Православие и колыбельные песни русских старожилов Предбайкалья

На сегодняшний день нет работ, исследующих колыбельные песни с точки зрения православного мировоззрения и их влияния на воспитание подрастающего поколения. Фольклор, записанный автором в 1995 – 2005 гг. от потомков русских старожилов, теперь уже не исполняется в народной среде, так как многие информаторы ныне покойны, а дети их утратили живую связь с семейными фольклорными традициями.

В старину, поясняли нам сибирячки, укладывая малыша в постельку и благословляя его на сон, обязательно перекрещивали и говорили ему: «Спи, Ангелочек, Ангелы с тобой, Архангелы с тобой». Или: «Ангелы и Архангелы, примите младенца-ребенка на сон… Анге- лы, Архангелы, храните младенца-ребенка на всю ночь Господнюю» (Полевые материалы автора (далее – ПМА), (ПМА). Подобные тексты «Сохрани тебя и помилуй тебя ангел твой, сохранитель твой» и «Спи со анделями, со архангелами» встречаем в работе В. П. Аникина, который ссылается на запись Попова, сделанную в 1857 г. в Вологодской губернии, и М. Н. Мельникова [1].

Труд в глазах православного христианина выступал как одно из главных средств к спасению души и обретения Царствия Божия. Труд благословен Богом. Святитель Тихон Задонский писал: «Не должен ты в лености жить, а в трудах благословенных упражняться, … кто в лености живет, постоянно грешит» [2]. Авторы информации о детской жизни в деревне единодушно подчеркивали раннее участие детей в общем труде. Эта тема получила отражение в песенном фольклоре.

«Колыбельные от мамы, – вспоминала исполнительница. – Её качáшь и бáйкашь, чтоб спала, засыпала, а потом встанешь и тихонько уйдёшь» (ПМА). Другая сибирячка рассказывала, что вместе с бабушкой Степанидой «зыбала» детей, кто младше её «Татьяна, Саша, Петруша», и выучила колыбельную «Зыб, зыб, зыбаю»:

Зыб, зыб, зыбаю, Отец ушёл за рыбою,

Мать ушла коров доить, Бабушка пелёнки мыть.

«Раньше говорили бельё мыть, а не стирать, мыли мылом, щёлоком. Мыли бельё в де- ревянной шайке», – поясняла информатор (ПМА).

Текст данной песни является вариантами в работах ученых, записанных в Москве, Архангельской губернии и других регионах России [3].

Представляет интерес еще одна колыбельная песня о труде «Васенька, братец», благодаря которой дитя, находясь в колыбельке, знакомилось с трудовой деятельностью старших братишек и сестренок. Сибирская колыбельная имеет некоторое сходство с шуточной припевкой «Иванушка рáчит » из Лохты Вологодской области [4], которую девушки припевали на вечеринах и свадьбах подружке парня, ее вечеровальника:

Иванушка рáчит (хлопочет), По бережку скачет, Рыбушку ловит Матрёнушку кормит.

Васенька, братец, По бережку скачет, Рыбачку ловит, Галечку кормит (ПМА).

Сибиряки называли ласкательно своих детей, внуков. Например, в данной колыбельной «Васенька», «Галечка». Православные глубоко верили в то, что святой становится покровителем и молитвенником крещенного перед Богом, а потому приучали ребенка к той мысли, что «священное не должно делаться обыкновенным» [5]. Отсюда в ребенке воспитывалось почтительное и уважительное отношение не только к имени крещенного, но и к человеку, но- сящему это имя.

Тема песен «Баю-баюшки-баю», записанной в Олонецкой губернии в 1879 г. [6] и записанный нами вариант «Я Васеньку качý» в 1996 г. – описание колыбельки младенца:

Как у Коли колыбель Во высоком терему, Да на тонком очепу.

Я Васеньку качý На дубовым очипу. Очипóчик дубавóй,

Кольца, пробойца Серебряные, Положочек золотой камки, В изголовьях – куны, А в ногах – соболи, Соболи убают, Куны усыпят (1879 г).

Положóчик шолкавóй. Пяльчики-вяльчики Тóченыя, Кóльчики-верёвачки Золóтинькия. Обшивка дорогá, У м’ня Вася золотой (ПМА).

Вероятно, описание колыбели связано не с мечтой о роскоши крестьянки, как предполагает А. Н. Мартынова [7], а с красотой Божьего храма на земле, на небе и передачи светлого настроения духа. По представлениям русских, дети – это благодать свыше [8], поэтому их надо воспитывать в красоте и любви. Доказательством сказанному могут служить выводы Л. П. Найденовой об отношении православных русских к богатству: «Осуждение надежды на богатство, а не на Бога, и привязанность к богатству… – характерная черта православного восприятия во все века древнерусской истории» [9].

На наш взгляд, последняя строка песни « У м’ня Вася золотой» передает непорочность, красоту и чистоту души младенца. Душу Тихон Задонский уподоблял образу Божию, а Серафим Саровский в беседе с Н. А. Мотовиловым говорил: «Господь ищет сердца, преисполненные любовью к Богу и ближнему… ибо в сердце человеческом может вмещаться Царствие Божие» [10].

Колыбельные «Бай-бай-бай» [11] имеют текстовое сходство с нашим вариантом «Бай, бай, бай» в 6-7 строках песни. Например, приводим для сравнения запись, сделанную исследователями в КАССР, Петрозаводске, 1984 году [12] и нашу запись 1998 г.:

Бай-бай-бай,

Поди, бука, на сарай, Поди, бука, на сарай, Коням сена надавай.

Бай, бай, бай,

Не ходи, старик-бабай, Не ходи, старик-бабай, Коням сена не давай.

Кони сена не едят,                      Кони сена ни (й) едят (2 раза),

Все на букушку глядят.               Всё на Васиньку гледят (ПМА).

Сходство в содержании с вышеназванными песнями мы находим в местной колыбельной «Коням сено надавать» (ПМА) и колыбельной «Бай, бай, баю-бай» в работе А. Н. Марты- новой [13]:

Коням сено надавать,                  Поди, бука, под сарай,

Кони сена ни (й) едят –                Коням сена надавай,

Всё на букушку глидят (ПМА).        Кони сена не едят и т. д.

Старик-бабай, бука – это образы нереального (не Божьего) угрожающего мира, нечистой силы. По объяснению бабушки: «Бука – это домашний домовой. Пугали ребенка» (ПМА). А в песне «Баю-баю, баюшки, не ложись у краюшки», записанной нами в другом населенном пункте, встречается пугающий образ дедушки-бабая. Следовательно, устрашение непослушного ребенка в крестьянском быту было обычным явлением. Например, А. Н. Мартынова, ссылаясь на Ф. М. Селиванова, писала, что эта традиция сохранялась в 1930-е годы в Пермской области, а в деревнях Заонежского, Беломорского, Пудожского районов Карельской АССР исследователи с данной традицией встречались и в 1980-х гг. Бука, в понимании ребенка, по словам автора, представлялся «как нечто страшное, черное, непонятное…» [14]. Упоминание о нечистой силе мы встречаем в работах разных авторов [15].

В народной среде русских старожилов ребенка не только пугали этими страшилищами, но и отгоняли их от колыбели, читая интерпретированные православные молитвы в виду безграмотности, добавляя собственные просьбы: «Агради, Господь, силай Честнáга Животворящим Крестом, от нечистага духа, от нечистой силы, злых… людей, от всяких колдунов, шептунов, а маё дитятко. Аминь» (ПМА).

В православных семьях ребенка воспитывали в послушании и страхе Божием, начиная с младенческих лет, поэтому его пугали, предостерегая, что за непослушание будет наказа- ние, но не призывали на помощь демонические существа, не вступали с ними в связь. Это было запрещено первой заповедью Закона Божия: «Аз есмь Господь Бог твой; да не будут тебе бози инии, разве Мене» (Я – Господь Бог твой; и не должны быть у тебя другие боги, кроме Меня) [16].

Другие местные песни «Бай, бай, бай», «Баю-баю, баюшки, не ложись у краюшки» рисуют реальный мир, предостерегая ребенка от жизненных невзгод, если он будет непослуш- лив:

Ой, Васенька-дружок, Ты не бегай на лужок: Тебя мышка съест, Либо ящерка, Или:

Баю-баю, баюшки, Не ложись у краюшки.

Либо серенькой вовчóк Из-за кустьяф притячёт, Либо старая старушка На тележке увезёт (ПМА).

Придёт серенький волчóк, Он укусит за бочок (ПМА).

Подобные варианты песен «Баю, баюшки, баю, не ложися на краю», «А баю, баю, баю, не ложися на краю» встречаем у Г. М. Науменко и М. Н. Мельникова:

Баю, баюшки, баю, Не ложися на краю. Придёт серенький волчок, Тебя схватит за бочок и т. д.

А баю, баю, баю, Не ложися на краю: Придет серенький волчок, Вкусит Таню за бочок.

Песни записаны Г. М. Науменко в Костромской области в период 1964 – 1981 годов, а М. Н. Мельников записал пять колыбельных песен на эту тему в Западной Сибири, которые изданы в 1987 году [17].

Интересен вариант колыбельной песни « Баю, баю, бай, баю, не ложися на краю», записанный В. М. Щуровым, профессором Московской Государственной консерватории, и Е. Г. Чекаревой [18] в 1984 году в Иркутской области Братского района:

Баю, баю, бай, баю, Не ложися на краю, А то серенький волчок, Он утащит за бочок.

Он утащит за бочок, Под ракитовый кусток, Ты, волчок, не ходи, Нашу Машу не буди и т. д.

Один из ранних вариантов песни на данную тему, изданный в 1914 году, встречаем в работе у О. И. Капицы со ссылкой на Г. Добрякова:

Придет серенький волчок, Схватит Катю за бочок, Утащит ее в лесок, Закопает во песок

Станут Катеньку искать По болотам, по мохам, Все по ракитовым кустам [19].

Встречаются колыбельные песни, отражающие тему телесного наказания ребенка за непослушание:

Баюшки-баю,

Баю-баюшки, баю, Колотушек надаю, Колотушек 25, Будет лучше Ваня спать [20].

Колотушек надаю.

Колотушак двадцать пять:

Будет детка крепко спать (ПМА).

Две колыбельные песни «Ай, баю, баю, баю, колотушек надаю», «Баю. Баюшки, баю, колотушек надаю» записаны М. Н. Мельниковым в Западной Сибири, а песня «Не захочет Ваня спать, колотушек надают» – в работе ученого из собрания М. В. Красноженовой [21].

Воспитание послушания детей было связано с воспитанием покорности, почтительности к родителям и старым людям. Духовные воззрения русских старожилов основывались на пятой заповеди Закона Божия: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долго-летен будеши на земли» [22].

Образы домашних животных, особенно кота, привлекали лаской, добротой. Кот – помощник матери, друг ребенка. Колыбельная песня «Прийди, котя, ночевать» записана нами в п. Усть-Ордынский в 2005 году от исполнительницы 1920 г.р., подобные варианты песен мы встречаем в работах 1980-х гг. Г. М. Науменко, М. Н. Мельникова:

Прийди, котя, ночевать, Моего сыночку качать.

• 9.    Приди, серый, ночевать, Нашу девочку качать.

• 10.    Уж как я тебе, коту,

• 11.    Дам кусок пирога, Да кувшин молока [23].

За работу заплачу:

Уж как я ж тебе, коту, За работу заплачу: Дам кувшин молока, Да краюшку пирога (ПМА).

Как отмечал В. П. Аникин: «… оживление природы является лишь образом, под которым скрывается нравоучение или практическое наставление» [24]. Взрослые в православных семьях приучали ребенка жить в гармонии с природой, животным миром, чтоб не навредить ему, воспитывали чувство любви и жалости к окружающему миру.

В песне «Баю-баюшки, баю» дается описание большой крестьянской семьи. Эту мысль подчеркивает повтор слов «много ребят» и крестьянин «не беден, не богат». Как известно, православной женщине христианке не разрешалось делать аборты. Шестая заповедь «Не убий» [25], по Закону Божию, рассматривалась как смертный грех для тех, кто занимался детоубийством, поэтому в семьях было много детей.

По представлениям русских, рождение ребенка воспринималось как наследие, награда, дар, милость Божия и спасение от грехов чадородием. Слова из вышеназванной песни «Все по лавочкам сидят», вероятно, акцентируют внимание на послушании, строгости воспитания, трудолюбии (коль каша с маслом на столе), семейной иерархии, характерной для православной семьи, поэтому каждый ее член знал свое место в доме. Мир в этом доме, взаимопонимание, нет роптания, благодарность родителям и Богу за все, что есть на столе.

Сходство в тексте песен с нашим вариантом записи находим в работах других ученых [26]. Например, в ХХ веке география бытования песни «Баю-баюшки, баю» представлена в фольклорном сборнике следующим образом: «Красноярский окр., 1930 г., Смоленская губ. (год не указан), КАССР, 1926 г., Орловская губ. (начало ХХ в.), Мурманская обл., 1941 г., Новгородская обл., 1966 г., Архангельская губ., 1940-е гг.» [27]. По мнению А. Н. Мартыновой, песню составляют 11 строк, есть вариант 8 и 16 строк [28], предбайкальский вариант 18 строк. Самостоятельность нашего текста прослеживается в последних строках «ложка гнётся, нос трясётся, губки радуются».

Наставление в миролюбии, мирном соседстве, содружестве, веротерпимости с народами другой национальности мы встречаем в колыбельной «Спи, мой мальчик, спи»:

Спи, мой мальчик, спи, К нам приедут тунгусы

У тя ножки босы. На оленях, на быках,

У тя ножки босы, На оленях, на быках

К нам приедут тунгусы. В тунгусятых таракáх (санках) (ПМА).

Можно предположить наличие локальной версии данной колыбельной русских старожилов-сибиряков Предбайкалья, так как в изученных нами работах ученых [29] подобные тексты не встречаются.

По воспоминаниям старожилов, в данной местности до прихода бурят жили тунгусы. Этот исторический факт подтверждает книга истории нашего округа: «Во многих исторических легендах говорится о столкновении бурят с другими соседними родовыми группами, пришедшими в данную местность раньше. Часто упоминаются столкновения с эвенками из-за охотничьих угодий» [30].

О наклонности подражания русских детей пению бурят в предместьях Иркутска писал А. П. Щапов [31]. Колыбельную песню такого плана мы услышали от русской бабушки-старожилки. На наш вопрос: «От кого слышали эту песню?», – сибирячка отвечала: «В Кукуну-тах от своих, родных-та. Оне же буряты – родные». Содержание текста она объяснила так: «Стоит конь привязаннай, спит ребенок, собака охраняет» (ПМА). Для сравнения приводим экспедиционную запись и оригинал песни в бурятском исполнении:

Бyбэ (м) бабэ орондоо,                Бyбэй бабайн орондоо,

(О) бyхэ нохэ yдандэ,                  Бyхэ нохой yyдэндэ,

Холюнал нарэ хорэда (ПМА).         Холюyнал морин хyрэдөө.

Данный материал напоминает варианты колыбельных, записанных Д. С. Дугаровым в Забайкалье [32].

Уважительное отношение русских к языку и культуре другого народа, готовность и способность вести диалог с ними и достигать в нем взаимопонимания подтверждает книга «Православное Нравственное Богословие», где сказано: «Христианин должен любить иноверцев… ибо все они созданы по образу Божию, как и мы» [33]. У христиан старожилов Предбайкалья допускались браки с людьми другой национальности, принявшими православие.

Вышеописанные исследования показали о бытовании православного мировоззрения не только в Предбайкалье, но и других регионах России. Варианты песен помогли увидеть в одних случаях устойчивость наиболее популярных текстов, в других – изменения, внесенные сибиряками. А так же отметить самобытность некоторых песен, встречающихся только на территории исследуемого региона. Таким образом, создается картина исторической жизни отдельных традиционных песен, ставших народной песенной классикой, носителями, которой являлись представители уходящего поколения потомков русских старожилов Предбайкалья.