Политико-религиозные и экономические причины переселения пуритан в Северную Америку

Взаимоотношения церкви и государства резко, иногда даже полярно изменяются, в связи с чем сохраняют свою непреходящую значимость и в наше время вызывают к себе особенно повышенное внимание. В силу этого значительный интерес сохраняется к США, их раннему литературному и политическому наследию, в том числе отцов-основателей Соединенных Штатов. Исходя из этого актуальность темы исследования не вызывает сомнений.

Пуританизм возник в XVI в., но влиятельной религиозной и политической силой он стал в период Английской буржуазной революции середины XVII столетия. Генрих VIII, осуществляя Реформацию в Англии, провел ее достаточно своеобразно по сравнению с другими европейскими странами. Возникшая англиканская церковь была задумана прежде всего как средство укрепления королевской власти. Парадоксальным образом именно те черты, которые мыслились как укрепляющие королевскую власть, наиболее способствовали конституционному и эволюционнобуржуазному развитию Англии и ее колоний. Король стремился к созданию церкви, которая, во-первых, безоговорочно подчинялась бы ему, во-вторых, была бы церковью, способной охватить всю нацию. Отсюда вытекают две важнейшие особенности англиканства:

• 1.    Англиканская церковь больше, чем любая другая христианская церковь, была подчинена светской власти. Король являлся главой церкви, причем это означало не только то, что он назначал епископов, но и то, что конечной инстанцией, определяющей правильность или неправильность любой формулировки доктрины и любого изменения ритуала, являлась светская инстанция – король или парламент [1].

• 2.    Характерная черта англиканства, связанная с особенностями его происхождения, а также косвенно определившая черты религиозной жизни в английских американских колониях, – это компромиссный эклектизм. Генрих VIII, его преемник Эдуард VI и Елизавета провели ряд реформ в том же направлении, что и континентальная Реформация, – распустили монастыри, распространили английскую Библию, ликвидировали множество суеверий. В 1552 г. были приняты молитвенник и символ веры, трактовавшие вопрос о причастии с кальвинистской позиции, что было сделано с целью создания церкви, способной объединить всю нацию. Одновременно с этим были сохранены многие отвергнутые в континентальном протестантизме католические ритуалы [2].

Естественно, что, стремясь к абсолютной централизации, английские монархи не ввели в церковное устройство никаких демократических элементов, но сохранили епископский сан и авторитарную власть епископата. В результате получился своеобразный эклектизм англиканства, который связан с его подчиненностью королевской власти не только генетически, но и функционально. Естественно, что при таком эклектизме в англиканстве не могло не возникнуть «фракций», течений, стремившихся довести его до какой-то логической определенности в том или ином направлении [3].

В XVI–XVII вв. наиболее значительным таким течением, сыгравшим при этом колоссальную роль в истории Америки, стал пуританизм – движение, стремившееся довести незаконченную, как полагали пуритане, английскую Реформацию до логического конца. Причем образ такого идеала, логического конца, формировался прежде всего под влиянием идей Кальвина и его последователей.

Эклектизм англиканства и компромиссные тенденции власти всегда оставляли надежду на то, что если каким-либо образом оказать давление на светскую власть, то можно будет повлиять на развитие англиканства в желаемом направлении. При английском короле Якове I (1603– 1625 гг.), искавшем сближения с Испанией и подозреваемом в тайных симпатиях к католицизму, движение за Реформацию усилилось.

Английская Реформация, закрепленная при королеве Елизавете в «39 статьях» англиканского вероисповедания, оставалась половинчатой, незавершенной. Англиканская церковь избавилась от верховенства папы, но подчинилась власти короля. Монастырское имущество было секуляризовано, однако сохранилось обширное землевладение белого духовенства – епископов, деканов, капитулов. Сохранились католическое убранство церкви и многие обряды, а также по-прежнему взималась обременительная, прежде всего для крестьянства, церковная десятина. Верховное церковное судилище – «Высокая комиссия» жестоко расправлялась с людьми при малейшем подозрении их в отклонении от догматов англиканства.

Недовольные существующим строем буржуазия и новое дворянство требовали довести Реформацию до конца. Знаменем противников существующей власти стал пуританизм [4]. Их называли «пуританами», так как они считали себя «истинными» церковными реформаторами и добивались «очищения» английской церкви [5].

В годы правления королей династии Стюартов – Якова I и его сына Карла I (1625–1649 гг.) отношения между представителями королевской власти и английского парламента обострились до предела. Каждый из этих монархов распустил по три парламента (Яков I – в 1604, 1614, 1621 гг.; Карл I – в 1625, 1626 и 1629 гг.). Суть противостояния «король – парламент» в 1620-е гг. можно условно свести к двум главным проблемам: право короля без санкции парламента вводить новые налоги, явные прокатолические симпатии короля и преследование пуритан.

Что касается вопроса о введении новых налогов, то в силу исторических особенностей английского государства король не имел права самостоятельного, без санкции парламента, налогообложения. Карл I, столкнувшись с оппозицией в парламенте, начал искать источники пополнения казны обходными путями, прежде всего благодаря взиманию платежей на основе феодальных поземельных отношений. Изобретались все новые и новые налоги, пошлины на товары, восстанавливались старинные источники пополнения казны – например, корабельная подать XI в.

Все три распущенных Карлом I парламента поднимали вопрос об отставке всевластного королевского фаворита герцога Бекингемского. Распущенный в марте 1629 г. парламент призвал народ не платить королю «потонную» и «пофунтовую» пошлины, а также объявил врагами государства тех, кто поддерживал папизм и арминианство. С роспуском парламента последние надежды пуритан на благоприятное для них решение церковных и политических вопросов были разрушены.

Положение народных масс, которое было очень тяжелым в период царствования Елизаветы [6], при Якове I и Карле I ухудшилось от совокупного воздействия процесса первоначального накопления и грабительской политики правительства. Вообще, правление королей династии Стюартов отмечено кризисом английского абсолютизма. Социально-экономическая ситуация еще более осложнялась чередой депрессий (1619–1624, 1629–1631 и 1637–1650 гг.), вспышками эпидемий, плохими урожаями. Стремлению буржуазии к свободной торговле Яков I и Карл I противопоставляли систему раздачи монопольных прав на выпуск того или иного товара, что тормозило развитие промышленности и торговли, сковывало частную инициативу и конкуренцию. И поскольку идейная жизнь общества в то время еще не отделилась от средневековых религиозных корней, протест против отжившего свой век строя выражался в религиозной форме. Следовательно, в общественной атмосфере Англии начала XVII в. произошло глубинное переплетение социальных, политических и религиозных проблем.

Предпринимателей и новых дворян, приобретавших все больший вес в экономической жизни, не удовлетворяла английская церковь, подчиненная абсолютизму, требовавшая постоянных взносов и проведения пышных дорогостоящих обрядов, утверждавшая диктат священства над душами верующих. Они становились пуританами, тем самым протестуя против политических и социальных устоев общества.

• А.    де Токвиль, известный французский историк и писатель, путешествовавший по США в 30-х гг. XIX в., в своей книге пишет о том, что «пуритан на родной земле преследовало правительство, их строгим нравам претила повседневная жизнь того общества, в котором они жили…» [7].

Пуританизм давал духовное оружие в борьбе за «очищение» церкви от «папизма», а государства – от его закоренелых феодальных «пороков» и «язвы расточительства» [8]. В целом пуританизм представлял собой пестрый конгломерат общин, течений и сект, представители которых считали, что реформы 1560–1570-х гг. не вполне «вычистили» английскую государственную церковь от католического наследия. Название этого течения религиозной мысли и общественного движения произошло от английского глагола purify – ‘чистить, вычищать’.

При исследовании проблем, связанных с пуританизмом, необходимо уделить должное внимание его определению.

Еще при появлении термина «пуританизм» возникла большая путаница с его употреблением. Современные историки отмечают, что слово «пуританизм» в XVI в. и позднее использовалось как своего рода ярлык и оскорбительное прозвище, а не как определение [9]. Употребление термина «пуританин» в чей-то адрес могло быть просто клеймом в полемике, а не точным определением. Разнообразие мнений действительно велико. Поэтому видится необходимым очертить рамки этого определения.

До настоящего времени общепризнанное определение пуританизма в историографии не установлено, высказываемые на этот счет точки зрения мало поддаются систематизации. Такая ситуация, как справедливо считает американский историк Л. Сасек, не препятствует взаимодействию между историками пуританизма – трудно сформулировать общее, приемлемое для всех определение, но в целом вполне ясно, где искать пуритан, хотя и тут есть свои нюансы [10].

Исследователи довольно единодушны насчет определения момента начала употребления термина «пуританизм». Это понятие вошло в оборот после того, как с 1565 г. архиепископ Паркер ввел требование о единообразии в облачении священников. Несогласных с его распоряжением стали называть пуританами [11].

Употребление и понимание термина «пуританизм» эволюционировало с течением времени. Американский историк А. Симпсон следующим образом резюмировал историю использования этого понятия: «…оно появилось как насмешка, а затем применялось как средство самозащиты, в итоге установилось как удобное обозначение» [12]. Сами себя пуритане в конце XVI в. и позднее называли «истинными евангелистами» (true gospellers), «набожными» (the godly), «исповедующими истинную веру» (professors of true religion), «божьими людьми» [13].

Отрицательная смысловая нагрузка в термине «пуританизм» исчезала постепенно. В первой половине XVII в. пуритане получили от своих противников другие прозвища – их стали называть «мятежными сектантами», «схизматиками», «круглоголовыми» (roundheads) [14].

В период реставрации Стюартов наблюдалось отождествление терминов «пуританин» и «кальвинист». После 1688 г. появились возможности легального существования нонконформизма, и эта религиозная традиция начала обретать своих защитников, в печатном виде пропагандировавших историю движения.

Большинство специалистов, занимающихся пуританизмом, вносят те или иные нюансы в определение предмета своих научных интересов. Так, известный английский исследователь П. Коллинсон изложил свое понимание пуританизма следующим образом: «Пуританизм был более чем движением, это был уже институт, церковь внутри церкви, со своими собственными стандартами и рождающимися традициями, даже своей дисциплиной и управлением. Во многих отношениях… пуритане составляли секту со всем тем, что подразумевает солидарность узкого круга избранных, но это была секта с верой в возможности официальной церкви. Эта парадоксальная комбинация черт, которые Э. Трёльч различал как христианство “церковного типа” и “сектантского типа”, была характерной чертой раннего пуританизма» [15; 16].

Необходимо отметить, что очевидной чертой, объединяющей пуритан, была неудовлетворенность действиями установленной церкви. Сущность пуританизма заключается даже не в том, чтобы придерживаться данной доктрины, а в энтузиазме по отношению к моральному совершенствованию каждого аспекта жизни. На практике это рвение выражалось в желании упростить службу в церкви, улучшить качество подготовки священников, ограничить авторитет и богатство епископата, применять самые строгие принципы морали к церкви, обществу, государству.

Таким образом, исследователи стремятся выявить все новые и новые грани пуританизма. Однако существуют некоторые сомнительные моменты, которые, на наш взгляд, состоят в том, что понятие «пуританизм» стало более многогранным и более не является утверждением какого-то устоявшегося образа пуританизма. Это в свою очередь является объективным стимулом к дальнейшему изучению пуританизма как явления религиозной и политической истории с целью выявления всего разнообразия факторов, повлиявших на его возникновение и развитие.

Обратимся к анализу причин иммиграции пуритан в Америку, а именно к установлению мотивов, по которым пуритане покинули Англию.

Важнейшим элементом мировоззренческой и жизненно-практической ориентации эмигранта в Америку стал принцип свободы выбора. Притеснения, а иногда даже гонения, совершавшиеся в отношении радикальных пуритан в Европе, обусловили принятие быстрого и однозначного решения вопроса о возможности их переселения. Разочарованные в погрязшей в грехе Европе, они двинулись за океан строить свой чистый, истинно христианский, по их представлениям, мир.

Рассматривая причины иммиграции в Новый Свет, приведем точку зрения одного из самых влиятельных основателей новоанглийского пуританизма, К. Мэзера:

• «1 . Было бы великой заслугой перед церковью распространить Евангелие в этой части света (в Северной Америке), дабы возвести здесь оплот, способный защитить верующих от происков Антихриста…

• 2.    Все другие Церкви Европы постигло запустение, и существует опасность, что Господь уже вынес этой нашей Церкви свой приговор. Может быть, он предназначил местом спасения от всеобщего уничтожения Новую Англию?

• 3.    Какое деяние может быть благороднее, прекраснее и достойнее христианина, нежели создание Реформированной Церкви и защита ее…?

• 4.    Перенаселение стран, в которых жили пуритане…» [17].

Анализ концепций историков ХХ в. позволил установить, что преимущественное внимание в имеющихся теориях зачастую уделялось экономическим причинам. Так, в работе Дж.Т. Адамса «Основание Новой Англии» отмечается, что большинство поселенцев не были пуританами, они перебрались за океан, руководствуясь чисто экономическими соображениями [18].

Действительно, в Англии того времени складывались крайне неблагоприятные экономические условия для сквайров-пуритан: при фиксированной законом арендной плате ценность земельной собственности падала с каждым днем. И пуритане решили, что над Англией нависла неотвратимая угроза. Дж. Уинтроп писал, что «лучше избежать чумы, когда она только надвигается, чем ждать, когда она настигнет нас» [19].

Несомненно, не следует пренебрегать экономическими причинами, исследуя данный вопрос. Земля – вот что составляло истинное богатство американцев, основу их благополучия. В то время когда в Европе площадь среднего участка не превышала 30 акров, в Америке площадь такого участка составляла не менее 100 акров. Если в Англии фригольдеры владели менее чем 30 % всей обрабатываемой земли в стране, то в Америке – более 70 % всех угодий. По подсчетам К. Шаммас, две трети населения континентальных колоний жили за счет торговли, тогда как в Великобритании – только четвертая часть. Если в Новой Англии только 5–7 % населения бедствовало, то в метрополии голодало и нищенствовало более трети населения [20].

Среди исследователей, как отечественных, так и зарубежных, нет единого мнения о том, какая причина иммиграции являлась основной. Представляется, что сколько было людей, переселившихся в Америку, столько было и причин для «бегства» в Новый Свет.

Изучение многочисленных материалов позволило прийти к выводу, что при переселении пуритане преследовали следующие цели: 1) избавление от преследования со стороны государственной власти Англии и ортодоксальной церкви; 2) создание в Америке истинно христианской церкви и общества, которое было бы маяком для всех английских пуритан и вообще для всего мира; 3) приобретение сопутствующих экономических благ.

Целесообразно выделить три основные группы причин иммиграции: политические, религиозные и экономические, каждая из которых имеет множество аргументов в пользу своего приоритетного значения.

Перейдем к группе религиозно-духовных причин.

Эмигрантское сознание было полностью открыто новым возможностям. Практичность, свойственная пуританам, происходила из уверенности, что они находятся на правильном пути. Поэтому основной задачей пуритан были не поиски смысла и не создание мировоззрения, а сохранение и укрепление своей веры на американской земле [21].

П. Миллер [22] утверждал, что во главу угла участники «великого исхода» ставили религиозную миссию. Они посчитали, что в условиях антипуританского террора в Англии проповеди не могли привести к успеху, нужно было продемонстрировать превосходство своих идей на практике. И создание идеальной пуританской общины перевернуло бы всю Англию, весь мир своим примером. Отметим, что участники «великого исхода» действительно верили в свою религиозную миссию спасителей мира.

Политические мотивы иммиграции также были немаловажны. Пуритане не принимали тот политический и общественный режим, который установился при Карле I.

Массовое переселение пуритан в английские американские колонии было следствием ожесточенной борьбы между Карлом I и парламентом, в котором превалировали пуритане, сопротивлявшиеся попыткам Карла I затормозить реформы в англиканской церкви. Парламент был также решительно против того, чтобы король собирал налоги без его ведома. Король становился все больше нетерпим к тем, кто отказывался видеть его главой англиканской церкви, и был недоволен существующими церковными службами. В 1629 г., распустив парламент, он разрушил мечты и надежды пуритан на проведение государственных и церковных реформ [23]. С этого момента положение пуритан стало заметно ухудшаться: пуританских священников выгоняли из церквей, их книги сжигали, правительственные чиновники – пуритане чувствовали пренебрежительное отношение короля к себе.

Проанализировав причины переселения пуритан в Новый Свет, отметим, что каждую выявленную группу причин не следует рассматривать отдельно от реального множества факторов. Необходимо использовать комплексный подход в исследовании. Религиозные, политические, экономические причины данного явления взаимосвязаны, взаимно дополняют друг друга, образуя неразрывный комплекс элементов.

Действительно, в сознании человека той эпохи, тем более протестанта, экономические причины часто рассматривались как религиозные, а религиозные подразумевали экономические [24]. Подобным же образом неразделимы политические и религиозные мотивы. Диктуемое религией стремление к практическому воплощению религиозных социальных идеалов приводило к размыванию граней между религией и политикой, поэтому духовная и мировоззренческая независимость пуритан очень скоро породила дух политической свободы. Так, пуританские колонии с их нацеленностью на социальную активность человека были благодатной почвой для созревания сепаратистских политических идей [25].

Пуританская идея об Америке как убежище для гонимых во всем мире искателей религиозной свободы не могла не трансформироваться со временем в идею о том, что Америка также выступает оплотом свободы политической. Размытость граней между религией и политикой стала чертой американского общественного сознания, которую отмечали как историки прошлого, так и политики настоящего.

Ссылки:

• 1.    Гейссер Л. История Реформации : пер. с нем. М., 1882.

• 2.    Галкина Е.В. Становление протестантизма в английских колониях Северной Америки (1630–1760-е гг.) : дис. … канд. ист. наук. Ставрополь, 2002. С. 29–30.

• 3.    Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993. С. 167.

• 4.    История США : в 4 т. / под ред. Г.Н. Севостьянова. Т. 1: 1607–1877 гг. М., 1983. С. 27.

• 5.    Слезкин Л.Ю. У истоков американской истории. Виргиния. Новый Плимут. 1606–1642. М., 1978. С. 168.

• 6.    Greaves R.L. Society and Religion in Elizabethan England. Minneapolis, 1981. P. 738–740.

• 7.   Токвиль А. де. Демократия в Америке. М., 1994. Кн. 1, гл. II. С. 46.

• 8.   The Puritans in America: A Narrative Anthology / eds.: A. Heimert, A. Delbanco. Cambridge, 1985. P. 3–5.

• 9.    Reese M.M. The Puritan Impulse. The English Revolution, 1559–1660. L., 1975.

• 10.    Images of English Puritanism. A Collection of Contemporary Sources, 1589–1646. Baton Rouge ; L., 1989.

• 11.    См.: Pearson A.F.S. Thomas Cartwright and Elizabethan Puritanism, 1535–1603. Gloucester, 1966. P. 18.

• 12.    Simpson A. Puritanism in Old and New England. Chicago, 1955. P. 1.

• 13.    Bradford’s History of Plymouth Plantation. 1606–1646 / ed. by S.E. Morison. N. Y., 1952. Bk. 1. P. 3–4.

• 14.    См.: Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 104.

• 15.    Troeltsch E. Der Historismus und seine Probleme. Tübingen, 1922.

• 16.  Collinson P. The Elizabethan Puritan Movement. Berkley ; Los-Angeles, 1967. P. 14.

• 17.  Mather C. Magnalia Christi Americana or the Ecclesiastical History of New England, 1620–1698. Boston, 1820. Vol. I. P. 62–65.

• 18. Adams J.T. The Founding of New England. Boston, 1949. P. IX.

• 19.  Winthrop J. Winthrop Papers. Vol. II: 1629–1630. N. Y., 1968. P. 150–151.

• 20.    Цит. по: Жук С.И. Ранняя Америка: социокультурная преемственность и «прорыв в утопию» // Новый взгляд на историю США: Американский ежегодник, 1992. М., 1993. С. 32–33.

• 21.    Бурстин Д. Американцы: демократический опыт. Т. 3. М., 1993. С. 318.

• 22.    Miller P. Errand into the Wilderness. Cambridge, 1956.

• 23.    Штокмар В.В. Особенности пуританского движения конца XVI – первой половины XVII века и начала конфликта между пуританами и абсолютной монархией // Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. Л., 1980. С. 49–52.

• 24.    См.: Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного экономического человека / пер. с нем. А.З. и Л.И. Раевского ; предисл. С.Б. Членова. М., 1924.

• 25.    Галкина Е.В. Основные тенденции развития протестантских течений в колониальной Америке // Американский ежегодник. 2000. М., 2002. С. 98–99.