Правовая норма и нормативное предписание: проблема соотношения

В современной теоретико-правовой литературе правовую норму (ПН) принято рассматривать как один из видов нормативно-правовых предписаний, содержащихся в законодательстве 1. В этой связи актуальным представляется вопрос о соотношении нормы права и нормативного предписания. Вопрос данный является в равной степени важным и сложным. Важен он потому, что правовые нормы составляют подавляющее большинство всех предписаний действующего законодательства. Сложность определяется тем, что, родившись в недрах теории правовых норм, нормативно-правовое предписание выросло в самостоятельную правовую категорию. В связи с этим, с одной стороны, юридическая природа и особенности правовых предписаний тесно связаны с природой норм права, а с другой – между ними имеются серьезные различия, которые нужно учитывать, решая проблему соотношения данных категорий. Одним из способов решения названной проблемы является сравнительный анализ их основных признаков.

Начать необходимо, очевидно, с исследования нормы права в ее классическом понимании. Абсолютное большинство отечественных правоведов определяют правовую норму как конкретное правило поведения общего характера, установленное или санкционированное государством и обеспечиваемое силой государственного принуждения ².

Анализ признаков правовой нормы, традиционно выделяемых в юридической литературе, проводился нами ранее 3. В результате была предложена следующая система признаков:

• I.    Внешние (формальные) признаки:

• 1)    связь с государством:

• а)    ПН устанавливаются государством,

• б)    обеспечиваются силой государства;

• 2)    формальная определенность:

• а)    ПН издаются управомоченными органами в строго определенном порядке,

• б)    находят свое отражение в нормативных актах (определенной юридической силы и сферы действия во времени, в пространстве и по кругу лиц);

• 3)    общий характер:

• а)    ПН не персонифицирована,

• б)    распространяет свое действие на неопределенное число случаев.

• II.    Внутренние (содержательные) признаки:

• 1)    выражение воли и правосознания определенных социальных сил, стоящих у власти в данном государстве;

• 2)    модель регулируемых отношений ;

• 3)    представительно-обязывающий характер .

Нормативно-правовое предписание , в свою очередь, может быть определено как минимальная смысловая часть текста нормативно-правового акта, представляющая собой элементарное государственно-властное веление общего характера, обладающее формальной определенностью, цельностью и логической завершенностью. К числу основных признаков нормативного предписания, по нашему мнению, следует отнести:

• 1)    государственно-властное веление ⁴;

• 2)    непосредственная выраженность в тексте нормативно-правового акта;

• 3)    общий характер (нормативность);

• 4)    формальная определенность;

• 5)    логическая завершенность;

• 6)    цельность;

• 7)    элементарный характер ⁵.

Исследование перечисленных признаков позволяет заключить, что все формальные признаки правовой нормы являются одновременно признаками всех типов нормативно-правовых предписаний. Причем первичным «носителем» этих признаков следует, безусловно, считать предписание 6. Действительно, норма приобретает эти признаки в результате воплощения ее в нормативно-правовом акте, но само это воплощение происходит опосредованно через категорию «нормативное предписание». Таким образом, все признаки, присущие правовой норме в силу ее закрепления в нормативно-правовом акте, характерны и для любого другого типа правовых предписаний (деклараций, принципов, дефиниций). Помимо всех формальных признаков правовых норм к группе родовых следует добавить государственноволевой характер. Каждое, без исключения, нормативное предписание, изложенное в тексте правового акта, по содержанию представляет собой не просто мысль законодателя, но государственно-властное веление.

Специфику нормы права как особого типа нормативных предписаний обусловливают, соответственно, ее содержательные признаки. В первую очередь это модель регулируемых отношений и представительно-обязыва-ющий характер. Рассмотрим их подробнее.

Первая черта заключается в том, что «материальное содержание» правовой нормы составляет описание основных признаков акта поведения ⁷. Предусмотренная в норме модель поведения сформулирована не пассивно: норма указывает на отношение государства к этой модели и, следовательно, предписывает, дозволяет или запрещает описанное в ней поведение ⁸. Поэтому ее следует считать моделью, в первую очередь, «должного», а не «сущего» поведения ⁹.

Данное положение подтверждают и выводы других наук. Так, с языковой точки зрения текст закона состоит из повелительных предложений. «В общем плане цель любого повелительного предложения состоит в том, чтобы изменить существующую действительность (или, иначе говоря, превратить некоторый воображаемый мир в действительный), либо в том, чтобы сохранить ее»¹⁰. Повелительные предложения принято делить на две группы:

• -    формально-повелительные , то есть собственно императивные предложения, основная функция которых заключается в выражении повеления ¹¹;

• -    содержательно-повелительные , то есть такие, у которых выражение повеления не является единственной или первичной их функцией. По своим формальным характеристикам они являются повествовательными предложе-

• ниями. Интерпретация их как повелительных детерминируется конкретной коммуникативной ситуацией, в том числе ролями и статусами участников коммуникативного акта 12.

Именно к последнему типу относятся предложения, выражающие абсолютное большинство нормативно-правовых предписаний. Действительно, считается, что в содержании каждой социальной нормы в той или иной мере присутствуют 3 момента: императив, оценка и информация. Для правовой нормы всегда характерно преобладающее значение императивного момента над информационным и оценочным 13. При этом императивный характер обусловливается здесь не столько грамматическими особенностями формулировки, сколько статусом законодателя – органа государства, уполномоченного издавать общеобязательные веления 14.

С кибернетической точки зрения все социальные нормы являются функциональными структурами, выполняющими в процессе управления социальными отношениями функцию программы (образца, эталона). Это возможно благодаря диспозиции, необходимо заложенной в норме-правиле. Таким образом, именно благодаря «диспозиционности» («правильности») социальная норма программно задает содержание процесса управления и соответственно требуемое состояние управляемой системы, под которой в данном случае понимается индивидуальное или групповое поведение ¹⁵.

Итак, содержание правовой нормы составляет определенное правило. Его обязательной чертой является представительно-обязывающий характер (корреспонденция права и обязанности). В норме заключена модель не столько индивидуального акта, сколько взаимодействия субъектов 16. Нельзя поэтому согласиться с П.Е. Недбай-ло, утверждавшим, что «...всякая правовая норма определяет права и обязанности или только права или только (курсив мой. – М. Д.) обязанности участников регулируемых ею общественных отношений...»17. Праву одного субъекта всегда должна соответствовать обязанность другого, и наоборот. «...Ссылка на права и (или) обязанности подразумевает и правоотношение (или неперсонифицирован- ную правовую связь), независимо от того, выражены ли текстуально оба компонента – права и обязанности, поскольку ни один из них не может существовать изолированно друг от друга, и безотносительно к внешней форме норма права всегда имеет представительно-обязывающий характер»18.

Характеризуя норму права как модель регулируемого отношения, необходимо подчеркнуть еще один очень важный момент. Почти каждая правовая норма закрепляет не одну, а несколько моделей поведения, регулируемого правом. Уже диспозиция нормы большей частью указывает на правомочия и соответствующие им обязанности по меньшей мере двух лиц – субъектов правоотношения, но еще есть и санкция, моделирующая поведение государственных органов, применяющих правовую норму к правонарушителю 19.

В результате норма права выступает как сложная модель взаимодействия большого числа различных субъектов. Эту сложную модель отличает наличие особой внутренней логической структуры . Норма состоит из трех элементов: гипотезы, диспозиции и санкции. Причем «только при наличии всех трех элементов мысль законодателя, хотя бы и высказанная в разное время, является правовой нормой. В противном случае это будет или часть нормы, или положение неправового характера»²⁰.

Данная концепция структуры правовой нормы является классической. Она была предложена еще М.С. Строговичем и С.А. Голунс-ким в 1940-м году ²¹ и с тех пор традиционно подвергалась критике. В литературе высказывались самые различные, порой прямо противоположные замечания. Так, часть правоведов считала такое количество структурных элементов избыточным , признавая факультативным элементом гипотезу ²² либо санкцию ²³. Другие утверждали, что трехмерная структура правовой нормы является недостаточной , вследствие чего предлагалось выделять дополнительные элементы: субъектный состав, цель, объект и т. д.²⁴

Думается, излишне приводить здесь доводы сторонников рассматриваемой концепции, так как они изложены во многих литературных источниках 25. Однако хотелось бы представить несколько дополнительных аргументов в ее пользу.

Первый аргумент направлен против тезиса об избыточности трехэлементного состава правовой нормы. Действительно, деонтическая логика (логика норм), исследуя нормы права как требования, императивы, не подтверждает теории их трехэлементного состава ²⁶, как не подтверждает ее математика или кибернетика. Причина этого, возможно, в том, что данные науки оперируют четкими командами, которые подлежат безусловному исполнению. При этом нет необходимости объяснять, обосновывать целесообразность такого варианта действия, стремиться повлиять на мотивацию. Беспрекословное выполнение команды презюмируется. В противоположность этому, право обращено не к технике, а к человеку, который обладает способностью и желанием делать сознательный выбор. И принудить его к выполнению требований, навязать тот или иной вариант поведения можно только воздействуя на его мотивацию с помощью комплекса средств (предоставления прав, стимулирования, поощрения, охраны, санкций ²⁷), в частности, продемонстрировав возможные последствия неправомерного поведения. Таким образом, в самом представлении о трехчленной структуре правовой нормы заложено уважение к человеку как к свободному, мыслящему существу, способному сознательно выбрать одну из представленных перспектив.

Поэтому, говоря о содержании права, нельзя ограничиваться строгой логической схемой «условие – обусловленное». Правовая норма – это регулятор поведения, и на элементарном уровне она должна демонстрировать механизм регулирования . Более того, учитывая наличие трехэлементной структуры, возможно, правильнее называть правовую норму не моделью регулируемых отношений (то есть какими те или иные отношения должны быть ), а моделью регулирования отношений (то есть как их следует урегулировать ). Норма содержит в себе не только образец поведения в определенной жизненной ситуации. Она включает также указание компетентным органам власти, как вести себя в случае нарушения соответствующего правила. Это позволяет охарактеризовать норму права как комплексную модель регулирования общественных отношений .

По нашему мнению, теоретическое представление, подобным образом трактую- щее смысловое содержание и структуру правовой нормы, не должно считаться логической ошибкой. Аналогичным образом, можно говорить о применимости к норме права как «результату познания и оценки явлений внешнего мира и основанного на этом познании решения» характеристики истинности и ложности 28, вопреки тому, что, с точки зрения логики, императивы, требования рассматривать в качестве истинных или ложных нельзя 29

.

Второй аргумент имеет противоположную направленность. Безусловно, богатство и разнообразие нормативного материала обусловливает и многовариантность существующих структур правовых велений 30, что делает классическую схему достаточно условной. Здесь представляется, однако, уместной аналогия с известной «триадой» собственника (владение, пользование распоряжение), сформулированной еще в римском праве. В.П. Грибанов, Е.А. Суханов и другие цивилисты указывают, что сама по себе «триада» недостаточна для характеристики содержания права собственности. В современном англо-американском праве, в частности, насчитывается свыше 10 правомочий собственника 31. Следовательно, «триада» не является отражением каких-то особых экономических отношений. Это только юридическая конструкция, рожденная историческим развитием законодательства, однако, с юридической точки зрения, именно эта конструкция наилучшим образом демонстрирует содержание права собственности, поэтому неизменно используется в законодательстве (ч. 1 ст. 209 ГК РФ и др.).

В содержание нормы права также могут включаться элементы, выходящие за пределы строгой трехчленной схемы, но эта схема включает в себя именно необходимые и достаточные части нормы. Таким образом, концепция трехчленной структуры правовой нормы, в рамках которой гипотеза, диспозиция и санкция признаются тем обязательным минимумом правовой информации, который должен лежать в основе системы права , представляется наиболее ценной в теоретическом плане.

Итак, основной признак правовой нормы как начального элемента системы права заключается в том, что норма представляет собой модель регулирования общественных отношений. С юридической точки зрения модель эта выражается с помощью конструкции трехчленной структуры нормы права.

Рассматривая правовую норму как начальный элемент системы права, а нормативно-правовое предписание – как начальный элемент системы законодательства, мы закономерно приходим к выводу о том, что данные категории соотносятся между собой как содержание и форма . Кроме того, учитывая, что одна норма чаще всего бывает выражена в законодательстве в виде нескольких элементарных велений, необходимо заключить, что норма права и нормативное предписание соотносятся так же, как целое и часть .

Анализ признаков правовой нормы и нормативно-правового предписания подтверждает эти выводы.

Из семи выделенных нами признаков нормативного предписания три «унаследованы» им от правовой нормы. Остальные четыре признака (непосредственная выраженность в нормативном акте, логическая завершенность, цельность и элементарный характер) являются, вероятно, тем критерием, который позволяет показать различие между нормой права в ее классическом понимании и правовым предписанием.

Нетрудно заметить, что, в первую очередь, данные признаки характеризуют опять же внешнюю, формальную, сторону предписаний. Каждое нормативное предписание, будучи непосредственно выраженным в тексте нормативно-правового акта, представляет собой отдельное предложение этого текста. Поэтому оно характеризуется логической завершенностью, цельностью и элементарным характером. Собственно говоря, из всех выделенных нами признаков нормативного предписания содержательным должен считаться лишь один, согласно которому предписание представляет собой государственно-властное веление. Остальные признаки детально характеризуют форму выражения правовых предписаний.

По нашему мнению, объяснить это можно следующим образом. Нормативно-правовое предписание, как и норма права, представляет собой правовое веление. Однако если правовая норма в единстве трех своих элементов является идеальной конструкцией, то нормативное предписание в наибольшей мере олицетворяет именно форму существования правовых велений. В содержание норматив- но-правового предписания укладываются все возможные его разновидности.

Если правовыми нормами считаются только те веления, которые соответствуют содержательным признакам нормы права ( модель регулируемых отношений, представи-тельно-обязывающий характер ), то в качестве нормативного предписания могут рассматриваться и те государственно-властные веления, которые данных признаков не имеют.

В результате находит свое обоснование еще один аспект соотношения рассматриваемых категорий: нормативное предписание и правовая норма соотносятся между собой как род и вид . Благодаря этому мы можем рассматривать в качестве нормативно-правовых предписаний все многообразие правовых велений, содержащихся в тексте нормативного акта, наряду с нормами права.

Таким образом, в самом общем виде соотношение двух рассматриваемых категорий может быть определено следующим образом: нормативно-правовое предписание – это форма (способ) текстуального выражения частей правовых норм и других велений законодателя.