Постмодернистская ревизия традиционной телесности

Актуальность проблемы человеческой телесности в современном обществе обусловлена происходящими в наше время существенными, чтобы не сказать радикальными, трансформациями в массовом сознании ориентаций и восприятия биологического тела человека, а также практик организации физической жизни тела в современном обществе. «В настоящее время отношение человека к своему телу существенно меняется: появляются новые виды телесных практик и формы культивирования телесности» (Александров, 2015: 141). Все эти трансформации, безусловно, оказывают существенное влияние на общественную организацию и практику физического воспитания, на общее состояние физической культуры общества и личности. «Восприятие, трактовка, оценка человеком телесности, осмысление ее места в структуре личности и в социальном контексте... - все это образует тот ближайший контекст, в котором происходит формирование установок в отношении физической культуры» (Быховская, 1993: 59).

Философское осмысление проблемы телесности предполагает различение терминов «тело» и «телесность». Первый термин обозначает фактически данный каждому человеку биологический индивидуальный организм. Термин «телесность» несет опосредованное социокультурными нормами и ценностными ориентациями сознательное отношение индивида к своему органическому телу. Таким образом, в понятии телесности можно выделить три стороны, тесно связанные друг с другом: 1) физические характеристики индивидуального организма (собственно органическое «тело»); 2) социокультурные представления и нормы, связанные с определением статуса органического тела человека; 3) индивидуальные психологические представления и личное сознательное самопозиционирование индивида по отношению к своему телу.

Объект нашего исследования - телесность как социокультурный феномен. Так как социокультурная природа телесности всегда является конкретно-исторической, в качестве предмета нашего исследования выступает осмысление трансформации телесности в современной культуре в философии постмодернизма и трансгуманизма. Цель исследования - критический анализ концептов новой, нетрадиционной телесности, разработанных в философии постмодернизма и трансгуманизма с точки зрения критериев классического гуманизма. Методами исследования выступают теоретическая реконструкция исследуемых концепций и их критический анализ с позиции внутренней непротиворечивости и социокультурной обусловленности.

Если тело дано каждому человеку от рождения, то телесность как самосознание тела и самоотношение к телу формируется в процессе социализации и инкультурации личности. «Телесность является: интегральной характеристикой экзистенциального опыта человека; комплексом природных, социальных и культурных качеств человеческого тела; полем взаимодействия внутреннего и внешнего жизненного пространств человека; овладевшим в ходе социализации различными языками телом»1.

Поскольку телесность является социокультурным феноменом, она существует в двух формах: в форме социокультурного самосознания тела вообще и в форме индивидуального самосознания личностью конкретного своего тела. Обе эти формы взаимно опосредуют друг друга. Социокультурное самосознание тела (социокультурная телесность) вообще определяет содержание индивидуальной, личностной телесности, которая, в свою очередь, выступает формой или способом существования социокультурной телесности. Само физическое тело в результате взаимодействия с социокультурной и личностной телесностью приобретает определенный социальный статус, в зависимости от которого оно формируется и трансформируется. «Физическое тело не самостоятельно - оно, во-первых, имеет свойство меняться само под влиянием внешних сил, а во-вторых, изменяет механизмы саморепрезентации в зависимости от контекста, в который оказывается погружено» (Чукуров, 2015: 145).

Поскольку телесность является социокультурным по содержанию и личностным по форме самосознанием биологического тела человека, постольку в каждый конкретный исторический период, в каждой конкретной социокультурной среде формируются специфические представления и нормы телесности. В этих представлениях и нормах находят отражение проблемы физического существования личности в данной конкретной социокультурной среде и способы их решения. Таким образом, можно говорить об историчности социокультурной телесности как основы и ядра индивидуальной личностной телесности. Обращаясь к современному социокультурному самосознанию телесности, следует учитывать, что в нем сосуществуют и находятся в сложных взаимоотношениях все ранее пройденные в истории формы и программы формирования телесности. На основе этого взаимодействия и под влиянием социокультурных параметров современного общества формируется новая современная социокультурная телесность как форма и программа организации человеческого тела в постиндустриальном, информационном обществе и в соответствующей ему духовной культуре постмодерна.

Рассматривая сущность постмодернистской телесности, следует различать ее идеологию и практику, между которыми нет однозначной и прямой корреляции, но, конечно, есть взаимодействие, поскольку они рождаются на общей социокультурной почве и отражают один и тот же тип социокультурной телесности.

Идеология постмодернистской телесности получила наиболее яркое выражение в двух формах. Во-первых, в западной философии постмодернизма в лице М. Фуко, Ж. Делёза, Ж. Лакана, Ж. Бодрийяра, Ф. Гваттари и др. Во-вторых, в интеллектуальном движении трансгуманизма и постгуманизма в лице О. Хаксли, Р. Эттингера, Э. Купера, Н. Бострома, Д. Пирса и многих других.

Рассмотрим постмодернистскую философию тела. У ее истоков стоит Ж. Делёз, который в 1969 г. в работе «Логика смысла» ввел понятие «тело без органов». У Делёза оно означало «виртуальное» измерение физического тела, которое включает в себя обширный запас потенциальных черт, отношений, аффектов, движений. Философ пришел к мысли о продуктивности идеи превращения личностью себя в «тело без органов», что означало свободное самоэксперименти-рование с человеческим телом, чтобы выводить или активировать такие виртуальные возможности (Делёз, 2015).

Дальнейшее развитие постмодернистская философия тела получила в совместных работах Ж. Делёза с Ф. Гваттари «Анти-Эдип» (1972 г.) и «Тысяча плато» (1980 г.). Тело без органов стало рассматриваться здесь не просто как виртуальный набор потенциальных экспериментов с целью актуализации широкого спектра трансформаций физической телесности, а как некая нестабильная и неоформленная субстанция, пронизанная энергетическими, материальными и информационными потоками во всех направлениях, неограниченными интенсивностями или нома- дическими сингулярностями, безумными или эфемерными частицами. Тела вообще, в том числе и человеческое тело, по мысли постмодернистов, состоят из множества потоков, движущихся с разными скоростями. Тело без органов превратилось у них в бесформенный жидкообразный субстрат (Делёз, Гваттари, 2007; Делёз, Гваттари, 2010). Дальше идти уже некуда, разве что объявить физическое тело игрой ума, иллюзией сознания. Растворив человеческое тело в хаотических потоках материальных процессов, постмодернизм довел исходную идею виртуализации человеческого тела до логической вершины дегуманистического абсурда.

Если разбираться в сущности постмодернистской философии тела, то она сводится к трем основным пунктам: девальвации тела, деконструкции тела, эгоистическому телесному нарциссизму. Превратив человеческое тело в виртуальное тело без органов, «...которое обычно рассматривается в виде свободного от организма носителя некоторого спектра возможностей, могущих реализовываться вне нормативно заданных канонов» (Александров, 2015: 141), постмодернизм фактически обесценил реальное физическое тело, распространив «критику любых форм признания универсальных ценностей и на человеческое тело» (Александров, 2015: 141).

Обесценив физическое тело человека, постмодернизм открыл возможность любых экспериментов и манипуляций с виртуальным телом человека, телом без органов. «Постмодернизм рассматривает телесное бытие человека как особую сферу игрового существования, сферу эксперимента, отказывая телесности в сущностных связях с культурной традицией, не видя ее как форму кодирования глубинных культурных смыслов и рассматривая только лишь как некоторую знаковую конструкцию, отвечающую групповым конвенционально заданным значениям» (Александров, 2015: 147).

Провозглашая программу свободного экспериментирования с виртуализированным телом без органов, постмодернизм не может обойти тему направленности этого экспериментирования. А направленность эта состоит, по мысли постмодернистов, в поисках, построении, конструкции и деконструкции индивидом собственной виртуальной телесности, и никаких высоких мотивов этих поисков, кроме эгоистического интереса, постмодернизм не имеет. Ведь он предварительно провел дескарализацию, девальвацию биологического, физического, реального человеческого тела. «Культ нарциссизма сталкивает человека прежде всего с тем, что принадлежит ему от рождения - с телом. Тело становится символом эгоизма, территорией, которую, как говорил Ж. Бод-рийяр, необходимо осваивать и колонизировать»1.

Постмодернисты парадоксальным образом не замечают внутреннего противоречия между девальвацией тела и телесным нарциссизмом. Это противоречие они размывают в деконструкции как биологического, так и виртуального человеческого тела. А ведь это противоречие неслучайно. Оно отражает глубинную, фундаментальную антиномичность социокультурного существования личности в современном информационном обществе, порожденную максимальной степенью развития отчуждения личности в современном капиталистическом обществе. И ника- кой уход в виртуализацию телесности не спасает личность от всех форм отчуждения и от внутренней разорванности, противоречивости ее самосознания как естественного результата жизни в условиях глобализации всех форм отчуждения, как социокультурного, так и духовного.

В противоположность постмодернистской идее виртуализации тела в форме тела без органов и деконструкции тела трансгуманизм выдвинул программу замещения биологического тела искусственным, а индивидуального тела – сетевым, информационным. «Декларативные цели трансгуманизма, на первый взгляд, выглядят крайне привлекательно. Главной целью трансгуманизма является бесконечное совершенствование человека, основанное на новейших достижениях научно-технического развития» (Маслова, Поломошнов, Поломошнов, 2019: 104).

Трансгуманизм является радикальной, дегуманистической по сути и неогуманистической формой идеологии, порожденной успехами современного научно-технического развития. «Трансгуманизм – совокупность различных доктрин, ставящих своей главной целью достижение земного бессмертия, создание сверхчеловека... трансгуманисты считают возможным полностью преодолеть само человечество» (Уткин, 2015). Трансгуманизм кишит богатством технических идей преобразования традиционного биологического тела и души, психики, сознания человека. «Предлагается с помощью генной инженерии добиться выращивания человека с заданными генетическими свойствами... Далее, должен осуществиться синтез человека и машины. Это предполагается осуществить путем внедрения в тело и мозг искусственных имплантантов и чипов, в результате чего получатся люди-киборги. Однако этот путь биолого-технический не рассматривается в качестве главного. Основные усилия направлены сейчас на использование при создании сверхчеловека информационных и нанотехнологий. Человеческая личность воспринимается представителями трансгуманизма исключительно как набор генной информации, закодированной в ДНК, плюс носитель сознания – мозг, который рассматривается как нейрокомпьютер» (Уткин, 2015).

Конечная, по видимости, благая цель трансгуманистов – достижение человеком бессмертия. Техническим решением этой проблемы является сначала радикальная трансформация, ки-боргизация биологического тела, а затем полный отказ от биологического тела, замена его техническим, искусственным телом. «Речь идет о том, чтобы освободить сознание человека от зависимости от биологического тела и даже от мозга как органа психики, о создании некоего киборга с искусственными легко сменяемыми частями “тела” и сменными носителями сознания» (Маслова, Поломошнов, Поломошнов, 2019: 106).

При этом отказ от биологического тела сопровождается «освобождением» сознания, как информационной матрицы от связи с телом вообще, как физическим его носителем. То есть философия тела трансгуманистов предполагает некое научно-техническое отчуждение человеческого тела от сознания. Но и на этом она не останавливается: индивидуальное сознание личности, как, впрочем, и искусственное тело носителя этого сознания, предполагается преобразовать в некую сетевую структуру коллективного сознания. «Сама постановка такой задачи является неким интеллектуальным безумием, ведущим к фактическому самоуничтожению человека....Практическая реализация программы трансгуманизма приведет к фактическому уничтожению современного человека и человечества» (Маслова, Поломошнов, Поломошнов, 2019: 106–107).

В отличие от постмодернистов, осуществляющих в основном интеллектуальную деконструкцию здоровой человеческой телесности, трансгуманисты, вооруженные успехами генной инженерии и информационных технологий, рассматривают вопрос о замене биологического тела человека не как интеллектуальную игру ума творчески мыслящих личностей, а как актуальную практическую научно-техническую задачу.

Подведем итог. Постмодернистская и трансгуманистическая философии тела, безусловно, являются по своему содержанию антигуманистическими и деструктивными, что, впрочем, они и не скрывают. Однако они не беспочвенны, а являются идеологическими выражениями кризиса гуманистической традиционной телесности в современном обществе, который требует специального анализа. В этом анализе следует проводить различие между деструктивными идеологиями постмодернистской телесности и фактическими социокультурными проявлениями кризиса гуманистической телесности в современном обществе, но и не забывать о прямой и обратной взаимосвязи между кризисной социальной реальностью и ее идеологией.

Сущность постмодернистского кризиса человеческой телесности находит неоднозначное отражение в современном научном дискурсе. И.М. Быховская выделяет два основных проявления этого кризиса. Первое проявление –отчуждение человека духовного от человека телесного, души от тела. «Разорванность, противопоставленность “человека телесного” и “человека духовного” постоянно воспроизводится социальной практикой как на уровне обыденной жизнедеятельности, так и во многих профессиональных видах деятельности» (Быховская, 1993: 63). Второе проявление – «соматизация» человека, возведение в абсолют «мускульно-мышечных» или «бюстово-ягодичных» достоинств (Быховская, 1993: 63).

На другой аспект современного кризиса человеческой телесности обращает внимание О.О. Морозова. Речь идет в данном случае о парадоксальном противоречии между открывшейся с появлением новых биотехнологий и достижений медицины и генетики свободе обращения человека с телом, с одной стороны, и активным стремлением общества рыночно-потребительской экономики манипулировать человеческой телесностью в интересах прибыли и контроля над сознанием и поведением масс. «Казалось бы, в новой социальной ситуации человек имеет возможность выбирать, изобретать, осваивать и отстаивать новые образы и способы присвоения своего тела и подлинно владеть им. Однако человек оказывается под воздействием скрытых форм социальных манипуляций. Он ощущает на своем теле тысячи импульсов влияния: от давления моды до социальных норм»1.

На конфликт между физическим и социальным телом в ситуации бурного развития информационных технологий обращает внимание А.Ю. Чукуров: «В информационном обществе физическое тело “отступает” перед телом социальным, границы которого, с одной стороны, значительно шире, но при этом и куда более прозрачны и легко разрушаются в силу любого внешнего давления. А как следствие, страдает и само физическое тело» (Чукуров, 2015: 146).

Информационное общество порождает специфическое виртуальное, информационное «тело» человека, виртуальную телесность, которая не только начинает конфликтовать, жестко конкурировать с его физическим, природным, биологическим телом, но и проблематизирует идентичность самосознания собственной телесности личности.

По мнению О.А. Штайн, в мире постмодерна происходит деструкция естественной физической телесности, замена ее искусственной кибертелесностью, в результате чего сознание (душа) полностью отчуждается от физического тела, разрушается драматический дуализм тела и сознания. «Дуализм тела и сознания прошел этапы отвращения и морального неприятия в эпоху средневековья, восхищения и художественной метафоризации в эпоху Ренессанса. В киберкультуре историческое неприятие тела достигает своего апогея. Сознание стремится оторваться от тела» (Штайн, 2010: 101).

Современное информационное общество принципиально меняет ситуацию в отношениях между человеком, природой и миром искусственной, созданной самим же человеком техники. О.А. Штайн утверждает, что в результате победы технического, искусственного мира над человеческим все традиционные ценностные шкалы, лежащие в основе формирования социокультурных ориентиров человеческой телесности, практически разрушаются (Штайн, 2010: 101).

Итогом победы кибертела над физической телесностью и над ценностями гармонии души и тела является пресловутое постмодернистское «тело без органов». «Тело лишается свойств, в том числе импульсов боли и удовольствия. Общение в Сети (Интернет) не подразумевает знание и афиширование пола, возраста, национальности. В Сети циркулирует мысль, а чистое мышление предполагает трансформацию телесности. Формируется новое тело - кибертело. Тело без органов - бесформенное, расчищенное для нанесения знаков или вживления чипов» (Штайн, 2010: 99). Если философы постмодернизма писали о «теле без органов» как о гипотетической возможности, которая актуализируется усилиями индивидуальной философской рефлексии, то О.А. Штайн утверждает, что кибертело в современном мире уже стало реальностью и, более того, практически победило естественное физическое тело, по крайне мере, в сфере социокультурных ценностных ориентаций (Штайн, 2010: 99).

Победившее физическое тело человека виртуальное, искусственное тело не только подчиняет себе физическое тело, превращая его в собственный придаток, но и деформирует его, делает телом бесчувственным, телом-манекеном.

Сущность современного кризиса человеческой телесности состоит, на наш взгляд, в глобальном информационно-технологическом отчуждении от человека его природной биологической телесности в форме дебиологизации, денатурализации и информатизации тела с одновременной информатизацией и сознания человека, его духовности. Душа и тело становятся искусственными информационными матрицами, оторванными от органического биологического тела. Киборги или искусственное тело приходят на смену биологического тела человека. Вот суть постмодернистской, информационной революции человеческой телесности.

В этой революции следует выделить ряд взаимосвязанных линий или направлений дегума-нистической трансформации физической и традиционной социальной телесности человека. Во-первых, индивидуальная телесность отчуждается от социальной, при этом первая нивелируется и девальвируется. Во-вторых, сознание отчуждается от физической телесности, разрывается традиционная сопряженность, единство души и тела. На этой основе происходит раздухотворение физического тела. Вечная дилемма: жить, чтобы есть, или есть, чтобы жить, - разрешается в пользу примитивной жизни ради физических удовольствий. В-третьих, формируется новый дуализм: виртуального и физического тела, искусственного и природного тела при доминировании виртуального и искусственного тела. В-четвертых, разрушается гуманистическая телесная идентичность, растворяющаяся в плюрализме игровых ситуативных ролей лишенного субстанциональной индивидуальности и единства с персональной душой физического тела человека.

Отмеченные нами трансформации человеческой телесности пока существуют в форме наметившихся тенденций. Но как раз на их основе формируется и духовная часть современного кризиса телесности, а именно смена культурных парадигм или социальных идеалов телесности. Духовная часть кризиса телесности включает в себя три процесса. Первый процесс – разрушение в общественном и индивидуальном сознании традиционных моделей гуманистической социокультурной телесности. Второй процесс – формирование новых форм патологической, дегума-нистической социокультурной телесности. Третий процесс – напряженный поиск современных эффективных гуманистических социокультурных идеологических и практических альтернатив деструктивной, дегуманистической телесности, формирующейся на наших глазах, или путей выхода из современного кризиса традиционной гуманистической телесности.

Соединяя две стороны кризиса гуманистической телесности: социокультурную, практическую и духовно-идеологическую, можно констатировать, что в обществе постмодерна происходит дегу-манистическая деконструкция и деперсонификация индивидуальной и социальной телесности. Воинствующая отчужденная искусственная телесность ведет активный натиск на природную физическую телесность человека, стремясь вначале ее деформировать и подчинить под прикрытием благих намерений улучшения человеческой природы, а в конечном счете, заместить ее, уничтожить.

В этих условиях необходим поиск нового синтеза духовности и телесности, поиск альтернатив дегуманистическим реальным трансформациям человеческой телесности в современной культуре и деструктивным идеологиям и философии этих дегуманистических трансформаций. Человечество должно найти конструктивные способы разрешения современных дегуманистиче-ских вызовов человеческой телесности. Главным условием преодоления этих вызовов является качественная социокультурная трансформация современного общества как основа устранения реальных противоречий телесности и почвы дегуманистических идеологий телесности.