Предмет философии как науки и проблемы истории философии в трудах А.А. Козлова

История философии как наука в современных условиях требует своего дальнейшего изучения и развития. Эти потребности актуализировали целый ряд проблем и задач, реше- ние которых представляется весьма значимым для этой области философского знания. К их числу можно отнести уяснение предмета философии, закономерностей и этапов ее развития, изучение научно-познавательной и мировоззренческой функций этой науки, методологических оснований историко-философского знания. Постановка и рассмотрение этих проблем связаны, прежде всего, с нынешними потребностями образовательного характера, где история науки представляет особый интерес. Таким образом, в рамках этой проблематики пробуждается интерес и к отечественным исследователям истории философии.

Российские просветители лишь в первой четверти XIX в. приступили к серьезному и пристальному изучению сложившихся к тому времени в европейской культуре философских направлений. К этому времени относится и попытка изучения отечественной философской мысли как части мировой истории философии. Для решения этих задач необходимо было подготовить собственную почву для серьезного изучения истории философии как науки. В реализации этих задач активное участие принимал А.А. Козлов (1831–1901), русский философ, чье имя не столь известно, как имена его современников Николая Данилевского, Константина Леонтьева или Владимира Соловьева, однако глубина и важность проблем, поставленных им, побуждает обратиться к его творчеству.

В 1873 – 1875 гг. А.А. Козлов издал свою первую большую работу по философии, которая привлекла внимание общественности. Это книга «Сущность мирового процесса или философия бессознательного Э. фон Гартмана», которая является отчасти переводом, отчасти изложением книги заинтересовавшего его философа «Философия бессознательного». Стремясь привлечь внимание общественности к роли философии в общественной, научной и культурной жизни страны, А.А. Козлов в 1876 г. написал первую часть «Философских этюдов», где представил свой взгляд на эту «науку о науке» и сравнил ее с ветвистым деревом, которое должно развиваться непременно в условиях свободы творчества. Ответом на поступившие рецензии на первую часть «Философских этюдов» стала его следующая книга – «Философия как наука» (1877), в которой философ в полемике с современниками углубил и развил эту тему.

В предисловии к первой части «Философских этюдов» А.А. Козлов поддерживал и развивал позицию французского философа-позитивиста О. Конта о необходимости бороться с «умственной анархией» (О. Конт), приведшей современное европейское общество к политическому и нравственному кризису. Алексей Александрович был уверен, что это возможно с помощью укрепления позиций философии как науки, т. к. именно она может выработать общую идею, объединить лучшие силы общества, способные остановить кризисные тенденции. Сетуя на то, что в России эта наука находится «просто в загоне», А. Козлов утверждал, «что культура философии в обществе есть самая важная опора против всяческих измов , которые, как односторонности, должны быть непременно упразднены философским синтезом и должны утонуть в едином миросозерцании » [5, с. XIV].

Алексей Александрович Козлов в своих книгах «Философские этюды» и «Очерки из истории философии» (1887) уделял особое внимание предмету философии как науке и проблемам истории философии, считая эти вопросы актуальными и необходимыми в развитии философского знания. В своей книге «Очерки из истории философии» он обратился к тезису «философия как наука» с разных точек зрения, как отвергающих его, так и принимающих.

К первым он относил «скептицизм абсолютный», отрицающий любое знание, следовательно, и существование всех наук, включая философию. Приверженцам этой точки зрения он просто отказывал в логике: «Кто говорит: знания нет, тот co ipso утверждает, что он знает, что знание есть» [6, с. 1]. В этом же разделе он рассматривал «скептицизм относительный», отвергающий существование философии как науки, т. к. все познаваемое уже распределено между другими науками. Называя это направление позитивизмом, автор уточнял, что позитивисты отрицают чаще всего философию под термином «метафизика» и противопоставляют свое учение как «научную философию». Принимая философию как науку, А. Козлов рассуждал о необходимости философии как особого знания, способного выйти из пределов специального знания и «исследовать элемент, тождественный во всех науках, а именно, общие начала и формы всяческого знания или всякой науки» (Там же, с. 3). Исходя из факта существования двух групп наук, а именно «наук о духе и наук о телах» или гуманитарных и естественных, Алексей Александ- рович дополнял вышесказанное так: «... философия есть наука о единстве, связи и взаимном отношении духа и материи» [6, с. 3]. Признавая спорность и противоречивость большинства научных понятий, он считал, что разрешение этих противоречий под силу именно философии как науке, т. е. она должна их «переработать» и соответственным образом «преобразовать» результаты, исследуя их природу.

Но наибольший интерес представляет рассмотрение основ философии, укорененных, по мнению А. Козлова, в нравственной потребности человека. Он считал, что потребности людей различны, и это требует внимания, терпения и урегулирования, которое под силу именно философии. Он утверждал, что философия состоит из двух нераздельных сторон – теории познания и метафизики. Поэтому во всякой философской системе теория познания переходит в метафизику и снова возвращается к теории познания. Опирающаяся на эти две стороны философии этика является учением «об идеале, соответствующем метафизической сущности мира» (Там же, с. 6).

О важности этой третьей, этической, точки зрения он говорил, исходя из смысла самого термина «философия – любомудрие», подчеркивая особое нравственное значение слова «мудрость» в греческом языке: «Хотя в новое время термин “философия” понимается более как наука или теоретическое знание, но все-таки и теперь содержание этой науки более, чем содержание других, связано с идеею его практического приложения к жизни, а именно к высшей ее форме, нравственной жизни» (Там же, с. 7). Утверждая, что частные науки могут принимать разный вид, А. Козлов был уверен в успешности существования отдельных наук и без философии. Он видел самостоятельное основание разных наук в различных первичных потребностях человека. В то время как потребность в миросозерцании появляется лишь на высокой стадии развития «человеческой породы», считая, что «для всех философов важнее было самое миросозерцание, а не формальная его обработка» (Там же, с. 44).

Какие же проблемы истории философии как науки и с каких позиций рассматривал в своих трудах А.А. Козлов? Прежде всего, это отношение историка философии к предмету и задачам этой науки, его понимание своей роли, нравственного содержания историкофилософского исследования.

В рамках обозначенной проблематики можно выделить два направления, которые отражаются в истории философии, а именно:

«1) направление, отрицающее систематическую философию, и 2) направление, признающее ее» [6, с. 9]. В свою очередь, в первом направлении А.А. Козлов выделял прямое отрицание и косвенное неприятие систематической философии. Прямое отрицание – это когда история философии излагалась как история «заблуждений человеческого ума» (Там же, с. 9). Пример такого «скептического направления» А. Козлов видел в работах Секста Эмпирика, жившего во II–III вв. до н.э. и использовавшего «положения различных философов с целью путем сопоставления и критики их показать невозможность философского знания» (Там же, с. 13). Позиция историка, который косвенно выражает отрицательное отношение к философии как к науке, встречалась, чаще всего, в эмпиризме или эклектике.

Рассмотрим это подробнее. По мнению А.А. Козлова, историк философии, для которого не существует «признанной им философской истины в какой-либо системе», не может критиковать положения философов относительно истинности их положений при отсутствии собственных критериев. Следовательно, у него не может быть критерия и для соотношения систем во времени с точки зрения развития философской истины. Самым ярким примером такого ученого историка А. Козлов считал Диогена Лаэрция, у которого вся философия сводилась лишь к истории в виде изложенных выписок из работ философов, характеризующих их мировоззрение, и при всей полноте изложения его труд выглядел «противоречиво» и «беспорядочно» (Там же, с. 13). Что касается историка-эклектика, который находит, что в каждой философской системе заключается что-либо истинное, и пытается это истинное выявить и соединить в одно целое, то такому подходу, отмечал А. Козлов, «недостает всесвязующего единства принципа, основной идеи, которая обыкновенно проникает в настоящую философскую систему» (Там же, с. 8–9). К этому типу Алексей Александрович относил работы по истории философии современного ему ученого Кузена, который истинным считал то, «что сообразно с здравым смыслом» (Там же, с. 15.

Настоящими историками философии А.А. Козлов признавал лишь тех, кто признает систематическую философию. На смену систем такой исследователь истории философии смотрит «как на естественные усилия ума человеческого разрешить задачи философии и признает истину не в какой-либо части или отдельном положении систем, как эклектик, но в каждой целой системе, хотя и считает эту ис- тину не полною, или не ясною, или смешанную с заблуждением» [6, с. 10]. К таким исследователям русский философ относит Аристотеля с его знаменитой «Метафизикой».

Итак, мы выяснили две актуальные в свое время и важные сейчас позиции для понимания взглядов А.А. Козлова на историю философии. Первая – философия как наука о мире, познании его и об отношении его к познающему субъекту по отношению к частным наукам стоит над ними соответственно своим задачам. Вторая – в истории философии как науке, по мнению философа, только исследователи, признающие систематическую философию, являются истинными историками.

Исследователи русской философии начала и середины XX в. Б.В. Яковенко, Н.О. Лос-ский и В.В. Зеньковский, давая высокую оценку его трудам, признают А.А. Козлова, прежде всего, как философа-персоналиста и последователя Г. Лейбница и Г. Тейхмюллера, отводя ему хоть и значительную, но второстепенную роль в развитии русской философии. Современные авторы несколько иначе рассматривают результаты его творческого вклада в нашу культуру, в том числе как историка философии. Его выделяют среди современников как человека, сумевшего в 1860–1870-е гг. вырваться из власти модных тогда позитивизма и постпозитивизма, что помогло ему построить собственную систему, опираясь на взгляды известных европейских мыслителей. Кроме того, после серьезного знакомства с трудами этого мыслителя становится очевидным, что его исследования проблем истории философии существенно обогатили в России собственную почву при создании фундаментальных основ для серьезного изучения истории философии как науки.