Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации в обеспечении единства судебной практики

In our times, it is necessary to create effective legal mechanisms in order to settle various legal relations. The establishment of a uniform judicial practice has become one of the tasks that the Constitutional Court, the Supreme Court of the Russian Federation as well as constitutional and statutory courts of the Russian Federation must solve. Legal positions of these courts are intended to ensure the

В современный период развития государственно-правовых и социальных институтов увеличивается значимость создания эффективных юридических механизмов, направленных на урегулирование различных правоотношений. Установление единообразной судебной практики стало одной из задач, которую должны решать Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации. Правовые позиции этих судов призваны обеспечить единообразие судебной практики всех судов РФ. Поэтому их решения обладают формальной определенностью, непосредственным действием, общеобязательностью, созданием нового правила поведения, сферы действия, юридической силой – что позволяет интерпретировать правовые нормы и приостанавливать действие актов федерального и регионального законодательства. Кроме того, в своих решениях они, косвенным образом, дают оценку правоприменительной практике. В.В. Невинский в этой связи отмечает: «нормативность в решениях Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ – это конституционные нормы в их динамике» [7, с. 68–69]. В соответствии с Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации», (ст. 27) Конституционный Суд РФ обеспечивает конституционную законность на федеральном уровне, а конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации на региональном [11]. В соответствии с федеральным конституционным законом «О Верховном Суде Российской Федерации» единообразное применение законодательства судами обеспечивается Верховным Судом Российской Федерации [9]. Вместе с тем, следует согласиться с Н.С. Бондарем в том, что Конституционный Суд РФ занял достаточно прочное место в бурном потоке государственновластной деятельности. Подтверждением тому являются конституционно-правовые характеристики данного органа, носящие, однако, не декларативно-статусный, а функциональнодинамический характер, нуждающиеся в постоянном подтверждении своей эффективности в процессе деятельности Конституционного Суда РФ и выстраивании его взаимоотношений со всеми другими судами и органами других ветвей власти [2, с. 5–12].

Рассмотрим установление единообразной судебной практики, анализируя некоторые аспекты взаимодействия Конституционного Суда РФ с конституционными и уставными судами субъектов РФ и Верховным Судом РФ. Федеральный законодатель в целях обеспечения единства судебной практики закрепил следующие нормы в процессуальных кодексах: в Гражданском процессуальном кодексе РФ – «признание Конституционным Судом РФ не соответствующим Конституции РФ закона, примененного в конкретном деле, является основанием для пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу» [3, ст. 392]; в Уголовно-процессуальном кодексе РФ – «основания возобновления производства по уголовному делу в виду новых или вновь открывшихся обстоятельств, к которым относится и признание Конституционным Судом РФ закона, примененного судом в данном уголовном деле, не соответствующим Конституции Российской Федерации» [22, ст. 413]; в Арбитражном процессуальном кодексе РФ – «признание Конституционным Судом РФ не соответствующим Конституции РФ закона, примененного арбитражным судом в конкретном деле, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Конституционный Суд РФ основанием пересмотра судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам» [1, ст. 311]. Тем не менее, в сфере официального толкования Конституции РФ и в судебной практике общих и арбитражных судов бывают разночтения. Поэтому, предлагается, закрепить в процессуальном законодательстве основания для пересмотра решений, например – «расхождения с правовой позицией Конституционного Суда РФ является основанием для пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу». Такое правило, присутствует только в законах субъектов РФ в отношении судебных решений конституционных (уставных) судов [12, ст. 86–3]. Также возможно согласиться с мнением И.Ю. Остаповича, который предлагает создать специальный орган – Согласительное совещание. На заседаниях подобного коллегиального органа будет возможность обсудить дискуссионные вопросы и способы их реализации с учётом сохранения единства судебной практики, будет обобщена судебная практика органов конституционного контроля и отражена особенность правоприменения нормативных актов [15, с. 216].

Взаимодействие Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ в настоящее время сводится к обмену опытом, хотя в первоначальном варианте регламента Конституционного Суда РФ, утвержденного 1 марта 1995 г., даже содержались нормы о взаимодействии Конституционного Суда РФ с этими судами. [21] Кассационного пересмотра решений между ними нет, так как конституционные (уставные) суды субъектов РФ имеют свою сферу компетенции, достаточно четко отграниченную от сферы компетенции Конституционного Суда РФ. Конституционные (уставные) суды субъектов РФ вправе рассматривать и другие вопросы, если они не являются полномочиями Конституционного Суда РФ и других федеральных судов и вытекают из исключительной компетенции субъекта РФ (ст. 73 Конституции РФ). Об этом в своих решениях указывает Конституционный Суд РФ [13]. Вместе с тем, в практике конституционного правосудия в субъектах РФ, несмотря на отсутствие в процессуальном законодательстве РФ прямого механизма пересмотра на основании решений Конституционного (уставного) суда, имеются положительные примеры. Так, суды общей юрисдикции пересматривают свои решения, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, например в соответствии с Постановлением Уставного суда Свердловской области по делу о соответствии Уставу Свердловской области муниципального правового акта [20]. Поводом к рассмотрению дела в Уставном суде явился запрос гражданки А.Я. Обыденных, 1936 г.р. Суть обращения заключалась в том, что нормы оспариваемого Положения, а именно п. 1.1 устанавливали отношения связанные с назначением и выплатой пенсии за выслугу лет к трудовой пенсии по старости (инвалидности), на момент вступления в силу Закона Свердловской области от 3 апреля 1996 г. № 17-ОЗ «О муниципальной службе в Свердловской области». Так как заявительница была уволена в связи с уходом на пенсию 21 ноября 1995 г., следовательно, нормы Положения ограничивали её права. Заявительница до обращения в Уставный суд Свердловской области неоднократно обращалась в думу и администрацию городского округа Верхняя Пышма с заявлениями о назначении пенсии за выслугу лет. В удовлетворении заявлений ей было отказано на том основании, что Закон Свердловской области от 3 апреля 1996 г. № 17-ОЗ «О муниципальной службе в Свердловской области» на момент ее увольнения в силу не вступил и его действие не распространяется на лиц, трудовые отношения которых были прекращены до вступления в силу указанного Закона. Заявительница обращалась в общий суд, пытаясь обжаловать отказ администрации, но всё безрезультатно. Поэтому Уставный суд Свердловской области, приняв обращение к рассмот-

рению, исследовал вопрос подпунктов в части установления пенсии за выслугу лет лицам, замещавшим должности муниципальной службы городского округа Верхняя Пышма.

Как уже отмечалось, Уставный суд Свердловской области, ссылаясь на практику Конституционного Суда РФ, как на источник права и в этом деле использовал нормативность его решений. А именно: о запрете различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях (Постановления КС РФ от 3 июля 2004 г. № 4-П и от 16 июля 2007 г. № 12-П); о различиях в периодах работы, которые не могут быть отнесены к объективным и разумным оправданиям различия в пенсионных правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории (Постановление КС РФ от 16 июля 2007 г. № 12-П); о том, что из конституционных принципов правового государства, справедливости и равенства всех перед законом и судом вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы и ее согласованности с системой действующего правового регулирования, а правовые нормы – сформулированными с достаточной степенью точности (Постановления КС РФ от 14 апреля 2008 г. № 7-П и от 20 апреля 2009 г. № 7-П). Далее в мотивировочной части решения Уставного суда делается анализ Конституции от 12 апреля 1978 г. РСФСР (в ред. от 21 апреля 1992 г.) в которой указано, что местная администрация была отнесена к органам местного самоуправления (ст. 138); Конституции РФ 1993 г., где указано, она является актом прямого действия, следовательно, после ее вступления в силу происходило лишь реформирование уже учрежденной системы местного самоуправления; Устава Свердловской области, вступившем в силу 17 декабря 1994 г., где также предусматривалась «служба в органах местного самоуправления» (п. 2 ст. 35, п. 5 с. 91). После чего делается вывод о том, что профессиональная деятельность на постоянной основе в органах местного самоуправления (муниципальная служба) возникла и была обособлена от государственной службы с момента вступления в силу Конституции РФ, т.е. с 25 декабря 1993 г., а не с даты вступления в силу Закона Свердловской области от 3 апреля 1996 г. № 17-ОЗ «О муниципальной службе в Свердловской области», как это установлено в пункте 1.1 Положения. Поэтому Уставный суд установил: юридическое значение должен иметь не факт получения пенсии за выслугу лет (ежемесячной доплаты к пенсии), а факт возникновения права на ее получение. Была выявлена правовая неопределенность, допускающая возможность лишения прав граждан, относящихся к одной категории (муниципальным служащим), на получение дополнительного пенсионного обеспечения за выслугу лет без объективных и имеющих разумное оправдание причин. Соответственно, вышеуказанное противоречит конституционным принципам справедливости и равенства, а следовательно, не соответствует статьям 2 и 87 Устава Свердловской области. На основании указанного решения Уставного суда, гр. Обыденных вновь обратилась в суд общей юрисдикции, который с учётом сформулированной нормативности в рассмотренном Постановлении обязал Администрацию произвести соответствующие пенсионные выплаты.

Сложившаяся практика Конституционного Суда РФ и конституционных уставных судов субъектов РФ в области формулирования нормативности, способствует укреплению единообразия в понимании положений законодательства и создаёт условия для обеспечения единства судебной практики. Процессуальные формы этой деятельности для Конституционного Суда РФ установлены в ч. 4 ст. 125 Конституции РФ: рассмотрение жалоб на нарушение конституционных прав и свобод граждан и рассмотрение запросов судов по вопросам о конституционности закона, подлежащего применению в конкретном деле. Для Конституционных (уставных) судов субъектов РФ – их процессуальные особенности установлены в Конституциях (уставах) субъектов РФ, а также в региональных законах. Толкование Конституции РФ, Конституции (уставов) субъектов РФ является направлением нормотворческой деятельности указанных судов, постольку, поскольку нормативность в их решениях в равной степени обязательны как для законодателя, так и для правоприменителя.

С.Э. Несмеянова отмечает, что Конституционный Суд РФ и конституционные (уставные) суды субъектов связаны между собой функционально: Председатель Конституционного Суда РФ является Председателем Консультативного Совета председателей конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации; законодательство субъектов РФ устанавливает, что решения конституционных (уставных) судов пересматриваются конституционными (уставными) судами, если в них не учтена правовая позиция, сформулированная в решениях Конституционного суда Российской Федерации [8, с. 68–69]. В.Н. Демидов дополняет данный тезис тем, что правовые позиции Конституционного суда РФ, являются источником права в практике Конституционных (уставных) судов - это подтверждается использованием их в качестве основы и аргументации в описательно-мотивировочной части Постановлений [4]. Также стоит согласиться с мнением И.Ю. Остаповича, в том, что при отсутствии официальной и прямой инстанционности конституционной юстиции в Российской Федерации, конституционные (уставные) суды в субъектах РФ, используя правовые позиции Конституционного Суда РФ, приводят к единообразию свою судебную практику. Конституционным Судом РФ оказывается методическая помощь Конституционным (уставным) судам субъектов Российской Федерации [15]. Перечисленное оказывает значительное влияние на состояние конституционной законности и качественное исполнение решений Конституционного Суда РФ, следовательно, и согласованное применение Конституции РФ в единстве с конституциями и уставами субъектов РФ. Такая деятельность способствуют утверждению принципов конституционной законности на всей территории государства и обеспечивают единство судебной практики в сфере судебного конституционного контроля.

Анализ опыта взаимоотношений Конституционного суда РФ и Верховного Суда РФ позволяет сделать вывод, что в этой сфере имеются определённые противоречия (в частности, принятие Пленумом Верховного Суда РФ постановления № 5 от 11 февраля 2007 г. (по вопросам судебной практики), № 9 от 16 апреля 2013 г. (О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия). При расхождении правовых позиций Конституционного Суда РФ и Пленума Верховного Суда РФ, в силу прямой инстанционности, большинство судей арбитражных и общих судов будут применять Постановление Пленума Верховного суда РФ в этой сфере. Вместе с тем, на практике, при расхождении правовых позиций указанных судов, некоторые судьи используют правовую позицию Конституционного суда РФ. Данный феномен естественно порождает разноголосицу в судебной практике. Несмотря на то, что единообразное применение законодательства судами обеспечивается Верховным Судом РФ (пп. 1 п. 7 ст. 2 ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации»), на практике Верховный Суд РФ неохотно исполняет пересмотр судебных постановлений на основании решений Конституционного Суда РФ.

Например, 27 июля 2011 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации вынес Постановление о возобновлении производства ввиду нового обстоятельства на основании признания Конституционным Судом РФ норм не соответствующими Конституции РФ примененных по делу «Л.И. Костаревой» [16]. При этом, Президиум Верховного Суда РФ в рамках надзорного производства проанализировав не только указанное решение Конституционного Суда РФ, но и его практику в рассматриваемой сфере (Постановления: от 16 июля 2008 г. № 9-П; от 28 мая 1999 г. № 9-П, от 21 марта 2007 г. № 3-П; от 17 января 2008 г. № 1-П; от 25 марта 2008 г. № 6-П и от 26 февраля 2010 г. № 4-П и Определения: от 17 июля 2007 г. № 614-О-О и от 20 марта 2008 г. № 246-О-О), пришёл к следующему выводу. Права заявительницы были нарушены не Постановлением суда первой инстанции об аресте имущества, и не кассационным Определением - подтвердившим его законность и обоснованность, а длящимся характером ареста и отказом следственных органов отменить данную обеспечительную меру. Учитывая, что действия и решения таких органов заявительницей не обжаловались, Президиум Верховного суда РФ возобновил производство по делу и одновремен-

но, оставил указанные судебные решения без изменения [6]. Л.И. Костарева вновь обратилась в Конституционный Суд РФ, указав в заявлении, что Постановление Конституционного Суда РФ, сохраняющее свою силу, не было исполнено органами предварительного следствия и судами общей юрисдикции. Конституционный Суд РФ, приняв обращение, 7 февраля 2013 г. вынес Определение, в котором отметил, что изложенная в оспариваемых судебных актах позиция общих судов не соответствует конституционному смыслу его Постановления от 31 января 2011 г. № 1-П [14]. После повторного рассмотрения 25 сентября 2013 г. Президиумом Верховного Суда РФ отменил все судебные решения по указанному вопросу, а дело гр. Л.И. Костаревой направил на новое рассмотрение [19].

Так же, например, в ответ на обращение секретариата Конституционного Суда РФ, поступило письмо из Верховного Суда РФ от 31 января 2014 г. № 204 П13. В письме указывается о принятом Президиумом Верховного Суда РФ Постановлении, в котором указано, что в случае если существенно значимые обстоятельства, являющиеся предметом рассмотрения по уголовному делу, отражены в судебном акте неверно, он не может рассматриваться как справедливый акт правосудия и должен быть исправлен независимо от того, что послужило причиной его неправосудности. [19] На основании которого возобновлено производство по представлению Председателя Верховного Суда РФ ввиду новых обстоятельств, появившихся в связи с вынесенным Постановлением Конституционного Суда РФ от 16 мая 2007 г. № 6-П [17]. Кроме всего, в ответ на обращение, секретариат Конституционного Суда РФ, направляет в отдел Аппарата Верховного Суда РФ информационный материал о принятых мерах индивидуального характера в отношении жалоб граждан в связи с принятыми по их делам решениями Конституционного Суда РФ, а именно касающихся пересмотра дел заявителей (например, на основании постановлений Конституционного Суда РФ от 25 декабря 2012 г. № 33-П, 30 января 2013 г. № 3-П, 21 мая 2013 г. № 10-П и других). Кроме того, в 2013 г. Конституционным судом РФ была продолжена подготовка ежеквартальных обзоров практики принимаемых решений, которые размещаются на официальном сайте Конституционного Суда РФ, а также направляются для сведения в высшие судебные инстанции. Указанная практика, судя по откликам правоприменителей, вызвала определенный интерес у арбитражных судов и судов общей юрисдикции. Таким образом, сформировавшийся процесс взаимодействия Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ – позволяет сделать вывод о положительном опыте приведения в единство всего массива судебной практики Российской Федерации.

Анализируя постановления и определения Конституционного Суда РФ, возможно отметить, что в своей практике он, напрямую, не обязывает суды приводить свои судебные решения в соответствие с ними. Представляется, что это обязательство вытекает из верховенства Конституции РФ и соответственно юридической силе нормативности решений Конституционного Суда РФ, которая приравнена к юридической силе самой Конституции РФ. Так же, как и юридическая сила нормативности решений конституционных (уставных) судов приравнена к юридической силе Конституций и Уставов субъектов РФ. Конституционный Суд РФ в своей практике иногда обязывает законодателя в определённый срок привести нормативный правовой акт в соответствие с вынесенным Постановлением, в случае признания его не соответствующим Конституции РФ [10]. Вместе с тем, следует согласиться с Е.К. Замотаевой в том, что единство судебной практики должно быть направлено на утверждение верховенства права. Обеспечение единства судебной практики реализуется путем надзора за судебной деятельностью или видом нормотворческой деятельности высших судов [5, с. 157].