Попытка идентифицировать археопсихе героя К.Исигуро "Художник меняющегося мира": транзактный анализ с лингвистической точки зрения

При попытке интерпретации произведений не стоит ограничиваться только возможностями литературоведения. Чтобы лучше раскрыть характер героев, их мотивации, объяснить их поступки, имеет смысл использовать и другие техники при анализе художественных произведений.

Мы предлагаем рассмотреть возможность применения транзактного анализа (психологической техники) в процессе интерпретации текста.

Транзактный анализ, появившийся благодаря Берну в XX в., стал мощным стимулом для развития практической психологии. Формулировка

«Я в порядке, Ты в порядке» позволила абстрагироваться от терминов «пациент», «врач», «диагноз», что привело в итоге к более мягкой трактовке девиаций в человеческой психике. Идеи самого Берна интересны, однако они с трудом применимы в отношении литературных персонажей: его база – это прежде всего американское общество, глобализация всех нестандартных проявлений человеческого поведения в социуме (опять же исключительно американском), что не позволяет оперировать его концепциями в отношении художественных реальностей романа с должной степенью уверенности.

Однако существует школа последователей Берна, создавшая более «интернациональный» фонд возможных жизненных сценариев, а также анализирующая триединство Ребенок – Взрослый – Родитель в более широком контексте, социальном и национальном. (Я имею в виду прежде всего работы Штайнера и Викофф).

В каждом взрослом живет ребенок. Ему может быть от недели до 7 лет. Именно он поддерживает в нас стремление играть, постоянно участвовать в создании коммуникативных паттернов, это источник спонтанности, а также сексуальности, как ни странно [Штайнер 2003: 28]. Только ребенок в нас умеет радоваться жизни, как должно – без оглядки, наслаждаясь моментом. В нашем случае можно говорить о том, что ребенок в литературном герое заведует хронотопом, поскольку только ему доступно изменять временное самоопределение персонажа.

Ребенок управляет сферой творческих действий, творческого самовыражения, это та самая лиричность, которая ни с того ни с сего овладевает героем: все духовные кризисы возникают при пусть и кратком, но доминировании эго Ребенка над Взрослым или Родителем.

Также важно в литературоведческом аспекте отметить такое свойство Археопсихе (эго Ребенка) как приятие только одной точки зрения. Это Взрослый обладает возможностью видеть мир с нескольких позиций, с нескольких точек зрения одновременно, что ведет к созданию более объективной картины мира; Ребенок отрицает рациональное, поэтому его картина мира предельно субъективна, поскольку во внимание принимаются только события и эмоции, согласованные и конгруэнтные его видению, то есть при попытке интерпретации читатель оказывается информированным скорее о внутренних переживаниях героя, чем о социальных или политических перипетиях.

Конечно, Ребенок доминирует не всегда. Это какие-то непродолжительные периоды, в течение которых герой оказывается способен чувствовать окружающий мир именно в таком свете. Но в некоторых произведениях эго Ребенка героев проявляется и показывается эксплицитно, не скрывается, всячески подчеркивается.

В данной работе я хотела бы рассмотреть проявление эго Ребенка в романе Кадзуо Исигуро «Художник меняющегося мира» (1986). К.Исигуро (род. 1954) – известный английский писатель японского происхождения; к настоящему моменту опубликовано шесть его романов, четыре из них переведены на русский язык. В своих произведениях К.Исигуро исследует внутренний мир героя на фоне социально-политических процессов, описывает законы поведения индивида, его чувство ответственности за свои и чужие поступки.

Во всех романах писателя повествователи являются ненадежными, что является важным для понимания их специфики. При определении концепта «ненадежный повествователь» мы будем опираться на работу Дэвида Лоджа. Он понимает под ненадежным повествователем литературного героя, который одновременно выступает повествователем и сам является действующим лицом сюжета, его роль заключается в выявлении зияния между художественной реальностью произведения и ее видимостью [Lodge 1992: 154].

Следует отметить, что – говоря о ненадежных повествователях – нарратологи довольно часто употребляют термин «детское», «наивное» сознание [Западное литературоведение ХХ века 2004]. Пусть это и не совсем верно, но зерно истины здесь есть: как раз для доминирующей Археопсихе характерно и представление одной точки зрения, и яркость, красочность, многомерность окружающего пространства, субъективность, невозможность смириться с событиями, не согласующимися с представлениями повествователя.

Проявление Археопсихе героя можно проследить на примере романа «Художник меняющегося мира». Его действие сосредоточено в Японии конца 40-х гг. Повествование ведется от лица стареющего художника Масуи Оно, который пытается осмыслить последствия войны, понять назначение художника.

Исторические события в романе не имеют, по сути, особой ценности – пока они не начинают затрагивать судьбы людей, как-то связанных с Оно. Все исторические события оказываются персонифицированными, пропущенными через сознание персонажей, что лишает исторический фон достоверности, поскольку сведения оказываются отрывочными и не подаются однозначной дешифровке.

Рассказ ориентирован на собеседника, поэтому в тексте встречаются обращения к Другому, на что указывает использование личных местоимений второго лица. («If you climb the steep path…») [Ishiguro 1986: 5].

Оно пережил войну, потерял жену и сына. С самого начала мы узнаем, что даже его дом был подвергнут некоторым разрушениям в ходе военных действий. Но повествователь не говорит нам об этом, - эти темы упоминаются вскользь, и становится ясно, что о жене и сыне Оно не говорит потому, что вынужден скрывать свою боль, он не привык делить горе с окружающими. В этом кроется его главная слабость: Оно не доверяет никому, он живет воспоминаниями и пере-живает. Даже в обращении к неведомому Другому сейчас он не решается говорить открыто, и мы исключительно через какие-то намеки, оговорки и отрывочные фразы понимаем, как ему тяжело.

Оно живет с дочерью Норико, которая собирается вскоре выйти замуж. Эта нехитрая история и составляет основную сюжетную канву, это ведущая тематическая линия романа, на которую наслаиваются события прошлого. Для того чтобы «marriage negotiations» («переговоры о свадьбе») прошли успешно, Оно и предпринимает попытку вновь столкнуться с прошлым. Он начинает вспоминать, оправдывая это необходимостью помочь дочери.

Во время временных скачков мы и сталкиваемся с этой недосказанностью и неоднозначностью суждений, характерной для ненадежных повествователей.

Повествователь в «Художнике меняющегося мира» искажает факты вследствие личной заинтересованности; субъективная память героя, представленная в произведении, дает нам возможность оценить события только с позиций повествователя, ограничивая наш угол зрения. Так, объективная картина художественной действительности противопоставляется индивидуальному восприятию окружающего мира повествователем, и это несоответствие сближает читателя с имманентной структурой самого текста.

Конфликт героя с окружающей реальностью и его беспомощность могут быть объяснены посредством применения транзактного анализа: упорное отрицание фактов действительности ведет к неминуемому душевному кризису Оно. Его Археопсихе доминирует, поскольку повествователь пытается свести все полученные сведения к единственной концепции, придуманной им же самим. Он придерживается единственной точки зрения и не способен на поливариантную трактовку событий.

Оно неизбежно отстраняется от окружающих людей, потому что его Ребенок не получает поддержки от Взрослых вокруг, а сам он в свою очередь не оправдывает их ожиданий, потому что его поведение не соответствует общепринятому – от него также ждут проявления эго Взрослого.

Доминирование Археопсихе повествователя проявляется и на языковом уровне: это особая кодировка его речи, которая рефлектируется посредством использования определенных лексических и грамматических структур. Неуверенность Оно оформляется частотным использованием слов и выражений типа «perhaps», «I was aware/I was unaware», «my guess was», «was it my imagination», «I suspect» и т.д. Субъективность повествования подтверждается широким использованием личного местоимения 1 лица. Несомненно, это говорит о том, что герой чувствует себя потерянным, не способным самостоятельно принять решение.

Однако существует единственный артефакт действительности, в существовании которого Оно не сомневается – его работы, его картины. А ведь именно Археопсихе ответственна за творческое начало человека, за самовыражение.

Трагедия героя романа «Художник меняющегося мира» состоит в его неспособности «переключить» свое эго Ребенка на эго Взрослого, что изолирует его от объективной действительности и нарушает процесс коммуникации с окружающими людьми. На протяжении всего повествования доминирование Археопсихе Масуи Оно подчеркивается на лексическом, грамматическом, мотивном уровне.

При синтезе транзактного и литературоведческого анализа нам удалось добиться более четкой интерпретации действий героя и выяснить мотивы и мотивации его поступков, что приблизило нас к пониманию авторской интенции, заложенной в произведении.