Правовая образованность и правовая культура населения Древней Руси в XI-XIV вв

Создание Древнерусского государства и внедренное князем Владимиром христианство дало народу право духовного выбора, однако новая вера предлагала и новую систему ценностей, норм, правил поведения и т.д. При этом достаточно консервативное сознание жителей Древней Руси не было готово для восприятия христианства. Тем не менее, как отмечал Л. Гумилёв, для признания народом православия сопротивление древних культов было не страшно: древние верования устойчивы, но пассивны [1]. Со временем многие христианские догмы стали естественными для населения. Выражаясь терминологией 3. Фрейда, можно отметить, что если в дохристианском славянском обществе завершался переход от массового бессознательного к коллективному сознательному, то в христианской Руси коллективное сознание стало следовать высоким моральным и нравственным идеям. Прежние нормы и идеалы были либо оттеснены в коллективное подсознание, либо официально утверждались в новой системе ценностей (например, православие использовало дохристианскую традицию, запретив женщинам входить с непокрытой головой в церковь) [2].

Следует отметить, что ни создание Древнерусского государства, ни христианизация Руси не привели к массовому законотворчеству. Лишь в 1016 г. князь Ярослав установил для Новгородской земли Правду Ярослава, а его сыновья в 1072 г. издали новый свод законов для всей Руси - Русскую Правду.

Русская Правда порождала два обстоятельства. Во-первых, ее содержание было связано с необходимостью установления справедливого закона в условиях господства мести и дикого произвола. Закон должен был определить и конкретно выразить те условия, которые позволяли справедливо и быстро удовлетворить оскорбленные чувства потерпевшей стороны. Поэтому в то время Русская Правда считалась венцом юридической мысли, впитавшим итоги предшествующей практики обычного права. Включая всего 17 статей, она стала началом, из которого впоследствии произошло дальнейшее развитие отечественного права, закрепляющего понятия справедливости и законности. Конкретизировав понятия преступления и наказания, т.е. юридических фактов, древнерусское право поставило правосудие на реальную основу закона, а чтобы ограничить практику кровной мести, потребовался орган власти, процессуальное право и способы его охранения. Уже сыновья Ярослава Мудрого запрещают месть (ст. 2), защищают вора от самосуда (ст. 40), наказывают свободного человека в случае убийства раба (ст. 89) и т.д.

Во-вторых, данный свод законов устанавливал сильную власть князя. В Русской Правде был закреплен суд князя, а он, видимо, не подразумевает поединков. Думается, что вытеснение поединков из процессуальной практики происходило по мере усиления позиций князя в области права в качестве сакральной фигуры. Князь заменяет собой божественную волю, которая и проявляется в поединках; эта воля передается теперь через него, провозглашается его приговором. Ведь поединки применяются в случаях, когда нет иных способов узнать истину, определить правого. Подтверждением тому - известие Ибн-Русте о «суде русов» (IX в.): «когда же царь произнес приговор, исполняется то, что он велит. Если же обе стороны недовольны приговором царя, то по его приказанию дело решается оружием (мечами), и чей меч острее, тот и побеждает» [3]. Поединок выступает здесь в качестве «конкурента» княжеского приговора. Усиление позиций князя и в суде, и в религиозной сфере (право на провозглашение высшей воли) приводит к устранению этой конкуренции.

Одним из важнейших показателей уровня развития правовой культуры и, как следствие, правовой образованности выступает судебная практика. Действовавшие церковные суды не обладали легитимностью до XII в. С этого времени население все больше ориентируется на христианские нормы, растет значение церковных судей. Последние нередко были иностранного происхождения и были не знакомы с русскими юридическими обычаями. Именно поэтому в XI-XII в. окончательно оформляется письменное законодательство на Руси, вобравшее в себя как прежние обычаи и нормы, так и новые, христианские.

По мнению известного историка древнерусского права Н. Дювернуа, укрепление государственности с «призванием князя было первым шагом к выделению государственного права из той безразличной массы прав, которой обладателем до этого чувствовал себя всякий свободный» [4]. Для Русского государства, выходящего из недр русской общины, это было знаковым явлением на пути перехода от варварства к цивилизации.

По мнению Ю.В. Сорокина, Русь имела все предпосылки, предполагавшие развитие русского общества как объединения свободных граждан, а не как исключительно принадлежащих власти. Дух свободы господствовал в русском обществе [5].

Об этом же свидетельствует, например, памятник древнерусской культуры «Поучение» Владимира Мономаха, в котором основное внимание было уделено важнейшей идее древнерусского правового сознания, в которой отражается понимание роли и предназначения правителя, призванного обладать определенным состоянием сознания и души, заботиться о формировании душевно-духовных качеств, чтобы праведно управлять [6]. В наставлениях потомкам, касающихся справедливого управления, Владимир Мономах выразил общую идею своего произведения: страх перед общественным сознанием народа, свободой выражения порицания государя за неправедное управление.

Подтверждением вышеизложенному является и институт выборов и назначения должностных лиц и князей на Руси в том виде, как это происходило, и характер требований, предъявляемых к кандидатам, и т.д. При избирании местных властей, князей заимствовался институт выборов из дого-сударственной практики. Население на вечевом собрании избирало (принимало) одних и отвергало и изгоняло других, используя для этого неправовой характер требований к избираемым лицам.

К каждому выборному должностному лицу предъявлялись различные требования. Так, при избрании князей учитывались: принадлежность к княжескому роду (к определенной ветви княжеского рода); православное вероисповедание (с принятием крещения Руси); возраст, физическое состояние; личные качества князя (воинская доблесть, например, в 1150 г. жители Киева «совещашася тайно, хотяще посадити Вячеслава на великом княжении в Киеве, любяще убо его, простоты его ради» [7]; в 1156 г. «Ростовци и Суждалци сдумав-ше вси, пояша Андрея... и посадиша и в Ростове на отни столе и Суждали, занеже бе любим всеми за премногую его добродетель...» [8]), согласие подчиняться обычаям.

При избрании архиепископа предъявлялись следующие обязательные требования: православное вероисповедание, монашеский статус (например, в 1299 г. новгородцы «изволиша себе Феоктиста, игумена Благовещенского» [9]), рекомендации церковной власти; наличие личных достоинств и происхождения.

Избирая посадников, тысяцких, сотских, население предъявляло к ним следующие требования: православное вероисповедание; возраст и физическое здоровье; социальный критерий, подразумевавший определенное происхождение кандидата и имущественные требования; принадлежность к определенной территориальной единице (оседлость); одобряемые общиной личные качества (физическая сила, добрые отношения с князем; принадлежность к определенному роду, фамилии).

В предисловии к книге Н. Дювернуа «Источники права и суд в Древней Руси» А.В. Коновалов пишет, что «центральной идеей, издревле характеризовавшей российское правосознание, выступает идея справедливости законотворчества и правоприменения. В древнем обществе эта идея существовала в рамках христианского мировоззрения, исповедуемого всей нацией, и поэтому была способна объединить такие различные и декларированно противопоставленные друг другу социальные группы, как аристократия, духовенство, военное сословие, плебс и даже рабов», т.е. существовали общепризнанные ценности, понятные и доступные каждому. Это явилось своеобразным «категорическим императивом» русского народа, его житейской мудростью [10].

Эволюционное развитие правовой образованности и правовой культуры было прервано монголо-татарским нашествием и установлением над Русью политического господства завоевателей. Монголо-татарское нашествие и золотоордынский период с их глобальными цивилизационными последствиями оказали глубокое воздействие на развитие российской государственности, общественную жизнь, законодательство, а также на формирование мировоззренческих ориентиров.

Во-первых, резкое усиление экономического и морального гнета поддерживало и усиливало в народе языческие и православные ориентации. Языческие - потому что действия иноверцев, руководствовавшихся непонятными обычаями и традициями, во многом напоминали непредсказуемые удары природных сил, к которым можно приспособиться, но которые нельзя изменить. Православно-христианские - потому что сама церковь и проповеди священников были практически единственной вышестоящей моральной силой, скрыто отождествлявшейся с борьбой за национальное освобождение.

Во-вторых, монголо-татары фактически отделили Русь от европейских стран, тем самым ограничив, а затем и сведя на нет их просветительное влияние, чем практически задержали развитие гуманистических тенденций, шедших из западноевропейских, наиболее прогрессивных в тот период обществ, в том числе в развитии юриспруденции, и, как следствие, правовой образованности населения.

В-третьих, русское православие формировалось в период вынужденной изоляции как синтез трех факторов: византийского православного христианства, славянского язычества и русского национального характера, по-своему восприняв и переработав православно-христианские ценностные ориентиры, впоследствии образовавшие сложный и своеобразный «православный тип индивида» [11].

В XIII-XVI вв. на Руси князьями был принят ряд законодательных актов. В XIII-XIV вв. Русская Правда продолжала быть действующим законом, имела новые редакции, но они не способствовали существенному изменению прежних законов, что в свою очередь доказывает, что Русская Правда оставалась общим законом для Руси. Кроме редакций Русской Правды в рассматриваемый период действовали и другие законодательные памятники, а именно: Двинская уставная грамота, Псковская судная грамота и т.д.

Двинская уставная грамота была принята великим князем московским Василием Дмитриевичем в 1397 г. В это время двиняне отделились от новгородцев, которым они были подчинены, и признали власть московского князя. Так как по присоединении двинян к Москве и суд у них должен был быть московский, то они попросили московского князя дать им такой устав, который бы служил для них руководством в судных делах, результатом чего и стала настоящая грамота. Суд по Двинской грамоте очень близок к суду по Русской Правде, но вместе с этим она заключает в себе несколько более или менее важных нововведений в судопроизводстве. По содержанию своему Двинская грамота разделяется на следующие разделы: о видах суда по уголовным преступлениям; о порядке суда; о подсудности; о торговых пошлинах [12].

Псковская грамота представляла следующую за Русской Правдой ступень в развитии русского законодательства. Хотя в ней есть сходства с Русской Правдой, но, тем не менее, между этими двумя памятниками видна уже значительная разница. Время появления Псковской грамоты определить с точностью невозможно. В заглавии ее сказано, что она была написана на псковском общем вече в 1397 г. «по благословению попов всех пяти соборов и священноиноков и дьяконов и всего божьего священства» [13].

Псковская судная грамота делится на две части, которые подразделяются на несколько разделов: первая часть подразделялась на три раздела (о различных видах суда; о порядке суда; о судебных доказательствах и судебных пошлинах); вторая часть грамоты делилась на восемь разделов (об уголовных преступлениях; о поземельной собственности; о займах, кредите и процентах; о наследстве и оценке; о братчине; о наймах; о договорах; о торговле).

При анализе содержания древнерусских памятников права видно, что уже в то время на Руси существовало развитое материальное право и применялись эффективные методы его регулирования, а также меры защиты, направленные на его реализацию в судебной практике. Достаточно высокий уровень правосознания и юридической техники позволял отличать допроцессуальное состояние права от процессуального. В древнейших северорусских уставных грамотах самосуд рассматривался как самостоятельное преступление. Например, в Двинской уставной грамоте ст. 6 гласит: «А самосуд то, кто, изымав татя с поличным, да отпустит, и себе посул возмет, а наместники доведаются до заповеди, ино то самосуд, а опричь того самосуда нет» [14]. В Русской Правде также запрещается самовольное наказание вора (ст. 40): «...если же вора додержат живым до рассвета, то надо отвести его на княжеский двор. Если же вора убьют, а сторонние люди видели его связанным, то платить за то 12 гривен продажи» [15]. Запрещение самосуда вызвано развитием уголовных понятий и сознанием государственного и общественного вреда преступлений.

При таком характере законотворческой деятельности русская юриспруденция рассматриваемого периода могла существовать лишь в качестве законоискусства и воплощаться исключительно в совокупности сугубо практических навыков формулирования и толкования правовых норм, технических приемов и способов обработки правового материала, его упорядочения или систематизации [16]. Знание законов и умение с ними обращаться приобретались в этих условиях почти исключительно в процессе практического осуществления правосудия и при составлении различного рода деловых бумаг. Соответственно главными носителями юридических знаний, а также навыков и умений обращаться с законами становились лица, занятые в судопроизводстве и делопроизводстве. Ими были по преимуществу служащие государственного аппарата – так называемые приказные: докладчики, рассказчики (стряпчие), казначеи, дьяки и подьячие. «Русская первоначальная юриспруденция есть собственно юриспруденция дьяческая, – писал Ф.Л. Морошкин. – Дьяк, или клерк – сие таинственное, дивное существо в истории законодательств, с успехами единодержавия растет и с течением времени из карла делается великаном» [17].

Именно им поручалась вся письменная часть, они являлись редакторами судебных ре -шений, боярских приговоров. И именно они, формулируя их, создавали тот материал, из которого вырастали законодательные сборники. В результате именно у юристов-практиков и можно было научиться действующему праву путем продолжительного пребывания в соответствующих учреждениях. Это был наиболее распространенный способ юридической выучки. Наряду с дьяками юристами старой Руси выступали ходатаи по делам. Они проходили чисто практическую школу делопроизводства. Ходатаями были обык- новенные крепостные, которые отдавались их собственниками в выучку уже известным и прославившимся ходатаям.

Все вышеизложенное приводит нас к ряду выводов:

• -    во-первых, принятие христианства во многом предопределило особенность российского правосознания – его раздвоенность, выразившуюся, с одной стороны, в смирении перед церковью, которое требовала религия от своих прихожан, а с другой стороны, в неослабевающих воспоминаниях о свободе и равенстве языческого времени;

• -    во-вторых, формирование и эволюция российской правовой культуры и правового сознания происходили в рамках оппозиции права и морали. Особенностью российского правосознания стала неразрывная связь права с нравственными духовными началами, с христианской добродетелью. В правосознании народа нравственное право доминировало над юридическим. Поступать по законам совести, а не по писаным законам стало общепринятым явлением, юридический закон был замещен законом моральным;

• -    в-третьих, массовая правовая образованность русского народа была невозможна в связи с отсутствием необходимости в массовом выпуске специалистов и недостаточной специализации знания по причине отсутствия единого централизованного государственного аппарата.

• 1.    Гумилёв Л.Н. Древняя Русь. Великая степь. Кн. 1. М., 1997. С. 301.

• 2.    Пушкарёва Н. Варварская красота // Родина. 1995. №6. С. 80.

• 3.    Новосельцев А.В. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. M., 2000. С. 303.

• 4.    Дювернуа Н. Источники права и суд в Древней Руси : опыты по истории русского гражданского права. СПб., 2004. С. 50.

• 5.    Сорокин Ю.В. Особенности русского религиозно-правового сознания и его влияние на взаимоотношения общества и государства (к вопросу истории взаимоотношений церкви и государства) // История государства и права. 2009. №13. С. 7–12.

• 6.    Демченко Т.И. Древнерусское правовое сознание в «Повести временных лет», в «Поучении» Владимира Мономаха и в «Слове о полку Игореве» // Юридическое образование и наука. 2009. №1. С. 39–45.

• 7.    ПСРЛ. Т. 9. С. 183.

• 8.    Там же. Т. 1. С. 149.

• 9.    Там же. Т. 4. Ч. 1. С. 155.

• 10.    Дювернуа Н. Указ. соч. С. 17.

• 11.    Бессонов Б.Н. Судьба России: взгляд русских мыслителей. M., 1993. С. 126.

• 12.    Биляев И.Д. История русского законодательства. СПб., 1999. С. 303–304.

• 13.    Там же. С. 307.

• 14.    Двинская уставная грамота // Российское законодательство X–XX веков: в 9 т. Т. 2. URL: http://forum . yurclub.ru.

• 15.    Русская Правда. URL: http://russkya-pravda.ru/ .

• 16.    Томсинов В.А. Понятие юриспруденции, ее происхождение и основные функции // Законодательство. 2003. №6. С. 86–91.

23. Морошкин Ф.Л. Об участии Московского университета в образовании отечественной юриспруденции // Ученые записки Императорского Московского университета. 1834. Ч. 3. №8. С. 214.