Практические проблемы наложения ареста на имущество в рамках уголовного судопроизводства

Современный этап развития российского общества, связанный с реформированием всех сфер общественной жизни, органов государственной власти, характеризуется значительной активизацией правотворческих усилий, в том числе и в процессуально-правовой сфере. Практически складывается новая правовая система, обеспечивающая потребности дальнейшей демократизации всех сторон жизни российского общества, развития и охраны прав и свобод личности, становления и развития новых экономических механизмов [1, с. 113].

Институт обеспечения иска, получивший свое развитие в России в начале XVIII века [2], в настоящее время повсеместно применяется как в гражданском, так и в арбитражном и уголовном процессе. Наложение ареста на имущество как мера процессуального принуждения является гарантом возмещения вреда, причиненного в результате совершения преступления, следовательно, лица, признанные потерпевшими по уголовному делу, получают бесспорную защиту своих иму- щественных прав и законных интересов. Наличие привилегированного положения недопустимо при введении процедуры банкротства, целью которой является пропорциональное погашение требований кредиторов за счет вырученных от продажи имущества денежных средств, что, в свою очередь, свидетельствует о недопустимости наличия каких-либо ограничений по распоряжению имуществом. Возникающее в этом случае соотношение интересов, преследуемых уголовным судопроизводством и процедурой банкротства, должно иметь четкую регламентацию в целях недопущения нарушения прав и законных интересов как участников уголовного судопроизводства, так и лиц, участвующих в деле о банкротстве.

Статистика удовлетворения судом ходатайств о применении меры процессуального принуждения в виде наложения ареста на имущество в уголовном судопроизводстве свидетельствует о том, что в среднем в 2019 году судами в рамках уголовного судопроизводства каждый день удовлетворялось 141 ходатайство о наложении ареста на иму- щество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях, что свидетельствует о востребованности указанной обеспечительной меры [3].

Ежедневное применение ареста имущества в целях защиты публично-правовых интересов и частноправовых отношений нередко приводит к выявлению пробелов и противоречий. Результаты анализа правоприменительной практики указали на то, что действующее законодательство предусматривает противоречивые подходы относительно порядка снятия наложенных в рамках уголовного дела обременений. Особенно часто препятствия по снятию ареста, наложенного на имущество в рамках уголовного процесса, возникают у арбитражных управляющих, осуществляющих свои права и обязанности в соответствии с законодательством о банкротстве.

Необходимо отметить, что выполнение обязанностей арбитражного управляющего является публичной деятельностью. Европейский суд по правам человека в постановлении от 14.01.2010 (дело Кротов против России № 54522/00) отметил, что назначенный арбитражным судом конкурсный управляющий является представителем государства, который под наблюдением суда осуществляет конкурсное производство [4].

Обеспечительные меры в виде ареста, накладываемого в уголовном процессе на имущество в целях исполнения приговора суда, являются неотъемлемой мерой реагирования на факт совершенного преступления. Однако при возникновении иных обстоятельств, в частности, таких как возбуждение дела о банкротстве, надлежит руководствоваться не только нормами уголовно-процессуального законодательства, но и иными нормами, направленными на регулирование специфичных правоотношений, поскольку однобокий подход к применению действующих мер приведет к необоснованному лишению кредиторов прав на удовлетворение возникших требований.

Для разрешения вопроса о надлежащем порядке снятия арестов, наложенных на имущество в рамках уголовного судопроизводства, необходимо рассмотреть соотношение ст. 115 Уголовно-процессуального кодекса РФ и ст. 126 ФЗ Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве).

Согласно ч. 9 ст. 115 УПК РФ отмена ареста, наложенного на имущество, ставится под условие вынесения постановления, определения лица 60

или органа, в производстве которого находится уголовное дело, в случае, когда отпала необходимость данной меры процессуального принуждения, истечения установленного судом срока или отказа в его продлении.

Действующее законодательство о несостоятельности (банкротстве) в противовес уголовнопроцессуальным нормам не обуславливает снятие ареста необходимостью принятия специальных решений или наступления иных обстоятельств, связав в п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве момент снятия ареста с датой принятия решения о признании должника банкротом и открытия процедуры конкурсного производства. Аналогичная ситуация возникает при банкротстве физических лиц, в частности, в соответствии с п. 5 ст. 213.26 Закона о банкротстве с даты признания гражданина банкротом снимаются ранее наложенные аресты на имущество гражданина и иные ограничения по распоряжению имуществом гражданина.

Перечисленные нормы породили две позиции у правоприменителей. Согласно первой позиции нормы УПК РФ имеют приоритет над нормами Закона о банкротстве. Данный вывод нашел свое подтверждение в Определении Конституционного Суда РФ от 15.05.2012 № 813-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Садыкова Ильгизара Яхиевича на нарушение его конституционных прав положениями абзаца девятого пункта 1 статьи 126 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», абзаца шестого пункта 1 статьи 16, пункта 3 статьи 28 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», частей третьей и девятой статьи 115 и пункта 2 части первой статьи 208 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Из указанного определения следует, что решение суда о признании должника несостоятельным (банкротом) не является безусловным основанием для снятия ареста с имущества [5].

Аналогичная позиция изложена в многочисленной судебной практике, в частности, в Постановлении Арбитражного Суда Московского округа от 20.11.2019 по делу № А40-13318/2019 [6], Постановлении Арбитражного Суда ВосточноСибирского округа от 22.05.2020 по делу № А33-17085/2017 [7], Определении Арбитражного Суда Поволжского округа от 06.02.2018 по делу № А57-12126/2017 [8] арбитражные суды указывают, что вынесенное в рамках дела о банкротстве решение арбитражного суда не может являться основанием для снятия ареста, наложенного в качестве меры принуждения в уголовном процессе.

Сохраняя обременение, арбитражные суды, учитывая, что арест на имущество должника наложен не арбитражным судом, а судом общей юрисдикции по ходатайству следователя в связи с расследованием уголовного дела, указывают на отсутствие у арбитражного суда полномочий освобождать имущество от ареста, наложенного судом общей юрисдикции в рамках уголовного дела, и рекомендуют обратиться в суд общей юрисдикции.

Здесь же установлена еще одна особенность, вызванная наличием пробела в регулировании порядка снятия ареста, наложенного в рамках уголовного дела. Десятки изученных дел, возбужденных на основании ходатайств арбитражных управляющих о снятии ареста с имущества, свидетельствуют о том, что суды общей юрисдикции во всех случаях отказывают в удовлетворении ходатайства управляющего, указывая на необходимость сохранения ареста до разрешения заявленных гражданских исков, что полностью блокирует возможность арбитражного управляющего исполнять возложенные на него Законом о банкротстве права и обязанности и осуществлять мероприятия, направленные на удовлетворение требований кредиторов.

Представители, придерживающиеся второй позиции, считают, что факта признания Должника несостоятельным (банкротом) достаточно для снятия обременений, поскольку нормы действующего законодательства о банкротстве являются специальными по отношению к УПК РФ. В этой связи представляется интересной позиция С.И. Абрамова, указывающего, что УПК РФ, «будучи по своему статусу ординарным федеральным законом, не имеет преимущества перед другими федеральными законами с точки зрения определенной непосредственно Конституцией Российской Федерации иерархии нормативных актов. Вместе с тем в случае коллизии между ними приоритетными должны быть признаны нормы того закона, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений» [9].

Более того, Конституционный Суд РФ в Постановлении от 31.01.2011 № 1-П указал, что часть третья статьи 115 УПК РФ во взаимосвязи с абзацем девятым пункта 1 статьи 126 Закона о банкротстве не предполагают сохранение ранее наложенного в рамках уголовного судопроизводства ареста на имущество должника после введения процедуры конкурсного производства для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска в отношении отдельных лиц, являющихся конкурсными кредиторами. В целях достижения баланса интересов и недопущения привилегированного положения отдельных кредиторов представляется верной вторая позиция, поскольку именно Закон о банкротстве учитывает как публичные интересы, так и интересы отдельных лиц с учетом специфики процедур несостоятельности [10].

Таким образом, в силу прямого указания закона с даты принятия судом решения о признании должника банкротом аресты, наложенные на имущество, не признанное вещественным доказательством или подлежащим конфискации, снимаются без принятия отдельных судебных актов.

Указанные выводы подтверждаются также сложившейся судебной практикой. К примеру, Арбитражный Суд Северо-Кавказского округа в Постановлении от 15.08.2018 по делу № А63-23041/2017 указал, что доводы о том, что арест на имущество должника мог быть отменен только на основании постановления, определения лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело, когда в применении этой меры отпадает необходимость, а погашение записей об аресте возможно только при вынесении судебного акта о снятии такого ареста, подлежат отклонению судом как основанные на ошибочном толковании норм материального и процессуального права [11]. К аналогичным выводам пришли Верховный Суд РФ в Определении от 15.02.2019 № 304-ЭС18-4037(4) [12], Арбитражный Суд Уральского округа в Постановлении от 23.12.2019 по делу № А50-4189/2019 [13], Первый арбитражный апелляционный суд в Постановлении от 13.12.2018 по делу № А38-4153/2018 [14], Арбитражный Суд Уральского округа в Постановлении от 15.12.2014 по делу № А50-1004/2014 [15], в Постановлении от 10.12.2019 по делу № А50-2223/2019 [16] и т. д.

Следовательно, при рассмотрении вопроса о прекращении обеспечительных мер, наложенных в рамках уголовного судопроизводства в целях обеспечения исполнения приговора в части имущественных взысканий, приоритет необходимо отдать нормам Закона о банкротстве, поскольку в банкротном деле решается задача пропорционального распределения денежных средств, полученных в результате реализации имущества, входящего в конкурсную массу должника, среди кредиторов. Иной же подход повлечет нарушение прав и законных интересов кредиторов должника, поскольку он допускает возможность получения преимущественного удовлетворения требований лицами, признанными потерпевшими по уголовному делу.

Следовательно, сохранение ареста, наложенного для обеспечения исполнения гражданского иска, взыскания штрафа, других имущественных взысканий, недопустимо при банкротстве, поскольку процедура банкротства основана на принципах равенства удовлетворения требований кредиторов должника, в том числе не признанных потерпевшими по уголовному делу.

В заключение необходимо отметить, что отсутствие детальной регламентации процедуры снятия ареста привело к отсутствию единого подхода у правоприменителей не только при разрешении дела судами общей юрисдикции, но и в арбитражном процессе. В целях недопущения установления привилегированного положения лиц, признанных потерпевшими и заявившими гражданские иски в рамках уголовного дела, и лишения имущественных прав кредиторов в рамках банкротного дела целесообразно усовершенствовать нормы уголовно-процессуального законодательства, установив приоритет норм законодательства о банкротстве над нормами уголовно-процессуального права в целях защиты имущественных прав и законных интересов кредиторов должника и предотвращения возможности злоупотребления правом судами общей юрисдикции при рассмотрении вопроса о снятии обеспечительных мер в связи с введением процедуры банкротства.