Поселение раннего железного века охотников на северного оленя в Большеземельской тундре (территория Ненецкого автономного округа)

Циркумполярный север северо-восточной части Европы – один из наиболее слабо археологически исследованных регионов России. Археологические работы проводятся здесь эпизодически.

Источниковую базу по археологии эпохи железа тундр северо-востока Европы составляют находки из не более чем 20 археологических памятников с исследованным раскопками культуросодержащим слоем. Эти разные по степени изученности объекты содержат материалы широкого хронологического диапазона – второй половины I – первой половины II тыс. н.э. Находки представлены в основном керамикой. Поэтому очень трудно определить хронологические рамки выделенных культурных типов и отдельных комплексов. Материалы поселения Море-ю II в Боль-шеземельской тундре заслуживают пристального внимания – результаты его раскопок позволяют уточнить даты археологических памятников высоких широт.

Описание памятника

Поселение Море-ю II находится на севере Большезе-мельской тундры на расстоянии ок. 60 км от юго-восточного побережья Баренцева моря, в районе реликтового елово-березового редколесья, на 30-метровом мысовидном участке правого берега р. Море-ю, ограниченном пологими ложбинами (рис. 1). В 1967 г. здесь на поверхности котловин выдувания (поселение Море-ю) был собран подъемный материал [Канивец, 1967, с. 18; Мурыгин, 1990]. Раскопки в районе сборов В.И. Канивца проведены в 1987–1988, 1991 гг. Частично опубликованы результаты исследований 1987–1988 гг. [Мурыгин, 1992, с. 68–75, рис. 30–32].

В 2007 г. место расположения памятника обследовано археологическим отрядом Архангельского краеведческого музея [Едовин, 2007].

Верха берега, на котором расположено поселение, разрушены выдувами. Раскоп площадью ок. 1 014 м2 был заложен на сохранившихся участках поверхности, в 150–200 м от края террасы (рис. 2). На изученном участке памятника культурные остатки залегали под эоловыми песками мощностью до 170 см и были приурочены к погребенному почвенному горизонту (культуросодержащий слой) толщиной до 12 см. Находки тяготели к кострищам, концентрируясь на ограниченных участках в виде развалов сосудов, скоплений керамики и фаунистического материала.

На раскопе в погребенном культуросодержащем слое выявлены два типа объектов антропогенного происхождения:

• 1.    Кострища (рис. 2). Расчищено десять зольноуглистых линз. Они заполнены в основном обломками керамики и костями животных. Два кострища разрушены яреями (I, IX). Сохранившиеся разделены на две группы. Первая (III, IV, VIII, X) – зольно-углистое пятно плотное, четкой подквадратно-подпрямо-угольной формы, было резко отграничено в плане и профиле от окружающего песка; заполнение черное. Вторая (II, V–VII) – зольно-углистое пятно рыхлое, неправильной формы, переход в окружающий песок нечеткий; заполнение серовато-коричневое. В кострищах II и VIII выделялась прослойка спекшегося песка.

• 2.    Пятна гумусированного песка (рис. 2). Выявлены 13 участков песка коричневого цвета, различных по форме и размерам. В заполнении находились, как правило, сырые кости животных и фрагменты керамики. Участки различались, в частности, по количественному соотношению керамического и костного

  

  Рис. 1. Местоположение поселения Море-ю II.

  
  

Рис. 2. Схема расположения исследованных участков и объектов поселения Море-ю II.

• 1    – граница обрывистого края ярея; 2 – участки сохранившегося культуросодержащего слоя в ярее;

• 3    – кострища сохранившиеся; 4 – кострища разрушенные; 5 – скопления костей животных; 6 – кустарник. Римскими цифрами обозначены кострища, арабскими – скопления костного материала.

  А1АБВГДЕЖЗИКЛМН0ПРСТУФХЦ

  
  
  

материала. Для гумусированных пятен № 2, 4, 5 характерно преобладание костей при единичности фрагментов керамики, для гумусированных пятен № 1, 3, 6, 7, 10–13 – большое количество обломков керамики (в т.ч. развалы сосудов) при незначительном представительстве сырых костей. У края кострища II (рис. 2) расчищено самое крупное скопление сырых костей животных (№ 14), в основании которого зафиксирована тонкая углистая прослойка. Под скоплением найден развал крупного сосуда.

На раскопе была расчищена впадина подпрямоугольной формы (6,3 х 3,3–3,6 м) [Мурыгин, 1992, рис. 31, 32, профиль III]. Она выделялась пятнистой окраской заполнявшего ее смешанного песка. Впадина может быть рукотворным сооружением либо естественным углублением, образованным стоком вод по склону террасы.

Вещевой инвентарь

Наконечники стрел. Изготовлены из железа. 1-й – граненый, черешковый, шиловидный, квадратный в сечении, с простым упором (рис. 3, 9). Близок к наконеч- никам типа 90, появившимся в начале нашей эры и использовавшимся как минимум до XIV в. [Медведев, 1966, с. 59, табл. 30, Г, 82]. Находился в гумусированном пятне № 5. 2-й – плоский, черешковый, вытянуто-треугольный (рис. 3, 13). Судя по западно-сибирским материалам, такие наконечники использовались с конца I тыс. до этнографической современности [Соловьев, 1987, табл. III, 24, 25 ]. Находился в кострище VI. 3-й – плоский, черешковый, двушипный без упора (рис. 3, 12). Близок к наконечникам стрел типа 29, распространенным с I в. до н.э. до XIV в. н.э. [Медведев, 1966, с. 44, табл. 18, 10]. Находился в кострище VI. 4-й – килевидный, с плоским черешком (рис. 3, 11). Стороны пера выпуклые, плечики вогнутые, переходят в черешок плавно; на обеих сторонах плоскости пера намечены грани. Находился в кострище III.

Орудия труда. 1-е – абразивный инструмент или лощило из камня (сланец) (рис. 3, 18 ). Находился в гумусированном пятне № 5. 2-е – «лопаточка» трапециевидной формы, с дуговидной вершиной и горизонтальным основанием из кости (рис. 3, 17 ). Плоская поверхность пришлифована, на противоположных длинных сторонах видны срезы. Находилась в гумусированном пятне № 13.

Л«»1

и\и<*

Ø 15 cм

»\svi

Ø 18 cм

Ø 30 cм

3 cм

?>

Ø 10 cм

^rntrn

Рис. 3. Инвентарь поселения Море-ю II.

1-5 - бусины; 6 - пронизка; 7 - подвеска; 8 - культовый предмет; 9-14 - наконечники стрел; 15 - шило; 16 - клык животного (амулет?); 17 - «лопаточка»; 18 - лощило (?); 19-33 - фрагменты сосудов: 19 - VII группа, 20 - I, 21-28 - II, 29-33 - III. 1-3 - стекло; 4-8, 10, 14 - бронза; 9, 11-13, 15 - железо; 16, 17 - кость; 18 - камень; 19-33 - керамика.

1–18 ⁰

Украшения. 1-е – бусина фаянсовая (?), округлоребристая, бирюзового цвета, в продольном сечении трапециевидная (рис. 3, 1 ). Обнаруживает аналогии с подобными украшениями из Северного Причерноморья [Алексеева, 1975, табл. 5, 30 ]. Сходные бусины из египетского фаянса относятся к типу 16г, большая их часть найдена в погребениях I–II вв. н.э., отдельные комплексы принадлежат I в. до н.э., а также III – IV вв. н.э. [Там же. с. 34]. Аналогичное изделие, обнаруженное при раскопках поселения Бичевник I на средней Печоре, отнесено к комплексу первой половины – середины I тыс. н.э. [Туркина, 2015, с. 83; рис. 5, 6 ]. Находилась в кв. Н/26. 2-е – бусина желтоватого цвета из стекла – обломок (рис. 3, 2 ). Находилась в кострище VIII. 3-е – бусина желтоватого цвета из стекла – обломок (рис. 3, 3 ). Находилась в кострище IV. 4-е и 5-е – бусины мелкие, битрапециевидные из бронзы (рис. 3, 4, 5 ). Находились в кострище IV. 6-е – про-низка из бронзы – обломок (рис. 3, 6 ). Снаружи просматриваются остатки «ушек» (?) и концентрический орнамент из двух рельефных полосок. Находилась в кострище VIII. 7-е – подвеска из бронзы (рис. 3, 7 ). Основа прорезная, круглая, в виде впаянных друг в друга проволочных колец; сверху припаяно ушко для подвешивания. Находилась в кв. М/15.

Предметы культа. 1-й – зооморфный культовый предмет из бронзы (рис. 3, 8 ). Необработанная отливка с литничком-стойкой в основании. Находился в гумусированном пятне № 5. Подобные изделия представлены в культовых поделках Хэйбидя-Пэдар-ского жертвенного места [Мурыгин, 1992, рис. 14; 15, 16–22 ] и святилищ на о-ве Вайгач – Болванский Нос I [Хлобыстин, 1993, рис. 1, 32 ] и Сиртя-Сале [Хлобыстин, 1991, с. 31–32; рис. 10, 11, 13; Барышев, 2011, рис. 42, 4–7 ]. 2-й – амулет (?) из клыка медведя (рис. 3, 16 ). На поверхности заметны следы обработки, а также несколько насечек. Находился в кв. С/27. В культуросодержащем слое обнаружены также 48 неопределимых железных обломков, 5 спле-сков цветного металла, плитчатый камень со следами использования, 2 обломка кости со следами обработки, 21 кусочек шлака.

Среди подъемного материала из разрушенного кострища I (см. рис. 2) определены железное шило (см. рис. 3, 15) и бракованная (?) отливка или заготовка массивного бронзового наконечника с внутренней невыступающей втулкой, намеченными лопастями или гранями и небольшим сквозным отверстием у острия (см. рис. 3, 14). Последний предмет можно сопоставить, например, с бронзовыми наконечниками стрел типа XIII, которые получили распространение в IV–II вв. до н.э. у сармат Поволжья и Приуралья [Иванов, 1984, с. 7–9, рис. 2, 23, 24, 26, 27]. В подъемном материале, относящемся к разрушенному ко стрищу IX (см. рис. 2), обнаружен обло- мок бронзового трехлопастного наконечника стрелы (см. рис. 3, 10).

Керамика. Керамические изделия представлены обломками (10 272 ед.). По орнаментированным фрагментам выделено не менее 126 изделий* (рис. 3, 19–33 ; 4). По особенностям орнамента, местам его расположения в верхней части тулова и деталям, характеризующим форму сосудов, они делятся на семь формально-типологических групп. На раскопе ни одна из групп планиграфически не выделяется.

I группа (2 экз.; см. рис. 3, 20 ). Сосуды украшены только по венчику. II группа (10 экз.; см. рис. 3, 21–28 ). Ямки как элемент орнамента на внешней поверхности тулова отсутствуют. III группа (5 экз.; см. рис. 3, 29–33 ). Особенность орнамента – ямки выполнены изнутри сосуда. IV группа (4 экз.; рис. 4, 1, 2 ). Украшены снаружи только горизонтальным рядом ямок в основании шейки. V группа (81 экз.). По месту расположения орнамента на сосуде выделены два варианта. Вариант V.1 (рис. 4, 3–6 ). Орнамент нанесен только по шейке, выше ряда ямок, под краем сосуда. Вариант V.2 (рис. 4 , 7–23, 26–33 ). Орнаментальное поле соответствует шейке и плечикам сосуда. VI группа (7 экз.; рис. 4, 24, 25 ). Изделия отличаются от сосудов V группы формой верхней части – в виде равноутолщенной прямой или отогнутой шейки, при сходстве в элементах орнамента и узорах. В VII группу выделен сосуд с характерным выступом на венчике (см. рис. 3, 19 ).

Полностью или почти полностью реконструированных изделий немного. Среди них – закрытые чаши с суженным устьем без выделенной шейки, чашевидный сосуд с суженным устьем, почти шаровидным туловом и короткой равноутолщенной отогнутой шейкой; сосуды полуяйцевидной формы с приостренным дном и утолщенной шейкой. Преобладающую часть керамической коллекции составляют фрагменты, они позволяют представить только конфигурацию верхней части. Доминируют со суды с утолщенной шейкой (58,2 %). Изделия с иначе оформленным краем немногочисленны: без шейки – 19,1 % (закрытые или прямо стенные чаши), с отогнутой шейкой – 14,5 %, с прямой или наклонной – 8,2 %. Диаметр по венчику установлен у 50 сосудов: 8–10 см – 3 экз., 12–18 см – 10 экз., 20–29 см – 16 экз., 30–40 см – 21 экз. Вся посуда лепная, в глине преобладает примесь дресвы разной степени дробления. Один сосуд изготовлен из теста с примесью шамота (?) (см. рис. 4, 3 ). Не менее чем на 36 сосудах изнутри и (или) снаружи прослежены следы заглаживания в виде расчесов, на 22 – нагара.

Венчики сосудов: округлые (43 экз., 39,1 %), уплощенные, скошенные внутрь (48 экз., 43,6 %) и наружу

36 cм (?) I

Ø 22–24 cм мм»»»-»»

Ø 16 cм

Ø 36 cм

36–38 cм

Ø 18 cм

Ø 30 cм

Ø 30 cм

Ø 40 cм (?)

i чп* w^

Ø 26 cм «Ч^ХАХХ»

^mtmronjy

Ø 30 cм

0    3 cм гзяпт>

Ø 29–30 cм

Ø 12 cм

Ø 27 cм MIZZQ^ m/fV"»»,.

Ø 26 cм

Ø 26 cм

*4 1**48* 8

i:n«t*«un W^'"-:"^'^

Рис. 4. Фрагменты сосудов с поселения Море-ю II.

1, 2 – IV группа; 3 – 23, 26–33 – V; 24, 25 – VI.

(2 экз., 1,8 %) или горизонтально срезанные (9 экз., 8,2 %), округло-уплощенные (8 экз., 7,3 %). Орнамент выполнен зубчатым штампом (82,7 %), наклонным или прямопоставленным (12,7 %) либо в виде шеврона или дуги (70,0 %). Часто узор на венчике наносился путем глубокого вдавления, имел «пильчатую» поверхность, оттиски захватывали внутреннюю или внешнюю прикраевую часть шейки. Пальцевые вдав-ления отмечены на 17,3 % керамики.

Наиболее многочисленны закрытые чаши с непро-филированным и чашевидные сосуды с профилированным краем V группы (73,6 %; см. рис. 4, 3–23, 26–33 ). Для них характерны: 1) утолщенная, прямая или слегка «заваленная» внутрь, короткая шейка; 2) минеральная примесь в глине; 3) глубокие ямки в основании шейки снаружи; 4) горизонтальные каннелюры; 5) печатная техника нане сения зубчатого штампа; 6) орнаментальная зона занимает верхнюю часть сосуда, на богато украшенных изделиях – густо насыщена узорами; 7) окаймление орнаментальной зоны зигзагообразным узором сверху и снизу, многозональное украшение шейки различными узорами или элементами, нанесение узоров между каннелюрами и в самом каннелюре; 8) в орнаменте сочетаются глубокие ямки, желобки-каннелюры, зубчатые оттиски, среди которых двузубые овальные и прямые; наряду с узорами из вертикальных и наклонных оттисков, зигзага имеются горизонтальные оттиски штампа и зигзаг с удвоенной стороной и с заходящими концами, напоминающий горизонтальный S-видный или Z-образный узор; 9) ямочно-гребенчато-каннелированный стиль орнаментации.

По некоторым признакам к изделиям V группы близки сосуды VI группы (6,4 %; см. рис. 4, 24, 25 ); в совокупности (80 %) они определяют этнокультурную специфику поселения. Вероятно, не будет ошибкой причислить к этим находкам по суду I, II и IV групп (см. рис. 3 , 20–28; 4, 1, 2 ).

Обсуждение материалов

Анализ материалов I тыс. н.э. из тундр Печорского Приуралья позволяет сделать вывод об их культурном единстве в рамках высокоширотной археологической культуры субарктического типа [Мурыгин, 1992]. Название учитывает приуроченность ареала культуры на западе к Печорскому Заполярью и на востоке к ямальским тундрам, где в поздних типах керамики проявилось сходство с тиутейсалинской.

На основе материалов поселения Море-ю II в качестве одного из этапов развития субарктической культуры эпохи железа был выделен культурный тип Море-ю , существование которого сначала было отнесено к середине I тыс. н.э., а затем – к концу IV –

VI в. н.э. [Мурыгин, 1992, с. 163; 1997, рис. 18]. Получение результатов радиоуглеродного датирования костного материала открыло возможность для уточнения и пересмотра времени функционирования памятника*. Получены семь возрастных диапазонов (см. таблицу ).

Данные, полученные по образцам № 1, 2, 4, 5, не позволяют корректно ограничить промежуток времени, в течение которого сформировался культуросодержащий слой. Однако они являются основанием для отнесения памятника Море-ю II к раннему железному веку. Период существования поселения, согласно крайним радиоуглеродным датам, может быть ограничен (по ± 2σ) VI в. до н.э. – II в. н.э. С учетом столь широкого диапазона можно предполагать, что место, на котором расположен памятник, посещалось неоднократно. Не противоречит предложенным датам и некерамический инвентарь, общая нижняя хронологическая граница которого проходит примерно от конца I тыс. до н.э. до рубежа I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. или начала I тыс. н.э.

Объяснить несовпадение радиоуглеродных дат, установленных по образцам № 3, 6, 7, с приведенными выше и между собой не представляется возможным. Эти даты не могут использоваться для датирования поселения прежде всего ввиду несоответствия полученным археологическим материалам. Типологическая однородность преобладающей части керамики вряд ли могла сохраняться на протяжении многих сотен лет: от X–VIII вв. до н.э. (образец № 6) до VII–VIII вв. н.э. (образец № 3) и, очевидно, в раннемезолитическое время (образец № 7).

В опубликованных источниках отсутствуют сведения о прямых аналогах основного керамического комплекса поселения за пределами тундр Европейского Северо-Востока. Мы считаем необходимым обратить внимание на сходство рассматриваемого комплекса по таким характеристикам, как наличие минеральной примеси, утолщенного края, ямочно-гребенчато-каннелированного стиля орнаментации с керамикой из памятников в Большеземельской тундре, относящихся ко второй половине I тыс. н.э. – рубежу I–II тыс. н.э., типа Хутыюнкосе и Коматывис [Мурыгин, 1992], а также на п-ове Ямал [Брусни-цина, Ощепков, 2000, табл. I, рис. 30, 1, 2 ; 31, 2, 3 ; Зеленый Яр..., 2005; Лашук, 1968, рис. 2; Морозов, 2003; Плеханов, 2013, с. 158–160, рис. 2; «Ушедшие в холмы»..., 1998, с. 36–37, рис. 20; Чернецов, 1935, табл. II, 1–21 ; 1953, рис. 6; 1957, табл. XXV]. По деталям формы и орнамента сходство проявляют ранняя керамика Северного Приуралья, а также ямочно-гре-

Радиоуглеродные даты, установленные по костям северного оленя с поселения Море-ю II (исследования 1987–1988, 1991 гг.)

№ об- № лабора- 14С-дата, Календарная дата разца тории л.н. ± 1σ (68,2 %) ± 2σ (95,4 %) 1 SPb-1059 1 950 ± 50 18 (1,2%) – 15 гг. кал. до н.э. 1 (56,7 %) – 90 гг. кал. н.э. 100 (10,2%) – 123 гг. кал. н.э. 54 гг. кал. до н.э. (94,2 %) – 172 гг. кал. н.э. 193 (1,2 %) – 210 гг. кал. н.э. 2 SPb-1447 2 227 ± 75 381 (16,1%) – 341 гг. кал. до н.э. 328 (52,1 %) – 204 гг. кал. до н.э. 408 (94,3 %) – 89 гг. кал. до н.э. 75 (1,1%) – 58 гг. кал. до н.э. 3 SPb-2804 1 240 ± 25 690 (47,0 %) – 749 гг. кал. н.э. 761 (12,4 %) – 777 гг. кал. н.э. 793 (4,5 %) – 802 гг. кал. н.э. 845 (4,4 %) – 855 гг. кал. н.э. 685 (65,5 %) – 780 гг. кал. н.э. 788 (29,9 %) – 875 гг. кал. н.э. 4 SPb-2805 2 012 ± 35 48 гг. кал. до н.э. (65,7 %) – 26 гг. кал. н.э. 43 (2,5 %) – 47 гг. кал. н.э. 109 гг. кал. до н.э. (95,4 %) – 70 гг. кал. н.э. 5 SPb-2806 2 447 ± 35 743 (20,9 %) – 687 гг. кал. до н.э. 665 (7,0 %) – 645 гг. кал. до н.э. 551 (40,3 %) – 429 гг. кал. до н.э. 755 (24,9 %) – 680 гг. кал. до н.э. 671 (15,3 %) - 607 гг. кал. до н.э. 597 (55,2 %) – 409 гг. кал. до н.э. 6 SPb-2807 2 667 ± 40 891 (7,5 %) – 880 гг. кал. до н.э. 845 (60,7 %) – 799 гг. кал. до н.э. 901 (95,4 %) – 795 гг. кал. до н.э. 7 SPb-2808 9 257 ± 100 8606 (68,2 %) – 8343 гг. кал. до н.э. 8735 (95,4 %) – 8286 гг. кал. до н.э. бенчато-желобчатая керамика эпохи Средневековья, обнаруженная в низовьях Оби и на р. Полуй (городище Усть-Васьеган-1, комплекс археологических памятников у пос. Зеленый Яр) [Зеленый Яр..., 2005; Чикунова, 2017, с. 155, рис. 1], а также выше по течению Оби от предыдущих примерно на 250 км (поселение Перегребное-4) [Морозов, 2003], и др. В широтном направлении полные аналоги поздней большеземельской и ямальской (тиутейсалинско-го типа) керамике встречаются до западного побережья Гыданского п-ова [Скочина, Еньшин, 2017, с. 41, рис. 1, 2]. Даже при неполноте и недостаточном соответствии анализируемых примеров из обско-ямальского круга археологических культур трудно отрицать, что сочетание о сновных черт, характерное для керамики типа Море-ю, за пределами тундр Европейского Северо-Востока представлено только на находках из западно-сибирских памятников эпохи железа, а такой признак, как каннелирование – и в более ранних комплексах*.

Нельзя о ставить без внимания и то, что один из важнейших элементов орнаментации большезе-мельской керамики – каннелюры – имеется на изделиях носителей культур раннего железного века северо-запада России – позднебеломорской, поздне-каркопольской, лууконсаари. Карельские археологи рассматривают наличие каннелюр только как хронологический признак, который указывает на связь с гляденовскими древностями Печоро-Вычегодского региона [Жульников, 2005, с. 38].

В однородном керамическом комплексе поселения Море-ю II выделяются сосуды, наиболее вероятным местом происхождения которых могло быть Зауралье. К ним относится керамика III группы с ямками на внутренней поверхности прикраевой части («жемчужник») (см. рис. 3, 29–33). Она редко встречается на поселениях эпохи железа в таежном При-печорье и на р. Вычегда, в тундре северо-востока Европы. Такую орнаментацию сосудов, получившую распространение в западно-сибирских культурах, можно считать отражением зауральской традиции в керамике Печорского Приуралья. Не типичен для поселения Море-ю II, как и в целом для эпохи железа Европейского Северо-Востока, сосуд с выступами («ушками») на венчике (VII группа; см. рис. 3, 19). Подобные изделия найдены на разрушенных тундровых стоянках Коротаиха 268/59, Коротаиха 292/82, Падимей-вис 227/18, Падимей-вис 240/31 [Чернов, 1985, табл. 16, 13, 14]. В таежной зоне они представлены в ананьинском комплексе поселения Шой-наты II [Королев, 1997, рис. 18, 13] и погр. № 1 ран-неананьинского времени (VIII–VII вв. до н.э.) этого же памятника [Королев, 2002, с. 35, 36, рис. 34, 7]. В сборах 1967 г. В.И. Канивца имеется керамический котловидный сосуд с кольцевидной ручкой на венчике с тремя выступами-кнопками [Мурыгин, 1992, рис. 48, 1]. Миниатюрная бронзовая копия котла конусовидной формы с трехлучевыми ручками и намеченным поддоном найдена на Хэйбидя-Пэдарском жертвенном месте [Там же, рис. 21, 42]. Не исключе- но, что эти находки были имитацией металлических котлов кочевого населения евразийских степей скифо-сарматского времени. Их следует считать свидетельствами проникновения в Европейское Заполярье элементов южных культур.

Удревнение материалов поселения и, соответственно, культурного типа Море-ю затрагивает широкий круг вопросов археологии эпохи железа Европейского Северо-Востока и, возможно, сопредельных территорий. В этой связи целесообразно остановиться на концепции формирования некоторых культурных типов в южных районах Припечорья [Мурыгин, 1992].

На рубеже раннего железного века – Средневековья на пространствах бореального пояса Европейского Северо-Востока новые культурные типы формировались при активном взаимодействии местных и пришлых групп населения [Мурыгин, 2013]. Показателем изменений, произошедших на северо-восточной окраине ареала гляденовской культурной общности (бассейн Печоры), является сложение к середине I тыс. н.э. на основе одной из культур этой общности – пиджской – бичевницкого культурного типа . Согласно предположению, высказанному одним из авторов, на начальной стадии в формировании этого культурного типа принимали участие и группы населения, пришедшие с Большеземельского Севера [Мурыгин, 1992]. Появление обитателей тундры на территории к югу от Полярного круга было возможно в условиях ухудшения климата на рубеже суббореального и субатлантического периодов.

Принципиально важным для понимания особенностей этого этапа эпохи железного века на территории Европейского Северо-Востока является то, что инфильтрация инородного населения в ареал гляде-новской культуры Припечорья (возможно, и в Привы-чегодье) происходила в течение длительного времени (вероятно, с последней четверти I тыс. до н.э.) и только в зоне примерно одного, хотя и сокращающегося, ле сного ландшафта. Гляденовская керамика с каннелюрами появляется на памятниках таежного При-печорья уже в конце III – II в. до н.э. [Васкул, 1997, с. 379], с этим временем, вероятно, можно связывать начало указанного процесса.

В предложенной культурно-исторической схеме и ее обосновании имелось одно слабое место. Арктический компонент бичевницкого культурного типа должен был быть старше самого типа. Это не соответствовало первоначальной дате, согласно которой арктический компонент был примерно синхронен би-чевницким древностям. Результаты радиоуглеродного датирования культурных остатков поселения снимают это противоречие и служат серьезным аргументом в пользу предложенной схемы культурогенеза бичев-ницкого населения таежного Припечорья.

Заключение

Поселение Море-ю II в настоящее время является самым ранним и наиболее полно изученным однослойным археологическим памятником аборигенной культуры субарктического типа эпохи железа на крайнем северо-востоке европейской части России. Результаты ¹⁴C-датирования позволяют отнести памятник к раннему железному веку. Ранее достоверные доказательства наличия в европейских тундрах поселений местного населения этого времени отсутствовали. Изучение археозоологического комплекса* показало, что основу системы жизнеобеспечения жителей поселения Море-ю II составляла охота на северного оленя ( Rangifer tarandus ). Среди остатков млекопитающих до вида определены 3 496 костей, или 67,6 % от общего числа, из них 97,0 % – кости северного оленя. Они принадлежали 132 особям из 142 определенных. Подавляющее большинство особей было забито во взрослом состоянии – старше 5 лет (77 %). О времени забоя можно говорить весьма приблизительно. Сезон добычи установлен всего для трех особей, он длился с конца осени до начала весны. Поскольку на памятнике не представлены какие-либо остатки птиц, но имеются кости пушных – соболя ( Martes zibellina ) и песца ( Alopex lagopus ), можно предполагать, что изученные костные комплексы накопились в зимнее время. Поселение, скорее всего, было сезонным лагерем охотников на северного оленя, функционировавшим преимущественно в зимнее время.

Изучение археологических источников позволило выделить в средневековых керамических комплексах Большеземельской тундры, включающих изделия типов Море-ю, Хутыюнкосе, Коматывис [Мурыгин, 1992], материалы раннего железного века, которые документируют арктический компонент бичевницко-го культурного типа . Эти жители Заполярья благодаря многовековой инфильтрации на территорию к Ю от Северного полярного круга к середине I тыс. н.э. кардинально изменили традиционное керамическое производство финно-пермского (гляденовского) населения таежного Припечорья.

Постепенный отток части заполярного населения в более южные районы Припечорья был спровоцирован ухудшением климатических условий на Европейском Северо-Востоке в начале субатлантического периода. Здесь важно отметить, что такие изменения негативно сказываются более всего на системах жизнеобеспечения в арктической зоне и вызывают увеличение миграционной подвижности живых существ, которая является одной из форм адаптации к изменчивости экологической обстановки [Крупник, 1989].

По результатам палинологического анализа, для времени формирования антропогенного комплекса находок, совпадающего с ранним этапом (зона SA-1) субатлантического периода, характерен неустойчивый температурный режим. Выделенные на основе палинологического анализа спорово-пыльцевые комплексы культуросодержащего почвенного горизонта регистрируют как относительно теплые и влажные условия на территории поселения и вокруг него, так и ухудшение климата.

Приведенные данные согласуются с известной схемой зонального деления голоцена северо-востока европейской части России. В границах субатлантического периода время существования поселения Море-ю II практически соответствует раннему субат-лантикуму, на который приходится продолжающееся ухудшение климата. В ряду последствий – сдвиг ландшафтных зон в меридиональном направлении и расширение тундровой зоны со смещением границы лесной растительности на 150 км к югу от современной [Никифорова, 1982, с. 156, 160]. Эта базовая позиция уточнена в современных работах по палеоклиматологии. В публикациях Л.В. Филимоновой, В.А. Климанова [2005], А.Г. Исаченко [2013] обосновывается положение о том, что на раннем этапе (зона SА-1, 2 500–1 800 л.н.) субатлантический период по климатическим условиям был сложнее, чем считалось ранее [Никифорова, 1982]. На всем его протяжении неоднократно менялся температурный режим. Ранний субатлантикум начинался с сильного похолодания ок. 2 500 л.н., которое фиксируется на всей территории России. Далее следуют два периода потепления (примерно 2 300 и 2 000 л.н.), разделенные периодом похолодания с максимумом в интервале 2 200–2 100 л.н.

Генезис большеземельской керамики субарктического типа эпохи железа не вполне понятен. Культуры поздней бронзы – первого периода раннего железа века Печорского Заполярья, в которых можно было бы видеть аборигенную основу более поздних этнокультурных образований на этой территории, не нашли отражения в археологических источниках или их материалы не выделены в имеющихся коллекциях. Вопрос о том, как формировался каннелированный керамический комплекс в Европейском Заполярье – вследствие масштабных изменений, происходивших в Обском бассейне в I тыс. до н.э. – начале I тыс. н.э., или конвергентного развития в русле автохтонных традиций, – остается открытым.

Надежные доказательства прямой связи циркумполярной приуральской субарктической культуры с какой-либо из выделенных зауральских культур эпохи железа отсутствуют. Однако определенная типологическая близость обско-ямальской керамической посуды к керамике Большеземельской тундры позволяет примерно очертить известные к настоящему времени во сточные и западные границы ареала сходных традиций в орнаментации. Есть основания полагать, что на протяжении второго периода раннего железного века – рубежа I–II тыс. н.э. обширную территорию приполярных и заполярных районов Нижнего Приобья, Ямала и Большеземельской тундры осваивало близкородственное население, североевропейские группы которого происхождением и традициями были связаны с западно-сибирским (древнеугорским, древнесамодийским или угро-самодийским) этнокультурным ареалом.

Работа выполнена в рамках тематического плана НИР № ГР 0417-2014-0007 «Заселение и освоение циркумполярной зоны северо-востока Восточноевропейской равнины и Урала по данным археологии», НИР ГР № AAAA-A17-117121140081-7 «Биогеологические события и стратиграфия фанерозоя субарктической зоны Барен-цевоморского региона, Тимана и западного склона Урала» и комплексной программы фундаментальных исследований УрО РАН на 2018–20 гг. по теме «Этнокультурные процессы в циркумполярной зоне Северо-Востока Европы в железном веке и в эпоху средневековья» (проект № 18-6-6-30), а также гранта Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 18-04-00982).