"Предусмотрительная гуманность" большевиков к царской интеллигенции (в документах Центрального архива ФСБ России)

In the article, an analysis and synthesis ofscientific work carried out on the basis ofdocuments of the CentralArchive ofthe FSS ofRussia and dedicated to the fate ofthe brightest representatives ofthe “old Russian” intelligentsia in the post-October period. Among the nearly hundred citizens, expelled the Bolsheviks abroad, were a well-known political figure, a publicist and a historian S. P. Mel’gunov, philosopher, a representative of intuitionism and personalism N. O. Lossky, a historian, a thinker A. A. Kiesewetter, religious philosophers, writers and public figures N. A. Berdyaev, S. L. Frank, a political and public figure, a publicist, rightly dubbed the «last knight autocracy» V. V. Shulgin and many, many others. The obvious merit of long-term job search engine departmental archivists is that with the assistance of the fundamental bases of documents recovered repressed list of intellectuals, including today, more than 270 names. Published on the basis ofarchival materials security agencies scientific works impartially indicate that the activities ofthe central leadership ofthe Bolshevik Party on such a radical elimination ofdissidents and formerpolitical allies in the early 20-ies ofthe twentieth century. helped authorities to develop an algorithm to establish the ideological dictatorship in the country and «obedient» spiritual and intellectual components.

Типичная судьба русского эмигранта: был известен в России, сочувствовал русской революции, участвовал в интереснейших изданиях, встречался со знаменитостями, потом разделил судьбу оставшейся в стране интеллигенции, прошел через ЧК… В. В. Костиков Из книги «Не будем проклинать изгнанье… (Пути и судьбы русской эмиграции)» (М., 1990)

Обстоятельства, связанные с высылкой из Советской России большой группы представителей русской интеллигенции в 1922 г., даже спустя 90 лет привлекают внимание не только специалистов, но и всех, кто интересуется отечественной историей. Современные исследователи отмечают: трагедия русской интеллигенции состояла в том, что она сама долгие годы готовила революцию, а в результате оказалась в стороне от великих преобразований.

Оппозиционеры царского режима оказались неподготовленными, по крайней мере, морально, к встрече со всем, что революция несла с собой. Высокие идеи свободы и справедливости были потоплены в море насилия и разрушения. Творцы революции, планируя будущее общество, забыли о человеке. Реальная революционная практика открыла глаза теоретикам революции на их трагические ошибки, но повернуть время уже было нельзя.

В числе почти сотен граждан, высланных большевиками за границу, оказался известный политический деятель, публицист и историк С. П. Мельгунов1. До 90-х гг. ХХ в. он остается практически неизвестным широкому кругу читателей. Между тем в начале прошлого века его признавали весьма популярным автором публикаций по истории православной церкви, масонства и революционного движения. Сегодня научная и общественная деятельность историка и публициста, редактора и из- дателя представляет несомненный интерес. Значительный массив документов, в том числе личного происхождения, относящихся к репрессиям в его отношении в 1918–1922 гг., отложился в фондах ЦА ФСБ России. Данное обстоятельство объясняется тем, что в период проведения необоснованных арестов (только официальных насчитывается 5 [25, с. 62–63]), непрекращающихся обысков (по документам установлено 15 [8, с. 109], со слов самого С. П. Мельгунова – 23 [12, с. 342], предварительного следствия и заседания Верховного революционного трибунала ВЦИК он, как правило, содержался под стражей во Внутренней тюрьме Особого отдела ВЧК–ГПУ2 и печально известной Бутырке. Внесудебное следствие по делам репрессированных вели 4-е отделения Секретного отдела ГПУ. В связи с этим представляется вполне обоснованным интерес сотрудников ЦА ФСБ России к данному периоду жизни С. П. Мельгунова. Кому, как не архивистам, предоставлена редчайшая возможность воссоздать в мельчайших подробностях неизвестные сюжеты политической истории, обогащающие наше знание о прошлом. И так как среди огромного массива задействованных документов в большинстве своем были выявлены и обработаны материалы, касающиеся личности этого отечественного деятеля, именно судьба С. П. Мельгунова и близких ему «по духу» представителей «старой царской интел-

• ¹    Мельгунов Сергей Петрович (1879–1956) – редактор, журналист, историк; политический деятель; народный социалист. Окончил историко-филологический факультет МГУ. Член Трудовой народносоциалистической партии. Один из руководителей Союза возрождения России и Тактического центра. 18 февраля 1920 г. арестован по обвинению в руководстве московской группой Союза возрождения. До ареста в 1920 г. редактор газеты «Голос минувшего», председатель правления кооперативного издательства «Задруга». Верховный ревтрибунал при ВЦИКе 16–20 августа 1920 г. признал его виновным в сотрудничестве с контрреволюционной организацией в целях свержения советской власти путем вооруженного восстания и приговорил к расстрелу, позднее замененному тюремным заключением на 10 лет. Постановлением Верховного ревтрибунала при ВЦИКе от 10 ноября 1920 г. по амнистии срок сокращен до 5 лет. Постановлением Президиума ВЦИКа от 10 февраля 1921 г. по ходатайству Российской академии наук из-под стражи освобожден. Осенью 1922 г. с семьей выехал за границу.

• ²    На основании декрета Президиума ВЦИК от 6 февраля 1922 г. «Об упразднении ВЧК и о правилах производства обысков, выемок и арестов» ВЧК была реорганизована в Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР.

№ 3 (35), 2016

лигенции» стала стержневой основой настоящей работы.

Поиск, подготовка и публикация новых архивных материалов, проливающих свет на трагический этап жизни известного русского мыслителя, берет отчет с публикации В. С. Христофорова 2003 г. [24, с. 119–140]. Тогда, в весеннем выпуске журнала «Новая и новейшая история» после краткого изложения основных фактов из жизни С. П. Мельгунова была дана краткая характеристика многотомному архивному следственному делу № Н-206 по процессу так называемого Всероссийского национального центра3. Автор, в частности, указал, что в одном из его томов содержатся собственноручные показания, озаглавленные самим Мельгуновым как «Союз Возрождения», «Мое отношение к Советской власти», «О московской группе “Союза Возрождения”» и др. Второй, не менее ценный выявленный источник – архивное следственное дело № Р-17175 в отношении С. П. Мельгунова – с материалами о его высылке из Советской России в 1922 г. Многогранными представляются впервые опубликованные архивные материалы, которые нашли отражение в приложении к публикации. Постановления о задержании и заключении под стражу, документы проведения обыска и ареста, протоколы допросов, заявления, как самого арестованного, так и многих его ближайших соратников с просьбой «освободить под мое поручительство» и многое другое иллюстрирует обстоятельства заключения и внесудебного следствия по делу С. П. Мельгунова, твердость его убеждений и политических взглядов и одновременно раскрывает глубину его переживаний и моральных мук [24, с. 126–140].

События, связанные с политическими репрессиями инакомыслящих в конце 1922 – начале 1923 г., с легкой руки отдельных публицистов и журналистов получили в отечественной истории собирательное название «философский пароход» (стоит, впрочем, отметить, что отправляться в ссылку за границу представителям инакомыслящей интеллигенции и их семьям приходилось, например, и железнодорожным транспортом, а не только водным. Между тем, поскольку именно последним выслали многих выдающихся отечественных представителей философской мысли, пароходы в литературе стали образно именовать «философскими» (подробнее см.: 4–6; 29, с. 33 и др.). Чтобы добраться до истинных причин и обстоятельств, способствовавших свершению столь неординарной акции военнополитического руководства, осуществить их комплексное исследование и анализ коллектив авторов в составе кандидата юридических наук (ныне – доктор юридических наук) В. С. Христофорова и кандидата философских наук, доцента В. Г. Макарова поставили перед собой амбициозную задачу – выявить и опубликовать как можно более полный комплекс архивных материалов ВЧК–ГПУ, посвященных этим внутриполитическим процессам молодого советского государства.

Результатом первой вехи коллективного исследования стало выявление в архивах органов безопасности и изучение документальных материалов, посвященных репрессивной политике большевиков в начале 20-х гг. ХХ в. Своеобразным итогом работы на данном этапе стал опубликованный в 2005 г. издательством «Русский путь» сборник документов «Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК–ГПУ: 1921–1923». В нем впервые был представлен комплекс материалов, раскрывающих малоизвестные страницы истории массовой акции большевистского руководства по изгнанию из страны инакомыслящей оппозиции в лице известных деятелей интеллектуальной элиты России. В книге опубликованы архивные материалы, касающиеся ареста и высылки знаменитых политических деятелей, ученых и мыслителей: Н. О. Лосского4, А. А. Кизеветтера5, Н. А. Бердяева6, С. Л. Франка7, Е. Д. Кусковой8 и др. Наряду с такими, без преувеличения уни- кальными и впервые увидевшими свет документами, в сборник вошли вновь выявленные материалы 1922 г. в отношении С. П. Мельгунова: выписка из протокола заседания Прези-

• ⁴    Лосский Николай Онуфриевич (1870–1965) – философ, представитель интуитивизма и персонализма; кадет (с 1906 г.). В 1887 г. исключен из гимназии «за пропаганду социализма и атеизма». Выехал за границу, в Алжире поступил в Иностранный легион. В 1889 г. вернулся в Россию. Окончил историко-филологическое отделение Петербургского университета (1896). С 1900 г. приват-доцент кафедры философии университета, доктор философии (1907), с 1916 г. экстраординарный профессор Петербургского университета. В 1921 г. уволен из университета «как идеалист». Арестован в Петрограде 16 августа 1922 г. По постановлению Президиума ВЦИК от 21 августа 1922 г. подлежал высылке за границу. Выслан на границу 15 ноября 1922 г. В эмиграции жил сначала в Германии, затем по приглашению президента Чехословацкой Республики Т. Г. Масарика переехал в Прагу, работал в Русском университете. В 1942 г. профессор Братиславского университета. В 1945 г. переехал во Францию, в 1946 г. – в США, преподавал в Русской духовной академии в Нью-Йорке. Автор более трех десятков книг и сотен статей. О своем творчестве и жизненном пути написал книгу: «Воспоминания: Жизнь и философский путь» (1-е изд.: Мюнхен, 1968; переизд.: М., 2008).

• ⁵    Кизеветтер Александр Александрович (1867–1933) – историк, мыслитель; профессор Московского университета; кадет. Из семьи чиновника. Арестован ВЧК 29 сентября 1918 г. как заложник. 5 декабря 1918 г. Президиум коллегии отдела по борьбе с контрреволюцией постановил: как бывшего члена ЦК партии кадетов оставить в заключении. Коллегия юридическо-следственного отдела 11 февраля 1919 г. постановила осужденных по данному делу освободить, дело сдать в архив. С февраля 1919 г. заведующий отделением Государственного архивного фонда. Осенью 1919 г. был арестован повторно, но через две недели освобожден. 25 марта 1920 г. арестован Секретным отделом Управления особых отделов ВЧК по делу Тактического центра. 24 апреля 1920 г. освобожден до суда. На основании амнистии от 1 мая 1920 г. дело прекращено. Вновь арестован 16 августа 1922 г. по обвинению в том, что «он с момента Октябрьского переворота и до настоящего времени не только не примирился с существующим в России Рабоче-крестьянской властью, но и ни на один момент не прекращал совей антисоветской деятельности, причем в моменты внешних затруднений РСФСР усиливал свою деятельность, т. е. в преступлении, предусмотренном 57 ст. УК»; находился под домашним арестом. «Один из духовных лидеров правых кадетов». Профессор 2-го МГУ и заведующий Центральным архивом ВСНХ. По решению Коллегии ГПУ от 25 августа 1922 г. выслан за границу. 1 февраля 1993 г. Генеральной прокуратурой РФ на основании п. 3 «б» ст. 5 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. реабилитирован.

• ⁶    Бердяев Николай Александрович (1874–1948) – религиозный философ, публицист и общественный деятель. В 1897 г. был арестован за участие в студенческой демонстрации; вновь арестован 1898 г. в Киеве за участие в марксистском кружке «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» и в антиправительственных выступлениях; исключен из университета. 22 марта 1900 г. выслан на три года в Вологодскую губернию под гласный надзор полиции. В ссылке познакомился с А.А. Богдановым, А. В. Луначарским, Б. В. Савинковым и другими революционерами. По возвращении из ссылки в 1902 г. участвовал в московском сборнике «Проблемы идеализма»; примкнул в так называемым освобожденцам (П. Б. Струве и др.), в 1903 и 1904 гг. участвовал в заграничных съездах Союза освобождения (прообраз партии кадетов). В 1909 г. один из авторов сборника «Вехи». Весной 1917 г. в числе учредителей «Лиги русской культуры», член ее Совета, председатель временного комитета в Москве. В 1918 г. участник сборника «Из глубины». Зимой 1918–1919 гг. основал Вольную академию духовной культуры, где читал лекции и вел семинар. В 1920 г. привлекался к следствию по делу Тактического центра. Осенью 1922 г. выслан за границу. До 1924 г. жил в Берлине, где основал Религиозно-философскую академию, а затем перенес ее деятельность в Париж. В 1925–1940 гг. издавал в Париже религиозно-философский журнал «Путь». Автор 43 книг и около 500 статей. Реабилитирован по заключению Генеральной прокуратуры РФ от 13 апреля 1993 г.

• ⁷    Франк Семен Людвигович (1877–1950) – философ. Учился на юридическом факультете Московского университета. Ученик профессора А. Чупрова. Активный участник социал-демократического движения. В 1899 г. был арестован и выслан из Москвы. 1899–1901 гг. провел в Германии. После возвра щения в Россию сдал экзамены в Казанском университете. В 1903–1905 гг. снова в Германии, где

№ 3 (35), 2016

диума ВЦИК о лишении гражданства РСФСР и конфискации личного имущества, протоколы допросов, служебная переписка сотрудников ГПУ и др. [3, с. 186–187, 279–291, 383 и др.]. Как обусловливалось выше, упоминания в настоящей работе о выявленных на новых стадиях научного поиска архивных материалах, касающихся Сергея Петровича, не случайны. По мнению ряда историков, его фигура достойна такого повествования не только потому, что он в числе немногих других не боялся открыто высказывать большевикам правду, способную спасти гибнущую по его разумению Россию, но и активно боролся за нее. Боролся за судьбу своей Родины даже будучи ею отвергнутым…

Отрадно, что после долгого забвенья труды русского историка стали возвращаться в

Россию. Все больший интерес у отечественных исследователей вызывают его жизнь и творчество. Однако до сих пор в биографии Мельгунова много белых пятен. Например, до 2015 г. мало было известно о периоде его пребывания в заключении, когда он вел дневник «Последний год» и о котором более подробно будет рассказано ниже. Между тем, именно С. П. Мельгунов являлся основателем известного и доступного для своего времени кооперативного книгоиздательства «Задруга»9, его председателем правления и совета. Важнейшей заслугой Мельгунова как исследователя явилось сохранение преемственности в развитии российской исторической науки. Будучи учеником В. О. Ключевского и В. И. Герье, в своих трудах он следовал их принципам.

помогал П. Б. Струве редактировать журнал «Освобождение». В октябре 1905 г. принимал участие в съезде Конституционно-демократической партии. Участник сборника «Вехи» (1909). С 1906 по 1917 г. преподавал философию в различных учебных заведениях Петербурга. С осени 1912 г. приват-доцент Петербургского университета. В 1916 г. защитил магистерскую диссертацию «Предмет знания». С 1917 по 1921 г. являлся деканом историко-философского факультета Саратовского университета. В 1921 г. вернулся в Москву; вместе с Н. А. Бердяевым основал Академию духовной культуры, в которой был деканом. Арестован в Москве 17 августа 1922 г. по решению Коллегии ГПУ от 25 августа 1922 г. выслан за границу. В эмиграции жил в Берлине. Преподавал в Русском научном институте. В 1937 г. переехал из Германии во Францию. После 1945 г. и до самой смерти жил в Англии, в Лондоне. Автор работ: «Теория ценности Маркса и ее значение» (1900), «Предмет знания» (1915), «Душа человека» (1917), «Крушение кумиров» (1924), «Основы марксизма» (1926), «Непостижимое» (1939) и др.

• ⁸    Кускова-Прокопович Екатерина Дмитриевна (1869–1958) – журналистка, народница, затем правая социалистка. В 1880-е гг. принимала участие в деятельности молодежного народнического кружка, за что была выслана в Нижний Новгород. После ссылки в 1896 г. вместе с мужем эмигрировала за границу, вступила в Союз русских социал-демократов за границей, сторонница так называемого экономизма. Порвав с социал-демократами, вступила в Союз освобождения (1904). Один из организаторов и руководителей Союза союзов (1905). В 1906 г. вместе с С. Н. Прокоповичем и В. Я. Богучарским издавала журнал «Без заглавия». После Февральской революции избрана Всероссийским кооперативным съездом в члены Предпарламента, состояла членом общественных организаций – Союза писателей, Общества потребителей и т. д. С апреля 1917 г. возглавляла редакцию газеты «Власть народа». В октябре 1917 г. пыталась организовать поддержку Временному правительству; затем являлась членом президиума Лиги спасения детей, Комитета политического Красного креста. В 1921 г. – одна из организаторов ВКПГ. Арестована ВЧК в Москве вместе с другими членами ВКПГ 27 августа 1921 г. Постановлением Президиума ВЧК от 1 ноября 1921 г. за «контрреволюционную деятельность» и «преступные сношения с заграницей» в административном порядке выслана в г. Тотьму Вологодской губернии (фактически отбывала высылку вместе с С. Н. Прокоповичем в г. Кашине Тверской губернии). Выехала за границу 1 июня 1922 г. Первоначально жила в Берлине, была избрана председателем Политического Красного креста, затем переехала в Прагу, работала в ряде эмигрантских издательств. Сотрудничала с Республиканско-демократическим объединением П. Н. Милюкова. В 1939 г. после оккупации немецкими войсками Чехословакии переехала в Женеву (Швейцария), сотрудник «Нового русского слова». Умерла в Женеве.

• ⁹    В 1911 г. С. П. Мельгунов основал кооперативное товарищество печатного и издательского дела «Задруга», которое за 11 лет существования сумело издать более 500 наименований книг общим тиражом свыше 10 млн экземпляров. Большинство из них предназначалось для просвещения бедных слоев населения и стоило очень дешево. В издательстве под редакцией и при авторском участии С. П. Мельгунова вышли коллективные труды: «Крестьянское право в России и реформа 19 февраля» (1911), многотомники «Великая реформа» (1911), «Отечественная война и русское общество. 1812–1912» (1911–1912), «Масонство в его прошлом и настоящем» (1914–1915) и др.

Его идеи и оценки на многие годы определили развитие западной исторической науки по проблемам советской истории. И как верно подчеркивают современники, «во многом благодаря его усилиям история России ХХ в. стала неотъемлемой частью всемирной историографии» [25, с. 67].

В ходе второй вехи коллективного исследования основной акцент авторами был сделан на поиск документов о судьбах не только тех, кто был вынужден покинуть родину, но и о тех, кто отважился остаться в Советской России. Результатом кропотливой, продолжавшейся почти десятилетие поисковой и технической работы, стал выход в свет сборника документов «Остракизм по-большевистски: преследования политических оппонентов в 1921–1924 гг.» [14]. По сравнению с предыдущим изданием в новое было включено больше документов из архивов территориальных органов безопасности России. Авторы-составители подсчитали, что всего в ЦА ФСБ России и ряде архивов территориальных органов безопасности было выявлено свыше 700 документов, посвященных проблеме взаимоотношения руководства советского государства с представителями оппозиции. Из них более половины ранее никогда не публиковались.

Благодаря выходу книги существенно дополнились свидетельства, имеющие отношение к С. П. Мельгунову. Они раскрыли изначальное неприятие большевиками оппозиции в любой и, особенно, культурнопросветительской сфере развития общества. Так, на страницах сборника документов нашли отражение их последовательная борьба с образовавшимся после закрытия «Задруги» товариществом «Среди книг», а также обязательство народного комиссара внешней торговли Л. Б. Красина10 взять арестованного под личное поручительство, содержание выписки из протокола заседания Коллегии ГПУ и др. [14, с. 172–178, 376 и др.].

Существенно обогатила сборник предложенная авторами-составителями подборка приложений. Одной из его особенностей стало опубликование обзоров иностранной печати, подготавливаемых Информационным отделом ГПУ. Посредством изучения изданных за рубежом журналов и газет большевистское руководство продолжало отслеживать деятельность российской интеллигенции на «гласной основе» даже после состоявшейся процедуры административной высылки. На нелестные отзывы в адрес большевиков изгнанные из России оппозиционеры, как правило, не скупились. В этом контексте наиболее лояльной выглядит заметка под заголовком «Приезд Мельгунова», опубликованная в еженедельной независимой демократической газете «Сегодня» от 17 октября 1922 г. Латвийской корреспондент, в частности, колко отмечал, что «в Варшаву прибыл из Сов[етской] России известный общественный и политический деятель С. П. Мельгунов, один из руководителей “Голоса Минувшего”» и др[угих] изданий. Он сам выпросился у сов[етского] правительства в добровольное изгнание” [14, с. 561]. Необходимо пояснить, что в отличие от своих насильно депортированных товарищей и коллег С. П. Мельгунов, действительно, предпочел отправиться в изгнание добровольно, благо в 1922 г. это еще было возможно.

Анализ публикуемой литературы и источников позволяет сделать вывод о том, что научная общественность России сегодня проявляет большой интерес к репрессиям царской интеллигенции вековой давности. Весьма показателен в этой связи факт того, что в период между выходом «Высылки вместо расстрела» и «Остракизма по-большевистски» был опубликован итог фундаментальной работы коллектива известных отечественных авторов по изучению этих трагических событий. На многих сотнях страниц сборника «“Очистим Россию надолго…” Репрессии против инако- мыслящих. Конец 1921 – начало 1923 г. : документы» [15] был впервые объединен корпус основных источников, содержащих сведения о репрессивной политике советской власти в заявленных хронологических рамках, кульминацией которой явился пресловутый «философский пароход». На основе документов высших партийных и государственных органов власти и управления авторы-составители осуществили удачную попытку показать подготовку, ход и завершение операции по высылке за границу и ссылке в отдаленные районы России инакомыслящих. Сборник документов готовился много лет, так как от авторов требовалось провести колоссальный объем работ по изучению источниковой базы. Впервые в одном издании встали в один ряд основные источники по теме (в том числе все сохранившиеся списки подлежащих депортации [15, с. 196–210, 214–228, 276–279, 345–351]), опубликован полный список репрессированных в ходе операции по высылке [15, с. 471–474, 762–802] и оглашен выявленный в Архиве Президента Российской Федерации подготовленный 5 февраля 1923 г. ГПУ для ЦК РКП(б) список большевиков, ходатайствовавших за спасение представителей антисоветских политических партий [15, с. 485–503]. Десятки и сотни представителей интеллектуальной элиты страны стали в это время жертвами репрессивной политики большевиков, причем 81 из них, в большинстве навсегда, не по своей воле одни или с семьей покинул родину. Во введении авторы, подчеркивая, что до 1922 г. отечественная история не знала примера массовой насильственной высылки интеллигентов за рубеж, справедливо утверждают: «в самом деле, трудно представить, чтобы власть – даже власть деспотичная – не нуждалась в интеллектуалах, знания и опыт которых обыкновенно представляют для нее большую ценность, нежели их скрытое несогласие с господствующей политикой» [15, с. 5].

В рассматриваемых выше сборниках комплекс источников ЦА ФСБ России, как правило, представлен приказами и циркулярами ВЧК–ГПУ, которые дают возможность проанализировать отношение РКП(б) и органов госбезопасности к интеллигенции в России, показывают последовательность ее «воспитания», разработку и ход операции, проведенной большевиками в августе 1922 г.

Существенным дополнением к такого рода документам служит переписка ГПУ с ЦК РКП(б), ВЦИК и иными государственными инстанциями. Пожалуй, самой многочисленной и информативной группой источников являются архивные следственные дела арестованных 1921–1922 гг. Помещенные в сборниках документальные материалы позволяют понять механизм репрессий, проводимых РКП(б) по отношению к инакомыслящим, в том числе к представителям оппозиционных социалистических течений. В делах представлены ордеры на обыск и арест, протоколы допросов, обращения и заявления арестованных в коллегию ГПУ и правительственные инстанции, заключения и постановления по делам, расписки находящихся под следствием в ГПУ об их невозвращении на территорию РСФСР, справки о получении в органах ГПУ заграничных паспортов, многое другое. Очевидной заслугой многолетней работы ведомственных архивистов явилось то, что именно на базе архивных следственных дел был восстановлен список репрессированных представителей интеллигенции, включающий сегодня более 270 фамилий.

Отличительная черта каждого подготовленного на основе материалов ЦА ФСБ России сборника документов или публикации – наличие богатого как научного, так и именного комментария. За скрупулезно, по крупицам выявленными и уточненными редкими биографическими сведениями, множеством пояснений, составленных в доступном формате, расшифровкой и вставкой в текст недостающих по смыслу букв и слов, добросовестным разбором всевозможных резолюций, надписей и других пометок на публикуемых документах стоит огромный человеческий труд и, как представляется, труд «не одного дня». Плодотворные результаты творческих поисков коллектива объясняются, наряду с его научной целеустремленностью и трудоспособностью, еще и тем, что публикации основываются на огромном количестве документов, преимущественно архивных, впервые вводимых в научный оборот, а также на обширной литературе, мемуарном компоненте, периодических изданиях разных лет.

Исходя из концептуального осмысления трагедии высылки дореволюционной интел- лигенции из Советской России, приобщиться к деятельности С. П. Мельгунова вновь выпала возможность в 2007 г. Автором предисловия и научного комментария выступил В. С. Христофоров. Публикатор уточнил, что в архивном следственном деле Мельгунова за 1922 г. сохранилась часть материалов, относящихся к событиям 1920 г., в том числе неизвестные ранее некоторые его дневниковые записи. Так, впервые увидел свет фрагмент тюремного дневника С. П. Мельгунова, датированный 3 июля 1920 г. [8, с. 106–117]. Примечательно, что именно в этот день он дал отсчет своим воспоминаниям, дабы, пока «совсем не обессилел», успеть зафиксировать все, что произошло за год. В первый день он вспоминал события, предшествовавшие последнему аресту, сам арест, начальные трудности, с которыми столкнулся в камере…

Вслед за вышедшей в 2008 г. публикацией на страницах литературно-художественного и общественно-политического независимого журнала «Звезда» в рамках исследуемой автором проблематики были напечатаны дневниковые записи С. П. Мельгунова, сделанные им 5 июля 1920 г. [2, с. 135–151]. На этом сотрудники ЦА ФСБ России и их коллеги из Центра публикации источников по истории России ХХ в. Института российской истории РАН поиск и обработку имеющихся на хранении материалов, относящихся к жизни и творчеству представителей репрессированной интеллигенции и, в частности, известного русского мыслителя, не приостановили. Скорее, наоборот, определив тематику, сроки проведения многомерного комплексного анализа роли личности в событиях первой половины 20-х гг. ХХ в. приступили к выявлению и изучению новых архивных материалов.

Достоинством кропотливой семилетней работы стал выход в свет сборника документов под исчерпывающим названием «Тюремные записки С. П. Мельгунова. 1920 год». Автором-составителем выступила кандидат филологических наук И. Ю. Бережанская. В издании приводятся полная биография историка, его мемуары и дневники за 1914– 1917 гг., 1918–1921 гг., 1933 г., а также 1939– 1944 гг. Несмотря на то, что многие труды опубликованы, а биография широко известна исследователям, не все личные записи Сергея Петровича увидели свет, – справедливо ука- зывается в предисловии сборника. Научной общественностью, в частности, признавался малоизвестным период его пребывания в заключении в 1920 г. Автору удалось установить, что именно в это время Мельгунов активно вел дневниковые записи. Часть из них была опубликована в вышедших в Париже в 1964 г. и переизданных в России лишь в 2003 г. «Воспоминаниях и дневниках» [12]. Другая оставалась в архивном следственном деле № Р-17175, хранящемся в ЦА ФСБ России.

Оригинальными выступают обстоятельства появления названия книги. Автор-составитель признается, что назвала «тюремные записи дневником, поскольку такое название дал сам Мельгунов: “Последний год (несколько дней тюремного дневника)”» [32, с. 4]. Однако, по сути, это скорее мемуары, так как большая их часть посвящена воспоминаниям историка: о жизни до заключения, его единомышленниках, друзьях и знакомых. В деталях рассказывается об аресте и пребывании в заключении, о начатой в знак протеста голодовке и тюремных надзирателях и подробно – о следователе Я. С. Агранове11, специализирующемся в 20-х гг. ХХ в. в Особом (впоследствии Секретном) отделе ВЧК–ГПУ «на работе с интеллигенцией». Примечательно, что немногим ранее именно особоуполномоченный этого отдела Яков Саулович Агранов, возглавляя контрразведывательную работу в РККА (16-е спецотделение), проводил расследование «по делу мятежа в городе Кронштадте» [10, с. 22, 27, 439–440; 37, с. 10–22] 1921 г.12, которое также не обошли внимательным изучением ведомственные архивисты [35, с. 115–135]. Систематизированные по хронологии, тщательно выверенные и «откомментированные» документы вкупе составляют единственный на сегодня опубликованный в столь полном и доступном формате массив фактического материала, предоставляющего возможность пополнить источнико-вую базу по истории России ХХ в., взглянуть на обстановку в стране глазами интеллигента, не принявшего диктатуру пролетариата и открыто боровшегося с ней. Записи, которые Мельгунов вел во время самого длительного пребывания в камере в 1920 г., представляют собой уникальный источник личного происхождения. Находясь в полном одиночестве, и почти не надеясь на освобождение (смерть наставника О. П. Герасимова13, о которой он пишет в дневнике, расстрелы, производившиеся по ночам во дворе Внутренней тюрьмы, последствия объявленной голодовки, арест жены… – все это указывало политическому заключенному на единственно возможный исход), человек доверил бумаге все страхи, переживания и страдания.

Внимательно изучив рукописи, И. Ю. Бе-режанская резонно отмечает, что «рефлектирующий интеллигент, привыкший к работе за письменным столом, окруженный заботой жены, Мельгунов в тюремной камере действительно страдал. Возможность писать, анализировать события, оценивать себя и окружающих позволяла ему лишь ненадолго забыть, где он находится, успокаивала, примиряла с действительностью, отвлекала от слабости, возникшей в результате голодовки» [32, с. 5].

К достоинствам работы следует отнести хороший литературный язык и живую форму изложения, что заинтересует широкий круг читателей. Индикатором глубокой проработки архивных документов является удачное структурирование работы, включающее, предисловие, непосредственную публикацию тюремных записей, приложения, примечания, именные комментарий и указатель. Приложения, в частности, востребованы как сами по себе, так и в сопоставлении с уже имеющимися сведениями и являют собой ценные источники обогащения знания о новейшей истории нашей страны.

Представляется, что в отечественной и зарубежной историографии публикация документов, раскрывающих подготовку, ход и результаты операции по насильственной высылке за рубеж и в отдаленные регионы страны инакомыслящих деятелей науки и культуры, и в частности С. П. Мельгунова, в таком, «следственном», формате автором проводилась впервые. Анализируя научные труды предшественников, И. Ю. Бережан-ская констатирует, что жизнь и творчество русского историка и мыслителя неоднократно становились объектом изучения отечественных и зарубежных авторов, прежде всего Ю. Н. Емельянова [5; 6; 12; 26, с. 194–222; 27, с. 340–355 и др.], И. С. Ратьковского [17; 18, с. 356–364 и др.] и др. Вместе с тем, под- вергнув историографию вопроса тщательному осмыслению, автор пришла к вполне справедливому выводу о том, что исследование драматических событий первой половины 20-х гг. ХХ в. в Советской России и отношения отдельно взятой личности к ним еще далеки от завершения.

К общей заслуге всех названных выше авторов-составителей следует отнести еще одно особое обстоятельство. Готовя материалы к публикации, они провели огромную исследовательскую работу, поскольку, например, только в тексте дневника С. П. Мельгунова было допущено множество сокращений и условных знаков. Например, было установлено, что инициалы «З. П.» принадлежат секретарю уже упоминавшегося издательства «Задруга», выпускавшего журнал «Голос минувшего»14 – Зинаиде Павловне Павловой. Более пяти лет она работала в издательстве и хорошо знала Мельгунова и его супругу – Прасковью Евгеньевну. После их отъезда за границу вела с ними переписку. Близость к семье Мельгуновых сказалась на дальнейшей судьбе З. П. Павловой15 – ей пришлось пережить и аресты, и обыски, и допросы, и лагерь. Благодаря выявленным, казалось бы, попутно документам, в 2009 г. архивистам на богатой фактологической основе удалось воссоздать жизненный и творческий путь самой Зинаиды Павловны [13, с. 121– 133]. Во вступительной заметке раскрываются обстоятельства возникновения этой незаурядной публикации. Волею случая оказалось, что в приложении к архивному следственному делу Р-34410 сохранились изъятые в 1923 г. у З. П. Павловой при обыске две машинописные рукописи: шутливые пьесы в стихах «Страш- ный заговор, или Торжество советской власти» и «Терпеливая Пенелопа, или Грядущий Одиссей». Не отличающиеся большими литературными достоинствами и предназначенные исключительно для узкого круга друзей, сохранившиеся тексты, тем не менее, представляют интерес как самостоятельные произведения, характеризующие 20-е гг. ХХ в., людей той поры, в общем, позиционируются в нашем сегодняшнем понимании как документ времени. Сложно не согласиться с выводом публикатора о том, что ясно выраженный антибольшевистский протест, ирония и гротеск делали шутливые зарисовки опасными. Известно, что после Октябрьской революции, когда устанавливалась власть большевиков, любые, даже самые ничтожные, антисоветские высказывания или действия становились поводом для применения репрессивных мер. Подтверждением тому служат многие материалы из Центрального архива ФСБ России, как уже опубликованные, так и ожидающие своего издания.

Высылка деятелей науки и культуры из России в 1922 г., «философский пароход», «тюремные одиссеи», судьбы репрессированной интеллигенции… становились и продолжают оставаться стержневой тематикой многих исследований, осуществляемых с использованием документов ЦА ФСБ России. Авторы осуществляют все новые попытки проведения глубинного историкопсихологического «замера» старой российской интеллигенции, этой традиционно трудноопределимой части дореволюционного российского общества, в первые полтора десятилетия советской власти, выясняют условия ее существования и способы адаптации

• ¹⁴    «Голос минувшего» – исторический журнал (1913–1922; Москва). Редактор-издатель С. П. Мельгунов в соавторстве с В. И. Семевским, П. Н. Сакулиным и А. К. Дживилеговым.

• ¹⁵    Павлова Зинаида Павловна (1885 – ?) – из семьи служащего Волжско-Камского коммерческого банка. Поле смерти матери, в возраст 8 лет, помещена отцом в приют. С 15 лет состояла ученицей в различных портняжных мастерских Москвы. С ноября 1904 г. по декабрь 1905 г. в общине сестер милосердия. Выдержала экстерном экзамены за 7 классов гимназии. С октября 1906 г. по октябрь 1907 г. продавщица в магазине для актеров, затем жила частными уроками. С началом Первой мировой войны отправилась на фронт сестрой милосердия. В 1916 г. вернулась в Москву и снова давала уроки. С апреля 1918 г. до начала 1924 г. конторщица, затем секретарь редакции в редакции журнала «Голос минувшего». В июле 1923 г. арестована органами ГПУ. 11 сентября 1923 г. отпущена под подписку о невыезде из Москвы. Арестована вновь 17 апреля 1924 г., но через несколько дней была отпущена. 26 июля 1930 г. арестована при попытке нелегального перехода советско-латвийской границы. Обвинена в преступлениях, предусмотренных ст. 58-4 и 58-6 УК РСФСР. На основании постановления Коллегии ОГПУ от 23 ноября 1930 г. заключена в ИТЛ сроком на 10 лет. 26 июля 1940 г. освобождена. 9 марта 1989 г. Прокуратурой СССР реабилитир ована.

№ 3 (35), 2016

к чуждым, а нередко и прямо враждебным ее социально-политическим условиям. И на этой ниве, несмотря на обилие литературы, многое еще предстоит совершить.

Необходимо обратить внимание на продолжительный временной период научных изысканий историков по данной проблематике. Так, в числе первых состоялась публикация, подготовленная в год юбилея трагических событий, имевших место в молодой Советской России [33]. В августе 2002 г. отмечалось 80 лет со дня массовой депортации деятелей русской науки, культуры и искусства, когда на пароходах «Пруссия» и «Обербургомистр Хакен» были высланы за границу более 200 представителей духовной элиты страны. Уже тогда были подробно рассмотрены как отрицательные, так и (как не парадоксально) положительные моменты этой масштабной высылки. Автор склоняется к мнению, что как бы то ни было, благодаря акции советского правительства в живых остались выдающиеся представители русской культуры, которые впоследствии внесли существенный вклад в развитие мировой науки, техники и искусства, «оказав существенное влияние на умы всей думающей Европы» [33, с. 126]. Ведь, абсолютное большинство представителей творческой интеллигенции, оставшееся в России в ссылке или иным причинам, в последующие годы и, в частности, период «большого террора», было ликвидировано. Что характерно, предрешали такой возможный исход событий и сами большевики. 30 августа 1922 г. в разгар массовой операции «по изъятию антисоветской интеллигенции» было опубликовано интервью Л. Д. Троцкого американской корреспондентке Л. А. Стронг. На страницах «Известий» народный комиссар по военным и морским делам, председатель реввоенсовета РСФСР высказал официальную точку зрения: «Те элементы, которые мы высылаем или будем высылать, сами по себе политически ничтожны. Но они – потенциальные орудия в руках наших возможных врагов. В случае новых военных осложнений… все эти непримиримые и неисправимые элементы окажутся военно-политической агентурой врага. И мы будем вынуждены расстреливать их по законам войны. Вот почему мы предпочли сейчас, в спокойный период, выслать их заблаговременно. И выражаю надежду, что вы не отка- жетесь признать нашу предусмотрительную гуманность и возьмете на себя ее защиту перед общественным мнением» [28].

Впечатляет круг источников, использованных в публикации, – это в первую очередь рассекреченные фонды трех центральных архивов, ранее не доступные широкому исследователю сборники материалов, многочисленные документы, научная периодика, мемуары. В. С. Христофоров нашел свой ракурс исследования рассматриваемой темы, выделяющий его работу в отечественной и зарубежной историографии: восстанавливая полную картину всех обстоятельств, послуживших непосредственным поводом к столь неординарному шагу советского правительства, автор преимущественно опирается на анализ, обобщение и использование архивных документов, сосредоточенных в Государственном архиве Российской Федерации, Архиве Президента Российской Федерации, Российском государственном архиве социально-политической истории и ряде других. При этом основной акцент в исследовании проблемы ложится на разбор материалов, относящихся собственно к оперативно-чекистской операции по высылке интеллигенции 1922 г., которые отложились в фондах Центрального архива ФСБ России. Так, рассматривая предысторию массового выявления «инакомыслящих», которую проводили органы ВЧК–ГПУ по прямым указаниям В. И. Ленина и других лидеров партийно-государственного аппарата, автор документально раскрывает, что «еще в мае 1921 г., в целях активизации работы «по выявлению антисоветского элемента и тех или иных контрреволюционных явлений» в важнейших центральных, государственных учреждениях были созданы «Бюро содействия» (далее – «БС»), организационная работа по созданию которых была возложена на 8-е (осведомительское) отделение Секретного отдела ВЧК. Члены «БС» собирали первичный материал для работы СО ВЧК–ГПУ, в том числе наблюдали за работой всевозможных собраний, съездов, осуществляли сбор необходимых документов и т. п. Таким образом, констатирует автор, становится понятным, каким образом партийному руководству «за столь короткий срок удалось поставить под свой контроль работу боль- шей части крупнейших государственных, научных и культурных учреждений страны» [33, с. 134].

Предпосылки, ход и итоги массовой репрессивной акции достаточно полно отражены в опубликованных в качестве приложения к статье архивных документах секретного делопроизводства ВЧК–ГПУ по высылке интеллигенции 1922 г. Среди них: письма В. И. Ленина в ЦК ВКП(б), докладные записки ГПУ в инстанции, повседневная служебная переписка сотрудников СО ГПУ о ходе и конкретных результатах проводимых операций, списки арестованных, сведения для составления сметы на высылку и т. д. [33, с. 142–170]. Анализ документов позволяет составить представление о событиях тех трагических лет, понять истинные причины, побудившие большевистское руководство действовать столь оперативно и жестко.

Позицию лидеров молодого советского государства по отношению к интеллигенции и ко всем «бывшим людям царской России» (политические деятели, генералитет, офицерский корпус, чиновники и др.) уже на протяжении полутора десятков лет успешно разрабатывают многие ведомственные архивисты. В подтверждение этого представляется возможным привести выявленную В. Г. Макаровым записку В. И. Ленина от 23 августа 1919 г., адресованную председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому. В ней отражены рекомендации вождя, как действовать в отношении участников так называемого Всероссийского национального центра: «На прилагаемую бумажку, т. е. на эту операцию надо обратить сугубое внимание. Быстро и энергично и пошире надо захватить. 2) Газета “Народ”16 имеет тесные связи с прав[ыми] с[оциалистами]-р[еволюционерами]. Не закрывая ее, надо их выследить. Ваш Ленин» [11, с. 112]. Сквозь призму подобных, кардинальных, решений, принимаемых лидерами советской республики и необходимо сегодня рассматри- вать деятельность органов госбезопасности. Выполняя установки партии и правительства, они являлись подходящим инструментом для претворения в жизнь жесткого внутриполитического курса большевистского руководства.

В рамках изучения трагедии репрессированной духовной и интеллектуальной элиты страны, работники ЦА ФСБ России подготовили десятки статей и подборок архивных документов, посвященных как судьбам отдельных представителей старой русской интеллигенции в послеоктябрьский период, так и их общественным комитетам. Среди них – основатель Союза русского народа А. И. Дубровин [16], религиозный мыслитель, писатель, искусствовед С. Н. Дурылин [31], «неудавшийся опыт сотрудничества советской власти с интеллигенцией» – Всероссийский комитет помощи голодающим [9] и многое другое. С особой обстоятельностью авторы отнеслись к изучению деятельности «последнего рыцаря самодержавия» В. В. Шульгина17.

Особым архивным источником являются следственные дела. Между тем современные историки высказывают две диаметрально противоположные точки зрения на возможность публикации и привлечения в качестве источника материалов из таковых. Согласно первой, это в большинстве своем сфабрикованные документы, которые нельзя публиковать. Согласно второй, эти документы можно и нужно публиковать с обстоятельным комментарием и, используя их в качестве источника, нужно относиться к ним критически [34, с. 60]. Следственные дела видных монархистов начала ХХ в. относительно недавно были введены в научный оборот. Это, в частности, касается следственного дела Шульгина, хранящегося в ЦА ФСБ России. Опись архивного следственного дела Р-48956 (в 1 т.; годы производства 1945–1947) в его отношении была опубликована в 2003 г. [19]. В выявленных архивных материалах содержится

• ¹⁶    «Народ» – ежедневная газета «группы меньшинства» партии эсеров. Закрылась в 1922 г. в связи с развалом группы.

• ¹⁷    Шульгин Василий Витальевич (1878–1976) – общественный и политический деятель; монархист. Один из лидеров правого крыла II–IV Государственной думы, один из организаторов Добровольческой армии (1917–1918). Глава Комиссии по национальным делам Особого совещания при генерал-лейтенанте А. И. Деникине. С ноября 1920 г. в эмиграции в Константинополе, с 1921 г. в Белграде, дважды посещал советскую Россию (сентябрь 1921 г., декабрь 1925 г. – февраль 1926 г.), в декабре 1944 г. после освобождения Югославии советскими войсками арестован, депортирован в СССР. Выйдя из заключения (1956), проживал в Гороховце, затем во Владимире.

№ 3 (35), 2016

информация о дореволюционной деятельности Шульгина; эволюция его взглядов, идей. В 2000-х гг. стараниями сотрудников государственных и ведомственных архивов в журналах «Новая и новейшая история», «Россия XXI», «Родина» и ряде сборников осуществлена публикация отдельных материалов из следственного дела Шульгина и увидели свет его биографии, написанные с привлечением различных источников [7; 20–23 и др.]. Наиболее целостно они обработаны и структурированы немногим позднее, в вышедшей в 2010 г. «Тюремной одиссее Василия Шульгина» [30].

Нельзя сказать, что имя Василия Витальевича было предано забвению, но многие факты его биографии оставались неизвестными не только широкой общественности, но и специалистам по истории отечества. Между тем, обращение к такой значимой персоне в истории русской интеллигенции, по мнению А. В. Репникова и В. С. Христофорова, представляется полезным для анализа политических процессов в современной России, поскольку знакомство с одним из представителей русских консерваторов может позитивно повлиять на формирование политического плюрализма в нашей стране. В предисловии к одной из первых своих публикаций авторы достаточно полно описали историографию и сами работы Шульгина [1, с. 64–74]. Зигзагов судьбы и эпохальных потрясений на долю, безусловно, талантливого человека и политического деятеля выпало, надо признать, не мало и достаточно для того, чтобы написать солидный по объему приключенческий роман. Он: почетный мировой судья, ведущий журналист (с 1911 г. – редактор) умеренно-либеральной газеты «Киевлянин», доброволец на японском фронте в Русско-японскую войну 1904–1905 гг., прапорщик 166-го Ровенского пехотного полка Юго-Западного фронта в Первую мировую, лидер правых, а затем националистов во II, III и IV Государственной думе, приближенное лицо императора Николая II…

27 февраля 1917 г. Шульгин был избран в состав Временного комитета Государственной думы, по распоряжению которого 2 марта вместе с А. И. Гучковым18 был направлен в Псков для переговоров с последним императором России и присутствовал при подписании манифеста об его отречении в пользу Великого князя Михаила Александровича. На следующий день – 3 марта он присутствовал при отказе Михаила Александровича от престола и участвовал в составлении и редактировании акта отречения. Следует отметить, что эти и многие другие судьбоносные вехи жизненного пути В. В. Шульгина широко известны в том числе благодаря оставленным еще при жизни запискам «Дни» [38] и иным воспоминаниям. Однако совместной работе авторов свойственна высокая степень новизны, выраженной в опубликовании содержащихся в архивном следственном деле № Р-48956 в отношении В. В. Шульгина сведений, которые кардинальным образом обогащают наши знания о деятельности и жизни этой незаурядной личности. 2 января 1945 г. в югославском г. Нови-Сад он был задержан 1-м отделом УКР «Смерш» 3-го Украинского фронта. В впервые увидевших свет протоколах допросов читатель может почерпнуть, например, то, при каких обстоятельствах Шульгин почти одновременно стал сотрудничать с французской и английской разведками, как у генерал-лейтенанта А. И. Деникина возглавлял разведывательное отделение при Ставке Верховного Главнокомандования Вооруженными силами Юга России (так называемая осведомительная организация «Азбука»), а позднее трудился членом русского совета при армии генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля, как принимал «в темную» непосредственное участие в легендированной операции советской разведки «Трест» и многое-многое другое [1, с. 76–111]. Ценность вводимой в научный оборот информации заключается и в том, что при сопоставлении исторически свершившиеся факты существенно дополняются и корректируются за счет опубликованных документов из архивного следственного дела, а по ряду вопросов и полемизируют с ними. Кроме того, они представляют читателю уникальную возможность узнать оценку происходивших событий их непосредственным участником, посмотреть на них глазами очевидца – человека эпохи.

Первая половина 20-х гг. ХХ в. особенна еще и тем, что вслед за арестами и административной высылкой царской интеллигенции советская власть «занялась» подрастающим поколением – студентами вузов, посчитав, что «буржуазная зараза» проникла и в их ряды. Наряду с организационными мерами (новые правила приема в высшие учебные заведения) применялись и «силовые», в том числе аресты. В ряде работ, основанных на документах ЦА ФСБ России, в том числе в сборнике «Высылка вместо расстрела…» широкой читательской аудитории представлены неизвестные ранее подробности одной из крупнейших акций против «буржуазного» студенчества, состоявшейся в ночь с 31 августа на 1 сентября 1922 г. [3, с. 118–119]. Помимо этого на протяжении вот уже многих лет оказываются в фокусе внимания публикаторов настроения в студенческой среде и в стране в целом [3, с. 227–231, 334–335, 581–582; 36 и др.]. Ряд документов повествует о специфике репрессивной политики РПК(б) в отношении представителей оппозиционных молодежных и студенческих организаций [3, с. 62–63, 93, 95–96, 98, 102 и др.].

Как свидетельствуют архивные документы, высылка инакомыслящей интеллигенции в качестве репрессивной меры использовалась властью и в дальнейшем. В конце 1922 – начале 1923 г. за рубеж были высланы бывший ректор Казанского университета А. А. Овчинни-ков19, ученый-философ и религиозный деятель С.Н.Булгаков20,редакторжурнала«Экономист» Д. А. Лутохин21… Но это, по справедливому замечанию современных историков, «уже были отголоски масштабной операции ушедших лета и осени» [15, с. 13]. Те же, кто все-таки остался в Советской России, к сожалению, были обречены…

Таким образом, опубликованные архивные документы органов безопасности нашей страны убедительно свидетельствуют, что мероприятия центрального руководства большевистской партии по устранению инакомыслящих, а также бывших политических союзников (меньшевиков, эсеров и др.) в конце 1921 – начале 1923 г. помогли власти выработать алгоритм для установления идеологического диктата в стране и «послушной» духовной и интеллектуальной компоненты. Насыщенные идеями и размышлениями об исторических судьбах сотен представителей элиты российского общества первой четверти ХХ в., их вкладе во благо своего Отечества книги и труды, публикующие документы ЦА ФСБ России, откровенны и полемичны. Они читаются с неослабевающим интересом и требуют глубокого осмысления научной общественностью, массовым читателем, заставляют последних соучаствовать в общем процессе постижения истории.