Постмонопрофильность как предликвидационная стадия социального регресса сельского района

Проблемы управления административно-территориальными образованиями, деградировавшими до стадии упадка, находятся в фокусе внимания как зарубежных, так и российских ученых. Отдельным направлением исследований является изучение масштабов социального регресса территорий, находящихся в стадии упадка, вследствие падения до околонулевого состояния уровня экономик, предприятий, расположенных в их границах и относящихся к горнодобывающей, лесной, текстильной и ряду других отраслей, из-за истощения природных ресурсов или ряда других причин.

Приведем несколько примеров. Д. Лидбитер пишет, что в последней четверти прошлого века в результате закрытия горнодобывающих предприятий в «горных» городах Канады в провинции Онтарио широкое распространение получили массовые увольнения и бедность. Социальными последствиями ликвидации горнорудной отрасли явились безработица, снижение доходов, миграция и потеря местным населением жилья, которое было заколочено, снесено или вывезено [1].

В России однотипные экономические и социальные проблемы моногородов и поселков ликвидированного в 1990-х гг. Кизеловского угольного бассейна (КУБ) исследованы в работе А. Трей-виша, заострившего внимание на том, что к 2000 г. от былого уровня производства в КУБе остался всего 1 %. Население столкнулось с бедностью и безысходностью. На территории КУБа произошла качественная социальная метаморфоза, в результате которой «шахтерский район с его гонором и почетом опустился до состояния мутного омута, в котором тот, кто был всем, стал ничем» [2, с. 273]. За 10 лет, прошедших с момента ликвидации угледобывающей отрасли, на территории КУБа произошел значительный миграционный отток населения, уменьшилось коли- чество социальных объектов, в 2–3 раза снизились показатели коммерческих перевозок и пасса-жирооборота, опустившись в Кизеловском и Гремячинском муниципальных районах, входивших в состав КУБа, до нулевых значений [3].

Автор статьи заостряет внимание на том, что как российские, так и зарубежные исследователи анализируют социальные проблемы населения в административно-территориальных образованиях – городских поселениях, находящихся на стадии упадка. Вместе с тем работы, посвященные сельским монопрофильным поселениям и сельским районам, деградировавшим до околонулевого уровня экономического и социального развития, в научной литературе практически не встречаются. Таким образом, актуальность статьи обусловлена отсутствием исследований динамики социального регресса сельских административно-территориальных образований до околонулевого уровня экономической активности и социальных процессов, характерных для постмонопрофильной стадии деградации таких территорий.

Масштабный экономический и социальный регресс сельских административно-территориальных образований первого (сельские поселения) и второго (сельские муниципальные районы) порядка в Российской Федерации является следствием ликвидации значительного числа производителей сельскохозяйственной продукции, игравших для этих территорий селообразующую (районообразующую) роль. Согласно результатам Всероссийской сельскохозяйственной переписи (ВСП) 2016 г. [4], за межпереписной период с 2006 по 2016 г. в Российской Федерации произошло масштабное снижение количества производителей сельскохозяйственной продукции всех категорий. За 10 анализируемых лет количество сельскохозяйственных организаций сократилось на 38,5 %, крестьянских (фермерских) хозяйств и индивидуальных предпринимателей – на 38,8 %, а личных подсобных и других индивидуальных хозяйств граждан – на 46,0 %.

Сокращение количества производителей сельскохозяйственной продукции произошло в основном в 41 регионе страны, характеризующемся неблагоприятными природно-климатическими условиями [5, с. 45]. Эти регионы расположены, как правило, севернее 55 °С северной широты в Сибири, на Дальнем Востоке, на Урале и в северо-западной части европейской территории страны. Сельские муниципальные районы, утратившие производственно-экономическую составляющую, выявлены и в Пермском крае, расположенном в восточной части Восточно-Европейской равнины и на западных склонах Среднего и Северного Урала.

Одним из таких территориальных образований является Еловский муниципальный район Пермского края. Район расположен в юго-западной части Пермского края, занимает площадь 1 448 кв. км. Районный центр – село Елово – находится в 203 км (3–4 часах) езды от города Перми, что говорит о периферийном местоположении района по отношению к региональному центру. К началу рыночных преобразований 53,9 % населения района, включая районный центр, проживали в хозяйствах колхозников, т. е. лиц, занятых в сельском хозяйстве (таблица 1).

Таблица 1 – Распределение населения и работников колхозов в структуре населения сельских советов и сельскохозяйственных организаций Еловского района на старте рыночных реформ

Примечание . Информация собрана, сгруппирована и рассчитана автором самостоятельно на основе данных, содержащихся в годовых отчетах колхозов Еловского района за 1989 г. и в справочнике «Пермская область. Административно-территориальное деление» (1993).

Из данных, сгруппированных в таблице 1, видно, что на старте рыночных реформ хозяйственная деятельность в районе велась на территории 10 сельских советов в 11 колхозах, имевших общие с этими административными образованиями границы. Удельная доля колхозников и членов их семей по отношению к общей численности населения, проживавшего на территориях сельских советов района, зафиксирована в интервале от 79,5 % в Куштомаковском до 94,9 % в Плишкаринском сельском совете, что убедительно доказывает сельскую монопрофильную специализацию района.

По данным годовых отчетов колхозов за 1989 г., изученных автором, среднесписочная численность работников 11 сельскохозяйственных предприятий, включая колхозников и сезонных работников, составляла 3 103 человека. За годы рыночных трансформаций все эти сельскохозяйственные организации значительно снизили масштабы ведения сельского хозяйства, потерпели банкротство и начиная с 1999 г. были подвергнуты процедурам ликвидации или реорганизации. Ликвидация сельского хозяйства как отрасли привела к тому, что в 2016 г. в четырех сохранившихся сельскохозяйственных малых предприятиях и микроорганизациях Еловского района суммарно было задействовано всего 99 работников, а трудовые ресурсы 24 крестьянских (фермерских) хозяйств составляли 79 человек. Таким образом, результатом рыночных трансформаций стало сокращение работников сельскохозяйственных предприятий с 3 103 до 178 человек – на 2 925 человек, или 92,6 %, за период с 1989 по 2016 г.

Полная утрата кадрового потенциала, готового к профессионально-трудовой деятельности, произошла не только в сфере производства сельскохозяйственной продукции, но и в аг-росервисной и перерабатывающей сферах (таблица 2).

Таблица 2 – Перечень агросервисных и перерабатывающих организаций, прекративших функционирование в селе Елово

Примечание . Информация собрана, сгруппирована и рассчитана автором самостоятельно на основе данных, предоставленных Архивным отделом администрации Еловского муниципального района.

Из таблицы 2 видно, что на старте рыночных реформ в агросервисных и перерабатывающих предприятиях района было задействовано 629 работников. В результате закрытия этих предприятий все задействованные в трудовой деятельности сотрудники постепенно потеряли работу и остались без средств к существованию. Значительная часть из них впоследствии пополнила ряды вынужденных переселенцев, перебравшихся в другую местность. Исходя из вышеизложенного, на сегодняшний день на территории района практически полностью утрачен кадровый потенциал. Производственный потенциал ликвидированных сельскохозяйственных предприятий так же практически полностью разрушен, а земельные угодья сельскохозяйственного назначения зарастают лесом. Таким образом, Еловский муниципальный район может быть идентифицирован как сельская « постмонопрофильная территория, находящаяся в предликвидаци-онном состоянии ». Этот термин необходимо ввести в научный оборот для характеристики всех административно-территориальных образований с уровнем экономик, равным околонулевым значениям, и которым в недалекой перспективе угрожает полное обезлюдение.

Процессы ликвидации селообразующих (районообразующих) предприятий и переход Еловского района в постмонопрофильное – предликвидационное состояние сопровождались рядом негативных социальных последствий. Потерявшие работу квалифицированные руководители, специалисты сельского хозяйства, служащие, механизаторы и другие категории работников ликвидированных сельскохозяйственных, перерабатывающих и агросервисных предприятий и члены их семей были вынуждены мигрировать в другую местность или искать возможность устроиться вахтовым методом. Миграция и естественная убыль привели к снижению численности населения района с 14 127 до 9 311 человек за период с 1989 по 2017 г. Население района сократилось на 4 816 человек, или 34,1 %.

Массовая миграционная убыль населения трудоспособного возраста привела к изменению возрастной структуры населения в сторону его старения. По данным Пермьстата, в конце 2016 г. в Еловском районе насчитывалось 400 лиц пенсионного возраста, приходящихся на 1000 человек населения, а коэффициент численности работающего населения, приходящегося на одного пенсионера, снизился до 0,38. В районе обостряется проблема естественной убыли населения, обусловленная превышением показателей смертности (195 чел. в 2016 г.) над показателями рождаемости (145 чел. в 2016 г.) [7].

В настоящее время наблюдается формирование следующей волны миграции населения, обусловленной ухудшением условий жизнедеятельности местного населения. В районе происходит сжатие рынка труда бюджетных организаций, уменьшается доступность образования и здравоохранения, усиливается транспортная изолированность сельского населения. Сокращение работников администраций сельских поселений стало следствием объединения сельских поселений. В настоящее время на территории района вместо 10 сельских советов функционируют администрации пяти сельских поселений. Наблюдается отрицательная динамика количества учащихся в школах. Оптимизация системы образовательных учреждений привела к закрытию отдельных учреждений образования и снижению статуса части из них. К началу рыночных реформ в каждом населенном пункте, являвшемся административным центром сельского совета и центральной усадьбой функционирующего в границах его территории сельскохозяйственного предприятия, функционировала средняя или общеобразовательная школа – всего 11 школ. В результате ликвидации сельскохозяйственных предприятий, миграционной убыли населения и значительного снижения контингента обучающихся в 2009 и 2010 гг. была проведена реорганизация средних школ в селах Брюхово и Плишкари, трансформировавшихся в общеобразовательные школы. Общеобразовательная школа в селе Нижняя Барда, в которой в 2010 г. насчитывалось всего 24 учащихся, вообще была закрыта. Существует угроза закрытия еще 3 школ из 10 оставшихся. В условиях, когда сельская школа является единственным работодателем в населенном пункте, все села, оставшиеся без образовательных учреждений, в ближайшем будущем рискуют лишиться значительной части трудоспособного населения – педагогических работников, административно-управленческого, технического и учебно-вспомогательного персонала. Аналогичная ситуация социального регресса наблюдается в сфере здравоохранения и культуры.

Усиление транспортной изолированности населения проявляется в том, что в селе Елово закрыли автовокзал, а пассажирские перевозки населения, связывающие 38 населенных пунктов района с его административным центром, осуществляются всего по пяти маршрутам, по два рейса в неделю по каждому маршруту.

Автор заостряет внимание на том, что к настоящему времени еще в ряде сельских муниципальных районов Пермского края практически полностью утрачена производственная составляющая, а социальная сфера стремительно деградирует. Поэтому закономерным является вывод о том, что проблема постмонопрофильного – предликвидационного состояния сельских районов из локальной превращается в региональную. С учетом того, что половина регионов РФ является малопригодной для ведения сельского хозяйства, проблема приобретает национальные масштабы, поэтому должна решаться на уровне государства. Существующие сегодня программы так называемого устойчивого социально-экономического развития сельских постмонопрофиль-ных территорий, утративших экономическую составляющую и находящихся в стадии социального регресса, звучат абсолютным диссонансом на фоне характерных для них тенденций к обезлюдению. Социальное управление сельскими территориями, подобными Еловскому муниципальному району Пермского края, требует разработки новых подходов в управлении, опирающихся на признание наличия постмонопрофильных территорий, достигших предликвидационной стадии социального регресса, подверженных риску потери локальных территориальных сообществ в масштабах отдельных сельских поселений и сельских районов.

Ссылки:

• 1.   Leadbeater D. Mining Towns and the New Hinterland Crisis // Canadian Dimension. 2004. Vol. 38, no. 5. P. 41–44.

• 2.  Трейвиш А.И. Парадоксы депрессивных территорий России на примере Кизела и Ивановской области // Местное

  самоуправление в современной России. М. ; Владимир, 2007. 440 с.

• 3.    Тургель И.Д., Курицева Ю.Е. Территории Кизеловского угольного бассейна: десять лет после реструктуризации // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2010. № 28 (85). С. 27–34.

• 4.    Предварительные итоги Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2016 г. по муниципальным образованиям Пермского края / Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Пермскому краю (Пермьстат). Т. 2. Пермь, 2017. 305 c.

• 5.    Милосердов В.В. Проблемы импортозамещения в системе продовольственной безопасности России // Известия Международной академии аграрного образования. 2016. № 29. С. 41–47.

• 6.    Пермская область. Административно-территориальное деление. Кудымкар, 1993. С. 66–67.

• 7.    Статистический ежегодник Пермского края – 2016 : стат. сб. / Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Пермскому краю (Пермьстат). Пермь, 2017. 380 с.