Поэзия Мэтью Арнольда: между античностью и современностью

Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М.: Наука, 1984.

Гаспаров М.Л. Очерк истории европейского стиха. М.: Наука, 1989.

История Всемирной литературы / под ред. И.А.Тертерьян. М.: Наука, 1989. Т.6.

Bowring John. Specimens of the Russian Poets. Boston, 1822.

Ю.А.Сивкова (Киров)

ПОЭЗИЯ МЭТЬЮ АРНОЛЬДА: МЕЖДУ АНТИЧНОСТЬЮ И СОВРЕМЕННОСТЬЮ

Поэтическое наследие Мэтью Арнольда, больше известного в отечественной науке в качестве видного английского литературного критика XIX в., представляет собой значимый корпус текстов. Однако в нашей стране на сегодняшний день литературный перевод получили лишь четыре его стихотворных произведения («Дуврский берег», «Шекспир», «К Маргарет», «Школяр-цыган»), а исследования, посвященные поэзии Арнольда, не столь многочисленны как в России, так и за рубежом, и абсолютное большинство их составляют англоязычные источники.

Подобное «невнимание» можно отчасти объяснить нередко встречающимся мнением о том, что критический талант Мэтью Арнольда «буквально заглушил, целиком затмил в нем поэта» [Bryson 1970: 15]. Действительно, можно согласиться с тем, что поэтическое наследие Арнольда едва ли способно встать в один ряд с произведениями величайших поэтов, «грандов» мировой литературы. Нередко исследователи и критики обращают внимание на явные несовершенства и «ошибки» Арнольда-поэта. Так, например, лирическую поэзию Мэтью Арнольда упрекают в несовершенстве и бедности с точки зрения рифмы и метрики, в том, что она порой представляет собой явно прозаические фрагменты, лишь условно разбитые на строфы. Кроме того, Арнольд не всегда успешен в построении драматических диалогов и характеров, зачастую кажущихся в его драмах несколько искусственными.

Но в то же время мастерство Арнольда в жанре элегии и эпической поэмы, например, не вызывает у

большинства критиков ни малейшего сомнения. И даже беглое знакомство с поэзией Арнольда приводит к выводу о том, что его поэтическое наследие в целом оригинально и представляет немалый интерес, особенно если принять во внимание ту тщательность и скрупулезность, с которой Арнольд-поэт и критик в одном лице подходил как к содержанию, так и к форме своих произведений.

В критике раздавалось немало голосов и в защиту Арнольда-поэта. Так, например, Сейнтсбери писал об Арнольде как «о настоящем поэте в духе XIX в., и поэте значительном, даже, может быть, вопреки его собственной воле» [Quiller-Couch 1924: 5]. Сейнтсбери же обнаруживал в творчестве Арнольда «необходимые поэзии биение, пульс, трепет, плач, способность к изменению, трансформации и преодолению пределов» [Quiller-Couch 1924: 5]. Другие критики называли Арнольда поэтом мысли, блестящим интеллектуалом [Castleman 1917: 16] указывали на огромное и благотворное влияние поэтической манеры Арнольда на английский язык 19 в. [Benson 1900: 33; Castleman 1917: 20].

О невозможности дать столь однозначную оценку говорит и тот факт, что исследователи и критики неоднократно предпринимали попытки обозначить и «узаконить» место Мэтью Арнольда в ряду признанных английских поэтов. Показательно и примечательно то, что некоторые исследователи, например, ближайшую параллель творчеству Арнольда находили в поэзии Грея [Garnett 1896: 17], другие «по величию, силе и влиянию» сравнивали Арнольда с Мильтоном [Castleman 1917: 20]. Также нередко обнаруживали параллели между Арнольдом и Теннисоном, Браунингом, Вордсвортом.

Интересно, что Джон Брисон - один из издателей поэзии Арнольда - утверждал во вступительной статье к своей книге, что «произведения этого автора не нуждаются в переоценке и что сильные и слабые стороны их давно известны западной критике и науке» [Bryson 1970: 20]. Мало того, он подчеркивал, что «стоицизм» и «реализм» Арнольда сегодня важнее и актуальнее «оптимизма» Браунинга и «надежды» Теннисона» [Bryson 1970: 20]. Таким образом, в то время «как сильные и слабые стороны поэзии» Арнольда хорошо известны западной науке, в нашей науке все еще имеется довольно скромное представление о специфике формы и содержания поэтических произведений Арнольда, о его действительном положении в английской поэзии.

Большинство англоязычных исследователей пишет об Арнольде прежде всего как о блестящем интеллектуале, указывая, что никто из английских авторов так явно не адресовал свою поэзию образованным классам, как Арнольд. И действительно, во всем, что бы он ни писал, в прозе и поэзии, даже при беглом прочтении, Арнольд обнаруживает себя как ученый и критик. Он всегда думает, его слова и мысли нередко блестящи, «ему всегда есть что сказать, и он знает, как это сказать» [Castleman 1917: 16].

Все написанное Арнольдом, его прозу и поэзию, роднит возвышенность, значительность и величественность содержания, красота и точность. Однако между прозаическим и поэтическим наследием Мэтью Арнольда существует значительная, ощутимая разница. В прозе Арнольд - критик, реформатор, он всегда знает, что хорошо, а что плохо, он может быть «вздорным, взрывным, придирчивым, даже язвительным», тогда как его поэзию отличает атмосфера тишины, покоя и умиротворенности. Будучи написанными в юношеские годы, поэтические произведения Арнольда демонстрируют «любящую, «милую» часть его натуры» [Castleman 1917: 17].

Начавшаяся в юности, поэтическая карьера Арнольда (за исключением отдельных стихотворений) была сравнительно недолгой - 20 лет. О причине отказа от поэтического творчества можно только догадываться. Но, хотя поэтическая жизнь Арнольда была короткой, многие из его произведений отвечают самым высоким требованиями и, без сомнения, могут занять достойное место в английской литературе XIX в.

Конечно, Арнольд-поэт по популярности никогда не сравнится с такими читаемыми и привлекательными для многих поэтами, как Теннисон и Лонгфелло, поскольку его произведения могут показаться непривлекательными широкому читателю вследствие порой чрезмерной «образцовости» и некоторой статичности с точки зрения формы. Кроме того, зачастую его поэзия «слишком классическая» и усложненная по содержанию, а широкий круг читателей склонен отдавать предпочтение более легкой поэзии, поэзии чувств, а не мысли.

Словно в подтверждение этой мысли, Арнольд пророчески отмечал в одном из писем друзьям, что судьба его стихотворений не будет легкой и лишь немногие почувствуют и увидят шарм и притягательность в их искренности и «педантичности». Кроме того, поэзия Арнольда, по его собственному утверждению, отражает главное направление мысли последней четверти XIX в. Арнольд неоднократно подчеркивал, что его «стихотворения будут интересны и поняты только тогда, когда читатели поймут, в чем это основное движение мысли» [Castleman 1917: 17]. Таким образом, мы видим, что Арнольд, без сомнения, поэт глубокой идеи и мысли, поэт, у которого есть своя определенная миссия.

Общим местом в критических суждениях об Арнольде-поэте является указание на то, что главным источником его творчества является классическая античность. Без сомнения, именно в ней Арнольд находил и черпал образцы, идеалы, модели, в рамках которых творил и решал вопросы, волновавшие его. По собственному утверждению Арнольда, Гомер, Эпиктет, Софокл и Марк Аврелий всегда были в его мыслях и с их помощью к Арнольду пришли утешение и покой. Нет сомнения в том, что греческая философия, драматическая и эпическая поэзия эллинов восхищали Арнольда. Он не раз говорил об этом в своих критических статьях и эссе. Он также утверждал, что никакие другие поэты, кроме греческих, не обладали таким богатым образным мышлением. Арнольд восхищался равновесием и сбалансированностью произведений греков, он отмечал, что их творения отвечают религиозному чувству и самым высоким интеллектуальным запросам.

Кроме того, Мэтью Арнольд, пожалуй, больше всех других английских поэтов ценил чувство меры и соразмерности и обладал ими. Арнольд всегда подчеркивал, что ясность, простота, суровость и высокая серьезность - основные отличительные черты классической поэзии - должны быть существом, сутью настоящего поэтического творчества. Для Арнольда классическая античность - ориентир, «путеводная звезда» «среди сбивающей с толку сумятицы современного искусства» [Castleman 1917: 18]. Мэтью Арнольд отмечал, что «греки знали, чего хотят от искусства, а современные авторы - нет». Именно поэтому, по мнению Арнольда, происходит «децентрация», утрата современным искусством сути, ориентиров и целей. Следствием этой «неразберихи» в искусстве является, по Арнольду, и отсутствие настоящей прогрессивной критики. Мэтью Арнольд подчеркивал: «Современный критик обращает внимание на форму, язык, способ выражения, а не на характер действия в целом, что вполне соответствует смещению акцента в современной эстетике с действия как такового на отдельные образы и мысли. И если древние греки заботились об общем впечатлении, о целом, то сегодняшние авторы стремятся удовлетворить своим изощренным письмом и манерой лишь интерес и риторические чувства критика и читателя» [Castleman 1917: 19]. То есть мы видим, что Арнольд призывал заботиться одновременно и о форме, и о содержании поэзии. Лишь только в этом случае он считал поэзию способной отвечать самым высоким требованиям и удовлетворять поэтическое чувство.

Нет сомнения в том, что поэтический стиль Арнольда напоминает, словно воскрешает собой к жизни манеру великих мастеров античности. И это достаточно редкий дар и способность. Однако приблизиться к высокому классическому стилю - дар редкий, но не уникальный. Но если у других поэтов, над которыми все-таки довлеет их собственный стиль, приближение к высокой античности скорее исключение из правил, «вспышка гениальности», то для Мэтью Арнольда его собственный стиль максимально приближен, практически тождественен высокому классическому стилю, причем самым естественным образом, без малейшего намека на имитацию или подражание. Именно благодаря такому уникальному умению, Арнольд, по мнению некоторых критиков, может быть поставлен в один ряд с великими мастерами прошлого.

Таким образом, мы видим, что Мэтью Арнольд совершенно безболезненным, естественным для себя образом ввел высокий классический стиль в свою собственную поэзию и в современную английскую поэзию в целом. Он выразил высокие «классические мысли» и античное содержание блестящим английским языком. Именно благодаря этим заслугам Артур Галтон сравнивал Арнольда значимости с великим поэтом Мильтоном.

Исходя из всех вышеперечисленных особенностей эстетики и творчества Арнольда, некоторые исследователи называют его неоклассицистом. И действительно, Арнольд ориентируется на античность, видит в ней высокие идеалы и образцы. Но он не просто возрождает античные жанры и образы, не просто «сознательно призывает на помощь духов прошлого» (Маркс о классицизме), чтобы решить проблемы современности [Литературная энциклопедия 1931: 271]. Связь Арнольда с античностью гораздо более глубокая и прочная. Высокий классический стиль естественным образом становится его собственным стилем. Но не только то, что Арнольд выбирает античные сюжеты и пишет «в манере» великих мастеров, роднит его с греческой культурой. Его поэтические произведения не только по форме, по сюжетам, но и по духу тождественны эпохе эллинизма. В подтверждение этому приведем наблюдения Вудбери: «Античность у Арнольда не источник, а неотъемлемая его черта. И если Теннисон, Китс и Шелли испытывают на себе лишь греческое влияние, то у Арнольда античность - особое настроение всей его поэзии». «Его поэзия языческая, с особым отношением к природе и жизни. В ней так же обнаруживается особое «терпение, стойкость и страдание, но не христианское, а постхристианское, обращенное в прошлое [Castleman 1917: 18]. Удивительно, но поэзия Арнольда и даже те ее образцы, которые в основе своей имеют современный или романтический сюжет, всегда обнаруживает в себе образное мышление, свойственное античности, в формы которой эта поэзия блестяще облачена.

Пожалуй, ни одно произведение Арнольда так наглядно не иллюстрирует его поэтическую теорию и, пользуясь терминологией автора, так не удовлетворяет поэтическое чувство, как его эпическая поэма «Зораб и Рустам». Арнольд с особым трепетом и любовью относился к этому произведению. Он отмечал в письме другу, что, возможно, эта поэма лучшее из того, что написано им. В ней, по мнению большинства исследователей, Арнольд максимально приблизился к лучшим образцам эпической поэзии греков. В первую очередь, благодаря величественности стиля и «высокой серьезности».

Многие критики и исследователи высоко ценили данную эпическую поэму. Так, например, Стоктон писал: «Зораб и Рустам» - самая благородная и великая поэма на английском языке». Другой критик утверждал, что эта эпическая поэма - самый близкий аналог Гомера на английском языке по способу развития действия, простоте и ясности мысли и выражения [Castleman 1917: 18].

Но «Зораб и Рустам» - эпическая поэма, которая соединяет классическую чистоту стиля с «романтическим жаром чувства» [Castleman 1917: 25], благодаря чему произведение особенно успешно с точки зрения цельности производимого впечатления, о важности которой не раз говорил Арнольд. В образах поэмы гораздо больше страстности и иррациональности, открытости чувству, индивидуальности, чем требуется, например, классицистической поэтикой, где образы рациональны и представляют собой обобщенные отвлеченные идеи. В поэме Арнольда явно присутствует «романтическое чувство».

Кроме того, герои поэмы не стоят вне времени, они историчны. Арнольд тщательно сохранил «правду» восточного колорита. Об этом свидетель- ствует кропотливая работа с источниками: он изучал историю Персии Бенджамина («История наций»), «Историю Персии» сэра Джона Малькольма, а также эпическую поэму «Шах Намэ», рассказывающую о персидской истории и сравнимую по масштабу и значению с «Илиадой» и «Одиссеей» для греков и «Энеидой» для римлян.

В своей поэме «Зораб и Рустам» Арнольд действительно следовал истории. Но особый интерес представляют, прежде всего, те изменения, которые произошли с ней под его пером. «Глубокий пафос, жар и интенсивность действия, мастерская обрисовка характеров и торжественная музыкальность поэтической формы» отличают произведение [Castleman 1917: 25].

По мнению многих исследователей, эта эпическая поэма едва ли не самая удачная из всего, написанного Арнольдом. Так или иначе, но «Зораб и Рустам» является прямым примером воплощения сложной поэтической теории Арнольда и соединяет в себе классическую форму и «романтическое чувство».

Таким образом, мы видим, что поэзия Арнольда - явление значимое, уникальное для английской литературы XIX в. В стремлении к совершенству, гармонии и «цельности впечатления» Арнольд сочетает в своем творчестве лучшие черты и достижения античности и современной поэзии.