Поэтика мифа в модернистском тексте ("Мелюзина" А.М.Ремизова)

В литературе XX в., по мнению

Е.М.Мелетинского, «мифологизм» выступает в качестве      художественного      средства,

соответствующего определенной концепции мира. В модернистских текстах миф становится инструментом повествовательного структурирования, наряду с другими символическими средствами, а также одной из форм выражения кризисного сознания. На примере повести «Мелюзина» А.М.Ремизова, произведения которого принято относить к эстетике модернизма, мы рассмотрим отношения литературы и мифа в культуре модерна.

Текстологический анализ четырех черновых и одной беловой редакции «Мелюзины», представленный в одной из глав монографии А.М.Грачевой, позволяет восстановить процесс литературной работы писателя. Ремизов, изучив историю текста легенды о Мелюзине по научным исследованиям, затем восстанавливал этапы его формирования, оживляя их в разных редакциях своего произведения и постепенно приближая сюжет к его первоначальной мифологической основе. Одновременно он вел поиски жанровой формы, возникающей на основе синтеза художественных форм разных литературных родов.

В последней редакции и опубликованной версии произведения свою повесть он делит на три части: «История повести», «Мелюзина», «Коловорот». В первой части представлен рассказ об источниках этого произведения. Вторая часть разделена на 12 глав, каждая из которых представляет собой переплетение событий из жизни главных героев на первом плане и комментариев хора на втором. В третьей части Ремизов предлагает читателям свою трактовку содержания мифа.

В повести «Мелюзина» А.М.Ремизов моделирует образ главной героини в модернистском ключе. Он сознательно контаминирует элементы мифов различных культурных традиций (северная химера, кикимора, миф об Эдипе и т.д.), опираясь на многочисленные источники, в том числе и научную литературу. Множественность обликов персонажа отражает интерес писателя к проблеме самоидентификации героя.

Ремизов впервые пишет о том, что Мелюзина близка русской кикиморе: «Духи вне судьбы живого видимого мира, не родятся и не умирают – «им в грядущем нет желанья, им прошедшего не жаль» – игра в непостижимую игру. Но у каких-то духов, близких к человеку, неутоленное желание очеловечиться – русская кикимора» (Ремизов 2001: 363). Кикимора – в русской народной демонологии нечистый дух, оборотень, живущий в доме и по ночам выполняющий недоделанную женскую работу.

О кикиморах говорили, что это младенцы, умершие некрещеными или проклятые cвоими родителями, и потому попавшие под власть нечистой силы. Мелюзину и кикимору, помимо всего прочего, сближает оборотничество и проклятие родителей. Образ кикиморы имеет большое значение в творчестве Ремизова в целом. В докторской диссертации Ю.В.Розанова «Фольклоризм А.М.Ремизова: источники, генезис, поэтика» рассматривается образ кикиморы в диахронном плане в творчестве и в жизнетворчестве писателя. Розанов начинает анализ данного образа с разбора одноименного стихотворения, входящего в зырянский цикл, затем рассматривает образ кикиморы в произведении 1914 г., в котором Ремизов «пересказывает» редкий сюжет о кабачной кикиморе, в «завитушке» «Кикимора» (1922), написанной уже в эмиграции, и в автобиографической повести «В сырых туманах», созданной в конце 40-х гг.

Можно сказать, что образ кикиморы получил свое художественное продолжение в образе Мелюзины, что указывает на возможность частичной самоидентификации писателя с этим персонажем. Это подтверждается и биографией писателя. Ремизов трансформирует миф, дополняя его личной мифологией, своей историей любви и расставания. После смерти жены Серафимы Павловны разлука с ней на долгое время становится фактически основной темой его произведений. Более того, были найдены записи Ремизова, среди которых находился листок с записью сна писателя, а на обороте была переработка этого сна, где вместо себя Ремизов вписал имя Раймонда, в дальнейшем включив данный фрагмент в текст повести «Мелюзина».

Чтобы подчеркнуть субъективность индивидуального восприятия и переживания реальности героями произведения, автор неоднократно использует в тексте произведения элементы сновидения, мотив слепоты и др. Так например, в сцене свадьбы появляется тема слепоты, невозможности различения мира реального и демонического, столь свойственная прозе Ремизова: «Если бы с воли донесло кричит филин, дикий крик отрезвил бы Раймонда, но была зима. И глаза не различают, нет и мысли, что у попа под епитрахилью гуляет воздух, а ноги куриные, и у молящихся только шейные позвонки – для виду. Но и зачарованный, он не может не спросить себя, откуда столько народу?» (Ремизов 2001: 375). Демоническое и реальное слито воедино: «И вот чего никто не мог вспомнить, какая в тот день была погода и освещение – наверно сказать, что никаких свечей и электрических лампочек, а что-то вроде электричества со вспышкой, я скажу, демонские светящиеся перемиги…» (Ремизов 2001: 377).

Ремизов акцентирует внимание читателя и на месте действия: «Есть на земле чистые места – Святая Земля, Мекка и Медина, и нечистые: заколдованное близ Диканьки и в Куломбийском лесу Источник-утолимая жажда. А на свадебных приглашениях указано было для сбора именно это нечистое место: Источник» (Ремизов 2001: 376). Это особое место Ремизов ставит в один ряд с «заколдованным местом» близ Диканьки. Именно на этом месте стоит часовня, в которой Мелюзина укрывается по субботам, и церковь, в которой они венчаются. За день до свадьбы на этом месте был дикий лес, который вернулся на свое место после того, как Раймонд нарушил запрет. На свадьбе Мелюзина успокаивает Раймонда: «Все, что ты видишь, было всегда, говорит Мелюзина, отвечая на его тайные мысли, страх сильнее чар, страх отводит глаза… Но тебе нечего бояться: земля и вместе со мной, все в твоей власти» (Ремизов 2001: 375). Так, чудесный город, церкви, часовня сосуществуют в одном пространстве с диким лесом: находясь под чарами феи, Раймонд получает доступ ко всему этому богатству, все это становится реальным, но, потеряв Мелюзину, он теряет все остальное, как гости на их свадьбе, вместо клада – всякий сор и дрязг. Да и сама Мелюзина – «красная яблонь, в ее синей дреме робкое счастье» (Ремизов 2001: 376). Этот сюжет характерен для русских сказок, в которых часто змеи оборачиваются в яблони и обнаруживают свою истинную сущность, когда богатырь начинает сечь их мечом.

Большая часть значимых событий в тексте происходит ночью, при полной луне: Раймонд убивает отца, встречается с Мелюзиной, они венчаются. И сама Мелюзина – лунная девушка, ее сопровождают лунные спутницы. Ремизов называет ее: «Разлучная и разлученная – жажда без утоления – печаль ночи – Мелюзина» (Ремизов 2001: 394). Наличие особых способностей, ночная, темная сущность героини, лунные атрибуты указывают на ее принадлежность к потустороннему миру. Для того чтобы приворожить Раймонда Мелюзина идет на источник: «На ночь она взяла серебряный песок от Источника-утолимая жажда и ворожа, присыпала ему к сердцу»

(Ремизов 2001: 381). Серебро и вода также относятся к символике мира мертвых в традиционных культурах.

В литературной традиции смерть и сон являются близкими понятиями, так как это пограничные состояния. Возможно, Раймонд засыпает и в таком состоянии проникает в потусторонний мир, так как ручей обладает специфическими свойствами: «Под баюкающий говор бежит со скалы прозрачная вода и в воде радугой окон церковь, раскрылись двери – выходит Мелюзина» (Ремизов 2001: 374). А песок из него успокаивает сердце. Также до того, как Раймонд нарушает запрет, ему снится сон, в котором он видит по сути события так, как это есть на самом деле, и этот сон предшествует его возвращению в мир реальный.

Также автор неоднократно прибегает к такому характерному модернистскому приему, как поток сознания, который в повести своеобразно моделируется при помощи вставок реплик хора, включения элементов сновидения и т. д. Ремизов драматизировал эпическое произведение. Начиная с 1910-х гг. он внимательно изучал архитектонику и семантику жанра трагедии на примере переводов произведений Софокла, сделанных Ф.Ф.Зелинским. В процессе работы над мировыми мифологическими сюжетами Ремизов воспринимал себя как продолжателя традиции Софокла. По определению Зелинского, задача этого трагического поэта состояла «в драматизации эпического сюжета». Грачева отмечает, что с традицией античной драмы Софокла в цикле «легенд в веках» Ремизова, в который входит повесть «Мелюзина», связаны концепция Рока и трагической вины героя, а также архитектоника повествования – введение в эпическое повествование элементов драмы – диалогов героев, речей Хора. Этот прием он использует во всех произведениях цикла.

В третьей части повести о Мелюзине «Коловорот» Ремизов открывает читателю смысл повествования: «Легенда раскрывает природу человека: жалкий человек!» (Ремизов 2001: 390). Главным действующим лицом в повести выступает Судьба: «Судьба не внешняя сила. Это какое-то круговращение духовных сил живого, спаянного и проницаемого. По-человечески судьба безжалостна и беспощадна, но судьбы судеб в глазах человека запечатаны. Болваном родятся на свет, болванами живут на земле и нисколечко не поумнев, уходят в могилу. Жалкий человек!» (Ремизов 2001: 390).

Разлука как судьба наиболее полно представлена Ремизовым в «Мелюзине». По Ремизову, неутоленное желание феи Мелюзины очеловечиться, стать человеком, то есть изменить свою природу, неисполнимо, поэтому ее судьба и ее трагедия – разлука: «Мелюзина ждала человека, дождалась и потеряла, и на ее вечный век ждать ей нечего, разлука» (Ремизов 2001: 392). Разлука в случае Мелюзины – это «чистая» судьба, так как она «неземная женщина» – фея, и ее судьба – за пределами человеческой воли.

Как многие модернистские писатели, при работе над произведением Ремизов опирался на научные источники, неоднократно в тексте повести встречаются обязательные и пространные отсылки к «культурной памяти». При создании образа Мелюзины писатель контаминирует элементы мифов различных культурных традиций (северная химера, кикимора, миф об Эдипе и др.). Сюжетные элементы и образы этих мифов не только непосредственно используются в произведении, но и конструируют этот текст. С образом Мелюзины связана проблема самоидентификации героя, получившая выражение в виде множественности обликов персонажа и имеющая большое значение в творчестве писателей-модернистов. Чтобы подчеркнуть субъективность индивидуального восприятия и переживания реальности героями произведения, автор также неоднократно прибегает к такому сугубо модернистскому приему, как поток сознания. Все эти приемы позволяют автору наиболее ярко раскрыть тему отчужденности и обреченности человеческого существования.