Праздник троицы у старожилов и южнорусских переселенцев Алтая в середине XX - начале XXI века

Семейно-бытовая и социальная жизнь крестьянина выстраивается в диалоге с календарными временными циклами – зимним, весенне-летним, осенним, а также их переходными периодами. Обращение к традициям, календарно-обрядовым комплексам русского населения Алтая предполагает рассмотрение этнокультурной мозаики этих традиций. Изучаемые автором районы (Мамонтовский, Романовский, Алейский, Ча-рышский, Шипуновский, Поспелихинский, Курьинский), расположенные в западной, центральной, южной, юго-западной частях

Алтайского края, включают в себя лесостепную и предгорную зоны с разнообразием природных богатств. Жители сел – потомки старожилов и, в большинстве своем, южнорусских переселенцев XIX – первой половины XX в. (пензенские, рязанские, тамбовские, тобольские, орловские, курские, полтавские, украинские и др. переселенцы).

Причинами миграции их предков являлись поиски «вольных» земель в XIX в., строительство Алтайской железной дороги в начале XX в., столыпинская аграрная ре-

^∗ Исследование проведено при финансовой поддержке РГНФ (проект № 14-01-00343а).

Аксенова И. Ю. Праздник Троицы у старожилов и южнорусских переселенцев Алтая в середине XX – начале XXI века // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: История, филология. 2015. Т. 14, вып. 7: Археология и этнография. С. 288–298.

ISSN 1818-7919

Вестник НГ”. Серия: История, филология. 2015. Том 14, выпуск 7: Археология и этнография

форма. С переселениями связано не только появление нового типа хозяйства, но и формирование на этой основе быта мигрантов, особенностей народных традиций в материальной и духовной культуре [Липинская, 1986. С. 123]. В пореформенное время (до столыпинских преобразований) община сибирских крестьян повторила многие закономерности развития великорусского «мира», воспроизведя их в совершенно новых природно-климатических, экономических, демографических, политических и социальных условиях за более короткий промежуток времени [Якимова, 1998. С. 38]. Сегодня, благодаря некогда закрепившимся традициям этого «мира» на сибирской земле, мы наблюдаем продолжение его традиций в семейно-бытовом и календарно-обрядовом комплексах у потомков старожилов и переселенцев Алтая.

Традиционная культура – фундаментальный компонент самой жизни народа, одно из важнейших ее проявлений и условий самоорганизации, форма исторически обусловленной коммуникации [Каргин, 2000. С. 4]. «Большие» праздники, такие как Рождество, Крещение, Сретенье, Благовещенье, Вознесение, Троица, в народном представлении являются столпами, на которых основывался весь календарно-обрядовый комплекс, а значит, формировалась система мировосприятия. Сегодня происходит процесс потери традиционных канонов в праздновании этих дат, в том числе Пятидесятницы, что делает актуальным вопросы о сочетании традиционного и инновационного аспектов в отправлении религиозных праздников среди сельского населения. Выявление специфики традиций и новаций в семицко-троицком цикле у старожилов и переселенцев Алтая в середине XX – начале XXI в. важно с точки зрения понимания современных процессов неотрадиционализма, когда традиции в той или иной форме возвращаются в современном обществе [Фурсова, Аксенова, 2013. С. 292]. Изучение уцелевших обычаев и обрядов конкретных переселенческих групп дает возможность в полной мере зафиксировать и описать особенности календарного цикла для их сохранения.

В настоящее время комплексные исследования по анализу традиций и новаций советского периода в отношении календарной обрядности Алтая фактически отсутствуют, не имеет оценки деятельность советских культуртрегеров по разрушению традиционно-обрядовых комплексов сибирского крестьянства. Задачами исследования являются определение специфики празднования семицко-троицкого комплекса у потомков старожилов и южнорусских переселенцев, рассмотрение статуса праздника в середине XX – начале XXI в., анализ «старого» и «нового» в праздновании Пятидесятницы на современном этапе.

Ежегодные экспедиционные исследования дают системную картину ритуальнообрядовой структуры в календаре русских жителей Алтая. Источниками послужили архивные материалы (постановления по организации и проведению праздников и массовых мероприятий, переписка о проведении районных событий, отчетная документация), интервью с информантами (местными жителями, учителями, школьниками, работниками ДК), анкеты для учащихся 6–11 классов районных и сельских школ и др. Сопоставление архивных данных, полевого материала (собранного методом включенного наблюдения), а также интервью с сельскими жителями разного возраста и рода занятий дает подробную характеристику своеобразия традиций празднования Троицы. Научная новизна заключается в возможности впервые рассмотреть обычаи и обряды семицко-троицкого комплекса, характерные для конкретного временного периода на данной территории, а также во вводе в научный оборот новых источников по данной проблеме (материалов этнографических экспедиций 2001–2014 гг.). Целью исследования становится выявление специфики празднования Троицы у потомков старожилов и южнорусских переселенцев Алтая в середине XX – начале XXI в.

По воспоминаниям информантов, приготовление к празднованию Святой Троицы (1930–1950-е гг.) включало в себя уборку, украшение интерьера дома, приготовление праздничного стола. На всю неделю вывешивали «наряду» 1, «галунцы» 2 на окна и иконы. Традиционным было приготовление лепешек, сдобных калачей, хлеба, варение пива (рязанские переселенцы): «Баба Аня варила пива и другие тоже. Фотиха (по отчеству Фотеевна. – И. А.) к этому дню пекла сдобные калачи, они большие были и витые, бабушки сидели за столом, а мы, дети, ходили по дому и несли украшенные лентами березовые веточки» (Л. В. Жукова, с. Хло-пуново Шипуновского района). В четверг перед Троицей проводили домашнюю уборку. «Избы, предварительно вымытыя, вы-скобленныя или выбеленныя, украшаются внутри и снаружи (перед крыльцом) свежими березками; пол посыпается свежей травой» [Макаренко, 1913. С. 170]. Позже произошел переход от уборки дома, от «мытья» и «шорканья», к побелке или «подбелива-нию» домов, других построек к празднику (белой глиной, известью), что не считалось за уборку у старшего поколения: «Я помню, к Пасхе выбелишь, к Троице выбелишь. Мы-то уже белили, а свекровь-то мыла. Весь дом мылся, бревна мылися, голиком шоркали, шоб они желтые были, с песком. А потом, когда стали белить, дак те-то свекровки, которы до этого-то время, сказали: ленивые сношки пошли» (Н. П. Щапова, с. Островное Мамонтовского района). С конца 1960-х гг. традиции комплексной подготовки к празднику начали терять свою актуальность.

Для предотвращения засухи в троицкий период праздновали «сухие» дни, под которыми предполагались запреты на сельскохозяйственные работы на земле, посадку огородных культур, прополку цветущих растений, стирку на северо-востоке России и в центрально-русских областях [Славянские древности, 2012. С. 323]. По отношению к исследуемой территории мы фиксируем аналогичный ряд запретов в «Сухой» четверг (или «Строгий» четверг), который был дополнен просушиванием постели, одежды, других вещей при теплой погоде: «Кухвайку эту сушить (фуфайку. – И. А. ), – и то вывешивали в «Сухой» Четверг перед Троицей!» (Л. Ф. Колесова, с. Гилев-Лог Романовского района). При этом запрещались работы в огороде, земле ³.

В семицко-троицкий комплекс входило поминание удушенников и утопленников в субботу перед Троицей, что отмечается по- всеместно в переселенческой и старожильческой традиционных культурах. Однако если сегодня ограничиваются посещением кладбища с помином в утренние часы или домашней трапезой, то еще в первой половине XX столетия в этот день было распространено катание яиц по могиле, пение молитв, обходы могил.

Одним из обязательных компонентов Троицкой недели была покраска яиц в желтый или зеленый цвета (П. Ф. Путилина, с. Гилев-Лог Романовского района), а также ритуальные обходы дворов ряжеными: «Пели, плясали! Например, я, баба, наряжусь мужиком, маску надену… хоть черта! Давали и водку, и вино, и хлеб или там печенье, сала кусок. Яйца давали вареные» (А. Р. Тимофеева, с. Гуселетово Романовского района). Эти данные находят подтверждение в других исследованиях: в Шипицинской волости обходы ряжеными девушками своих односельчан в субботу накануне Троицы назывались «цыганить» и заключались в сборе подаяния в виде яиц, муки и пр. [Фурсова, 2003. С. 7]. Яйцами часто одаривали участников весенне-летних ритуалов [Славянские древности, 2012. С. 625]. Обходы дворов на Троицу сохранялись до начала 1960-х гг.

В зависимости от районов расселения этнокультурных групп празднование Троицы проходило в различных местах. К примеру, в с. Бугрышиха Курьинского района (предгорная часть) существовал обычай празднования Троицкого Воскресенья на горе Синюха с восхождением к святым источникам: «Свекровка-то моя, как говорится, была старшая там, между старух. И они в Троицу ходили на Синюху. Все старухи собиралися, узелки собирали с едой и шли» (В. И. Дег-тянникова, с. Курья Курьинского района). Е. Ф. Фурсовой отмечается постоянное восхождение групп старушек и женщин в эти места для прочтения молитв, прошений излечения от разного рода женских болезней, а также совершение церемониальных шествий с просьбами о дожде [2005. С. 184]. Автор говорит о том, что традиции восхождений на горы, посещений святых источников на протяжении семидесяти лет существования СССР не прерывались, несмотря на гонения и запреты, закрытие многих церквей [Там же. С. 187]. Можно лишь добавить к описанному материалу, что восхождение из некоторых сел Рудного Алтая совершалось в два дня: «Накануне Троицы шли пешком до Синюхи, там где-то переночевали, на другой день поднималися на Синюху, молилися, спускалися, опять ночевали…» (В. И. Дегтян-никова, с. Курья). В с. Тулата Чарышского района, по рассказам старожилов, отмечать Троицу ходили «то на речку, то к утесу» (В. Ф. Вершинин, З. М. Иванова с. Тулата Чарышского района).

В с. Ельцовка Шипуновского района, по рассказам информантов, из-за разливов рек праздничная трапеза была перенесена «в лодку», где ставили стол с печеными изделиями и самоваром, катались и пели песни: «На Троицу всегда наводнение бывает, вода с гор течет и наводнение. Речка Ельцовка разливается. Так вот, люди богатые в то время на лодку садились, ставили самовар, калачи, булочки. Женщины разукрашены, разнаряжены садились в лодку и их по речке катали. И вот они пили чай с самовара, пели песни по речке… это мать моя рассказывала, как их ровесники, родичи катались. Мужики гребут, песни поют, чай пьют. По берегу ротозеи смотрят, кричат, улюлюкают, интересно же!» (В. Усов, с. Ельцовка Ши-пуновского района). Данная традиция существовала в селе предположительно до конца 1930-х гг.

В степной и лесостепной частях Алтая некоторые обряды (трапеза, завивание венков, кумление, гадание, купально-игровая часть в некоторых местах) проходили в околках, дуброве, гриве, логе, на бугорке, на лужку, у реки и т. д. Субботним утром женщины собирали траву, цветы и ветки берез (за неимением последних, рвали ветки других деревьев) для оформления внутреннего убранства и сельскохозяйственных построек – «богородская трава» (чабрец, тимьян ползучий), «кукушкины слезки», «собачник», «марьины коренья», «огоньки» и др. Однако среди старожильческого населения (а также у тобольских, пензенских, рязанских переселенцев) основным являлась заготовка березовых веток и богородской травы, а также их четкое распределение в интерьере дома. Растения стелили на полу и раскладывали на окна, ветки вставляли в двери и окна (по уголкам), в крышу, калитки, ворота, ограду, вешали в сарае, бане, летней кухне, за ковер, за икону, ставили в баночку с водой на окне, и др. В настоящее время сохраняется традиция украшать сельскохозяйственные постройки рядом с домом березовыми ветками (рис. 1).

В южнорусских областях на Троицу делали «кукушку» [Славянские древности,

Рис. 1. Украшение ворот на Троицу березовыми веточками (8 июня 2014 г., г. Алейск, фото автора)

Рис. 2. Прихожане на пути в церковь Святого Великомученика Димитрия Солунского в праздник Троицы (8 июня 2014 г., г. Алейск, фото автора)

Рис. 3. Праздник Троицы в церкви Святого Великомученика Димитрия Солунского (8 июня 2014 г., г. Алейск, фото автора)

2012. С. 321]. Обряд украшения «кукушки» (деревца), с которым затем ходили, пели песни, сохранился в памяти у потомков курских переселенцев в с. Комариха Шипунов-ского района. «Кукушку наряжать – собирались и наряжали всякой тряпочкой, ленточкой. Ленточек навязывали на эту кукушку! Там бабушка или кто в доме… яичницу нажарит. Мы в кусты, накроемся все и сидим. Кукушка – это дерево, береза. И вот навязываем, ходим, поем, а потом садимся кушаем это яичницу» (М. С. Ивлева, с. Ко-мариха Шипуновского района). Исследователи, рассматривая состав участников семицко-троицких гуляний замечают, что уходить с запасом яиц, лепешек и другой еды завивать венки, кумиться было преимущественно девичьим делом [Русские, 1997. С. 638]. Данные информантов о составе участников таких походов расходятся: девушки и парни могли гулять, шутить, играть все вместе, местами же парням запрещалось принимать участие в гуляниях (М. Ф. Рыбина, с. Черная Курья, Т. С. Кули-гина, с. Суслово Мамонтовского района). Завивание венков, кумление с обменом вещей (платков, венков, яиц) было характерно больше для девушек у старожилов и некоторых южнорусских переселенцев (курские, рязанские, украинские). У курских переселенцев (с. Комариха Шипуновского района) также существовал обычай «подкумлива-ния» в день Вознесения, кумления на Троицкой неделе и «раскумлевания» несколькими днями позже.

Использование, способы и места утилизации веток (берез) были различными у старожилов и потомков южнорусских переселенческих групп. Полевой материал показывает, что у старожилов и тобольских переселенцев срок хранения березовых веточек варьировался от трех дней до следующего года. В основном же ветки сжигали в печи «грубке» или бане спустя несколько дней (Т. Ф. Лапшина, с. Калмыцкие Мысы Поспелихинского района), иногда пускали по воде (А. Т. Кальная, г. Алейск). Сохранились сведения о выгоне троицкой веточкой коров в стадо (Р. Д. Сычева, с. Гу-селетово Романовского района). Украинские переселенцы клали ветки в огород на грядки (Г. Ф. Копытова, с. Гуселетово Романовского района). Из высохшей богородской травы повсеместно изготовляли подушечки, а где-то ее заваривали для употребления и омове- ний в бане («россейские»; А. А. Глущенко с. Гилев-Лог Романовского района).

Традиции использования травы после праздника, а также вера в ее целебную силу существует и сегодня. Жители сел и малых городов Алтайского края приходят за травой в храмы, чтобы постоять на ней босыми ногами (рис. 2; 3), а по прошествии трех дней забрать ее домой для заваривания и употребления, тем самым, по их мнению, сохранить себе здоровье, предостеречь от бед свою семью (Н. В. Глашкина, г. Алейск Алейского района).

Как отмечает Т. К. Щеглова, в 1920-е гг. в деревне существовали две сложные системы праздничной культуры: традиционнорелигиозная праздничная обрядность, сложившаяся в результате многовекового синтеза языческих, православных и сельскохозяйственных элементов, и формируемая система новых государственных советских праздников [2008. С. 337]. Таким образом, местные культурные традиции невозможно изучать сегодня без учета фактора советской культуры, как и советскую культуру нельзя изучать вне связи с местными традициями [Соколовский, Сорин-Чайков, 1994. С. 161], Рассматривая деятельность культурно-просветительных учреждений во второй половине XX столетия, можно заметить, что праздник Троицы подвергается серьезной трансформации. Влияние на подобного рода изменения оказали вводимые в череду культурных мероприятий «новые гражданские праздники и обряды», среди которых был и праздник «Русской березки», т. е. Троицы. В ряде писем и документов районных архивов встречается информация о введении «гражданских праздников»: «Новые праздники и обряды в нашем районе проводятся с сентября месяца 1964 года… В 1966 году работа по внедрению в жизнь новых праздников и обрядов значительно улучшилась» 4.

Систематическое проведение праздника «Русской березки» закрепилось с 1970-х гг.: «Регулярно проводить русские праздники и обряды: регистрации новорожденных и новобрачных, проводы Русской Зимы, Русской березки, праздники урожая, траурные митинги односельчан, проводы в Советскую Армию, торжественное вручение паспортов, посвящение в земледельцы и животноводы и др.» 5.

В годовом плане развития культурнопросветительской работы Поспелихинского района (1978 г.) праздник «Русской березки» относится к категории «отдых и развлечение» наряду с конкурсами пения, конкурсами на лучшее доение коров и стрижку овец, бальными танцами, Проводами Русской Зимы 6. В результате произошло вымывание важной обрядовой составляющей праздника Троицы. Программа мероприятия состояла из концертных номеров, спортивных состязаний: «Праздник березки – это наш праздник Троицы. Обязательно делали концерт, соревнования, футбол играли! Хотя… вроде как какую-то березку срубали и ставили в центр села» (В. А. Иванова, бывший директор ДК в с. Родино Шипуновско-го района). В перспективной социальнокультурной программе на 1982–1985 гг. праздник «Русской березки» позиционируется коллегией управления культуры крайисполкома как театрализованное мероприятие, посвященное сенокосу: «Праздник “Русской березки” – праздник, посвященный началу сенокоса, проводить в июне, ежегодно» 7.

Безусловно, уход от содержательного наполнения, смыслов под влиянием советской идеологии формировал и иную систему ценностей у следующих поколений по отношению к традиционной культуре в целом. «Усилить работы по эстетическому воспитанию. Повысить качество проводимых мероприятий. Стремиться к тому, чтобы каждое из них осуществлялось на высоком идейно-художественном уровне, обеспечивая присутствующим душевный настрой для высокоэффективного труда» 8. Таким образом, очевидным является искусственное смысловое смещение основ праздника Троицы, присвоение ему статуса «мероприятия». С другой стороны, обращение в 1960-е гг. к празднику Троицы определяло культурный вектор, ориентированный неким образом на традиционность. Советская модернизация опиралась в организации массовых праздников на народную традицию собор- ности (коллективности), массовое единение народа [Щеглова, 2008. С. 343].

Как уже было сказано, во второй половине XX в. праздник Троицы приобретал идеологическую направленность. В связи с деятельностью культурно-просветительских организаций знания обрядовой стороны праздника значительно обеднели, практически отсутствуют среди молодого поколения 1980-х гг. рождения. При анализе анкет среди школьников 6–11 классов сельских школ встретилось лишь одно упоминание праздника Троицы в числе тех, «которые празднуют в нашей семье» (Анкеты, 2013–2014 гг. И. Дружко, 6 класс, с. Быково Шипуновско-го района). Сегодня существуют межпоколенные различия в праздновании Троицы. Представители старшей возрастной когорты все еще придерживаются унаследованных от своих родителей обычаев; информанты, чье взросление происходило во времена советской антирелигиозной пропаганды, признаются, что понемногу возвращаются к православным праздникам; рожденные в конце 1980-х – начале 1990-х гг. в большинстве случаев знают о празднике Троица, однако не могут подробно объяснить его смысл и надобность празднования. Остается актуальной проблема сложной смены поколений в XX–XXI вв. в условиях резких изменений социо- и этнокультурных парадигм [Тульцева, 2011. С. 5].

Рассматривая традиционный семицко-троицкий комплекс в современности, мы можем говорить о сохранении у потомков старожилов и южнорусских переселенцев поминального дня, различных способов украшения домашнего убранства, ритуальной пищи. Сегодня праздник Пятидесятницы в центральных и южных районах Алтайского края включает в себя «подготовительные дни» (четверг, пятница), день поминания умерших не своей смертью (субботнее утро), сбор цветов и веток различных деревьев и кустарников (тюльпаны, ирис, чистотел, мята, ветки березы, дуба, дикой смородины) оформление ими дома и дворовых построек (суббота и воскресенье), посещение храма для освещения растительности (воскресенье), встречу за общим столом или выезд «на природу» для общей трапезы и общения. Такие элементы праздника, как запреты «Сухого» Четверга, покраска яиц и приготовление определенного рода выпечки, кум-ление и традиционные игры среди молоде- жи, обрядовые обходы дворов постепенно исчезают из практики к началу 1960-х гг., когда реализуются проекты внедрения в жизнь «новых» советских обрядов. Сегодня же мы наблюдаем интерес к традиционным праздникам в городах и сельской местности, что связано с фольклорным движением, целенаправленной культурной политикой РФ и актуализацией этнокультурных традиций.