Политическое участие современной молодёжи: основные факторы и тенденции

Актуальность научного исследования трансформации политического участия современной молодежи определяется тем, что в течение 2011-2016 годов молодые люди из самых разных стран постоянно протестовали в различных контекстах и формах. Так, в 2011 году молодые люди протестовали как по политическим мотивам ( против политики авторитарных режимов, сохраняющихся в мире – Тунис [4]. Например, 8-9 января 2011 года народное недовольство вылилось за пределы Мензель-Бузаяна и переросло в массовые демонстрации, погромы и столкновения с представителями властей по всей стране. ), так и по социальным – против социального неравенства и неравных шансов в собственных странах (Греция, Франция, Египет и др. Например, в Афинах на фестивале состоялся крупный митинг. Десятки тысяч трудящихся, в основном молодежь -студенты и рабочие, приняли участие в данном митинге). В последнее время предметом протеста стала корпоративная политика транснациональных банков и рейтинговых агентств (движение Occupy, Movimiento 15-M, Antiausterity movement in Spain) [5].

В теоретическом аспекте вопрос об определении и характеристике основных причин и тенденций развития протестных движений современной молодежи требует обращения к категориям «политическое поведение» и «политическое участие». Соответственно, категория «политическое поведение» характеризует совокупность всех действий, которые осуществляются индивидом или социальной общностью в политической сфере с целью оказания влияния на политическую систему. В зависимости от степени влияния на власть, политическое поведение подразделяется на политическое участие и абсентеизм. В свою очередь, категория «политическое участие» означает реально совершаемые в политике действия индивида, которые характеризуют практический уровень его включенности в политическую жизнь общества.

Согласно типологии современного английского политолога А. Марша, существуют следующие типы политического участия [1]:

• -    ортодоксальное политическое поведение (петиции, лозунги, законные демонстрации);

• -    неортодоксальное политическое поведение (бойкоты неофициальные забастовки, забастовки арендаторов);

• -    политические преступления (захват заложников, саботаж, убийства, революции, войны, похищения).

Итак, необходимо тезисно рассмотреть как распространенность различных типов политического участия современной молодежи по странам, так и факторы их формирования. Для этого необходимо обратиться к работам немецких ученых и специалистов, занимающихся исследованием данной проблематики [2; 3; 4].

В современном мире не так много стран, в которых ортодоксальное политическое поведение молодежи является доминирующим. Наиболее ярким примером здесь выступает КНДР, КНР, Вьетнам, Саудовская Аравия и некоторые другие страны. Такая ситуация вызвана как типом политического режима и молодежной политикой государства, так и менталитетом и политической культурой населения. Ортодоксальное поведение молодежи в таких странах, как Индия и Китай - обычное дело. Для этих стран характерно большое количество школ как религиозного течения, так и основанных на простой логике и научных фактах. Большинство из них существуют на пересечении этих понятий. Отметим самые многочисленные и популярные школы в Индии: Ньяю (учение, где логика граничит с буддизмом), широко распространившаяся во всём мире Йога, Санкхью (числовая ортодоксальная философия) [5].

К странам, в которых неортодоксальное политическое поведение молодежи достаточно распространено, относится большинство государств мира. При этом со стороны государства предпринимаются управленческие, правовые и организационные меры, направленные на взятие под контроль политического участия молодежи.

Таким образом, в центре внимания молодежи решается вопрос о том, как молодые люди интегрировались бы в существующих моделях социальной сплоченности [2]. Различия существуют, прежде всего, в том, как молодежь и взрослые участвуют в процессах социализации в обществе. Во многих случаях подростки сопровождаются взрослыми, руководствуются или контролируются, что создает консервативную предвзятость в пользу существующих социальных порядков и ограничивает возможности для каких-либо перемен. Это особенно заметно в различных контекстах насилия. В промышленных обществах, например, национальные вооруженные силы, как „школа нации“, долгое время играли ключевую роль в социализации и интеграции молодых мужчин. Это все еще играет важную роль во многих южных странах.

К примеру, возобновление военной службы в Камбодже в 2006 году напрямую связано с контролем растущего числа безработных молодых мужчин. С другой стороны, большинство латиноамериканских стран отменили военную службу в процессе демократизации. Однако на Ближнем Востоке, в Северной Африке и во многих странах юго-Восточной Азии она по-прежнему широко распространена. В большинстве негосударственных вооруженных групп молодежь играет важную роль, прежде всего, как бойца, в то время как руководящие должности занимают взрослые.

Мобилизация молодежи в Алжире в 1990-х годах представляет собой интересный пример. Здесь исламистам удалось сначала политизировать молодежь, не имеющую работы и перспектив, и мобилизовать их на вооруженную борьбу против режима. За победой последовало поражение и быстрое политическое разочарование и апатия. На фоне этого опыта это способствовало тому, что протесты "Арабской весны" (по крайней мере, до сих пор) не перешли на Алжир.

Тем не менее, существуют также формы социализации, которые организованы молодежью более или менее автономно [6]. Хотя иногда здесь существуют иерархические структуры; однако, по крайней мере, возрастные различия значительно меньше, что не обязательно связано с эгалитарными структурами власти. Отсутствие мониторинга и контроля со стороны взрослых приводит к тому, что эти мероприятия в одноранговой группе часто рассматриваются скептически. В частности, когда молодежь в общественных местах превышает правила и нормы, они рассматриваются как „вне границ и групп“ или „вне контроля“.

Во многих регионах система образования и рынок труда не позволяют молодым людям получать или находить работу в будущем. В Чили протестуют против системы образования, которая в наибольшей степени коммерциализирована и приватизирована, отчего она препятствует социальной мобильности. В Испании, а также во многих странах Ближнего Востока, уровень безработицы особенно высок среди хорошо обученной молодёжи. Но даже там, где молодежь работает, есть значительная доля тех, кто не может удержаться на этой работе. В этом случае политические системы не справляются, независимо от того, являются ли они демократическими или авторитарными.

В свою очередь, политические преступления молодежи являются маргинальным феноменом и чаще всего встречаются в тех странах, которые находятся в состоянии гражданской войны [3].

Центральная Америка и Западная Африка предлагают для этого богатый наглядный материал. Здесь сосредоточены на реальных или предполагаемых „неправомерных действиях“ подростков. В Центральной Америке молодые люди в последние годы были приписаны к врагам государства и преследуются службами безопасности так же репрессивно, как в свое время различные партизанские группы. Молодежные группы несут главную ответственность за насилие, в то время как насилие со стороны военных, полиции и политики считается исключением. В Западной Африке молодые бойцы часто изображаются как безмозглые "военные машины", в то время как многогранные проблемы, с которыми сталкиваются молодые люди, скорее игнорируются. В обоих случаях молодежь служит козлами отпущения, которые должны отвлечь нас от социальных невзгод, от безработицы, неравенства и коррупции [5].

Таким образом, молодежные протесты 2011-2016 годов, которые характеризуют доминирующие формы политического участия представителей данной социальной группы, отражают ряд серьезных социальных проблем. Во-первых, в большинстве стран мира наблюдается ситуация заблокированного пути к экономической независимости для молодежи. Во-вторых, отсутствие возможностей для реального участия молодежи в решении политических вопросов, которые имеют решающее значение для реализации будущих возможностей.

Проблемы молодежи, которые вышли на улицы в 2011-2016 годах, были давно известны, но никаких мер по их преодолению не было. Во всем мире мобилизуется и контролируется для политических целей много молодёжи, и только редко они получают возможности для самостоятельной организации или разработки (не говоря уже о реализации) альтернативной жизни. 1,2 миллиарда молодёжи в южных странах уже являются слишком большой группой, чтобы игнорировать их. Их проблемы, напротив, должны служить сейсмографом и системой предупреждения об основных социальных конфликтах. Это позволило бы интегрировать молодежь в общества, которые гибко и открыто реагируют на потребности в реформах.