Правда (из авторского словаря «Космос русского самосознания»)



Иоанн (П. Д.) Шаховской. Книга свидетельств. – Нью Йорк, 1961. – С. 89–91; Исрапова Ф. Х. Платоновская семантика сна–грезы в стихотворении А. Брентано «Wenn der lahme weber traumt er webe...» // Филолог. науки. – 1998, № 2 . – С. 88–91.

Terra Humana

Правда

Истинностная адекватность события информации о нем. Слово восходит к слав. антитезе ‘правда/кривда’; через архаическую оппозицию ‘правого/левого’ закрепилась как языческий рудимент в составе кардинальных национально–христианских представлений (праведное/грешное; ср. «Русская Правда»); сакральных формул клятвы («ей–Богу, правда»; «святая правда») в теологической (‘православие’), юридической (‘правеж’, ‘правительство’) и педагогической (‘направник’) терминологии. Древнейший топос дольней горизонтали (П. взыскуется в пути; см. тему странников–правдоискателей в фольклоре и литературе), усложнен горней вертикалью молитвенного диалога с Богом как Сущей Правдой (Истиной–Естиной) бытия. На правду перенесена апофатическая атрибутика: в «отрицательном» смысле П. не-сказанна, загадочна, чудесна, невыносима и даже жестока, несокрушима, имперсо-нальна, неподсудна, безначальна, вневре-менна, провиденциальна, прикровенна. В аспекте катафатики П. всеблага, богооткровенна, софийна, субстанциональна, неделима, спасительна, всечеловечна, конкретна, совершенна. Дуальная (сакрально–мирская) фактура правды и ее двойная (промыслительно–дольняя) событийная природа породила укорененную в падшем сознании антитезу ‘Истина / Правда’ (см. И.С. Тургенев. «Истина и правда», 1882). В парадигму первой вошли неотмирность, бесстрастие, справедливость, абсолютность; второй – посюсторонность, пристрастие, этическая конъюнктура, релятивность. Истина онтологична (этимон–субстантив – ‘естина’) и единственна, П. относительна и множественна. Традиционное русское мышление под ‘правдой’ понимает Божью правду, т.е. либо ‘справедливость’, либо ‘Истину’ в сакрально–авторитарном контексте. Из признания правды и Истины равночестными состояниями мира рождается идеология «двойной истины» и та «теомахия» двух правд, о которых говорил П. Флоренский применительно к герою Шекспира в эссе о Гамлете. В аспектах ис-точности и свидетельства Божья П., которая есть последняя красота и предел совершенства, осуществляется в приоритетном высказывании пророка, младенца, старца или юрода в рамках внебытовой речи или вовсе за пределами слова (от «языка богов» до молчания). Отсюда – благоговейный ужас профана пред вербальным явленьем Истины и человеческая непомерность ее для медиумов откровения. Сакральное знание жреца о вышних замыслах Провидения избывается его жертвенной судьбой (светский вариант – гонимый поэт–пророк, непонятый мыслитель–изгой). П. св. Писания приходит на чужом языке и приносит с собой властные структуры как хозяйски организованную информацию. Мифология власти рождается на импорте сакральной правды и социального авторитета вождя. Поэтому становится возможной и мифология потребной правды (ср. догмат и ересь). Пространство релятивной правды образуют факты, изъятые из каузального ряда и сгруппированные в квази–поясняющую их идеологизованную композицию. На этом строятся практики политической цензуры, фальсификации прошлого и мифология истории (на Руси – начиная с Ивана IV Грозного). Космос Истины заполнен событиями (т.е. смысловыми следами фактов, которые из простой наличности во времени возросли в ранг события смыслового присутствия в вечности <см. факт / событие>). Правота правды – в предстоянии динамически–со-бытийного спасаемого мира своему собственному логосу, т.е. в промыслительном самооправдании. Хронодицея и теодицея и есть П. бытия, смысловое Сердце Мира и органический Эрос мировой плоти. П. проясняет лицо мира сего и подъемлет его из тварного подобия к первообразу Лика, «обличает» его, т.е. освобождает от личин лжи и греховной полуправды. П. есть онтологический принцип и мера справедливо организованного Космоса, что для микрокосма личности обратилось трагической неприменимостью и порой ненужностью правды в рамках простой житейской практики. В правде есть безысходность последнего знания. Кант допустил лицемерие в качестве правила игры в сферах общественного поведения; этим классический рационализм выразил беспомощность «я» перед свободой морального выбора. Русская религиозная философия осознала избывание вины–ответственности перед правдой в форме соборной адекватности ей (С. Трубецкой). Постклассика готова скорей отказаться от принципа мировой правды, чем поступиться личной волей, окончательно обессмысленной внутри обреченного на абсурд бытия–к–смер-ти. ‘Страх Божий’ (стоический пиетет перед вышней Истиной) трансформируется в идиосинкразию перед безлично–всеобщей правдой и в «преодоление самоочевидностей» (Л. Шестов), в бунт против самой возможности последней правды. Культ «честной правды», открытой навстречу исповедности и признанию перед Другим, окрасивший XIX век в тона покаяния и надежды, сменился в XX-м социальным страхом перед правдой и утешительным самообманом. «Нет ничего страшнее, чем выслушать правду о себе, нет ничего более неуместного, чем правдивая информация; самооценка не может быть объективной», – в противовес подобным стереотипам нашего столетия возникла философия диалога. Одним из ее постулатов стал тезис М. Бахтина: «я» не способно высказать правду о себе со своего единственного места и в пре- делах личного самосознания; необходима компетентная точка зрения Другого, с которой «я» эстетически понято и спасено из плена плоского эгоистического пребывания, оправдано и завершено. На фоне разоблачительных новаций ницшеанства и фрейдизма, тотального эстетизма и театрализованного быта, истерической патетики революционных лозунгов начала ХХ века простые и наивные ценности правды выглядели старомодно. П. стала приемлемой «в форме лжи» (А. Платонов), «прелести» (М. Пришвин; для него П. бездарна, а ложь всегда талантлива), что говорит не о популярности апофати-ки как продуктивной логической методы, а о деградации веры в суеверие. Медленное накопление жажды правды к финалу ХХ в. приобрело затем взрывной характер; этому процессу сопутствовал успех исторических, семиотических и философско– семантических исследований. В истории русской совести П. является самоцельным объектом жизненного поиска и центральным вектором и критерием национального самоопределения.

Тексты и исследования: Арутюнова Н. Истина: фон и коннотации // Логический анализ языка. Культурный контекст. – М., 1991; Гавриил (В.Н. Воскресенский). Философия правды. – М., 1843; Бердяев Н.А. 1) Философская истина и интеллигентская правда // Вехи. – М., 1909; 2) Правда и ложь общественной жизни; Об истинной и ложной народной воле // Н.А. Бердяев. Духовные основы русской революции. Статьи 1917–1918 гг. – Берлин, 1923 (Париж, 1990); В.В. Розанов : pro et contra: В 2-х кн. Кн.1. – СПб., 1995. – С. 108; Билалов И. Культура постижения истины. – Махачкала, 1993; Дубровский Д.И. Обман. Филос.-психол. анализ. – М., 1994; Зелинский Ф.Ф . 1) Трагедия правды // Русская мысль – 1911, кн. 11. – С. 1–47; Зиновьев А.А. Страх правды // А.Г. Зиновьев. Зияющие высоты. – Париж, 1976; Знаков В. Психология понимания правды. – СПб., 1999; Исупов К.Г. Мифология истории // Логос. Кн.2. – СПб., 1992; Кафка Ф. Афоризмы. Размышления об истинном пути // Знамя. – 1993, № 6. – С. 110; Корольков А.А . Правда есть истина в действии // А.А. Корольков. Русская духовная философия. – СПб., 1998. – С. 211–223; Коханский А.Н. Правда–истина. Вып. 1. – М., 1913; Мельников П.И . О русской правде и польской кривде, 1863; Распутин В. Необходимость правды // Литерат. учеба. – 1984, № 3; Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. – М., 1995; Михайловский Н.К. Письма о правде и неправде, 1877 (Соч. СПб., 1897. Т. IV); Рафаилов М. Система правды и наши общественные интересы // На славном посту. Сб. в честь Н.К. Михайловского. – СПб., 1906. – Изд. 2-е; Рачков П. Правда – справедливость // Вестник МГУ. Серия 7 – Философия. – 1996. № 1; Степанов Ю.С. Концепты. Словарь русской культуры. Опыт исследования. – М., 1997. – С. 318–332; Трубецкой С.Н. Основания идеализма, 1896 // Трубецкой С.Н. Соч. – М., 1994; Флоренский П.А. Гамлет, 1905 // Флоренский П.А. Соч.: В 4 т. – М., 1994. – С. 250–280; Черников М.В. 1) Концепты «правда» и «истина» в русской культурой традиции // Общественные науки и современность. – 1999. № 2; 2) Концепты «правда» и «истина» в русской культуре: проблема корреляции // Полис. – 1999. № 5; 3) Как правда сопрягается с истиной? Русская парадигма // Вестник Воронежского университета. –1999, № 1. С. 82–89; Шукшин В.М. Нравственность есть правда. – М., 1979.

Лексикон