Предвратные сооружения на плато Эски-Кермен: реальность и домыслы

DOI:

Цитирование. Завадская И. А. Предвратные сооружения на плато Эски-Кермен: реальность и домыслы // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2023. – Т. 28, № 6. – С. 62–71. – DOI:

Введение. Одной из главных архитектурных доминант сначала ранневизантийской крепости и впоследствии средневекового города на плато Эски-Кермен в Горном Крыму был комплекс главных (южных) ворот, который формировался на протяжении всей их истории с конца VI в. до конца XIII в. [3, с. 240–250; 4, с. 11–17, 32, 39]. Этот комплекс, выполняя важнейшие функции (оборонительную, транспортную, культовую), включал в себя разные по архитектуре и назначению сооружения. От многих из них сохранились в основном лишь подрубки в скале. Изучение остатков этих сооружений, определение их роли и времени функционирования являются важными задачами в исследовании и реконструкции истории этого во многом уникального памятника.

Данная работа посвящена, прежде всего, двум объектам, расположенным непосредственно перед главными воротами, хронология и интерпретация которых вызывают острые дискуссии и порождают разные гипотезы. Один из них, согласно описанию Н.И. Реп-никова, « скругленный вырез в камне с квадратным углублением в полу » находится на восточном выступе-площадке, справа от высеченного в скале коридора, ведущего в город (рис. 1, а , Б; 1, б , Б). Второй объект – это остатки небольшого храма-часовни на противоположной, западной площадке, слева от коридора (рис. 1, а , В; 1, б , В).

Методы. Архитектурные остатки этих объектов были обнаружены в ходе расчистки территории вокруг главных ворот экспедицией Н.И. Репникова в 1929 году. Их краткие описания отражены в его публикации и архи- вных документах [16, с. 127–128] (цитата и планы из отчета 1929 г. опубликованы: [14, с. 150–151, рис. 2–5]). Чрезвычайно важную информацию содержат сохранившиеся скальные основания сооружений в предвратном пространстве, которые были изучены автором в 2021–2023 гг. [15, с. 315–319].

Анализ. Вырубка (« скругленный вырез ») в скале к востоку от дороги имеет почти квадратную форму (1,58 х 1,65 м, глубиной до 0,8 м) с закругленной восточной частью (рис. 2). Н.И. Репников предположил, что углубление в ее полу (0,43 х 0,50 м, глубиной -0,12 м) было « местом престола », а сама вырубка – основанием апсиды той « погребальной часовеньки », остатки которой открыли на противоположной, западной стороне от дороги. Этой часовне принадлежали скальные основаниях стен, нижние ряды кладки западной стены, а также вырубленная в северной отвесной скальной стене усыпальница № 68 (рис. 1, а , а; 3, а). По мнению Н.И. Реп-никова, средняя часть этой часовни, соединяющая западную часть и восточную апсиду, находилась над дорогой на деревянных лежнях, опорой которым служили вертикальные брусья. Последние вставлялись в гнезда, выдолбленные вдоль обреза скалы [16, с. 128] (цитата из отчета 1929 г.: [14, с. 150]).

Е.В. Веймарн, в отличие от Н.И. Репни-кова, считал, что на западном и восточном «мысках» находились две разные часовни [5, с. 20–21]. Часовня к западу от дороги, по его мнению, появилась после разрушения обороны города на месте боевой площадки или башни [5, с. 21; 8, л. 70 (36)]. Восточную апсиду он считал частью другой «поздней часовни», вероятно, деревянной. В публикации он локализует ее «над воротами» [5, с. 20], а в неопубликованной монографии пишет о ней, как о примыкающей «к воротам своей северной стеной» [8, л. 36 (70)]. Пытаясь опровергнуть предположения Н.И. Репникова, Е.В. Веймарн практически повторяет его гипотезу о том, что пол этой часовни опирался на бревна, которые вставлялись в гнезда-выбоины в «ступенеобразной обочине въезда» перед воротами 2 [5, с. 20; 8, л. 36 (70)].

Отдельные положения версий Н.И. Реп-никова и Е.В. Веймарна вызвали правомерную критику Н.В. Днепровского [14, с. 151– 156]. Собственно, как и Е.В. Веймарн, он исключил возможность принадлежности архитектурных остатков по обе стороны от ворот одному сооружению. При этом он указал на очевидное несовпадение осей этих остатков и разницу в уровнях их полов, а также отметил сохранившийся остаток собственной апсиды западного храма. Важным является и констатация того, что вырубки-гнезда под деревянные конструкции по своему местонахождению лишь частично находятся под восточной апсидой. В основном они расположены к северу от нее, непосредственно перед местом, где находились главные ворота, следовательно, быть опорой для наоса храма не могли. Всё же, разделяя идею о существовании надвратного храма, Н.В. Днепровский предполагает, что он мог быть сооружен на каменном своде, перекрывавшем воротный проезд. В свою очередь, каменный свод, по его мнению, опирался на « ступенеобразную обочину » [14, с. 157], то есть там, где находились упоминавшиеся гнезда-пазы. Изучив скальные постели под оборонительные стены вокруг восточной вырубки, он предположил, что эта « апсида (или нечто, находившееся на этом месте) была вписана в структуру внешней стены », то есть «надвратный храм» был сооружен одновременно с внешней (оборонительной) стеной [14, с. 153]. Автор допустил, что вход в этот храм мог осуществляться из расположенной к северу надвратной башни, к которой он примыкал [14, с. 156].

А.Ю. Виноградов вполне обоснованно опроверг возможность нахождения храма перед лицевой стеной башни, так как это полно- стью лишило бы ее оборонительной функции [9, с. 175]. Всё же, поддерживая идею о существовании надвратного храма, А.Ю. Виноградов, так же, как и Н.И. Репников, считает, что он мог появиться только после разбора оборонительных стен и надвратной башни при хазарах, скорее всего, после восстановления византийской администрации в Горном Крыму в 840-е годы.

Таким образом в историографии укрепилось мнение о том, что на Эски-Кермене был «надвратный храм», от которого сохранилась вырубленная в скале апсида. А.Ю. Виноградов приводит его, как несомненный факт в статье и разделе монографии, посвященных генезису надвратных храмов в восточнохристианском мире [10, с. 257; 11].

Однако следует иметь в виду, что предложенные реконструкции этого сооружения весьма противоречивы и не вполне учитывают все особенности архитектурного пространства у эски-керменских ворот.

Во-первых, закругленная вырубка («апсида») находится не над воротами, а к югу от них, то есть перед воротами. Ее северный край отстоит от линии ворот примерно на 85 см.

Во-вторых, совершенно очевидно, что она изначально была вписана в оборонительную систему ранневизантийской крепости, построенной на плато византийскими инженерами в конце VI в. [3, с. 240]. Справа и слева от рассматриваемой вырубки сохранились непосредственно примыкающие к ней подрубки – «постели» под крепостные стены. Подрубка с южной (правой) стороны примерно на 35 см выше северной (слева) «постели». Последняя, скорее всего, предназначенная для надвратного сооружения (башни или арки), зауживается перед закругленной вырубкой, явно к ней примыкая, что хорошо видно также на плане 1929 г. (рис. 1, а ). Следовательно, место опоры («постель») надвратного сооружения создавалось с учетом этой вырубки («апсиды»).

В-третьих, на скальной площадке вокруг этой вырубки нет «постелей» под кладку стен, несущих над ней перекрытие. К востоку от нее высечены соединенные с ней желобообразные углубления, очерчивающие округленный выступ (примерно 49 х 62 см), явно несовместимый с нахождением на этом месте стены. Очертания этих углублений видны и на плане 1929 года.

В-четвертых, закругленная вырубка вряд ли имела продолжение над дорогой. Уже упоминавшиеся гнезда-пазы, которые практически симметрично расположены на скальных выступах с обеих сторон дороги, чаще всего связывают с оборонительными предвратными конструкциями начального этапа существования крепости 3. Некоторые гнезда-пазы находятся под «апсидой» (рис. 2). Крайний из них расположен в 63 см от уровня ее северной границы. Следовательно, оборонительная предвратная конструкция частично совмещалась с вырубкой и, таким образом, была бы несовместима с функционированием «над-вратного храма». Вряд ли возможен и основанный на скальных обочинах каменный свод. Их размеры для этого недостаточны: ширина западной обочины – 39 см, ширина восточной – 46–62 см. При этом над восточной обочиной нависает наклоненный обрез скалы, перекрывая ее больше, чем наполовину ее ширины (32 см). Следовательно, строительство на этой обочине стены было бы невозможно.

В-пятых, важными факторами в реконструкции предвратных сооружений являются уже упомянутые разница в уровнях полов восточной вырубки и западной площадки, которая составляет в среднем 1 м (99–103 см) 4 (рис. 3), а также существенное смещение их продольных осей примерно на 0,55 м. Эти обстоятельства ставят под вопрос возможность соединения с помощью каких-либо конструкций восточной вырубки («апсиды») и западной площадки.

Интересно отметить, что Н.В. Днепровский, критикуя реконструкцию Н.И. Репнико-ва, замечает, что «средняя часть храма никак не могла проходить по лежням, перекрывавшим проход к воротам, точнее, эти лежни просто не могли без сильнейшего перекоса перекрывать этот проход» (выделено нами. – И. З.) [14, с. 151]. Тем не менее гипнотическая идея о существовании «надвратного храма» заставляет Н.В. Днепровского и других упомянутых исследователей практически повторять предположение Н.И. Репникова о нависающей над проездом, неизбежно с сильным перекосом, бóльшей части храма. И чтобы как-то объяснить ве- роятность входа в него с запада, предпринимаются попытки искусственно установить последовательность функционирования «над-вратного храма» и храма с усыпальницей на западной площадке, которые не могли бы существовать одновременно. Последний в этих домыслах якобы был построен на месте входа к тому времени уже «почему-то» разрушенного «надвратного храма» [14, с. 156; 9, с. 175].

Строительство храма с усыпальницей на западной площадке Н.В. Днепровский и А.Ю. Виноградов относят к XII–XIII вв., считая хроноиндикатором нишу протесиса в его апсиде (рис. 3, б ) [14, с. 156; 9, с. 174–175]. При этом они ссылаются на типологию пещерных храмов, соавтором которой является А.Ю. Виноградов [12, с. 75]. Однако сами авторы этой типологии замечают, что ниша протесиса могла вырубаться уже после появления храма [12, с. 77]. Следовательно, присутствие ниши не исключает сооружение храма в более раннее время.

Наиболее убедительным и распространенным является мнение о том, что храмы вблизи ворот Эски-Кермена могли возникнуть только после того, как ранневизантийские оборонительные сооружения были разобраны при хазарах, подавивших восстание в Готии между 784 и 787 гг. [5, с. 53–54; 2, с. 217–219]. Скорее всего, их строительство стало возможным после возвращения Горного Крыма под управление Византии и создания фемы Климатов в 841 г. [2, с. 222–223]. Этот terminus post quem в полной мере применим и к храму-часовне, который построили на месте западной боевой площадки перед воротами. В усыпальнице № 68, вырубленной в его северной стене, обнаружены находки конца IX – XI в. [15, с. 318].

Разрушение этого храма, скорее всего, связано с землетрясением, в результате которого образовалась мощная трещина в скале, пересекающая юго-восточный край плато, включая дорогу у главных ворот и свод пещерного храма «Судилище». Эта трещина расколола западный скальный выступ, на котором находился храм. В результате была повреждена его юго-восточная часть с апсидой, а, возможно, и разрушено все или бóль-шая часть здания. Впоследствии храм разобрали, отколовшуюся часть скалы удалили и в ее обрезе выдолбили пещеру (№ 87 по нумерации В.Е. Веймарна) [6, л. 4; 7, л. 82] (рис. 4). Ее восточная стена и порог дверного проема точно очерчены трещиной. Вход в пещеру оказался под бывшей апсидой храма. Вероятно, одновременно с пещерой к югу от нее в новообразовавшемся скальном склоне вырубили лестницу, ведущую на площадку к западу от остатков привратного храма.

Результаты. Говорить о существовании надвратного храма в городе на плато Эски-Кермен нет оснований. Вырубка с закругленными углами на подошве восточного выступа скалы не могла быть частью такого храма, о чем свидетельствует не только ее месторасположение в предвратном архитектурном комплексе, но и время ее появления. Скорее всего, ее вырубили одновременно со строительством ранневизантийских оборонительных сооружений вблизи городских ворот. Как известно, надвратные храмы появляются только в средневизантийский период. В историографии существует концепция, согласно которой надвратные храмы характерны исключительно или преимущественно для древнерусской архитектурной и градостроительной традиции, ведущей свое начало от церкви Благовещения, построенной над Золотыми воротами Киева вскоре после их сооружения в 1037 г. [13; 1]. В последнее время предприняты попытки обнаружить начало этой традиции в византийском мире [17; 9, с. 179–181; 10, с. 250–252]. А.Ю. Виноградов считает, что первым надвратным храмом была церковь над воротами Халки Большого императорского дворца в Константинополе 920–944 гг., неоднозначно трактуемое описание которой известно лишь по письменным источникам [10, с. 250–252]. В любом случае, церкви такого типа в ранневизантийское время не известны.

Вопрос о том, какую функцию выполняла закругленная вырубка в системе предвратной обороны на Эски-Кермене, остается открытым. Близкие аналогии пока найти не удалось. Нельзя исключать вероятность того, что прямоугольное углубление на подошве вырубки, которое некоторые исследователи рас- сматривают как место престола, имеет более позднее происхождение. Однако и в этом случае в силу уже перечисленных причин нет оснований видеть в данном сооружении часть именно надвратного храма, нависавшего над проездом в город.

Непосредственно перед городскими воротами Эски-Кермена был только один – при-вратный храм-часовня, построенный на западной бывшей боевой площадке, скорее всего, во второй половине IX или в X веке. В результате землетрясения он перестал функционировать еще до того, как город был разрушен. Свидетельством продолжения жизнедеятельности на этом месте являются пещера и лестница, вырубленные в новообразовавшемся скальном склоне.