Поводы и основание принятия решения о применении уголовно-процессуальных мер безопасности к участникам досудебного уголовного судопроизводства

Институт государственной защиты и обеспечения мер безопасности как одна из многих уголовно-процессуальных проблем привлекает в последнее время достаточное внимание ученых, становится проблемой междисциплинарных исследований [4, с. 89– 96; 9, с. 49–53]. Такое состояние, на наш взгляд, вполне объяснимо, так как в рамках одной отрасли многие проблемы защищенности личности в уголовном судопроизводстве представляются трудноразрешимыми.

Процесс обеспечения безопасности участников производства по делу является одной из гарантий достижения цели уголовного судопроизводства. Вопросы повышения качества защиты прав и законных интересов личности, в том числе и их безопасное участие, содействие уголовному правосудию, исследуются в многочисленных публикациях [13, с. 16; 6, с. 69; 8, с. 65; 2].

Обратим внимание на различие мер государственной защиты, перечисленных в ст. 16 Федерального закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства», (далее – закон № 119-ФЗ) и собственно уголовнопроцессуальных мер безопасности, которые содержатся в ч. 3 ст. 11 УПК РФ.

Поскольку эти меры государственной защиты и меры безопасности различны по своей правовой природе, органам, их осуществляющим, правовым актам, их регулирующим, то и основания применения тех или иных мер так же различны.

В качестве предпосылок применения мер безопасности, установленных в ч. 3 ст. 11 УПК РФ, в науке принято понимать поводы и собственно основание принятия такого решения [5]. Кроме прямо установленных в ч. 3 ст. 11 УПК РФ мер безопасности, отдельные авторы рассматривают как аналогичные защитные меры и иные средства уголовнопроцессуального воздействия [7, с. 215–220]. Например, п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ устанавливает применение меры пресечения в качестве средства ограждения свидетелей и иных участников от противоправного влияния подозреваемого или обвиняемого, который может угрожать их безопасности [3, с. 88–94].

В Законе № 119-ФЗ поводы и основание закреплены в ст. 16, которая закрепляет три повода:

• 1)    письменное заявление защищаемого лица;

• 2)    его согласие, выраженное в письменной форме;

• 3)    в отношении несовершеннолетних – письменное заявление его родителей или лиц, их заменяющих, а также уполномоченных представителей органов опеки и попечитель-

• ства (в случае отсутствия родителей или лиц, их заменяющих) или их согласие, выраженное в письменной форме (ч. 2 ст. 16).

Анализ перечня поводов позволяет сделать вывод о том, что он нуждается в расширении. Не исключаем, что заявление в силу различных причин может быть сделано не самим защищаемым, а иным лицом в интересах защищаемого. Такой самостоятельный повод имеется в ч. 2 ст. 16 Закона Республики Таджикистан «О государственной защите участников уголовного судопроизводства»: заявление лиц, обратившихся с заявлением с целью защиты интересов других лиц.

В качестве основания применения мер безопасности как вида государственной защиты в ч. 1 ст. 16 Закона № 119-ФЗ указаны данные о наличии реальной угрозы убийства защищаемого лица, насилия над ним, уничтожения или повреждения его имущества в связи с участием в уголовном судопроизводстве, установленные органом, принимающим решение об осуществлении государственной защиты». Сравнение основания применения мер уголовно-процессуальной безопасности и основания применения мер государственной защиты несколько отличны: основания, указанные в ч. 1 ст. 16 Закона № 119-ФЗ ограничены, так как не содержат такую широкую фразу, как «иные противоправные деяния», имеющуюся в ч. 3 ст. 11 УПК РФ.

Однако нормы действующего уголовнопроцессуального закона, к нашему сожалению, прямо не предусматривают легальное определение предпосылок применения уголовно-процессуальных мер безопасности. Так, в ч. 3 ст. 11 УПК РФ установлено общее правило применения этих уголовно-процессуальных средств:

• 1)    наличие достаточных данных;

• 2)    угроза убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями.

Представляется, что достаточность таких данных является субъективным критерием, который законодателем не формализован и оценивается лицом, ведущим производство по делу. При этом учитывается совокупность внешних факторов по конкретному уголовному делу: личность участника процесса (защищаемого лица), «ценность информации», перспектива содействия уголовному правосудию, опасность личности обвиняемого, его принад- лежность к преступной группе, прочие обстоятельства.

Как показывает судебная практика, наиболее часто встречаемым аргументом при отказе судом в применении мер безопасности является отсутствие угрозы.

Например, свидетель защиты по уголовному делу в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 321 ч. 2 УК РФ, 10 июня 2014 г. обратился в Скопинский районный суд Рязанской области с ходатайством о применении к нему мер безопасности. Свое ходатайство он мотивировал тем, что при его этапировании в ноябре 2012 года в г. Ряжск для участия в судебном заседании в качестве свидетеля по уголовному делу в досмотровом помещении через коменданта жилой зоны в адрес свидетеля были высказаны угрозы со стороны администрации в связи с его участием деле (Апелляционное постановление Рязанского областного суда № 22-705/14 от 23 июля 2014 г.).

Апелляционная инстанция в своем решении отметила, что реальность этих угроз была проверена в заседании суда. При этом вынесенное 29 мая 2014 г. постановление Рязанского областного суда не содержит сомнений в достоверности изложенных в его первоначальном ходатайстве фактов, поэтому суд считает, что отсутствуют основания для их повторного изложения им, поскольку они уже установлены постановлением Рязанского областного суда от 29 мая 2014 г., содержащим утверждение о недостаточности установленных судом фактов для предоставления ему защиты в том объеме, в котором эти факты изложены в постановлении суда. Апелляционная инстанция отказала в удовлетворении жалобы.

Как видно, судом формально оцениваются обстоятельства наличия (отсутствия) угрозы. Апелляционная инстанция не вдается в подробности и не ставит под сомнение решение суда первой инстанции. Кроме того, обратим внимание на сроки процесса отстаивания защищаемым лицом своего права на судебное обжалование отказа в применении к нему мер безопасности: с ноября 2012 года до 23 июля 2014 г. В результате он так и не получил безопасность своего участия как свидетеля по уголовному делу. Кроме того, он остался незащищенным, находясь в местах лишения свободы, что существенно ухудшает его положение.

Важность угрозы защищаемому лицу является качественной составляющей предпосылок применения мер процессуальной безопасности. Закон не устанавливает, от кого именно такая угроза должна или может исходить. Предполагается, что угрожать участникам процесса может подозреваемый, его сообщники и прочие лица, заинтересованные в исходе дела.

Перечень видов угроз в уголовнопроцессуальном законе носит альтернативнонеопределенный характер:

• 1)    угроза убийством;

• 2)    угроза применения насилия;

• 3)    угроза уничтожения или повреждением их имущества;

• 4)    угроза иных опасных противоправных деяний.

Обратим внимание на неопределенную формулировку «иные опасные противоправные деяния», которая позволяет широко применять меры безопасности должностными лицами.

Таким образом, нормы УПК РФ, по нашему мнению, предоставляют достаточные условия обеспечения мер безопасности в отношении граждан, которые вовлекаются в сферу уголовного судопроизводства.

Из буквального толкования содержания ч. 3 ст. 11 УПК РФ следует вывод о том, что меры безопасности могут применяться только к участникам уголовного судопроизводства, процессуальный статус которых уже определен. Это следует из перечня лиц в ч. 3 ст. 11 УПК РФ, к которым могут применяться такие меры: потерпевший, свидетель или иные участники уголовного судопроизводства, а также их близкие родственники.

Однако законом установлена обязанность обеспечения безопасности граждан и до возбуждения уголовного дела, в стадии решения вопросов при проверке повода к возбуждению дела, когда статус участников процесса еще не сформирован. Так, в ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ, введенной Федеральным законом от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ, установлена возможность применения одной из мер безопасности (ч. 9 ст. 166 УПК РФ) к участникам досудебного производства, в том числе при приеме сообщения о преступлении. Следовательно, формулировка ч. 3 ст. 11 УПК РФ должна быть приведена в соответствие с содержанием ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ, то есть перечень лиц, к которым могут быть применены меры безо- пасности, должен быть дополнен участниками досудебного производства.

Отметим, что в ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ эти лица именуются еще и как лица, участвующие в производстве процессуальных действий при проверке. Понятно, что имел в виду законодатель, называя по-разному лиц, которые участвуют в процессе проверки уголовнопроцессуального повода к возбуждению уголовного дела: этих участников еще рано называть потерпевшим или свидетелем. Данная позиция объяснима, так как уголовное дело вообще может и не быть возбуждено.

А. М. Панокин в ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ выделяет две новые группы участников уголовного судопроизводства: 1) лиц, участвующих в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении; 2) участников проверки сообщения о преступлении [11, с. 1461–1465]. Однако эту классификацию, как мы считаем, следует дополнить третьей группой – участниками досудебного производства, которые также указаны в ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ применительно к возможности применения мер безопасности, установленной в ч. 9 ст. 166 УПК РФ.

В литературе критикуется отсутствие точного названия участников проверки сообщения. Например, Ю. В. Астафьев и Т. В. Винокурова отмечают, что закономерным остается вопрос о процессуальном статусе этих лиц, особенно в аспекте того обстоятельства, что они являются участниками целого ряда следственных действий, которые подлежат протоколированию. О таких «мелочах» законодатель не задумывается, зато обеспечивает охрану интересов этих лиц, в том числе путем использования псевдонима [1, с. 33–36]. Это действительно так, однако данные лица все же принимают участие в процессуальных действиях, следовательно, должны обладать и процессуальными правами, нести обязанности. Не вдаваясь в дискуссию о статусе указанных лиц, отметим, что они имеют полное право на безопасность в связи с таким участием.

Рассуждая о необходимости разъяснения участникам проверки их прав и обязанностей, А. С. Каретников и С. А. Каретников указывают на то, что это требование «…во многом носит декларативный характер, так как в этой стадии нет полного перечня лиц, обладающих юридическим статусом, следовательно, оно не привязано к конкретным участникам уголов- ного процесса» [10, с. 37–42]. Е. В. Шибанова задается вопросом о том, каким образом можно разъяснять лицу права субъекта уголовного процесса, если оно еще не приобрело этот статус? В соответствии с ч. 1 ст. 42 УПК РФ лицо приобретает статус потерпевшего только после вынесения об этом постановления следователя или суда. Именно с этого момента могут реализовываться все его права, предусмотренные законом [12, с. 47–50]. Тем не менее право на обеспечение безопасности, установленное в ч. 9 ст. 166 УПК РФ, должно быть им разъяснено.

В этой связи отметим, что соответствие положений ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ международным правовым стандартам подтверждено соответствующим решением Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ). Так, в ст. 102 Постановления ЕСПЧ от 23 октября 2014 г. «Дело «Мамажонов (Mamazhonov) против Российской Федерации» (жалоба № 17239/13) (по делу обжалуется нерассмот-рение утверждения иностранного гражданина о том, что в случае выдачи иностранному государству он подвергнется реальной угрозе пыток и жестокого обращения, а также непринятие мер по предотвращению насильственной передачи иностранного гражданина, отсутствие эффективного расследования по факту исчезновения указанного гражданина, допущено нарушение требований ст. 3 и 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) указано, что эта норма «существенно уравняла правовой статус, права и обязанности лиц, участвующих в предварительной проверке, с участниками уголовного расследования. Это положение включает права не свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, а также приносить жалобы на действия (бездействие) следственных органов в порядке, установленном гл. 16 УПК РФ».

Формулировка «участники досудебного производства», которая используется в ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ, является более широкой, включает не только участников предварительного расследования, но и участников стадии возбуждения уголовного дела.

Таким образом, мы считаем, что меры безопасности могут быть приняты в отношении не только участников процесса, то есть граждан, уголовно-процессуальный статус которых уже определен, но и иных участни- ков, которые вовлечены в сферу уголовнопроцессуальных отношений. Правовые предпосылки применения мер уголовнопроцессуальной безопасности, как было показано, нуждаются в совершенствовании. Следует перечислить поводы к применению мер безопасности в ч. 3 ст. 11 УПК РФ, в которой они отсутствуют, в отличие от ст. 16 Закона № 119-ФЗ. Указание в УПК РФ только на основание (наличие достаточных данных об угрозе), по нашему мнению, является недостаточным для повышения гарантий права участников процесса на безопасность.