Позднесарматское элитное воинское погребение из Южного Приуралья

DOI:

В 2012 г. в Западно-Казахстанской области на левом берегу р. Урал, в 40 км к востоку от г. Уральск, экспедицией под руководством Я.А. Лукпановой в кургане 4 могильника Так-сай I было обнаружено неординарное захоронение позднесарматской культуры.

Курган выделялся достаточно крупными размерами: современная высота – 0,8 м, диаметр – 30 м. Реконструируемый диаметр первоначальной насыпи – около 20 м (рис. 1).

В насыпи зафиксированы разрозненные фрагменты костей животных и керамики, вероятно от тризны.

В центральной части кургана, под насыпью, на уровне погребенной почвы, на глубине 0,50 м была выявлена подпрямоугольная ритуальная площадка, сделанная из суглинистого материкового раствора, размерами 7 х 8 м, вытянутая по линии С - Ю, высотой до 0,25 м, на которой были уложены деревянные плашки (рис. 1).

Под данной площадкой, в 2 м к юго-западу от центра кургана, на уровне древней поверхности была обнаружена подбойная могила. Входная яма подпрямоугольной в плане формы вытянута длинной осью по линии С – Ю. Длина ямы – 2,12 м, ширина – 0,6 м, глубина – 3,80 м от R ₀.

В западной стенке входной ямы устроен подбой, отделенный ступенькой высотой до 0,1 м. Длина подбоя – 2,75 м, ширина до 0,95 м, глубина – 3,9 м от R ₀.

На дне подбоя, вдоль западной стенки камеры, обнаружен костяк взрослого мужчины, уложенный вытянуто на спине головой к северу с небольшим отклонением к западу. Руки были незначительно согнуты в локтях, кисти уложены на тазовых костях. Под костяком зафиксирована органическая подстилка. Череп погребенного деформирован (рис. 1, 2).

В погребении был обнаружен следующий инвентарь:

• 1.    За черепом погребенного, ближе к северной стенке, было зафиксировано скопление сильно коррозированных железных деталей конской сбруи, среди которых находились кольчатые удила. Диаметр кольца удил – 6,5 см, длина сохранившейся части грызла – 9,5 см (рис. 1, 2, 2 ).

• 2.    Рядом с удилами обнаружена небольшая бронзовая пряжка с рамкой В-образной формы и железным, сильно раздутым от кор-

• розии язычком. Сечение рамки круглое. Ширина пряжки – 3 см, длина – 2 см (рис. 1, 2, 3).

• 3.    У изголовья погребенного, в северозападном углу подбоя располагался бронзовый кованый котелок с загнутым по венчику краем. Диаметр котла по венчику – 15 см, диаметр дна – 16,5 м, высота – 11 см. Дно котелка выпуклое. С двух противоположных сторон на венчике фиксируются по 2 отверстия диаметром 0,5 мм, вероятно, от крепления ручки (рис. 1, 2, 1 ).

• 4.    С правой стороны от погребенного, между стенкой камеры и предплечьем, обнаружен железный кинжал длиной 35 см (рис. 1, 2, 9 ). На кинжале фиксируются остатки деревянных ножен.

• 5.    В кисть правой руки погребенного был вложен плохо сохранившийся железный нож длиной 10 см (рис. 1, 2, 7 ).

• 6.    Вдоль левой ноги погребенного лежал массивный каменный подквадратный в сечении оселок длиной 50 см, толщиной – 2,5 см (рис. 1, 2, 11 ).

• 7.    Поверх оселка находился железный меч с сохранившимися фрагментами деревянных ножен, окрашенных в красный цвет. Длина меча с рукояткой достигает 79 см (рис. 1, 2, 10 ).

• 8.    На мече, в средней части, обнаружена квадратная каменная пластина с отверстием в центре размерами 2,5 х 2,5 х 0,9 см и диаметром отверстия 0,7 см (рис. 1, 2, 6 ).

• 10.    На пластине лежала небольшая бронзовая пряжка с округлой рамкой. Язычок у основания имел уступ спереди, декорированный косым крестом. Диаметр рамки – 1,7 см, длина язычка – 1,5 см (рис. 1, 2, 4 ). На язычке фиксировался фрагмент кожаного шнурка, который продевался через отверстие в каменной пластине и накидывался на язычок.

• 11.    У пояса погребенного, на левом крыле таза, обнаружен железный нож плохой сохранности с бронзовыми деталями рукояти. Длина сохранившейся части ножа – 18 см (рис. 1, 2, 8 ).

• 12.    Рядом с левым локтем погребенного зафиксированы фрагменты железного предмета (рис. 1).

• 13.    В заполнении ямы, восточнее фрагментов железного предмета, найден фрагмент тонкой бронзовой пластины размерами 3,4 х 3 см (рис. 1).

• 14.    У левого локтя погребенного, немного выше рукояти меча, была найдена железная пряжка овальной формы с плоской в сечении рамкой размерами 4,5 х 3,7 см (рис. 1, 2, 3 ).

• 15.    Слева от меча, у колена обнаружены фрагменты железного предмета (рис. 1).

• 16.    Под правой стопой погребенного зафиксированы 2 фрагмента кожи (от обуви?) (рис. 1).

’^^-^-^^^ ^ s^^^^^^^^S^^            '^ ’^->^-^y/--

Рис. 1. Могильник Таксай I. План кургана 4 и погребения 1

Погребение из кургана 4 в могильнике Таксай I относится к категории комплексов позднесарматского времени особого социального ранга. Проанализируем особенности погребального обряда данного захоронения.

Для позднесарматской культуры в целом наиболее характерны малые насыпи [25, c. 86, табл. 1]. Размеры рассматриваемого кургана значительно превышают большинство курганов этого времени (рис. 1). Стратиграфические данные позволили определить, что первоначальная насыпь до начала интенсивной распашки имела диаметр около 20 метров. Зная современный объем курганной насыпи, есть возможность вычислить высоту кургана на момент его возведения. При диаметре 20 м она составляла около 2,3 метров. Для позднесарматской культуры такие высокие курганы являются единичными и во всех случаях связаны с погребениями самого высокого социального ранга (Лебедевка, кург. 1, погр. 1; Суслянка) [1; 3]. Размеры кургана имеют важное значение в определении статуса погребенного, особенно в памятниках кочевнических культур. Чем больше насыпь, тем выше был статус человека, погребенного под ней. Факт возведения такого крупного кургана над единственной могилой говорит в пользу неординарности данного комплекса.

Наличие надмогильной ритуальной площадки из глиняного выкида и деревянных плашек в кургане 4 могильника Таксай I (рис. 1) – крайне редкое явление среди позднесарматских древностей. На данный момент это четвертая находка подобных сооружений, которые в двух случаях обнаружены в Заволжье и один раз в северной части Южного Приуралья [25, с. 91]. Так, в кургане D16 могильника Альт-Веймар в Заволжье под насыпью также была оборудована площадка, а в единственной могиле был погребен воин с длинным мечом, украшенным каменными деталями гарнитуры

[40, S. 36]. В описании разрушенного кургана Суслянка в Саратовском Заволжье, высота которого была около 2,5 м, упоминается вымост-ка из кирпичей в насыпи. В погребении найдены детали конской упряжи и набор предметов вооружения [3, с. 136].

Под ритуальной площадкой в кургане обнаружена подбойная могила. Подбои являются наиболее распространенным типом погребальных сооружений в позднесарматское время. Их процент в южной части Южного Приуралья достигает 47 % [25, с. 87, табл. 1, 10 ]. Подбои существовали во всех сарматских культурах, но с появлением носителей позднесарматской культуры они стали ведущим типом сооружений. С середины II в. н. э. в степях Восточной Европы именно в подбойных могилах чаще всего фиксируются такие признаки позднесарматской культуры, как искусственная деформация черепа, северная ориентировка, определенные типы инвентаря [28, с. 102, 104].

Уникальной для позднесарматского времени является глубина могильной ямы – более 3 м от уровня погребенной почвы. Подбои подобных размеров крайне редки и связаны, как правило, с неординарными воинскими комплексами позднесарматской культуры (Новоалександровка, кург. 20, погр. 2; Веселый VI, кург. 1, погр. 1) [7, с. 220–221, рис. 4, 6–17 ; 11].

На дне довольно обширной камеры, у западной стенки лежал костяк погребенного в вытянутом положении на спине, головой к северу. Северная ориентировка является ведущей в позднесарматской культуре. В Южном Приуралье этот показатель доходит до 97 % [21, с. 27]. В рассматриваемом комплексе кисти рук погребенного уложены на тазе. В Приуралье такое положение рук встречается в 25 % случаев [21, с. 27].

На черепе погребенного фиксируются следы искусственной деформации. В погребениях европейской степи деформация черепов появляется около середины II в. н. э. с приходом носителей позднесарматской культуры. Это один из ее главных диагностических признаков. В южноуральских и нижневолжских памятниках этот показатель доходит до 70 %, в нижнедонских – до 50 % [2, с. 150; 21, с. 28].

Среди сопровождающего инвентаря обнаружен набор клинкового вооружения, состоящий из меча, кинжала и боевого ножа, а также уздечный набор (рис. 1). Наличие нескольких клинков в одном комплексе указывает на принадлежность погребенного к прослойке профессиональных воинов [18, с. 89]. Анализ подобных погребений показывает, что эта прослойка была крайне немногочисленная. К примеру, в Нижнем Поволжье таких погребений насчитывается всего 13, в Южном Приуралье еще меньше [18]. Как и погребение в кургане 4 могильника Таксай I, такие комплексы отличает наличие меча и кинжала. В рассматриваемом погребении эти клинки положены с разных сторон от погребенного: меч слева, кинжал справа (рис. 1). В позднесарматское время в большинстве известных случаев наборы клинков укладывались с одной стороны от погребенного. При этом закономерностей в их расположении справа или слева не отмечено [18, с. 88]. Для среднесарматского времени в комплексах с наборами клинков характерно раздельное помещение меча и кинжала [9, с. 112]. Вероятно, расположение клинков в подобных могилах диктовалось особенностями погребальной традиции в каждом отдельном случае.

Сохранность меча в рассматриваемом погребении плохая (рис. 2, 10 ). Определить его типологические особенности невозможно. Во всех известных случаях в комплексах с наборами клинков мечи относятся к одному типу без металлических наверший и перекрестий [18, с. 88]. Вероятно, рассматриваемый меч в погребении также принадлежал к этому типу. Деревянные ножны меча были окрашены в красный цвет, что часто встречается в сарматское время [14, с. 67].

Находку каменной пластины с отверстием (рис. 2, 6) и бронзовой пряжки (рис. 2, 4) в средней части ножен меча можно интерпретировать как некое украшение-фиксатор портупейного ремня, крепящееся на кожаном шнурке к поясу воина [4, с. 177–178; 26]. Круг подобных по функциональному назначению деталей гарнитуры достаточно разнообразен. В позднесарматских воинских погребениях находки подобных предметов известны на Нижнем Дону (Веселый VI, кург. 1, погр. 1; Ново-александровка I, кург. 20, погр. 2; Гремячая, кург. 2, погр. 1) [7; 11; 12], в Заволжье (Кочет- ное, кург. 13, погр. 1) [36], в междуречье Волги и Дона (Ковалевка, кург. 7, погр. 1) [17], в Южном Приуралье (Покровка X, кург. 43, погр. 1) [22]. Маленькие пряжки разнообразных форм, на язычках которых крепились ремешки, встречаются в сочетании с дисками из раковин, каменными плиточками, хрустальными полусферами, деревянными шариками с отверстиями [4, с. 177–178; 17, с. 44, рис. 1, 14, 15; 22, с. 59]. Длинные мечи в сопровождении подобных деталей гарнитуры, по мнению С.И. Безуглова, являются неотъемлемым атрибутом могилы знатного воина [4, с. 179].

У кинжала, обнаруженного справа от погребенного, не зафиксировано металлическое навершие, однако присутствует тонкое ромбовидное железное перекрестье (рис. 2, 9 ). Перекрестья на кинжалах позднесарматского времени распространены достаточно широко [15; 26, с. 196]. Они могут быть изготовлены как из железа, так и из бронзы. Существует два типа крепления перекрестья к штырю рукояти. Первый – это наковывание перекрестья из согнутого пополам прута на пяту клинка. Второй тип – отдельно изготовленное перекрестье надевалось на штырь-рукоять через отверстие в центральной части. Как правило, такие перекрестья имеют ромбовидную форму [15]. На кинжале из рассматриваемого кургана 4 могильника Таксай I также было железное ромбовидное перекрестье, надетое на рукоять (рис. 2, 9 ). До сих пор в Приуралье был известен лишь один кинжал с ромбовидным перекрестьем, выполненным из бронзы, в кургане 57 могильника Целинный [8, с. 114, рис. 35, II, 3 ].

Ромбовидные перекрестья встречаются на сарматском оружии еще до позднесарматского этапа. По мнению А.С. Скрипкина, мечи с бронзовыми ромбическими перекрестьями разных типов восходят к единой традиции их изготовления, прототипами для которых явились образцы китайского клинкового вооружения. В сарматских комплексах они встречаются и в раннесарматских погребениях со II в. до н. э. и в среднесарматских [34, с. 17–20]. Однако в этом случае речь идет о типологически иных перекрестьях, которые обнаружены исключительно на мечах и отличаются большей массивностью по сравнению с тонкими перекрестьями на позднесарматских кинжалах.

Рис. 2. Находки из погребения 1 кургана 4 могильника Таксай I:

1 – бронзовый котелок; 2 – детали конской сбруи; 3 – железная пряжка; 4 – бронзовая пряжка;

5 – бронзовая пряжка; 6 – каменная пластинка; 7 – фрагмент железного ножа; 8 –железный нож с бронзовыми деталями рукояти; 9 – железный кинжал; 10 –железный меч; 11 – каменный оселок

Кинжал с тонким ромбовидным перекрестьем известен в среднесарматское время в единичном случае на Верхнем Дону [10, с. 82, рис. 4, 7 ]. Однако наибольшую популярность кинжалы с такими перекрестьями получают в позднесарматское время, охватывая период второй половины II – III в. н. э., в Нижнем Поволжье и на Нижнем Дону [15, с. 174]. Истоков традиций использования тонких ромбовидных перекрестий на иных территориях в более раннее время пока обнаружить не удалось.

Нередко кинжалы с перекрестьями входят в состав наборов клинкового вооружения позднесарматского времени. Можно отметить погребения в кургане 3 могильника Кочетное в Заволжье, в кургане 5 могильника Вербовский I, в кургане 7 в Ковалевке в южной части Волго-донского междуречья [17; 23, с. 121–124; 24, с. 169; 36], в погребении 2 кургана 1 курганной группы Гремячая на Нижнем Дону [12].

Среди прочего инвентаря в рассматриваемом погребении обнаружен нож с бронзовыми деталями рукояти (рис. 2, 8 ). Подобные ножи появляются у кочевого населения только в позднесарматский период [26, с. 199]. Существует 2 типа ножей с биметаллическими рукоятями. Один тип представляет собой железное пластинчатое основание и двустворчатую рамчатую рукоять, которая имела грибовидное навершие и выемки в нижней части [14, с. 66, рис. 1, 14 ]. Второй тип – также с пластинчатым основанием и двухсоставными бронзовыми грибовидным навершием и перекрестьем, которые крепились к основе при помощи клепок. Пространство между навер-шием и перекрестьем заполнялось деревянными вставками [14, с. 66, рис. 1, 15 ]. Именно к такому типу относится нож из рассматриваемого комплекса.

Ножи с биметаллическими рукоятями появляются только в позднесарматское время и датируются в рамках второй половины II – III в. нашей эры. Ареал их распространения очень широк и охватывает территорию от Средней Азии и Зауралья на Востоке до Крыма на Западе [13, рис. 16, 4; 19, с. 23, табл. 4, 1; 22, с. 64–65; 39, с. 117, рис. 34]. Одни исследователи считают, что такие ножи являлись боевыми [23, с. 123], другие, что ритуальными [26, с. 199]. Нередко они входили в состав на- бора клинкового вооружения, состоящего из меча, кинжала, часто с ромбовидным перекрестьем, и ножа с биметаллической рукоятью. Известные находки таких ножей в конструктивно единых ножнах с кинжалами, где нож крепился под острым углом к кинжалу, не оставляют сомнений в их принадлежности к боевому набору клинков [16, с. 246–247]. В исследуемом комплексе нож обнаружен в районе пояса погребенного слева. Можно предположить, что погребенный предпочитал носить такой нож на поясе, что позволяет считать его использование в качестве вспомогательного оружия. Однако исключать ритуальное назначение подобных ножей в боевой практике также не стоит. Некоторые из известных экземпляров имеют слишком короткие клинки, а тонкое лезвие их не вполне подходило для сопротивления кинжалу или мечу.

В погребении вместе с мечом обнаружен квадратный в сечении оселок длиной 50 см (рис. 2, 11 ). Находки массивных оселков являются атрибутом позднесарматского времени. Примечательно, что они встречены и в мужских, и в женских захоронениях. Мужские погребения во всех случаях являются яркими воинскими комплексами, практически всегда сопровождающимися богатым конским снаряжением и нередко наборами клинкового вооружения (Целинный I, кург. 6, погр. 1; Камышевский I, кург. 8, погр. 1; Центральный VI, кург. 16, погр. 8; Конезавод I, кург. 9; Новоалександровка I, кург. 20, погр. 2). Часть из них, безусловно, являются погребениями представителей высшего ранга (Лебе-девка, кург. 1, погр. 1; Суслянка). Известны находки массивных оселков в женских погребениях (Лебедевка, кург. 2, погр. 1; Старица, кург. 11, погр. 1; Высочино V, кург. 18, погр. 1). Все женские погребения с оселками отличает богатый инвентарный набор, который обязательно включал импортные металлические сосуды. Если находки массивных оселков вполне объяснимы в мужских воинских погребениях, то интерпретировать их среди инвентаря женских захоронений проблематично.

В рассматриваемом комплексе кургана 4 могильника Таксай I был обнаружен бронзовый кованый котелок (рис. 2, 1), который можно отнести к типу «Дебельт»1, выделенному Б.А. Раевым. Автор определяет время существования таких котелков в рамках второй половины II – III в. нашей эры [39, p. 23– 25, pl. 19, 10–13]. Данная находка в воинском комплексе не уникальна. Бронзовые котелки встречаются в позднесарматских погребениях с клинковым вооружением. Они отличаются небольшими размерами и нередко снабжены длинными железными рукоятями (Целинный I, кург. 6, погр. 1; Солянка I, кург. 3, погр. 2; Старица, кург. 26, погр. 2). В таксайском погребении такая деталь отсутствует. Находки котелков известны и в женских комплексах (Валовый I, кург. 4, погр. 2; Бережновка II, кург. 67, погр. 1).

Во многих престижных сарматских погребениях встречены котлы. В данном обряде, возможно, реализовывалась идея помещения одного или нескольких котлов в погребение человека, имевшего важное объединяющее значение для некого коллектива, связанного родственными или профессиональными отношениями. В литературе утвердилось мнении о том, что в скифо-сарматском мире котлы являлись «символами единства» и «символами власти» [27, с. 22, 23; 35, с. 80].

Находки маленьких кованных котелков в мужских воинских захоронениях можно объяснить, с одной стороны, спецификой экипировки профессиональных воинов, как предмет, удобный в военном походе. С другой, что такой котелок мог помещаться в могилу командира некого подразделения воинов. Именно этот человек и являлся объединяющим фактором в данном воинском коллективе. Если предположить, что рассматриваемый курган мог быть сооружен силами воинского коллектива, который возглавлял погребенный, то размеры этого подразделения будут довольно впечатляющими.

Подтверждением принадлежности погребенного в кургане 4 могильника Таксай I к особому сословию воинов-всадников является находка деталей узды (рис. 2, 2 ). К сожалению, плохая сохранность не позволяет охарактеризовать их особенности. Находки самой же конской упряжи встречаются достаточно редко, в 6 % позднесарматских погребений. В 73 % случаев в комплексах с уздой обнаружено оружие. Такая ситуация позволяет предположить, что не во все могилы воинов помещали оружие и детали конской сбруи.

В общей выборке погребений позднесарматского времени количество комплексов с вооружением достигает 23,8 % [25, с. 97]. Не исключено, что наличие таких категорий инвентаря, как оружие, определенный его набор, конская узда и их сочетание могут указывать на различные ступени в военной иерархии позднесарматского общества. Наиболее яркие воинские комплексы позднесарматской культуры, помимо оружия, сопровождаются деталями сбруи [4].

Среди деталей конского снаряжения в рассматриваемом комплексе обнаружена очень интересная бронзовая пряжка с железным язычком (рис. 2, 5 ). Рамка ее В-образ-ной формы с утолщением в передней части. Задняя часть немного спрямлена. На задней части рамки отчетливо видны следы крепления подвижного щитка, который не сохранился. Находки подобных пряжек в позднесарматском комплексе крайне редки. Ближайшие аналогии данной пряжки в сарматских комплексах были обнаружены в Сусловском могильнике, где пряжки имеют овальные щитки и обильно украшены насечками и фасетиров-кой [29, с. 75, рис. 25; 33, с. 108, рис. 12, 25 , 13, 12 ]. В отличие от сусловских пряжек находка из Таксая не имеет фасетировки, железный язычок не информативен и утрачен щиток, который мог бы уточнить ее типологическую позицию. Данные обстоятельства снижают возможность данной пряжки как узкого хроноиндикатора.

А.С. Скрипкин датировал сусловские пряжки финалом позднесарматской культуры не позднее третьей четверти IV в. н. э., указав на их близость материалам IV в. н. э. в Подунавье [31, с. 326].

В-образные пряжки с округлым сечением рамки известны на провинциально-римских памятниках Подунавья с IV в. нашей эры. Они являются одним из показателей фазы D центральноевропейских культур по К. Годловскому (после 320/330 гг. – середины V в.) [38]. Известны они и позднее, в раннем средневековье ².

Территориально наиболее близкие аналогии В-образной пряжке обнаружены в лесостепных древностях Прикамья, где подобные детали гарнитуры фиксируются в памятниках конца IV – начала V в. н. э., которые, вероятно, попадали сюда из более западных райо- нов, в частности, с территории Венгрии [37, fig. 104, 109, 111].

Как мы видим, принято считать, что пряжки с В-образной рамкой в позднесарматские комплексы могли попасть не раннее IV в. н. э., что позволяет поднять верхнюю границу исследуемого комплекса. Однако такая хронологическая позиция пряжки из Таксая расходится с общим контекстом рассматриваемого погребения воина-всадника, который более характерен для второй половины II – III в. нашей эры. Стоит также упомянуть, что согласно результатам исследования В.Ю. Малашева, проанализировавшего приуральские памятники позднесарматской культуры, к началу IV в. н. э. происходит отток позднесарматского населения с территории Южного Приуралья [21, с. 131]. Возникает вопрос, каким образом в конце IV в. н. э., если опираться на датировку комплекса по В-образной пряжке, данное погребение, более характерное для предыдущего этапа позднесарматской культуры, который заканчивается около середины III в. н. э., оказалось в IV в. н. э. в приуральских степях, которые были покинуты кочевым населением. Исходя из вышесказанного, можно предположить, что верхняя хронологическая граница погребения из кургана 4 могильника Таксай I ограничивается второй половиной III в. нашей эры. Найденная в нем В-образная пряжка является наиболее ранним образцом пряжек с В-об-разными рамками. Отсутствие фасетиров-ки и штриховки на рамке может свидетельствовать в пользу ее более ранней позиции по сравнению с образцами IV в. нашей эры.

С предлагаемой датой (вторая половина III в. н. э.) корреспондируется оценка хронологии и второй пряжки из данного комплекса (рис. 2, 4 ), которая соответствует пряжкам П7 по В.Ю. Малашеву с датировкой второй половиной III в. нашей эры [20, с. 196, рис. 2, 6А, 6Г 2, 2 ].

Наибольшее распространение могил воинов-всадников, которые в позднесарматское время составляли высшую прослойку общества, относится ко второй половине II – первой половине III в. нашей эры [4, с. 180; 5, с. 112–113]. В Южном Приуралье, где политические процессы, произошедшие в середи- не III в. на Нижнем Дону, отразились лишь косвенно [21, с. 144–145; 22, с. 72], существование традиционной иерархии позднесарматского общества могло продолжаться до конца III в. нашей эры.

Элитные мужские захоронения, относившиеся к погребениям высших слоев позднесарматского общества, сопровождались и наборами вооружения. В погребении кургана 4 могильника Таксай I обнаружен набор клинкового вооружения, состоящий из меча, кинжала с тонким железным ромбовидным перекрестьем, надетым на штырь рукояти и ножа с биметаллической рукоятью. Наличие этого набора указывает на принадлежность погребенного к прослойке профессиональных воинов, комплексы которых обнаружены на всей территории распространения позднесарматской культуры [18]. По мнению ряда исследователей, погребения с наборами клинкового вооружения составляли особую часть войска на разных этапах сарматской истории [6, с. 53; 9, с. 116; 32, с. 374].