Причинение вреда и юридическая ответственность

DOI:

Проблеме юридической ответственности посвящено немало работ, где ответственность понимается как мера государственного принуждения с применением к правонарушителю предусмотренных нормой санкций, выражающихся в форме лишений, неблагоприятных последствий личного, организационного или имущественного характера [18, с. 599]. Также подчеркивается, что юридическая ответственность неоднородна и подразделяется по отраслевой принадлежности с присущими каждой отрасли особенностями. Такой подход закрепился в теории права.

Основные подходы к определению гражданско-правовой ответственности и ее особенностей

В гражданском праве наряду с договорной ответственностью (ответственностью за нарушение обязательств) изучают деликтную ответственность. Причинение вреда – это нарушение общего запрета, а значит – правонарушение – и поэтому вести речь об ответственности вроде бы логично. Вместе с тем, характеризуя гражданско-правовую ответственность, О.С. Иоффе называет в качестве ее отраслевых особенностей: 1) возможность добровольного совершения действий, направленных на устранение последствий совершенного правонарушения, то есть без применения государственного аппарата; 2) наличие отрицательных последствий для правонарушителя, которые направлены на восстановление прежнего положения потерпевшего; 3) целью применения мер ответственности является не общественное осуждение поведения правона- рушителя, а лишь его стимулирование к определенному поведению [7, с. 196–207]. Особенности гражданско-правовой ответственности выделяет и О.А. Красавчиков, подчеркивая ее а) нормативную обоснованность; б) специфическую социальную направленность, выражающуюся в восстановительной и предупредительной функциях [8, с. 260]. Н.В. Витрук отмечает, что гражданско-правовая ответственность в своем содержании прежде всего и главным образом состоит в восстановлении нарушенного права (правового состояния), в заглаживании нанесенного в результате неправомерного действия вреда, возмещении ущерба в натуре либо в виде компенсации [3, с. 259]. По мнению других ученых, гражданско-правовая ответственность как разновидность юридической ответственности представляет собой реализацию конкретной меры ответственности (определенной санкции), предусмотренной законом или договором. Реализация этих санкций, мер ответственности обеспечивается государственным принуждением [14, с. 79–101].

Основания привлечения правонарушителя к ответственности

Как основание для привлечения правонарушителя к юридической ответственности в теории гражданского права признают факт правонарушения (неправомерное действие). К условиям наступления гражданско-правовой ответственности относят: противоправность 1, вред 2, наличие причинно-следственной связи 3, вину 4. Утверждение, что лицо, причинившее имущественный вред потерпевшему, при возмещении вреда подвергается гражданско-правовой ответственности, является устояв- шимся в цивилистике и не подвергается сколько-нибудь серьезному сомнению ни в теоретических разработках ученых, ни в судебной практике. Так, высшие судебные инстанции указывают, что по делам о возмещении вреда суд должен установить факт причинения вреда, вину причинителя вреда и причинноследственную связь между незаконными действиями (бездействием) причинителя вреда и причиненным вредом [12; 13]. При этом на страницах юридической литературы предлагаются различные подходы к учету вины, к причинно-следственной связи, к основаниям и условиям возникновения ответственности и установления обязательств вследствие причинения вреда.

Также нет единообразия в понимании правовой природы рассматриваемых категорий. Например, учеными еще советского периода высказывалась мысль о том, что обязательства из причинения вреда не следует считать ответственностью. Так, О.А. Красавчиков полагает, что обязанность возместить вред, причиненный невиновным действием, не может быть ответственностью, а представляет собой форму восстановления имущественного положения потерпевшего[8, с. 404]. Также О.Э. Лейст указывает, что, например, ответственность без учета вины на самом деле не ответственность, а особый, отличный от ответственности способ восстановления имущественных прав лица, пострадавшего от правонарушения [9, с. 131–133]. Схожее мнение по данному вопросу высказано и другими учеными, например, Г.К. Матвеевым, который в случаях безвиновного поведения предлагает «говорить не об ответственности, а об обязанности возместить вред или уплатить штраф» [11, с. 28–36]. По мнению А.А. Теб-ряева, «там, где нет вины в связи с установленными законом юридическими фактами, у одного лица возникает по отношению к другому не ответственность, а обязанность возместить убытки, то есть мера защиты, и там же, где налицо вина, появляется ответственность» [17, с. 28]. Весьма оригинален в вопросе разграничения ответственности и обязательств вследствие причинения вреда Ю.К. Толстой, который предлагал различать условия возникновения ответственности за причинение вреда и условия возникновения обязательств из причинения вреда, не относя их к мерам ответственности: «В тех случаях, когда обязанность возмещения вреда является мерой ответственности, в ее основе лежит состав правонарушения (полный или усеченный). <...> Если же обязанность возмещения вреда не относится к мерам ответственности, то в основе возникновения указанной обязанности лежат иные условия, которые состава правонарушения не образуют». И в любом случае, утверждает автор, «к мерам гражданско-правовой ответственности нельзя отнести обязанность возмещения вреда, причиненного правомерным действием, независимо от того, возлагается ли эта обязанность на причинителя вреда или на какое-то другое лицо» [20, с. 11– 19]. В приведенных примерах ученые нашли возможным признать обязанность по возмещению вреда способом (формой) восстановления имущественных прав лица, пострадавшего от правонарушения, а не мерой гражданско-правовой ответственности. Как известно, данная обязанность возникает и исполняется в обязательстве вследствие причинения вреда. Нет ли противоречия в позиции, что при невиновном причинении вреда деликтное обязательство не является мерой ответственности, а при виновном является? И не должна ли оставаться неизменной сущностная природа одной и той же гражданско-правовой категории?

Более того, на это нас ориентирует и законодатель, который отношения по возмещению вреда называет в качестве особого вида обязательственных правоотношений. Та же мысль явно прослеживается в «Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации»5, а впоследствии и во внесенных изменениях в гражданское законодательство (ст. 307.1 ГК РФ), которые ориентируют на применение общих положений об обязательствах во внедоговорных отношениях, в частности, в отношениях, связанных с возмещением причиненного вреда. Это не может не свидетельствовать о необходимости пересмотра отдельных постулатов в отношениях по возмещению имущественного вреда.

Во-первых, следует поддержать О.А. Красавчикова в том, что обязанность возместить вред, причиненный невиновным действием, не может быть ответственностью и устанавливается с целью восстановления имущественного положения потерпевшего. Надо также признать, что юридическая ответственность тоже может преследовать эти цели, но через применение иных мер, а не посредством обязанности по возмещению вреда. Иной подход вынуждает авторов делать выводы, что функции ответственности кардинально различаются: «основная функция гражданско-правовой ответственности – компенсационная (восстановительная). Этим она кардинально отличается от других видов ответственности, в частности, от уголовной» [1, с. 14–20]. Хотя вряд ли правильно считать, что одна и та же юридическая категория, обладая одним и тем же назначением, может функционировать по-разному и преследовать разные цели.

Во-вторых, заметим изменение подхода законодателя к категории противоправности. Ученые считают, что если рассматривать возмещение вреда в качестве гражданско-правовой ответственности, то необходимым условием для возмещения является противоправность. Однако ст. 16.1 ГК РФ предусматривает возможность компенсации ущерба, причиненного личности или имуществу гражданина правомерными действиями государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, а также иных лиц, которым государством делегированы властные полномочия. Более того, «если действие нарушает право и причиняет вред, то никакой “дополнительной” противоправности для возникновения правоотношения не требуется, независимо от того, понимаем ли мы под противоправностью нарушение объективного или одновременно субъективного права» [5, с. 891]. Тем самым, такой признак как противоправность не является непоколебимым условием установления обязательства по возмещению ущерба. Причем вызывает сомнение и то, что обязанность восстановить причиненный правомерными действиями ущерб вообще можно назвать ответственностью, ибо ответственность должна наступать за противоправные действия, а не за действия, осуществляемые в рамках и на основании закона.

Другим условием наступления ответственности считается наличие вины, а в не- которых случаях предусматривается ответственность и при отсутствии вины. В юридической литературе такой вид ответственности получил наибольшую поддержку и именуется концепцией «вины с исключением» [8, с. 258]. При этом категория вины является наиболее сложной как для разработки теоретического материала, так и для правоприменителя, поскольку вина является субъективным (внутренним) отражением содеянного.

По этому поводу отмечается, что «к сожалению, до настоящего времени в современной юридической литературе практически отсутствует теоретический анализ вины как условия гражданско-правовой ответственности, а доктрина гражданского права по инерции продолжает в основном оставаться на прежних позициях, смысл которых заключается в поиске все новых объяснений необходимости применения в цивилистике чуждых ей уголовно-правовых взглядов на вину как на один из элементов состава правонарушения, представляющих собой некое гипотетическое психическое отношение правонарушителя к своим действиям и их последствиям [2, с. 848]. В свою очередь В.П. Грибанов отмечает, что определить уголовно-правовую ответственность намного легче, чем гражданско-правовую. Это связано с большей сферой регулирования общественных отношений гражданским правом, чем уголовным [6, с. 299].

При этом не следует забывать, что отношения гражданско-правовые отличаются от уголовно-правовых частным характером, где на первом месте должны выступать юридическое равенство, имущественная обособленность, организационная самостоятельность субъектов и их частный интерес. А если имеется частный интерес, то должна быть и специфика защиты такого интереса. Иначе, «сводить же все меры гражданско-правового воздействия на правонарушителя лишь к мерам ответственности – это в лучшем случае сужать арсенал гражданско-правовых средств воздействия на общественные отношения» [8, с. 259]. Такой же позиции придерживается и В.П. Грибанов, по мнению которого гражданско-правовая ответственность – это не единственное, а одно из многих «средств защиты гражданских прав и воздействия на наруши- телей обязанностей» [6, с. 299]. Тем самым, следует поддержать точку зрения, согласно которой категория вины в настоящее время является недостаточно разработанной в целях ее применения для привлечения к гражданско-правовой ответственности, в частности, в отношениях, связанных с возмещением причиненного вреда.

Представляется, что в связи с этим необходимо пересмотреть вопрос правовой природы отношений по возмещению причиненного вреда, подчеркнув их обязательственную природу, обладающую сущностными особенностями по сравнению с отношениями ответственности. В этом плане показателен пример, приведенный А.О. Гордоном, который пишет: «Человек поскользнулся, упал и разбил мою ценную вещь. Положим даже, что он упал от того, что с ним случилось головокружение... Его ни в чем упрекнуть нельзя. Это несчастье. Но мне от этого не легче. Я тут уже решительно ни в чем не повинен» [4, с. 38]. Другими словами, потерпевший вообще не виноват в том, что ему причинили ущерб, и вопрос виновности или невиновности причинителя вреда не должен влиять на его имущественное состояние.

Еще один довод в пользу того, что обязательства по возмещению вреда не следует относить к мерам ответственности, находим в работе А.Б. Бабаева: «выделяются три следующих признака юридической ответственности: 1) отрицательная оценка действий лица, на которого возлагается ответственность (осуждение); 2) государственное принуждение или возможность его применения; 3) наличие дополнительных обременений или новых обязанностей для правонарушителя» [5, с. 868]. Далее автор отмечает, что «легко заметить, что при таких “особенностях” гражданско-правовая ответственность никак “не вписывается” в перечисленные выше, якобы родовые признаки понятия юридической ответственности вообще. Отсюда может следовать лишь один из двух равновозможных выводов: либо неверно определение родового понятия юридической ответственности в целом, либо то явление, которое обозначается термином “гражданско-правовая ответственность”, не является ответственностью» [5, с. 868].

И действительно, взять, к примеру, такой признак, как наличие дополнительных обременений (неблагоприятных дополнительных последствий) или возложение новых обязанностей на правонарушителя. Представляется, что в отношениях по возмещению причиненного ущерба не может считаться неблагоприятным последствием обязанность восстановления имущественного положения потерпевшего. Такая обязанность – это благо для потерпевшего, а с позиции социальной справедливости и для причинителя вреда тоже. Таким образом, когда признак неблагоприятных последствий отсутствует, применяемые к должнику меры не должны считаться ответственностью.

При этом, утверждение о том, что ответственность – это всегда дополнительные возложения на правонарушителя, контрастирует с тем, что целью гражданско-правовой ответственности является восстановление имущественного положения либо компенсация понесенных потерь (восстановительная функция) [15, с. 50]. Целью возложения ответственности всегда является воздействие на личность или имущество правонарушителя, результатом которого являются определенные лишения. При этом восстановление имущественного положения потерпевшего может происходить, а может и не происходить: для юридической ответственности это не главный, а дополнительный эффект. В то время как для деликтного обязательства восстановление имущественного положения потерпевшего – это главная и единственная цель. Еще одно соображение: если ответственность должна носить стимулирующий характер, то в обязательствах по возмещению вреда вряд ли можно говорить о стимулирующей функции возмещения вреда. Ведь даже если субъект гражданского права знает о том, что он будет возмещать причиненный ущерб, например, вследствие ДТП, то, как правило, такой ущерб причиняется ненамеренными действиями и без оглядки на существование «ответственности». Если же ущерб причиняется намеренно, такие действия должны быть квалифицированы в качестве уголовного правонарушения, и тогда наряду с возмещением вреда наступает уголовная ответственность (штраф, лишение свободы, принудительные работы и пр.).

По утверждению Р.Л. Хачатурова и Д.А. Липинского, социальная ответственность едина, но имеет две формы реализации: добровольную и принудительную. При добровольной субъект следует предписаниям социальных норм в своем правомерном поведении, а принудительная выражается «в обязанности нарушителя социальных норм подвергнуться определенным мерам общественного и (или) государственного принуждения, понести неблагоприятные последствия и реализации этих последствий» [22, с. 22]. Однако присоблюдении предписаний, когда ничего еще не нарушено, вопрос об ответственности не может ставиться в принципе, а, например, обязательственные отношения по возмещению вреда могут возникнуть на основании соглашения между причинителем вреда и потерпевшим, то есть добровольным принятием на себя обязанности со стороны причинителя вреда.

Выводы

Таким образом, отношения по возмещению вреда имеют достаточно спорную правовую природу, что традиционно отмечается учеными. И подход современного законодателя свидетельствует о необходимости пересмотра подходов к пониманию обязательственных правоотношений по возмещению причиненного вреда. Указанные отношения возникают между независимыми и равными участниками гражданского оборота, где инициатива возникновения, изменения и прекращения гражданских прав и обязанностей, в том числе и в процессе защиты нарушенных прав, принадлежит частным лицам. Поэтому заимствованные у других отраслей права категории, в частности юридической ответственности, должны быть пересмотрены с учетом частно-правового интереса автономных участников гражданского оборота.