Попытки изменения налогообложения в России под влиянием голода 1891-1892 гг

Одной из малоизученных страниц российской истории является голод 1891–1892 гг. в Центральном Черноземье. Его последствия сказались на всех сферах жизни общества, в том числе налоговой, и социально-экономическом положении регионов. Проблема усугублялась тем, что неурожаи болезненнее всего сказались на крестьянском сословии.

В 1891 г. Россия пережила страшный голод, охвативший огромную часть страны. «Засуха, неурожай, голод – все эти напасти поразили ее практически в самое сердце, больно ударив, прежде всего, по населению 17 центральных губерний. В зоне бедствия оказались около 40 млн человек. Для сотен тысяч крестьянских хо-

* Статья подготовлена при поддержке РГНФ проект 15-01-00026 «а» «Кризис аграрного социума в имперской России: голод 1891–1892 гг. в Центрально-Черноземном регионе».

зяйств это обернулось полным крахом. Для миллионов сельских жителей настала пора лишений, разорений и нищеты, но эта пора стала испытанием и для всего российского общества, таких его институтов, как государственная власть, земское и городское самоуправление, общественное презрение, церковь» [3, с. 62]. Все это проходило на фоне внутреннего кризиса крестьянских хозяйств [10, с. 47].

В этих экстраординарных условиях открылось самое больное место в российской податной системе: она, при наличии высокого и приоритетного косвенного обложения, сохранении сословности, была лишена необходимой подвижности и эластичности.

«Голод обнаружил застарелые язвы русского государственного строя, взывавшие о скорой и радикальной помощи. До сих пор только войны время от времени приподнимали завесу над внутренним содержанием государства, вызывая страшное напряжение финансовых и экономических сил страны, и с яркой доказательностью обнаруживали несоответствие претензий и средств для их употребления. Теперь рана вскрылась в самой середине страны, и впечатление было потрясающее. Везде и всюду заговорили о голоде, как грозном memento; на Западе собирали пожертвования для русских голодающих; американцы присылали пароходы с пожертвованной кукурузой и с наставлениями (!), как употреблять ее в пищу...» [1, с. 166].

Бедственное положение дел в стране подтвердила Государственная роспись на 1892 г. Бюджет сводился с дефицитом по общим частям сметы в размере 74,3 млн руб. [1, с. 167] (дефицит по обыкновенному бюджету равнялся 25,0 млн руб.). Официальное заявление министра финансов также не успокоило: «Налогоспособность народа находится в печальном состоянии, препятствуя повышению налогов и заставляя обращаться для покрытия бюджетного дефицита к новым займам». «Налоговые средства страны», по словам министра, никогда не стеснявшегося с повышением старых налогов и введением новых, «были к этому времени использованы вполне». Глава министер- ства на страницах росписи признавал, что «…дальнейшее повышение существующих налогов было бы несвоевременным и даже очень опасным, ввиду экономического потрясения, причиненного недородом хлебов, отразившемся не только на производителях хлеба, но и имеющим самые разнообразные последствия».

Действительно, в хлеборобной черноземной Курской губернии крестьяне находились в сложнейшей ситуации, ища помощи у властей через получение продовольственных ссуд [5], а органы крестьянского самоуправления были фактически не в состоянии самостоятельно справляться с проблемой [13].

В связи с этим был создан уже не первый в нашей финансовой истории проект государственного подоходного сбора. В объяснительной записке отмечалось, что данный сбор «предполагалось ввести в качестве дополнительного обложения к существующим прямым налогам, с целью привлечения тех разрядов лиц, которые или вовсе не облагались доныне прямыми налогами, располагая сравнительно большим достатком, или могут, без ущерба для их имущественного положения и хозяйственной силы, вынести несколько высшее обложение, нежели теперь» [8, с. 24].

Обложение начиналось с суммы в 1 тыс. руб. Субъектом обложения признавались доходы главы семейства, к которым прибавлялись доходы живущих с ним жены и детей. Объект налогообложения – совокупность доходов плательщика за вычетом расходов: 1) на ведение хозяйства или предприятия плательщика и на страхование его имущества; 2) уплату процентов интереса по долговым обязательствам плательщика; 3) на страхование жизни плательщика и 4) уплату прямых налогов и сборов государственных, земских, городских, сословных и общественных, а также косвенных (!) налогов, которые следует признать необходимым расходом хозяйства или предприятия [2, с. 18–19].

Процентная ставка возрастала прогрессивно: 1 % предусматривался при доходе от

• 1    тыс. до 2 тыс. руб., 1,1 % – при доходе от 2 тыс. до 3 тыс. руб. и т. д. с повышением обложения на 0,1 % на каждую следующую тысячу рублей, пока оно не достигнет 4 %.

От уплаты налога освобождались члены императорского дома, учреждения общественные, церковные, благотворительные, учебные; чины иностранных миссий и консульств.

Проект 1892 г. был разослан «на заключении» представителей бюрократических ведомств, где он и встретил не совсем неласковый прием. Главнокомандующий отделом кодификации, ссылаясь на мнение Государственного Совета, высказанное еще в 1887 г., по которому введение подоходного налога признавалось «несвоевременным, так как не все источники доходов были привлечены к обложению», заявлял, что и в настоящее время это заявление остается в силе [1, с. 198]. Также он указывал те источники народного дохода, которые, по его мнению, могут дать правительству желаемое увеличение государственных доходов: «1) поземельная собственность в Сибири и Закавказье; 2) содержание, получаемое на государственной, общественной и частной службе; 3) заработки профессиональные; 4) денежные капиталы, отдаваемые в ссуду по долговым обязательствам; 5) промышленные предприятия, выделывающие предметы, обложенные акцизными сборами».

Министр народного просвещения находил, что введение подоходного налога «в высшей степени нежелательно», так как оно может породить множество обманов, подлогов; министр юстиции нашел, что принцип прогрессии не соответствует основным положениям нашего законодательства и экономическому строю; военный министр утверждал, что подоходный налог может оказаться на практике «самым несправедливым, даже ненавистным для населения и в то же время весьма ничтожным по доставляемым им средствам». Министр ссылался на неудачный опыт подоходного налога в 1812 г., «хотя плательщики его были исключительно дворяне, наиболее развитой класс, интеллигентный и патриотический».

По мнению военного министра, до тех пор нельзя переходить к подоходному налогу, пока не будут доказаны: «1) невозможность увеличения косвенных налогов; 2) невозможность дальнейшего обложения капиталов, недвижимой собственности, торговли и промышленности и 3) возможность получения от подоходного налога сколько-нибудь значительной помощи для государственного бюджета». Военный министр, кроме того, считал совершенно не справедливым и нежелательным «с государственной точки зрения» обложение чиновников; министерство юстиции отзывалось, что такое обложение было бы равносильно уменьшению оклада жалованья; управляющий морским министерством «полагал необходимым» освободить от налога морское довольствие официальных чинов [8, с. 28–32, 39–40].

Под действием такого напора мнений и отзывов проект подоходного налога надолго был спрятан под сукно. Министр И. А. Вышнеградский вышел в отставку, а новый министр С. Ю. Витте начал проводить политику, отличающуюся от принципов подоходного обложения. С 1888 г. был установлен акциз на осветительные масла (нефтяные) в размере 40 коп. с 1 пуда с легких и 30 коп. с тяжелых. В 1892 г. эти ставки повысились соответственно до 60 и 50 коп. Установленный в 1888 г. акциз на спички 1/4 коп. с коробки в 75 штук, в 1892 г. был удвоен. Повысился акциз на спирт. Также установилии дополнительный акциз по 40 коп. на 1 пуд рафинированного и приготовленного «на подобие рафинада» сахара. В 1893 г. этот налог отменили и вместо него ввели повышенный акциз в 1 руб. 75 коп. с 1 пуда всякого сахара. В 1892 г. был установлен дополнительный акциз на табачные изделия, за исключением махорки, в 2 руб. с 1 пуда.

Что касается прямого обложения, то в качестве альтернативы подоходному налогу 14 мая 1893 г. был введен государственный квартирный налог [11, с. 280–282], рассматривавшийся специалистами как «крайне неудачный суррогат подоходного налога» [12, с. 123], но в то же время «как первая попытка обложения совокупного дохода» граждан [9, с. 8], введенный С. Ю. Витте, деятельность которого сочетала стремление к повышению эффективности налоговой системы с ее постепенным реформированием на основе последовательного осуществления принципа подоходности обложения.

Главной задачей этого налогопроекта было обложение не отдельных доходных источников подданных, а совокупности доходов плательщика. По мнению Департамента окладных сборов, «опыт свидетельствовал, что расходы по содержанию квартиры более чем какой-либо другой, завит от общей совокупности средств, которыми располагало лицо» [6, с. 2], т. е. это было своеобразной подготовкой к введению всеобщего подоходного налога в России. «В качестве внешнего признака такой совокупности всех доходов была принята наемная стоимость занимаемых плательщиком жилых помещений, …а проведенные исследования показали, что для каждой имущественной категории лиц отношение между общей совокупностью доходов и квартирным расходом отличается известным постоянством» [7, с. 103–104].

Безусловно, степень дороговизны квартир в разных российских городах была не одинаковой. В Минфине подчеркивали, что «в столицах квартирные расходы составляли более значительную часть бюджета обывателя, чем в губернских и уездных городах». Основной вывод, последовавший из этого положения, заключался в следующем: «процентное отношение налога к квартирной стоимости не должно быть повсеместно одинаковым» [6, с. 2]. Именно это отношение должно было устанавливать уровень дороговизны жилых помещений в городе и находиться в обратном отношении к их стоимости. Предложенные меры отвечали интересам и других групп плательщиков. Было озвучено предложение даже о включении квартирной статистики в санитарных целях и возможности налогового послабления для домов с хорошей санитарией [4].

В качестве мер, которые могли бы послужить «отправной точкой» для обложе- ния, были предложены разные варианты. Во-первых, такой категорией выступала численность населения. К первому разряду относились Москва и Санкт-Петербург. Ко второму – города с численностью более 100 тыс. человек; к третьему – 30–100 тыс.; четвертому – 10–30 тыс.; к пятому – все остальные поселения государства [6, с. 4]. Во-вторых, определителем выступало административное значение городов. К I классу были отнесены Москва и Санкт-Петербург, ко II – университетские города, а также те, в которых были расположены судебные палаты, управления военными и таможенными округами; к III – все губернские и областные города; к IV – уездные города, в которых есть окружные суды; к V – прочие населенные пункты [6, с. 4]. В-третьих, в качестве критерия выдвигались поступления от торговых сборов. К первой группе относились города с торговым оборотом свыше 1 млн руб., ко второй – от 1 млн руб. до 200 тыс. руб.; к третьей – от 200 тыс. руб. до 50 тыс. руб., к четвертой – от 50 тыс. до 25 тыс. руб.; и к последней – менее 25 тыс. руб. При этом учитываться должны были и такие показатели, как общая ценность всех недвижимых имуществ в поселении и общая совокупность городского бюджета [6, с. 4].

Все эти предложения вызвали полемику при обсуждении в Государственном Совете. Предлагалась позиция, что уже реализуемые налоги и так облагают все доходы населения, следовательно, квартирный налог должен вводиться только для тех, кто живет исключительно за счет этих поступлений, и быть новым обложением тех доходов [6, с. 29]. Для домовладельцев, не имеющих других доходов, кроме поступлений от городской недвижимости, уже обложенной несколькими налогами, новый сбор будет ничем иным как дополнительной податной тягостью. Особо указывалось, что новый налог затронет только квартиры в поселениях и городах, в которых имеется наемная цена [6, с. 29].

Министр финансов в своем отклике на данное мнение отметил, что всякие нововведения в налоговой системе не смогут полностью решить проблемы в этой сфере, в том числе двойного обложения, неравномерности обложения городского и сельского населения, без введения единого подоходного налога, о котором все говорили, но так и не решались утвердить на территории империи в силу разных причин [6, с. 29].

Поднимался вопрос и об освобождении от уплаты налога определенных социальных групп, например белого духовенства, которое исторически освобождалось от уплаты всех видов прямых налогов ввиду их малой обеспеченности [6, с. 33]. Министр финансов на это заметил, что кроме духовенства от личных податей и повинностей освобождена большая группа: дворянство, почетные граждане, купечество, которую, следуя логике, также необходимо освободить от выплат. Затрагивая вопрос малой обеспеченности указанной социальной группы, глава Минфина указал, что бедственное положение касается, главным образом, сельского духовенства, которое к обложению налогом привлечено не будет; в городах же белое духовенство обеспеченно сравнительно удовлетворительно, потому экономического повода к установлению для него изъятия от квартирного налога не имеется [6, с. 34]. Законопроект был отправлен на доработку.

И исходили из того мнения, что наем квартиры служит показательным признаком, по которому можно составить общее представление о совокупности доходов плательщиков. Как заявлял Сергей Юльевич Витте, государственный квартирный налог был лишь первым шагом в деле модернизации податного строя и в основу его положена идея об обложении более зажиточных плательщиков.

Квартирный налог взимался с подданных, занимающих квартиры в городах и поселениях, которые разделяются на классы по степени стоимости жилых помещений. В каждом классе помещения делятся на классы по их наемной цене. «Для каждого разряда помещений в каждом классе устанавливаются особые оклады налога» [11, с. 280]. Этот налог должны были платить как подданные империи, так и иностранцы, проживающие как в собственных домах, так и в наемных или в данных им в бесплатное пользование помещениях.

Налог сложно было назвать супер-доход-ным. Власти списывали недоимки по нему с плательщиков, но это не приносило желаемого роста поступлений в казну.

Таким образом, в 1891–1892 гг. у российского правительства появилась прекрасная возможность провести важные преобразования в финансовой сфере и вывести Россию на новый уровень экономических и общественных отношений, но, в который раз, побоялось это сделать, сохранив архаичную налоговую систему.