмотря на то что Конституционный Суд РФ в ряде своих постановлений23 поддержал решение законодателя устанавливать составы преступлений, конструктивным признаком которых выступает наказанность субъекта, соответствующая нормотворческая активность вызывает критику представителей правовой науки, оценивающих соответствующее решение законодателя как реверсию теории опас- ной личности24, игнорирующей при определении преступления учет общественной опасности деяния. При этом многие вопросы, которые возникли при реализации преюдиционных составов, были поставлены перед Конституционным Судом РФ.

Частичная же декриминализация побоев не способствовала улучшению криминогенной обстановки в соответствующе сфере, о чем свидетельствуют статистические данные, приводимые в пояснительной записке к законопроекту об изменении статьи 116.1 УК РФ. Так, по данным ФКУ «ГИАЦ МВД России», в 2018 году зарегистрировано 2 696 (+54,8 % к 2017 г.) преступлений, предусмотренных статьей 116.1 УК РФ, в 2019 году – 3 750 (+39,1 %), 2020 году – 4 272 (+13,9 %)25. Возможно, назрела необходимость пересмотра норм о побоях (в том числе и возврата к редакции до 2016 года), а не решения частных проблем, выявленных в процессе проверки соответствующих норм на предмет соответствия Основному закону.