Правовые основы советского общественного единства

После распада СССР в Российской Федерации на конституционном уровне была запрещена любая идеология, а потребность идейного единства никуда не исчезла. Поиск его определений в наши дни вызван тем, что законодатель ищет скорее идеологические скрепы для общества, нежели пытается заняться правовым регулированием национальной политики.

Для русского народа становление многонационального государства длилось веками. М.К. Лю-бавский представлял его как территориальную экспансию русского народа, завершившуюся созданием собственной государственной территории [5, с. 539]. Очень важно, что ученый использует термин «территориальная экспансия», подчеркивая процесс формирования государства в его границах без насильственной русификации присоединенных территорий.

М. Любавский приводит в пример Прибалтийский край, часть Польши, Финляндию, Бессарабию, Закавказье и среднеазиатские владения. «Но все эти области, имевшие достаточно своего

местного населения или неподходящие по своим природным условиям, не сделались ареной сколько-нибудь значительной русской колонизации и были связаны с Империей только подчинением единой власти. Их территории не сделались потому прочным достоянием русского народа», – так видит ситуацию ученый [5]. Расширение границ государства имеет значение, если скрепой территорий выступает единое культурное пространство.

Организация государственного устройства императорской России стала неэффективной, и назрели ее серьезные изменения. Правовед Н.И. Лазаревский оказался первым, кто использовал в юридической науке термин «государственное единство». По его справедливому убеждению, это понятие получило особый смысл в момент, когда его связали с национальным государством и национальным единством [3, с. 179]. Обе идеи восходят к французской революции 1789 г. и значат то, что образующее начало государства перестали видеть в монархе, и этой основой стал народ. Н.И. Лазаревский связал различную степень централизации функций власти с развитием формы государственного единства и назвал это «согласованной волей множества лиц и отношений».

Так будет ли государство существовать, когда центральное правительство перестанет контролировать местные власти, и за этим неминуемо начнется процесс территориального распада?

Государство может не перестать существовать даже при нарушении территориальной целостности в случае, если идет процесс восстановления внутринационального единства, то есть территориальный вопрос государства отступает на второе место перед решением проблемы сохранения внутринационального согласия, на которое будет опираться государственная власть.

Внешней формой выражения внутринационального согласия является форма государственного единства, и поэтому она становится одним из методов его гармонизации (сохранения).

Так, общественное единство – внутринациональное согласие, основанное на признании гражданами действующего правительства, в силу чего оно становится законным.

В государстве, граждане которого составляют преимущественно одну нацию, в силу этого фактора либо особенностей исторического развития данного общества вопрос его единства решается достижением классового мира.

В многонациональной России после Октябрьской революции обострилась классовая борьба, которая к тому же искусственно подогревалась политикой большевиков. Советское общественное единство на первоначальном этапе следует рассматривать с двух позиций: равенства прав граждан и классовой принадлежности. Другими методами достижения общественного единства стали установление межнационального мира в смысле представления равноправия и уничтожение классов-антагонистов.

Советская власть установила равенство прав граждан с первых дней. С победой Октябрьской революции всё население стало именоваться гражданами: Декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов 11(24) ноября 1917 г. установил в ст. 2 «одно общее для всего населения России наименование граждан Российской Республики» [12].

Ст. 22 Конституции РСФСР 1918 г. подтвердила равные права за гражданами всех национальностей, или «гражданское единство».

На этапе возникновения советского государства большее значение придавалось классовой принадлежности, нежели национальности и подданству (гражданству). Все политические права по Конституции РСФСР 1918 г., включая избирательные, получали даже иностранцы, которые принадлежали к рабочему классу и проживали на территории РСФСР [12].

После установления гражданского единства появляется более узкая общность, связанная классовым принадлежностью, – это народ. Ст. 7 Конституции подтвердила его наличие: «Власть должна принадлежать целиком и исключительно трудящимся массам и их полномочному представительству – Советам Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов» [12].

Если вспомнить деятелей французской революции, то можно провести интересные параллели. Во время революционных событий во французском обществе произошел раскол. Термин «народ» впервые приобрел новое значение принадлежности к определенным классам. Это выделило «народ» из числа остальных граждан, оставив политические привилегии только за ним. Категория «народ» стала уже, нежели категория «граждане». Во время Октябрьской революции произошел тот же раскол между трудящимися и буржуазией.

Историк Французской революции Жак Год-шо пишет в работе «Народ, Отечество, Национализм и Патриотизм во Франции XVIII века»: «Слово народ имеет всегда политическое содержание, социальное – никогда» [10, с. 494]. Конечно, Ж. Годшо прав лишь в том, что «народ» – понятие относительное.

«Существовало одно сословие, которое заключало в себе народ, – третье сословие, остальные, если они не присоединятся к нему, не имеют никакого веса», – пишет Жан Жорес в «Социалистической истории Французской революции» [2, с. 318]. «Третье сословие, – продолжает Ж. Жорес, – не только численно представляет собой 98 % народа – 25 млн производителей против 200 тыс. привилегированных, но и по существу, и учитывая реальные силу и права, оно есть сам народ, поскольку народ – это система производительных сил» [3, с. 188].

У Ж. Жореса есть фраза: «по мере повышения температуры Революции будет происходить разъединение этих элементов» [3, с. 174]. Ж. Жорес назвал «элементами» крестьян, рабочих и буржуазию. Классовые интересы расходились по мере развития революционной борьбы, и буржуазия, которая, скажем, провозгласила конституционную монархию в 1791 г., мало заботилась в дальнейшем о проблемах крестьян и рабочих.

В работе «Политическая история французской революции» Альфонс Олар поддерживает подход, что народ – это общность, связанная классовыми интересами [8, с. 67]. «Чтобы хорошо понять, в каком духе Учредительное собрание организовало монархию, необходимо вспомнить, что под словом народ оно понимало новый привилегированный класс, называемый нами теперь буржуазией. Оно хотело, чтобы король находился в его руках, но чтобы он сохранял достаточно силы, чтобы защитить буржуазию от демократии», – подтверждает А. Олар.

После казни Людовика XVI изменился расклад сил, не изменивший все же костяка «народа», о котором говорил Ж. Жорес. При якобинской диктатуре городская мелкая и средняя буржуазия, крестьянство и рабочие считались по-прежнему народом. М. Робеспьер на заседании Якобинского клуба 8 мая 1793 г. сказал: «Кто не за народ, тот против народа; кто ходит в шитых золотом штанах, тот враг всех санкюлотов» [1, с. 189]. Определенная закономерность прослеживается и после Октября 1917 г. в России.

Четкого определения общественного единства до сих пор не было. Нужно признаться, Сталин в 1946 г. обозначил, что советским общественным строем объединяются беспартийные и коммунисты в один общий коллектив советских людей [7, с. 16]. Это стало своего рода понятием, определяющим советское общество, сплотившееся в войне с фашизмом.

Мы отметили, что после Октябрьской революции под народом понимались не все граждане 20

РСФСР, а трудящиеся, поскольку общественного единства еще не было. В соответствии с программой РСДРП 1903 г., в основу которой положено учение К. Маркса и Ф. Энгельса о коммунизме, установление диктатуры пролетариата рассматривалось в качестве единственного моста к социализму и было необходимо для победы над буржуазией и помещиками. Ленин в «Государстве и революции» пишет, что «коммунизм создает полную ненадобность государства, ибо некого подавлять, – «некого» в смысле класса» [4, с. 91].

Большевики отошли в Конституции РСФСР 1918 г. от формулировки «диктатура пролетариата» по двум причинам. Первая – из-за малочисленности пролетариата в Советской России и полного его отсутствия в некоторых национальных районах. Вторая – классовую борьбу в России необходимо было свести к борьбе, в которой одну сторону занимает буржуазия, вторую – именно союз трудящихся классов. В ст. 8 Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа как раз содержалась такая формулировка: «союз трудящихся классов всех наций России» [12].

В ст. 9 Конституции РСФСР 1918 г. сказано, что главной задачей на тот «переходный» момент является установление диктатуры городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства [12]. «Городской и сельский пролетариат» – компромиссная конституционная формулировка. Пролетарий – тот, у кого нет собственности на средства производства, соответственно, сельский пролетариат – батраки.

Демократию для трудящихся обеспечивали спецзаконы, спецрежимы, то есть общественное единство большевики начали формировать законодательно. Установление режима «диктатуры пролетариата» заключает в себе одновременно две силы: обе разрушительные по сути, но в нужный момент необходимые для завершения войны и борьбы за создание советской общности.

Процесс развития единой исторической общности – советского народа, сообщества трудящихся – происходил поэтапно. В ходе Гражданской войны необходимо было заключить перемирие с «третьим сословием» советского государства – мелкой городской и сельской буржуазией.

В диалектике есть закон единства и борьбы противоположностей, и здесь его применение как раз уместно. Крестьяне, будучи мелкой буржуазией, не могут войти в прочный и полный союз с рабочими. Тем не менее, такой союз просуществовал непродолжительное время. Потом НЭП показал, насколько противоречивы интересы даже неантагонистических классов.

Изменение классового состава советского общества началось во второй половине 1920-х гг. Вытеснение городской буржуазии, возродившейся в период НЭПа, осуществлялось в значительной мере экономическими способами, при помощи крупного государственного производства, и законодательными мерами, которые делали невозможным ведение отдельного экономического хозяйства.

Ликвидация кулачества как класса осуществлялась на основании правовых норм, которые должны были разрушить прежнюю социальную систему, устранить самый многочисленный эксплуататорский класс – кулаков.

Общественное единство во время коллективизации переживало раскол: за 1930–1931 гг. в качестве кулаков из мест своего проживания были выселены 1 803 392 человека [13]. Так что на начало 1930-х гг. понятие народа все еще обозначает классовую принадлежность. Только после продолжительной «правовой операции» определение трудящихся охватит всех граждан государства, а не его часть.

Одни и те же госорганы выполняли кардинально разные функции, они репрессировали и реабилитировали одновременно: ОГПУ и исполкомы занимались раскулачиванием и восстановлением в правах, администрация предприятий эксплуатировала спецпереселенцев и представляла списки к восстановлению их в правах. К концу 1930-х гг. завершился один из этапов создания общества трудящихся, или советского народа.

Важнейшим шагом на пути к восстановлению единства советского общества станет создание прокуратуры СССР в 1933 г. Это было ответственным делом в тяжелое для Политбюро ВКП(б) время – период политической борьбы с местами, где власть концентрировалась в созданных самим же НКВД тройках, которые состояли из мощного силового блока НКВД-прокуратуры, достаточного для противостояния политике центра.

Если общественное единство установлено, то выборы депутатов должны быть всеобщими, что закреплено ст. 135 Конституции СССР 1936 г. Теперь, с 1936 г., словосочетание «советский народ» означает и все общество трудящихся.

ЦИК СССР 9 июля 1937 г. утвердил «Положение о выборах в Верховный Совет СССР» [13], в соответствии со ст. 1 которого выборы производились избирателями «на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании».

Итак, от общественного единства зависят судьба государства и спокойствие граждан, его можно охарактеризовать как внутринациональное согласие, основанное на признании гражданами действующего правительства, в силу чего оно становится законным. Почему для этого надо получить признание граждан, а не народа?

Советское государство после Октябрьской революции – государство диктатуры трудящихся, направленной на подавление класса-антагониста, в котором диктатура нужна, пока есть антагонистические классы.

Единство общества было расколото во время Гражданской войны борьбой рабочих, солдат и крестьян против буржуазии, а затем в 1930-х гг. раскол внутри крестьянства большевики преодолели коллективизацией.

Пока продолжалась борьба классов в соответствии с правовой доктриной господствующей партии, к народу принадлежали только трудящиеся, остальное население рассматривалось как граждане. Только трудящиеся имели в Советском государстве политические права, из чего следует, что понятие «народ» на определённом этапе развития общества было более узким, чем «граждане». Такое же разделение общества обнаруживается и в эпоху Великой революции во Франции.

Если во Франции общественное единство могло быть достигнуто через классовое перемирие, то в многонациональной России к классовой борьбе прибавился вопрос равенства прав граждан. Так, методами достижения общественного единства стали установление межнационального мира в смысле представления равноправия и уничтожение классов-антагонистов.

Сохранение советского общественного единства следовало осуществлять посредством права. Поэтому необходим императив: всякое правовое установление нужно четко прописывать, чтобы лишить возможности его вольно трактовать.

Правотворческая задача состоит не только в том, чтобы избежать абстрактного и неопределенного формулирования правовых норм и создать новые порядки взамен разрушенных, но в понимании того, что каждое правовое установление изначально должно содержать механизмы, способные компенсировать его негативные правовые последствия.