Потенциал междисциплинарных исследований в географии культуры

Междисциплинарность исследований в географии культуры определяется, в значительной мере, разнообразием ресурсов и условий, с которыми человек взаимодействует в процессе освоения природы. В наших исследованиях «освоение» понимается как форма географической адаптации и разноаспектное моделирование окружающего мира: первичное (автохтонное) и вторичное (колонизация), физическое и сущностное («вширь и вглубь»), абстрактное (теоретическое) и конкретное (практическое), рациональное и эмоциональное (описательное и конструктивное), концептуальное (качественное) и математическое (количественное), образно-знаковое (семиотическое, в т.ч. картографическое).

Понятие «геокультурное пространство» позволяет связать развитие материальной и нематериальной культуры с координатами географического пространства-времени, воссоздать материальную основу и алгоритмы процессов взаимодействия природы и культуры, в значительной степени, утраченные в содержании гуманитарных исследований. Поиск решения этой научной проблемы представляет типичный пример развития через противоречия.

Традиции междисциплинарных исследований в географии. Вопрос о влиянии природы на культуру обсуждался ещё античными авторами. Повышенным вниманием к установлению причинно-следственных отношений в системе «человек-общество» отличается «География» Страбона, который в предисловии своего 17томного труда называет географа человеком, «который посвятил себя изучению искусства жить, т.е. счастья…» [14, с. 7]. Страноведческие работы осуществляют эту задачу и сегодня, в то же время, необходимость выхода исследований за рамки отдельных стран и регионов привела к формированию географии культуры — самостоятельного направления на стыке географии и культурологии.

Основы географии культуры заложены в трудах по географии общества российских и зарубежных ученых (П.П. Семенов-Тян-Шанский, 1928; Ю.Г. Саушкин, 1973; С.Б. Лавров, 1982, К. Зауэр, 1929 и др.). Большое влияние на развитие методологической базы географии культуры оказали так же труды по этногенезу и исторической географии (Л.К. Гумилев, 1989; В.С. Жекулин, 1982; В.И. Паранин, 1990, 1998). Различные векторы ее развития разрабатываются в трудах российских исследователей (Ю.А. Веденин, 1990; А.Г. Дружинин, 1995, 1999; А.Г. Манаков, 2002, 2006; В.Н. Стрелецкий, 2002, 2008; В.Н. Калуцков, 2008; Д.Н. Замятин, 2003, 2004, 2006 и др.), в том числе усилиями С.-Петербургской школы гуманитарной географии (Ю.Н. Гладкий, 2007, 2010; В.Д. Сухоруков, 1999; А.А. Григорьев, 2012, 2014, 2015; А.А. Соколова, 2014), Позиции всех названных авторов весьма различны [1, 3, 4, 13].

Диалектика развития географии культуры. Анализируя развитие географии культуры на рубеже ХХ и ХХI вв., А.Г. Дружинин отмечает: «Базировавшаяся на методологии советской экономической и социальной географии и, в существенной мере, сфокусированная на предельно актуализированной в тот период этнокультурной тематике, география культуры (подобное наименование культурологической «ветви» географической науки в целом превалировало вплоть до конца 1990-х) уже на рубеже веков оказалась существенным образом «переформатирована» на основе активного заимствования наработок зарубежной cultural geography (испытавшей, в том числе, влияние идей постмодерна). В результате, сциентистская исследовательская парадигма (нацеливающая на пространственный анализ культуры, изучение ее территориальной организации и структуры, отношений и связей между ее элементами…) первоначально оказалась дополненной (а впоследствии — и потесненной) феноменологическими, перцепционными и метафизическими подходами; доминирующими в культурологической «ветви» российской географии… Всё больше фокусируясь на пространстве смыслов, «культурная география» кардинально видоизменялась: внутри неё складывалась (начиная доминировать, вытесняя иные возможные аспекты тематики на периферию субдисциплины и вовне её) т.н. «гуманитарная география»…» [4, с. 4—6].

По мнению некоторых исследователей, гуманитарная география развивается как специфическое для России направление культурной географии, решающее узкий круг задач, направленных на характеристику восприятия географического пространства без опоры на практику и без методологического аппарата [16]. Однако, гуманитарная география может рассматриваться и как важный шаг к единой географии [1].

Таким образом, диалектика развития географии культуры, как и любой другой молодой области междисциплинарного взаимодействия, показывает, что на почве нерешенных методологических проблем, — в отрыве от географической реальности, — могут развиваться идеалистические направления исследований, уводящие науку от решения актуальных практических и теоретических задач. Очевидно, что науке нужна методология, которая позволяет раскрывать функциональные, хорологические и хронологические связи объектов, устанавливать причинно-следственные отношения, реконструировать генезис и эволюцию процессов.

Методологические основы междисциплинарных исследований в географии культуры. Наиболее широкое представление о структуре и организации геокультурного пространства, способствующее решению задач географии культуры, дает В.Н. Стрелецкий. Он определяет геокультурное пространство как концептуальную категорию, характеризующую всеобщие и познаваемые формы существования геокультур-ных явлений, процессов и объектов «второй природы»: «Геокультурное пространство выступает рамкой, сфе- рой, продуктом и контекстом человеческой деятельности. Оно может рассматриваться в двух разных аспектах: 1) исследование культуры в географическом пространстве (пространственная дифференциация элементов культуры — как артефактов, так и менти-фактов, их выраженность в ландшафте и связь с географической средой, а также процессы и результаты пространственной самоорганизации целых культурных комплексов и их носителей — общностей людей со сложившимися, надбиологически выработанными, устойчивыми стереотипами мышления и поведения); 2) исследование географического пространства в культуре (выявление специфических атрибутов, характеризующих представления о географическом пространстве в разных культурах и культурных контекстах, дескрипция и сопоставление образов различных местностей и территорий, исследование отношения местных сообществ к той природной и социальной среде, в которых они живут)» [15, с. 330].

Понимание культуры, как формы коллективного опыта освоения природы, согласуется с тем фактом, что любой биологический вид, в процессе адаптации, не только приспосабливается к среде, но и творит ее.

В работах В.И. Паранина на основе системного подхода показано, что структуру и динамику геокуль-турного пространства определяют потоки вещества, энергии и информации, освоенные и организованные человеком. На примере исторической географии регионов Евразии раскрыты навигационные алгоритмы процессов самоорганизации территориальных систем, законы их отражения в топонимах, этнонимах, картографических, мифологических и других моделях исторического и доисторического времени [5, 6]. Длительность эксплуатации трансконтинентальных магистралей определяется хозяйственным укладом присваивающей экономики, успех которой определяется знанием режимов миграции кормящих популяций и фенологических ритмов ландшафтной мозаики регионов. Среди доказательств подвижности древнего человека выделяются находки артефактов каменной индустрии палеолита на значительном удалении от месторождений минерального сырья, использованного для их изготовления. Глубину традиций ориентирования в пространстве-времени раскрывает так же проведенный Б.А. Фроловым анализ первобытной графики Европы, который подчеркивает слитность астрономо-математического знания, проявленного в искусстве палеолита.

Впоследствии в условиях производящей экономики и оседлого образа жизни, различия природно-ресурсного потенциала и производственных технологий привели к усилению межрегионального обмена и формированию устойчивых товаропотоков (формирование международного разделения труда) [5, 6].

Представления о широкой системе культурных коммуникаций доисторического прошлого успешно развивает российский этнограф, антрополог, доктор исторических наук, профессор, член-корр. РАН А.В. Голо- внев. Его теория «антропология движения» убедительно раскрывает обстоятельства развития человека в условиях кочевого образа жизни не только для отдельных территорий, но и как планетарного феномена: [2].

Навигационная концепции информационного моделирования в географии культуры. Наши исследования древних и древнейших объектов культурного и природного наследия сосредоточены на роли технологий навигации в формировании геокультурного пространства (навигация — движение и ориентирование в пространстве-времени) [7—12, 17—19].

Важнейшим базисом навигационного направления исследований выступает философия (диалектический материализм, атрибутивная концепция информации и теория отражения) и теория информации (информология, инфодинамика). Исходным понятием является «информация», как любая неоднородность в распределении вещества и материи в пространстве-времени (по В.М. Глушкову, 1964).

Междисциплинарные контакты, с одной стороны, охватывают широкий пласт фундаментальных законов природы и практических методов, разработанных в физической географии для планетарного, регионального и ландшафтного уровня. В частности, находит применение теория геосистем В.Б. Сочавы, определение структуры ландшафта А.Г. Исаченко, концепция конструктивной роли надсистем К.Н. Дьяконова, определение структурообразующей роли потока А.С. Викторова и проточности систем А.Д. Арманда. С другой стороны, навигационные исследования опираются на достижения гуманитарных наук: археологии и астроархеологии, антропологии, истории, этнографии, семиотики. При этом, гуманитарное знание выступает источником фактических данных, а география обеспечивает системный анализ, повышение качества интерпретаций на основе реконструкции «снизу» — воспроизведение природных условий и процессов, установление причинно-следственных отношений.

Попытки «передать» навигационное направление исследований культуры другим наукам, — например, культурологии, философии, палеоастрономии или астроархеологии, — не имеют перспективы, т.к. основой такой работы являются комплексные полевые экспедиции, астрономические и математические расчеты, геосистемный анализ в координатах географического пространства-времени, и другие методы, разработанные в современной географии.

Предметом навигационных исследований выступают информационные процессы освоения географического пространства, — процессы передачи, кодирования, сохранения и трансформации информации о пространстве-времени в системе «природа-общество», как основа рационального освоения территории. Навигационная концепция расширяет возможности исследования и реконструкции:

• 1.    алгоритмов отражения и отображения пространства-времени в материальной и нематериальной культуре;

• 2.    ранних этапов эволюции геокультурного пространства и процессов сапиентации;

• 3.    включения информационных ресурсов ориентирования систему архаичных форм ландшафтного планирования и т.д.

Проточность, как основа устойчивости системы, на примере геокультурного пространства. Исследования роли навигации в формировании структуры гео-культурного пространства учитывают его проточность, как взаимодействие частей и связь с другими системами. Для оценки коммуникационной проточности территории могут быть использованы критерии:

• 1.    структурные и динамические свойства природной среды;

• 2.    развитие навигационных элементов культуры — инфраструктуры, технологий ориентирования и передвижения;

• 3.    степень неоднородности географического и ге-окультурного пространства — разница потенциалов (природно-ресурсного, социо-культурного), порождающая импульс движения.

Первый критерий — коммуникационная проточность ландшафта — характеристика его свойств, обеспечивающих средства, направления и устойчивость потока (в том числе, пропускную способность и режим) движения человека и продуктов его деятельности, основанная на реконструкции природно-климатических обстановок.

Второй критерий, — инфраструктурный — обеспечивается реконструкцией эволюции навигационных технологий, этапов создания освоения географического пространства и времени, разработанной нами на объектах природного и культурного наследия.

Критерий пространственно-временной неоднородности реализуется в региональных исследованиях, которые ярко демонстрируют зависимость структуры и функционирования геокультурного пространства от природных, технологических и ресурсных факторов.

Комплексные исследования культурной много-слойности древних объектов природного и культурного наследия позволяют выделить этапы развития навигационных технологий (т.е. выделить технологическую многослойность), расширить представления о практическом использовании (навигационное и метрологическое) и предложить новый объективный критерий выбора участка природы, наделяемого почитаемым статусом — информационные ресурсы (сакральный ландшафт — ландшафт, способный выполнять информационные функции в системе жизнеобеспечения).

Исследования объектов древнего и древнейшего наследия как астрономических инструментов ориентирования позволяют рассмотреть проточность геокуль-турного пространства в двух плоскостях — в отношении горизонтальных и вертикальных системных связей. Горизонтальные связи раскрываются через повсеместное присутствие астрономических инструментов и их связь с системой навигации локального, регионального и глобального уровня. Вертикальные связи — иерархические, обеспечивают взаимодействие геокультрного пространства с надсистемами — географической оболочкой и планетарно-космическим окружением, и отражение жизненно-важной информации в знании — информационном пространстве. Установление вертикальных связей, по сути, обеспечивает сущностное освоение окружающего мира.

Возможности навигационной концепции в решении проблемы укрепления методологических основ географии культуры показывают теоретические обобщения автора, среди которых: определение информации, как организованного разнообразия природы и культуры; определение универсальных возможностей положения в пространстве-времени для обозначения любых объектов; постановка вопроса о роли инструментального ориентирования в развитии абстрактного мышления (новый критерий сапиентации, актуальный в условиях, когда создание орудий труда исключительно человеком подвергается сомнению).