Подростково-молодежная девиантность: объяснительный потенциал субкультурного подхода на примере теории нейтрализации

Девиантность как социальное явление имеет широкое распространение в подростково-молодежной среде. Поведение считается девиантным, если поступок, действие человека (группы лиц) не соответствуют официально установленным или же фактически сложившимся в данном обществе нормам и ожиданиям. Словом, девиант – это тот, кто в своем поведении систематически не соблюдает социальные нормы (или ожидания), характерные для доминирующей в социуме нормативной культуры. В современном динамичном мире социальные нормы, в частности те из них, которые закреплены и поддерживают- ся нормативной культурой, достаточно подвижны, изменчивы в силу их скон-струированности, релятивности, кон-венциональности. Этот эффект заметен при появлении и распространении молодежных субкультур. Субкультура, как известно, есть система норм, ценностей, установок, образцов и стилей поведения определенной социальной группы, отличная от господствующей в данном обществе нормативной культуры. Субкультурам присущи свои специфические языки (профессиональный или молодежный сленг, уголовный жаргон), традиции (ритуал приема новых членов, принесение клятвы) и социаль- ные нормы (табу). Любая субкультура, как и нормативная культура, осваивается индивидами в процессе социализации путем интериоризации соответствующих норм и ценностей, стилей и моделей поведения.

В девиантологии и криминологии как социологии преступности субкультурный подход стал использоваться в объяснении различных форм девиантности еще в первой половине ХХ века. Так, в 1927 году Ф.Трэшер одним из первых обратил внимание на эффект субкультуры в работе «Банда». Криминолог проанализировал 1 313 преступных групп, орудовавших в «переходной зоне» Чикаго, в границах которой полностью отсутствовало культурное влияние «большого общества». Эта новаторская работа носила в основном описательный характер, но позволи- 136 ла Трэшеру структурировать основные типы преступных групп, возникших в «дезорганизованном» сообществе иммигрантских кварталов и гетто. В целом ранние исследования молодежных преступных шаек (гэнгс) были частью более общей проблемы, которой занимались криминологи Первой чикагской школы в контексте феномена социальной дезорганизации, заявлявшего о себе в быстро растущих городских районах. Кроме того, этой проблематике были посвящены исследования Эсба-ри (1928), К. Шоу (1930), К. Шоу и Г. МакКей (1942), У. Уайта (1943). Так, Уильям Уайт, описывая итальянские гетто, названные им «Корневилем», пришел к выводу, что на социальном дне можно добиться успеха только в рамках девиантной субкультуры трущоб, занимаясь насилием и рэкетом. Эмпирически обоснованные теоретические результаты в рамках социокультурного подхода, дезорганизации, городской экологии получили широкую поддержку научной общественности и дали старт первым программам превенции подростковой преступности («Чикагский проект»).

Субкультурный подход в объяснении различных форм девиантности в целом опирается на посыл, сформированный Э.Сатерлендом (1939), относительно того, что девиантному, в частности, преступному поведению обучаются при общении с теми, кто разделяет ценности и установки преступной среды (девиантной субкультуры). Говоря современным языком, подростки проходят девиантную социализацию в уличной (нередко криминальной) среде, интери-оризируя нормы и ценности девиантной субкультуры. В результате некоторые индивиды и социальные группы в подростково-молодежной когорте, ориентированные на девиантную субкультуру, систематически демонстрируют девиантное и криминальное поведение, связанное со сквернословием, насилием (групповыми драками), употреблением алкоголя и наркотиков, безответствен- 136 ным сексуальным поведением.

Вторая волна исследований подростково-молодежной преступности начинается в США с середины 1950-х годов: А. Коэн (1955), У. Миллер (1958), Л. Яблонский (1959), Р. Кловард и Л. Олин (1960), И. Сперджел, (1963), Д. Шорт и Ф. Стродбек (1965), М. Клейн (1971). В этих работах анализ подростково-молодежных групп в значительно большей мере опирается на субкультурный подход, поскольку внимание исследователей уделяется преимущественно субкультурным аспектам молодежных шаек [1,2].

В России субкультурный подход широко используется криминологами и социологами Волжско-Невской школы. Наиболее значительные работы были подготовлены казанским профессором А.Л. Салагаевым и его многочисленными учениками. В этих исследованиях, в частности, с социокультурных позиций отрефлекситрованы «моталки», «казанский феномен» в городской молодежной среде конца 80- годов – начала 90-х годов прошлого века.

Процессы группообразования негативных девиантов-подростков продолжаются в мире и современной России. Об этом свидетельствует статистика правонарушений. Появляются новые формы девиантности подростков и молодежи, связанные с гэмблингом, вандализмом (граффити), наркотизмом, проституцией, киберпреступностью (киберсталкеры), преступлениями ненависти (hate crimes), терроризмом. Следовательно, для курсантов и адъюнктов образовательных организаций МВД России, практиков в правоохранительных органах чрезвычайно полезно освоение мирового и отечественного опыта применения субкультурного подхода, накопленного в исследованиях подростково-молодежной делинквент- ности и девиантности в целом.

Субкультурный подход обладает не-

малым объяснительным, эвристическим и, следовательно, превентивным потенциалом, поскольку разобщение групп девиантов, переориентация их на модели относительно конформного поведения средствами ресоциализации возможны без применения насилия, репрессивных полицейских и пенитенциарных мер, что в долгосрочной перспективе дает значительно больший социальный эффект. Применение легального насилия со стороны системы формального социального контроля, увы, нередко запускает механизм стигматизации подростков и открывает путь для них в направлении создания девиантных карьер и рецидивизма.

В связи с этим практическим ракурсом в девиантологической теории есть замечательный пример использования субкультурного подхода, который реализовали в 1957 году Грэшем Сайкс и Дэвид Матза в теории нейтрализации. Эта теория превосходно иллюстрирует немалый объяснительный потенциал субкультурного подхода в случае анализа негативной девиантности и преступности подростков на примере практик нейтрализации обвинения, обеспечения самозащиты и самооправдания девиантных поступков [3].

Как известно, нормативная система «большого общества» в силу сконструи-рованности и возросшей релятивности, подвижности в условиях быстрых социальных и технологических изменений начала XXI века не отличается жесткостью: она не состоит из свода правил, которые обязательно связывают индивида при всех условиях поступка. Гибкость норм в полной мере относится и к уголовному закону. В Уголовном кодексе РФ от 1996 года постоянно вносятся поправки и изменения.

Многие подростки и молодые люди в силу возраста – носители «скользящей морали». В целом они разделяют социальные нормы, характерные для нормативной культуры, но субкультурный эффект «скользящей морали» дает им 137 возможность для маневра (культурного дрейфа) применительно к той или иной социальной ситуации. Так, подростки нередко выбирают модель девиантного поведения в зависимости от тех или иных обстоятельств, ситуаций (например: в семье ведут себя прилично, а на улице в компании сверстников – отвратно). Следовательно, девиантность подростков может быть результатом различного давления, оказываемого на них как со стороны нормативной системы общества, требующей законопослу-шания, так и субкультурных норм и ценностей делинквентной уличной среды, ориентирующих на нарочитую девиантность. Однако девиантность и правонарушения рано или поздно приводят к конфликту с законом, задержанию и расследованию деликта. В случае реальной угрозы обвинения и привлечения к ответственности несовершеннолетние правонарушители нередко прибегают к самооправданию и активно используют, исходя из ситуации, кон-венциональность и условность некоторых правовых и культурных норм.

Г. Сайкс и Д. Матза доказали, что индивид может нейтрализовать моральную виновность преступного деяния и тем самым избежать отрицательных санкций со стороны общества и государства, если докажет, что у него не было преступных намерений. Для нейтрализации социальной, в частности правовой, нормы девиант интерпретирует ее требование в выгодном для себя значении. Например: бегство из дома и бродяжничество – это результат плохого отношения родителей, вандализм – озорство и хулиганство, кража имущества – «одалживание» (богатые наживут себе еще). Сайкс и Матза, опираясь на субкультурный подход, выделили 5 техник нейтрализации, которые используются девиантами для самозащиты и оправдания своего поведения. Среди них: отрицание ответственности 138 (девиант представляет себя как жертву обстоятельств, пытается обосновать отсутствие злого умысла в своих действиях или переложить ответственность на других); отрицание вреда (ответственность за содеянное слишком очевидна, поэтому девиантом предпринимаются попытки минимизировать наличие ущерба или вреда от совершенных действий); отрицание наличия жертвы (когда девиант признает свою ответственность за содеянное и допущенный вред отрицать невозможно, тогда применяется прием переключения внимания на жертву преступления); осуждение осуждающих (внимание переводится с делинквентных действий на действия осуждающих); обращение к ценностям или важным обстоятельствам (оправдание строится на основе торжества групповых или субкультурных ценностей).

Подростки, особенно в группе, нередко совершают субкультурные деликты, которые затем оправдывают, используя указанные выше техники нейтрализации. Подобным образом, например, относительно недавно поступили несо- вершеннолетние из поселка Осиново, расположенного недалеко от г. Казани, задержанные за управление транспортом без документов сотрудниками ГИБДД. Угон старого «Москвича-412», по их терминологии «маргарина», они оправдывали в полиции перед дознавателем тем, что пожилой водитель оставил машину без присмотра с ключом в замке зажигания. Ничего плохого подростки, с их точки зрения, не замышляли. Хотели просто покататься и вернуть машину. Как видим, несовершеннолетние правонарушители в случае задержания в целях нейтрализации норм и последствий их нарушения «рационализируют» свои действия, распространяя на конкретный случай девиации или деликта наиболее целесообразное смягчающее обстоятельство.

Наряду с теорией нейтрализации, развитию субкультурного подхода спо- 138 собствовала работа Франко Ферракути и Марвина Вольфганга «Субкультура насилия: на пути к интегративной криминологической теории» (1967). Криминологи выдвинули положение о том, что насильственное поведение подростков и молодежи является формой адаптации к определенным проблемам и жизненным обстоятельствам, которая реализуется в контексте девиантной социализации, социального научения в контексте субкультурной среды, подчеркивающей преимущества насилия над другими формами поведения.

Классические и современные девиантологические знания, теории, использующие субкультурный подход, дают практическим работникам адекватную основу для описания феноменологии той или иной подростковой девиантности, что расширяет круг превентивных возможностей для работы с подростками, оказавшимися в силу «скользящей морали» перед выбором девиантной карьеры или отказа от нее. Основательное изучение культурологических теорий девиантности – ключ к понима- нию как «старых», так и «новых» форм девиантного поведения подростков и молодежи, разработке социально эффективных мер социального контроля над ними.

Наука о девиантах не стоит на месте. Развитие субкультурного подхода в XXI веке привело к появлению нового направления в девиантологии – культуральной криминологии (Дж. Янг, Дж. Феррел. К.Хейворд). В ее рамках преступность рассматривается как элемент культуры, сконструированный «культур- ный продукт». Действительно, культура задает способы существования человека, результатом которого являются «Мона Лиза» да Винчи и надписи на заборе, героизм и убийство. Однако осмысление и трансляция в учебный процесс правоприменительной практики основ культуральной криминологии – это тема последующего поиска молодых исследователей применительно к девиантным реалиям нового мира, их рефлексии в рамках новой научной парадигмы.