Правовая природа государственного иммунитета
Автор: Сальников Виктор Петрович, Сальников Михаил Викторович, Романовская Вера Борисовна, Пужаев Владимир Владимирович
Журнал: Правовое государство: теория и практика @pravgos
Рубрика: Теория и история права и государства. История учений о праве и государстве
Статья в выпуске: 4 (42), 2015 года.
Бесплатный доступ
В статье в историко-теоретическом ракурсе исследуется вопрос о сущности и правовой природе государственного иммунитета как категории общеправовой и отраслевых юридических наук. Авторами рассматриваются представленные в отечественной и зарубежной юридической науке точки зрения относительно понятия, оснований и путей зарождения иммунитета государства. На основе использования метода сравнительного анализа, исторического и системного подходов, авторы приходят к выводу, что по своей сути иммунитет государства является специфической разновидностью правовой привилегии, основанием существования которой выступает базовая характеристика государства в качестве носителя суверенной власти. Проводится отграничение государственного иммунитета от иных разновидностей правовых иммунитетов, реализуемых в рамках внутригосударственного права различных стран или в контексте международно-правовых отношений (депутатский, судейский, дипломатический и т.д.). В статье раскрывается генезис и содержание двух основных концепций иммунитета иностранного государства: абсолютного и функционального (ограниченного). При этом отмечается, что трансформация суверенитета, как исходной константы политико-правового существования государств, в эпоху интенсивной глобализации привела к упадку доктрины абсолютного государственного иммунитета в пользу распространения идей функционального (ограниченного) иммунитета государства
Иммунитет государства, суверенитет, правовая привилегия, глобализация, абсолютный иммунитет, функциональный иммунитет, право
Короткий адрес: https://sciup.org/142233770
IDR: 142233770
Текст научной статьи Правовая природа государственного иммунитета
С начала XXI века в современном мире все отчетливее проявляются тенденции глобализации и интернационализации в различных сферах общественной жизни, в том числе и в экономической. Данные процессы, в частности, привели к существенному развитию и расширению международных связей между государствами в сфере международных экономических, правовых, социальных, культурных и многих иных отношений. Современные трансграничные правовые отношения, участником которых выступает государство, приобретают видоизмененные формы и способы осуществления по сравнению с теми, которые применялись ранее. Появляются новые, весьма перспективные виды международного сотрудничества. С другой стороны, наблюдаются и обратные тенденции, связанные с нарушением нормального хода международных гражданско-правовых отношений ввиду самых различных факторов (в особенности политического характера) [10; 12; 19].
Все это актуально и в отношении нашей страны: в первое десятилетие XXI века имел место активный рост объема международных экономических связей Российской Федерации, её все более активное участие на международных товарных и финансовых рынках, сотрудничество с международными и региональными организациями и т.д. С 22 августа 2012 г. Россия официально стала членом Всемирной Торговой Организации, благодаря чему появились новые перспективы (а вместе с ними и некоторые сложности) в экономической сфере. В последнее время структура международных внешнеэкономических связей России претерпела значительную трансформацию. Введение экономических санкций против нашей страны со стороны некоторых государств, острая необходимость защиты национального торгового рынка, сложная ситуация на мировых экономических площадках, падение котировок на ключевые природные ресурсы выступили теми несомненными факторами, которые существенно скорректировали векторы торгово-экономического сотрудничества России с иными государствами, перенаправив основной фокус внимания в развивающийся Азиатско-Тихоокеанский регион.
Вышеперечисленное в конечном итоге вскрывает ряд важных проблем, связанных с определением места и роли государства при осуществлении как публичной, так и частноправовой деятельности, с созданием эффективной системы правового регулирования в данной сфере и т.д. Основополагающее значение здесь приобретают вопросы иммунитета государства, поскольку они обуславливают характерные особенности государства как участника значительного круга правовых взаимосвязей.
Термин «иммунитет», выступающий смыслообразующим по отношению к словосочетанию «иммунитет государства», имеет богатую историю своего существования и происходит от латинского существительного «immunitas», трактуемого как освобождение, избавление, невосприимчивость и т.д. В настоящее время данный термин интенсивно используется в различных науках медицинского, биологического и иного естественно-научного профиля. Юридическая наука, а вместе с ней и юридическая практика, выступили той сферой человеческой деятельности, в которой термин «иммунитет» получил весьма значительное распространение, и который путем приложения к нему необходимого специализирующего эпитета «правовой», привел к обоснованию такой немаловажной общеправовой категории как «правовой иммунитет».
Многозначность и разноликость правовых иммунитетов может быть удачно проиллюстрирована на основе анализа энциклопедической и словарной литературы. Так, в Большом юридическом словаре приводятся следующие значения, которые может приобретать слово иммунитет применительно к правовой сфере. Во-первых, это общеправовой термин, означающий неприменимость действия общих правовых норм к определенному кругу субъектов права. Во-вторых, в рамках конституционного права иммунитет понимается как привилегия определенных категорий должностных лиц государства, заключающаяся в их неприкосновенности (например, депутатский, президентский и судейский иммунитеты). В-третьих, существует отраслевое понятие налогового иммунитета (в финансовом праве), означающее освобождение некоторых категорий налогоплательщиков от уплаты определенного налога, как правило, носящее временный характер [3, с. 244].
Одним из проявлений иммунитетов в праве, как видим, является иммунитет государства, функционально раскрывающийся в самых различных сферах, в том числе и при участии государства в гражданско-правовых отношениях, осложненных иностранным элементом. Вместе с тем, вопросы иммунитета государства поднимают и более глубинные проблемы, выходящие за пределы какой-либо одной «макроотрасли» (публичное и частное право) и могущие быть окончательно проясненными только путем анализа сущностных и целеполагающих аспектов самого политико-правового феномена, 37

коим выступает государственная деятельность. Разумеется, очевидная практическая направленность вопросов государственного иммунитета, сфера непосредственного приложения следствий, вырисовывающихся при их глубоком и методичном анализе, сделала его основным объектом внимания для специалистов по международному праву (публичному и частному). Однако аксиоматичным следует признать и то обстоятельство, что, выступая своеобразной разновидностью правовых иммунитетов (специфика которой обусловлена, в первую очередь, характером субъекта-носителя), государственный иммунитет представляет не меньший интерес и для теоретика, и для историка, и для философа права [7; 8; 9; 20; 21]. Во всяком случае, поспешное самоустранение от исследования подобной проблематики, граничащее со стремлением отгородить её исключительно сферой отраслевых интересов, не может быть признано удачным и конструктивным решением. Представляется, что именно осуществление в юридической науке исследований «стыковых» вопросов обоюдными усилиями различных специалистов имеет все шансы вылиться в весьма привлекательные, в научном плане, результаты, значительно расширяющие не только методологический «кругозор» представителей юридического сообщества, но и могущие предопределить обновленные векторы научно-правовых разработок.
Ключевым моментом в понимании сущности иммунитета государства следует признать определение того, что же лежит в основе данного правового явления, фундаментальный и устойчивый базис, на котором оно построено. В качестве такого основания, предопределяющего наличие иммунитета у государства, в юридической литературе оправданно называется государственный суверенитет. «С самого начала соответствующей судебной практики независимость, суверенитет государств, служили главным обоснованием иммунитета» [2, с. 10; 13, с. 65]. Иногда приводят более широкое обоснование, усматривая первооснову иммунитета государства не только непосредственно в суверенном характере последнего, но также в череде международно-правовых принципов (принцип равенства государств, принцип невмешательства во внутренние дела других государств и уважения прав, присущих суверенитету) [5, с. 66], посредством которых суверенитет государства переводится из области «нематериального» в сферу юридически обязательного (должного) [17].
Зарубежный исследователь Ричард Дэсгане, рассматривая вопросы о юрисдикционном иммунитете государств в контексте канадского законодательства, высказывает аналогичное мнение, заявляя, что соответствующее «правило неподсудности» базируется на понятиях суверенитета и равенства государств, а вместе с тем и на принципах вежливости (courtoisie) и взаимности (réciprocité) [26].
При этом стоит отметить, что использование категории «суверенитет» для обоснования иммунитета иностранного государства характерно в первую очередь для стран континентального права, тогда как в странах общего права, применительно к проблемам иммунитета иностранного государства, было разработано и широко используется такое понятие как «юрисдикция» (в широком смысле слова). Например, английский ученый Я. Броунли отмечал, что «термин “юрисдикция” говорит о конкретных аспектах общей правовой компетенции государств, часто называемой “суверенитетом”. Юрисдикция является одним из аспектов суверенитета и обозначает судебную, законодательную и административную компетенцию. От власти принимать решения или правила (законодательная юрисдикция) следует отличать власть предпринимать исполнительные действия в осуществление или как следствие принятых решений и правил (исполнительная юрисдикция)» [4, с. 425–426].
Рассматривая соотношение вышеназванных понятий, известный российский ученый И.О. Хлестова приходит к выводу о том, что и доктрина стран континентального права, и доктрина стран общего права «имеют в виду одинаковые элементы при определении понятий "юрисдикция” и “суверенитет”, а именно выделяют в них следующие характерные черты: неподчинение законодательным актам другого государства, неподчинение действиям органов исполнительной и судебной власти и др.» [24, с. 20-21]. На сегодняшний день и в зарубежной, и в отечественной юридической литературе можно встретить различные определения понятия иммунитета государства, однако все они по большей мере схожи и не отличаются особой вариативностью. Так, известный советский ученый М.М. Богуславский отмечал, что иммунитет государства состоит в неподчинении одного суверенного государства действию законодательства другого государства, а также вообще в невозможности гражданско-правовых обязательств суверена подлежать действию иностранного закона, если не имеется прямого, ясно выраженного согласия на это со стороны государства [2, с. 14].
Видный российский ученый Г.К. Дмитриева указывает, что можно дать два определения понятия иммунитета государства в зависимости от того, с позиций какого государства его рассматривать, либо с позиции государства, осуществляющего деятельность на территории иностранного государства, либо с позиции принимающего государства. В первом случае иммунитет государства – это право государства на освобождение от юрисдикции другого государства, т. е. право на неприменение к нему принудительных мер со стороны судебных, административных и иных органов другого государства. Во втором случае иммунитет – это частичный отказ государства от осуществления своей территори- альной юрисдикции относительно действий и собственности иностранного государства, т. е. отказ от применения принудительных мер своими судебными, административными и другими государственными органами в отношении иностранного государства [16, с. 250].
Французский автор Ромэн Дюпейрэ считает, что иммунитет представляет собой средства защиты, которыми располагает государство, чтобы «изыматься» из юрисдикции суда (юрисдикционный иммунитет) или избегать выполнения приговора либо судебного решения относительно его собственности (иммунитет исполнения) [27].
Таким образом, при определении понятия «иммунитет государства» в научной литературе основной акцент ставится, как правило, на неподсудности одного государства органам власти другого государства. Немаловажный характер в деле уяснения сущности государственных иммунитетов приобретает вопрос об истории зарождения и развития «иммунитетных прав» государства. Даже весьма беглый историографический анализ проблемы позволяет определенно утверждать о наличии в науке нескольких точек зрения относительно конкретных путей зарождения и становления идей о государственном иммунитете. Так, например, утверждается, что государства издавна участвовали в международных торговых, культурных и иных связях. Такого рода разнообразные связи государств с другими суверенами во времена Средневековья опосредствовались связями между монархами и ими же персонифицировались. Первоначально понятие иммунитета означало изъятие от податей и повинностей, даруемое отдельным лицам, сословиям, иногда целым общинам. С начала Средних веков иммунитет стал применяться к владениям как короля, так и других привилегированных лиц, особенно духовенства, а начиная с римского императора Гонория, иммунитет стал пониматься как слияние привилегии и освобождения от общей юрисдикции, предоставленного им духовенству [1].
Представляется интересной точка зрения, высказанная Н.А. Ушаковым. По его мнению, общая норма об иммунитете государства начала формироваться как норма посольского права, а иммунитеты посла и его свиты изначально воспринимались как распространение иммунитета иностранного суверена. Таким образом, с зарождением норм посольского права одновременно зарождалась общая международно-правовая норма об иммунитете государства, но она в достаточной степени не была осознана и выражена [22, с. 8].
Следует согласиться с тем, что «теоретическая основа принципа суверенного иммунитета исторически восходит к тому времени, когда большинство государств управлялось единоличными властителями, которые в полном смысле являлись персонифицированными олицетворениями государства («государство – это я») [28, p. 11]. Личности же послов, представлявших интересы государства в отношениях с другими государствами, рассматривались как определенное воплощение личности его суверена, пользующегося иммунитетом. То есть и дипломатический иммунитет, по сути, понимался как иммунитет иностранного суверена. В дальнейшем такое отождествление иммунитета суверена и государства было утрачено, и иммунитет стал рассматриваться как присущий именно государству.
Отмечая роль иммунитета государства, будет уместным привести мнение Ю.М. Гайдидей предполагающей, что международно-правовой иммунитет (как первая, юридически закрепленная форма иммунитета) является «генетическим предшественником и, в некотором смысле, прародителем всех иных разновидностей правового иммунитета», которые получили свое распространение во внутригосударственном праве (судейский иммунитет, депутатский иммунитет и т.п.) [6, с. 34].
Категория «иммунитет» достаточно обширна, и как нами указывалось выше, находит свое применение в различных научных областях как юридического, так и неюридического профиля. В общей теории права правовой иммунитет понимается обычно в качестве особого вида привилегий и льгот, однако имеющего относительно самостоятельную юридическую природу. При этом его особенность заключается по большому счету в том, что правовой иммунитет – это юридически оформленное исключение, предоставляющее дополнительные права или освобождающее от обязанностей только в сфере реализации юридической ответственности, иных материальных и социальных благ иммунитет не подразумевает. Иммунитеты, являясь особыми разновидностями льгот и привилегий, несомненно, имеют с ними много общих признаков, которые исчерпывающе отражены в юридической литературе: 1) все они формируют особый юридический режим, позволяют облегчать положение соответствующих субъектов, расширяют возможности по удовлетворению тех или иных интересов; 2) они призваны быть правостимулирующими средствами, побуждающими к определенному поведению и обозна-
чающими собой положительную правовую мотивацию; 3) являются эффективными гарантиями социально полезной деятельности и содействуют осуществлению тех или иных обязанностей; 4) названные средства выступают своеобразными изъятиями, правомерными исключениями для конкретных лиц, установленными в специальных юридических нормах; 5) представляют собой формы проявления дифференциации юридического упорядочения социальных связей [14; 25].
Тем не менее, иммунитеты имеют и свои сугубо специфические признаки, позволяющие выделить их в системе льгот и привилегий, говорить об их самостоятельной юридической природе: 1) если привилегии в большей мере воплощаются в преимуществах, в так называемых положительных льготах, то иммунитеты, наоборот, - в виде отрицательных льгот; 2) целью иммунитетов является обеспечение выполнения международных, государственных и общественных функций, служебных официальных обязанностей; 3) круг лиц, на который распространен иммунитет, должен быть четко определен в нормах международного права, Конституции и законах. Носители же иных льгот и привилегий далеко не всегда так конкретно определены и обозначены в соответствующем законодательстве [14; 25].
Таким образом, иммунитет государства - это, по сути, его привилегия, основанием существования которой является специфическая характеристика государства как носителя суверенной власти.
Применительно к вопросу о правовой природе государственного иммунитета стоит также отметить, что «норма» об иммунитете государства была признана в той или иной мере всем мировым сообществом, различие заключается лишь в отношении объема и детализации данной «нормы», что обусловлено принятой в каждой конкретной стране той или иной концепцией государственного иммунитета (абсолютного или ограниченного). При этом она носит абстрактный характер, так как не существует четкого всестороннего нормативного содержания иммунитета государства. Это позволяет сделать вывод о том, что иммунитет иностранного государства представляет собой общепризнанный принцип современного международного права.
В соответствии с п. 4 ст. 15 Конституции РФ составной частью правовой системы России являются общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ. При этом, не существует какого бы то ни было перечня общепризнанных принципов международного права. Таким образом, можно утверждать, что принцип иммунитета иностранного государства является элементом и российской правовой реальности. Как принцип обычного права, «имплементированный» в российскую правовую систему оценивается принцип иммунитета в решениях Европейского суда по правам человека [11].
В юридической литературе также считается, что данный принцип базируется на обычной норме международного права и имеет диспозитивный характер [15], т.е. не является нормой jus cogens, в отличие от соответствующей нормы Устава ООН, закрепляющей принцип суверенного равенства государств. Исключения из принципа иммунитета государства допускаются на основе многосторонних или двусторонних международных договоров, или на основе одностороннего акта государства, отказывающегося от своего иммунитета в каком-либо конкретном случае.
Иммунитет иностранного государства не стоит путать с иными видами иммунитетов, имеющих сферу своего приложения в области международного права. В частности, его необходимо отличать от дипломатического и консульского иммунитетов, которым согласно Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. и Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г., наделяются дипломатические представительства, дипломатические агенты, консульские учреждения и их сотрудники. Правовая природа данных разновидностей иммунитета различна, так как в основе дипломатических и консульских иммунитетов лежит так называемая теория функциональной необходимости, т.е. они предоставляются исключительно с целью эффективного обеспечения возложенных на данных лиц обязанностей. Функциональный характер имеют и внутригосударственные иммунитеты некоторых категорий российских должностных лиц: депутатов, судей и т.д. Иммунитет государства же, как было указано выше, основывается на обладании государством суверенитетом.
В рамках изучения иммунитета государства и его собственности одним из наиболее важных вопросов является тема концепций (теорий, доктрин) иммунитета государства. Тема концепций иммунитета государства остается во многом дискуссионной. Все это обусловлено существованием различных по своей сути теорий иммунитета государства в разных странах, различным регулированием данной проблемы и отсутствием единого унифицированного документа, посвященного вопросам государственного иммунитета (разработанная в рамках ООН Конвенция о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, открытая для подписания с 17 января 2005 года, до сих пор не вступила в силу).
В науке большинством авторов выделяются две концепции государственного иммунитета: а) концепция абсолютного иммунитета и б) концепция функционального иммунитета. Теория функционального иммунитета иногда именуется ещё как теория относительного иммунитета или как теория ограниченного иммунитета, то есть данные термины употребляются в качестве синонимов.
Однако имеются и иные точки зрения. Так Г.К. Дмитриева полагает, что необходимо разграничивать концепции функционального и ограниченного иммунитетов. По её мнению, «в отличие от функционального, который ограничивает иммунитет государства на основе общего принципа (критерия) - деления деятельности государства на суверенно-властную и частную, ограниченный иммунитет не использует формальных критериев, а формулирует перечень конкретных случаев, когда государство не пользуется иммунитетом». Далее Г.К. Дмитриева указывает ещё на одно различие данных концепций, в качестве которого, называет разность источников образования. Для функционального иммунитета таковым источником выступает судебная практика, а ограниченный иммунитет создается самими государствами, как на двусторонней, так и на многосторонней основе путем заключения соответствующих договоров. Несмотря на справедливые замечания данного автора в рамках настоящей работы представляется возможным считать (вслед за позицией подавляющего большинства авторов) и концепцию функционального, и концепцию ограниченного иммунитета государства более или менее однопорядковыми явлениями, учитывая при этом их общность как альтернативы теории абсолютного иммунитета [16].
Концепция абсолютного иммунитета является исторически первой формой выражения иммунитета государства в международных частноправовых отношениях и до недавнего времени находившая довольно широкое применение в различных государствах при регулировании соответствующих отношений. Как подчеркивает Неринга Толейките, период XVIII-XIX вв. получил название периода господства теории абсолютного иммунитета, потому что иностранные государства обладали полной неприкосновенностью от внутренних юридико-процессуальных действий. Идея абсолютного иммунитета была принята внутренними судами в XIX веке. Но абсолютная неподсудность государства вызывала неравные и несправедливые отношения с частными предприятиями, которые торговали с правительственными организациями [29]. Основным постулатом данной теории является положение, согласно которому государство, становясь участником гражданско-правовых отношений с иностранным элементом, не теряет своих качеств как суверена и остается неподсудным суду другого государства (за исключением случая добровольного согласия на юрисдикцию иностранного суда).
Концепция абсолютного иммунитета государства базируется на существующих ещё со Средних веков положениях par in parem non habet imperium (равный над равным не имеет власти), par in parem non habet jurisdictionem (равный над равным не имеет юрисдикции), par in parem non habet potestas (равный над равным не имеет полномочий) и стала складываться с конца XIX в странах общего права в рамках судебной практики. Одним из первых судебных решений, в котором закреплялась и обосновывалась теория абсолютного иммунитета иностранного государства было решение Верховного суда США по делу шхуны «Exchange», вынесенное в 1812 году.
В советском государстве, а также в ряде других социалистических стран как доктрина, так и законодательство традиционно исходили из понимания иммунитета государства именно как абсолютного. Так, уже в Постановлении ЦИК и СНК СССР о 14 июля 1929 года «О порядке наложения ареста и обращении взыскания на имущество, принадлежащее иностранному государству» в ст.1 было закреплено, что такие меры могут быть произведены лишь с предварительного в каждом конкретном случае разрешения Совета Народных Комиссаров. Эти правила действовали с учетом принципа взаимности [1]. Абсолютный иммунитет государства был закреплен и в Основах гражданского судопроизводства СССР и союзных республик 1961 г. Согласно ст. 61 Основ предъявление иска к иностранному государству, обеспечение иска и обращение взыскания на имущество иностранного государства, находящееся в СССР, могли быть допущены лишь с согласия компетентных органов государства. Данная норма была воспроизведена также в гражданско-процессуальных кодексах союзных республик.
Возникновение концепции функционального иммунитета иностранного государства приходится на конец XIX - начало XX вв. Появление данной теории было вызвано различными причинами, главной из которых можно назвать расширение сферы участия государства в сфере внешнеэкономической деятельности. Согласно концепции функционального иммунитета, иностранное государство пользуется иммунитетом только в тех случаях, когда оно совершает свои суверенные публично-правовые действия, т.е. действует как суверен (acta jure imperii), и не пользуется иммунитетом при осуществлении действий частноправового (коммерческого) характера (acta jure gestionis) [18, с. 224]. В настоящее
время во многих зарубежных странах получила свое распространение именно концепция функционального иммунитета государства. Так, уже в 1976 г. в США приняли закон, основанный на теории функционального иммунитета. Далее соответствующие акты были приняты в Великобритании (Акт об иммунитете государства 1978 г.), Канаде (Акт, предоставляющий иммунитет государству в канадских судах 1982 г.), Австралии (Акт об иммунитете иностранного государства 1984 г.), Сингапуре (Акт об иммунитете государства 1979 г.), ЮАР (Акт об иммунитете иностранного государства 1981 г.), Аргентине (Закон о юрисдикционном иммунитете иностранного государства в судах Аргентины 1995 г.) и т.д. В некоторых странах данная доктрина проводится в жизнь в рамках судебной практики (Франция, Австрия, Бельгия, Италия, Швейцария, Норвегия и т.д.) [23]. Следует отметить, что и основные международно-правовые акты, такие как Европейская конвенция об иммунитете государств 1972 г., Брюссельская конвенция по унификации некоторых правил относительно иммунитета государственных торговых судов 1926 г. и дополнительный протокол к ней от 1934 г., Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности от 2004 г. также основываются на доктрине функционального (ограниченного) иммунитета иностранного государства.
В заключение проведенного исследования ещё раз отметим, что именно суверенитет государства, как его неотъемлемое и специфическое свойство, является основанием существования государственного иммунитета. Правовая природа последнего отлична от правовой природы иных разновидностей юридических иммунитетов, реализуемых в рамках внутригосударственного права различных стран (депутатский, судейский) и международного права (дипломатический). В результате стремительно нараставших глобализационных процессов последнего времени, категория «суверенитет государства» подверглась серьезной критике и призывам воспринимать её лишь как исторический «рудимент» политикоправового развития государств, необходимость в котором глобализация поставила под сомнение. Будучи следствием суверенного характера государств, не смогла избежать трансформаций и категория «иммунитет государства». В частности, это отразилось и на упадке доктрины абсолютного иммунитета государства в пользу распространения концепции иммунитета функционального (ограниченного).
Список литературы Правовая природа государственного иммунитета
- Ануфриева Л.П. Международное частное право: В 3-х т. Том 2 Особенная часть: 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 2002. 656 с.
- EDN: XRJHGR
- Богуславский М.М. Иммунитет государства. М.: Международные отношения, 1962. 231 с.
- Большой юридический словарь / Авт. и сост. А.Б. Борисов. М.: Книжный мир, 2010. 848 с.
- Броунли Я. Международное право. Кн.1. М.: Прогресс, 1977. 535 с.
- Вельяминов Г.М. Международно-правовой государственный иммунитет. Государство и право. 2011. № 12. С. 66-73.
- EDN: ORRDYJ