Причины революции 1917 года в России (социокультурный аспект)

В этом году наша страна отмечает (празднует, негодует, порицает, осуждает) столетие событий 1917 года, которые начались в двадцатых числах февраля в виде не обещающих ничего грандиозного голодных бунтов, вызванных задержками подвоза хлеба в Петроград. Сейчас отношение к ним, действительно, очень разное. Зависит оно от случайно прочитанной где-то информации, просмотренной телепередачи, стереотипов восприятия прошлого либо твердых идеологических убеждений, в основе которых лежит четко осмысленное понимание общественного устройства и перспектив развития современной российской жизни. Общество, в самом деле, не относится однозначно к тому, что произошло со страной в 1917 году. Но совершенно точно можно сказать, что даже сейчас, спустя столетие, вряд ли найдутся совсем уж равнодушные. Объяснение этому лежит на поверхности. 1917 год стал последним годом существования Российской империи, а возможно, и всей российской цивилизации как некоего самобытного культурноисторического феномена. Страна претерпела самые радикальные трансформации. Решительным образом изменились социальная структура, быт, культурные регулятивы, экономика, политическое устройство. Изменилось все. Власть, люди, государство, социальные институты стали другими. На политической карте мира по окончании гражданской войны появилось государство нового типа - СССР, которое само уже исчезло, кануло в Лету истории. Вот уже почти три десятилетия на его месте возникло и развивается Российская Федерация (Россия), провозгласившая себя в статье 1 своего Основного закона демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления [9]. Однако интерес к историческому прошлому не ослабевает, подстегиваясь теми трудностями и проблемами, которые переживает современный российский социум. Кто-то видит идеал в перемолотой в жерновах революции Российской империи, кто-то испытывает ностальгию в связи с распадом СССР, кому-то вполне по душе современный период. Столетие революции 1917 года - это хороший повод, чтобы обратить внимание на наше прошлое, понять его причины, главные и второстепенные процессы, а также последствия, ими вызванные. В данной статье мы рассмотрим некоторые из причин, ставших побудительным импульсом для возникновения великой русской смуты начала XX столетия.

При первом, самом поверхностном взгляде на события, захлестнувшие Россию в конце февраля 1917 года и продолжавшиеся в форме гражданской войны вплоть до 1921 года, поражает жестокость и ожесточение, свойственные тем сторонам, которые принимали участие в этом глобальном для страны социальном конфликте, представляющем реальную угрозу безопасности России [2]. Результатом войны стали колоссальные убытки во всех социальных сферах. Выплавка чугуна упала до 4% от довоенного уровня, добыча угля снизилась на 70%, производство сельскохозяйственной продукции сократилось на 40%, спад в промышленности достиг отметки 80%. По подсчетам экономистов все убытки от гражданской войны можно измерить в сумме 40 млрд золотых рублей. Прямая убыль населения из числа только погибших и умерших составляет 10,7 млн человек. Сюда же нужно добавить 2,5 млн эмигрировавших. Демографы считают, что фактически, с учетом неродившихся, страна недополучила 30-40 млн человек [3].

Фактически война велась на уничтожение. Но поражает даже не столько материальный ущерб, сколько всевозрастающий виток насилия, сопровождавшего противоборствующие стороны. В воспоминаниях участников событий тех лет сохранилось множество описаний сцен массовых расстрелов, пыток, предательств, потерь людьми человеческого облика. Это была внутренняя война, в которой не считались ни с чем: возрастом жертвы, полом, состоянием беспомощности и т.п. Это была война, в которой побежденный подлежал тотальной ликвидации, а победитель превращался в нравственно деградированное существо с полной девальвацией моральных ценностей и норм. Беспрецедентная жестокость стала частью российской жизни уже с первых месяцев революции 1917 года, а далее насилие возрастало по нарастающей, достигнув своего пика в решающие месяцы гражданской войны во второй половине 1919 года [13].

Данная ситуация заставляет поднять вопрос о том, в чем же были причины подобного положения дел в стране и связаны ли эти причины жестокости протекания револю- ционного процесса с общими побудительными импульсами русской смуты, начавшейся в феврале 1917 года. Мы убеждены, что между ними существует прямая и непосредственная связь. Именно неслыханная жестокость гражданской войны содержит в себе ключ понимания того, что в реальности детерминировало как перевороты, произошедшие в 1917 году в Петрограде, так и последовавшие за ними военные действия на других территориях бывшей Российской империи.

Чтобы ответить на приведенный выше вопрос, нам необходимо временно оставить 1917 год и обратиться к более раннему историческому периоду - времени реформ Петра Великого.

Петровские реформы оцениваются в исторической науке двойственно [10]. С одной стороны, именно при Петре I был совершен модернизационный скачок, благодаря которому страна получила мануфактурное производство [6], боеспособную регулярную армию, выходы к морскому побережью, прочные внешнеполитические связи, построенную на рациональных началах модель управления обществом [1]. С другой стороны, не менее актуальным является вопрос о цене, заплаченной за указанные достижения и их долговременные последствия [7]. Проблема цены российскими и зарубежными историками поднималась практически сразу после окончания преобразовательной политики. Речь идет о разорении крестьянства, непосильном бремени на городские слои, усилении государственного контроля, переакцентировании промышленного сектора от частного капитала в пользу государственного [12]. Говоря о достижениях в области культуры, противники петровских преобразований обращают внимание на поверхностную вестернизацию [16].

Список претензий к Петру I можно было бы продолжить, но нас интересует, прежде всего, только один аспект, на который впервые обратили внимание и развили в своих исследованиях славянофилы. Речь идет о том, что реформы Петра Великого породили в российском обществе культурный разлом - явление, которого, по их мнению, ранее не существовало. Мы далеки от столь категоричных утверждений. Со времен середины XIX в. историческая наука ушла далеко вперед, пережив в советские годы даже период увлечения классовым подходом, вследствие применения которого наличие эксплуатации и классового антагонизма мерещилось историкам чуть ли не со времен крещения Руси [3]. Однако не видеть того, что отношения между крестьянами и дворянством после петровских преобразований качественно изменились, невозможно с позиции применения любой методологии.

Если до первой четверти XVIII в. крестьяне и дворяне говорили на одном языке, одевались в похожую одежду, отмечали общие праздники, строили свои дома из одинакового материала, общались непосредственно между собой, ели одни и те же блюда, верили в общие суеверия и т.п., то, после вестернизации дворянства, культурно-бытовые обстоятельства коммуникации решительным образом изменились. Дворяне стали учить своих детей французскому, из-за чего некоторые оказались настолько необученными родному языку, что говорили на нем с явно выраженным иностранным акцентом, а то и вовсе его не знали (известен исторический факт, что во время нашествия Наполеона на Россию дворяне из патриотических соображений массово нанимали себе учителей русского языка). Одежда высшего слоя стала кроиться на иностранный манер, а лицо мужчин приобрело неприлично голое, по традиционным российским представлениям, очертание из-за сбривания бород. В городах и сельской местности возводились большие каменные поместья и дворцы, которые ничем не были похожи на примитивные боярские хоромы, которые ранее так же, как и крестьянские избы, строились из дерева. Дворянство в массовом порядке стало переезжать в города, где проживало либо в офицерских казармах, либо в собственных домах (это стимулировалось ростом управленческого аппарата и особыми требованиями армии нового образца, предполагавшими постоянное обучение солдат воинскому ремеслу: шагистике, линейному строю, перемещению колоннами, стрельбе и т.п.) [15]. В результате крестьяне в значительной степени начинают взаимодействовать с барином через посредство приказчика, часто «немца», безжалостно обдиравшего их как липку.

Эти рассуждения можно продолжить, но суть не в их количестве. Важны последствия, которые можно определить как культурный разлом. В прежде едином сообществе потенциально появилось две России, обладавших своими собственными правилами, правдами, верами, суевериями, бытом, речью, одеждой и т.д. До поры до времени эти «две России» мирно сосуществовали, но мир между ними был обманчивым, непрочным, временным, готовым под давлением определенных обстоятельств и причин в любой момент превратиться в войну на взаимное уничтожение. В каком-то смысле дворянство в сознании российского крестьянства постепенно начинает превращаться в какое-то подобие иностранца, то есть фактически - чужого [7].

И вот здесь, в этом месте, мы обнаруживаем ключевое слово, которое многое определяет как в причинах революции, так и в характере протекания гражданской войны. Данным словом является «чужой» [8]. Действительно, отношения между крестьянством, а затем и возникшим из его недр после переселения в города рабочим классом (пролетариатом), и высшими слоями российского общества в виде дворянства, купечества 1-2 гильдий и сформировавшимся параллельно этим сословиям экономическим классом буржуазии были уподоблены взаимоотношениям между «своими» и «чужими», которые по традиции характеризуются непониманием, неприязнью, подозрительностью. Ненависть и озлобление - это другой уровень, который возможен при наличии объективных условий для их порождения. Таковые условия, безусловно, были. К ним мы скоро обратимся.

Резкая классовая стратификация - это явление, которое характерно для многих обществ. В известном смысле и в определенной степени оно было свойственно и Европе, которая так же, как и наша страна, активно участвовала в 1917 году в Первой мировой войне. Об этой войне мы вспомнили потому, что европейские народы находились в примерно равном положении с российским. Все испытывали тяжелые лишения и подлинные бедствия. Война заставляла работать экономические системы всех воюющих стран на пределе возможностей. Причем наиболее уязвимыми были именно беднейшие слои населения, то есть крестьяне и рабочие. Однако внутренняя смута, взорвавшая все устои социальной жизни, произошла только в Российской империи [13]. У этого, безусловно, был причинный комплекс, который трансформировал упоминаемые нами «непонимание» и «неприязнь» в «ненависть» и «озлобление». Наша задача, следовательно, заключается в том, чтобы определить тот спусковой механизм, который, с учетом социокультурных особенностей России, запустил трансформационный процесс изменения психологического климата в стране, определяющего отношение бедных слоев к богатым. Иными словами, речь идет о том, как неприязнь трансформировалась в ненависть, а непонимание - в озлобление.

Надо заметить, что, даже руководствуясь в строгом смысле формальной стороной заявленной схемы, мы можем обнаружить резкий рост классовой борьбы в первую очередь в тех странах, где классовая сегрегация, выражающаяся в жестком разделении частей социума на «своих» и «чужих», была наиболее очевидна. В качестве примеров можно привести Францию и Германию - страны, отличающиеся от многих других наличием элиты, по своим культурным признакам резко дистанцирующих себя от низших слоев разными социальными атрибутами (речью, одеждой, манерами и т.п.). Именно в этих странах проявилось наиболее сильное влияние радикальных политических группировок. Показательна в этом плане Германия, как государство, потерпевшее поражение в войне. В разных немецких областях (Баварии, Бремене, Эльзасе) по окончании войны образовались «советские республики», которые удалось ликвидировать исключительно благодаря применению армии как карательного органа. Во Франции указанные процессы оказались приостановлены эйфорией от победы. Но влияние компартии было заметно в течение всего XX в. И чтобы это влияние как-то снизить и, даже более того, предотвратить процесс легальной передачи власти коммунистам через победу на парламентских выборах, даже пришлось в 1951 г. отказаться от пропорциональной избирательной системы в пользу мажоритарной [14].

Однако нельзя не обратить внимание на то, что в европейских странах во все кризисные времена удавалось предотвратить цивилизационную катастрофу, как бы близко некоторые народы не подходили к черте, за которой можно было потерять человеческий облик в бойне тотального и взаимного самоуничтожения. В Российской империи в 1917 году и в ходе последовавших за ним событий это сделать не удалось.

Для этого были свои внутренние предпосылки, связанные с социокультурными особенностями ментальности русских. В отличие от Европы Россия имела свой собственный опыт соборного единства, к которому европейцы, создавая ЕС, лишь стремятся сейчас, находясь в мучительном поиске ценностно-идентификационных оснований для цивилизационного единения. В допетровские времена в обществе не было культурного разлома, а следовательно, отсутствовали установки на то, что разные социальные слои представляют собой нечто чужеродное по отношению друг к другу. Настолько чужеродное, как, например, во Франции, дворянство которой совершенно искренне считало, что оно являет собой расово-антропологически совершенно иной тип человека, сотворенного Богом отдельно, по другому лекалу, чем простолюдина. Благодаря соборности русский народ сохранил по каналам исторической памяти представление о справедливом социальном идеале, где между социальными группами нет ни культурного, ни бытового, ни духовного разделения. Эта потребность в ином общественном устройстве в потенциальном, зародышевом состоянии находилась где-то глубоко в недрах народного сознания и при наличии подходящих социальных условий готова была выплеснуться оттуда, порой в крайне причудливых идеологических формах, например гибрида русского традиционализма и коммунизма.

Русское крестьянство, а затем и рабочий класс вопреки стремительному течению времени сохраняли в своем ментальном арсенале представления о собственности, праве, власти и других социальных институтах в архаичном соборно-традиционном ключе, вступающем во все больший антагонизм с ментальностью и образом жизни дворян и иных высших слоев общества. Этот антагонизм периодически проявлялся в восстаниях и крестьянских войнах. Вспышки народного гнева, которые систематически имели место в российской истории, как правило, затихали и заканчивались жестокими репрессиями со стороны государства. Неприязнь и непонимание, прежде всего, со стороны крестьянства, лишь слегка тлели, иногда вспыхивая огнем взаимных обид и унижений.

Положение низших классов не менялось ни в имущественном плане, ни в социокультурном, пока не появился класс, точнее прослойка, оказавшаяся способной выступить в виде силы, организующей народ на сопротивление. Эта сила вышла из самого народа, во многом под воздействием расширяющихся потребностей в образовании. Следствием подобного положения стало появление особого, свойственного только России, социального класса - интеллигенции. Его характеризует крайне негативное, неприязненное отношение ко всему, что связано с государством, особенно в его деспотичных формах, тяга к справедливости, совестливость, склонность к созерцательности и широким социальным обобщениям, народолюбие. Особой разновидностью этого слоя была «революционная интеллигенция», многие представители которой разделяли убеждение о том, что высшая цель может быть достижима самыми низменными средствами, что потенциально способствовало девальвации нравственности не только у руководителей движения, но и у самого народа. Именно интеллигенция стала локомотивом, рупором, спусковым механизмом, в общем, всем тем, что запускало социальное брожение, превращало социум во взрывоопасную субстанцию, готовую в любой момент вспыхнуть и сгореть в пожаре взаимной классовой ненависти и озлобления.

Подводя общий итог, мы можем отметить следующее. События 1917 года и последовавшая за ним совершенно логичным образом кровопролитная гражданская война во многом были детерминированы отсутствием в Российской империи единых социокультурных оснований для взаимодействия между разными социального слоями. Общество саморазделилось на «своих» и «чужих». Следствием этого стала ситуация тлеющего конфликта, готового в любой момент трансформироваться в жестокую войну всех против всех ради взаимного и тотального уничтожения. Четкая дифференциация и поляризация противоборствующих сил в 1917-1921 гг. была обусловлена ролью так называемой революционной интеллигенции, которая предложила низшим слоям российского общества идеологические ценности, оказавшиеся во многом созвучными соборно-- 27 - традиционалистским представлениям крестьянства о собственности, власти, праве и других социальных институтах.