Приемы этимологического декодирования фразеологических оксюморонов в учебном словаре (на лингвокраеведческом материале)

«Фразеология для маленьких псковичей» – так называется новый проект, продолжающий серию лингвокраеведческих словарных разработок экспериментальной лаборатории учебной лексикографии Псковского университета [13–15].

Согласно нашей фразеографической концепции [15], реализация эффективных приемов декодирования фразеологической образности и репрезентация механизма фраземо-образования осуществляются в рамках дискурсивного подхода к конструированию словарной статьи, таким образом, дискурсивнокогнитивное освещение получает не только семантика языкового знака [2], но и история его происхождения. В предлагаемой лексикографической модели этимологического парафразирования научная версия происхождения фразеологизма выступает в качестве текста-основы (первичного текста), на базе которого конструируются вторичные тексты, интерпретирующие этимологическую версию с учетом фактора адресата, адаптирующие ее к новым условиям учебной коммуникации. Этимологическое парафразирование носит метаязыковой характер и обеспечивает адекватную словарную репрезентацию историкоэтимологической, лингвокультурологической и лингвокраеведческой информации в учебном фразеологическом словаре, что гаран- тирует успешность понимания ребёнком механизма фраземообразования. В этом смысле этимологическую парафразу можно квалифицировать как лексикографическую модель процесса фраземообразования.

Этимологическое парафразирование рассматривается нами как речевая тактика интерактивного учебного дискурса. Эта речевая тактика реализуется в системе коммуникативных ходов лексикографической этимологизации, которые могут быть определены как приемы, используемые лексикографом в интерактивном дискурсе с целью репрезентации процесса фраземообразования адресату словаря.

Этимологизирующий лексикографический прием может состоять из нескольких лексикографических шагов – действий, направленных на решение конкретной промежуточной задачи при этимологизации фразеологической единицы (ФЕ). При реализации одного лексикографического приема (или при одновременном использовании двух и более) образуется этимологический модуль.

Лексикографические приемы, или же коммуникативные ходы этимологизации, подразделяются на интерпретационные (собственно этимологизирующие) и текстоорганизующие. Первые раскрывают непосредственно механизм фраземообразования и в основном закреплены за определенным тропеическим типом ФЕ. Таким образом, этимологическая репрезентация ФЕ в определенной степени алгоритмизируется.

Здесь мы рассмотрим приемы этимологического декодирования фразеологических оксюморонов в учебном лингвокраеведческом словаре. Отождествление фразеологического оксюморона (оксиморона) с понятием фразеологического алогизма – современная тенденция теории фразеологии. Согласно подходу Н.Ф. Алефиренко и Н.Н. Семененко, оксюморонная база фраземообразования понимается широко, под нее подводятся «и сочетания с разными значениями, и высказывания-парадоксы» [1, с. 185].

Полагаем, что адекватное словарное описание фразеологического оксюморона возможно лишь при сужении данного понятия до классического понимания данного тропа как «фигуры алогизма, состоящей в сочетании противоположных по смыслу слов с целью показать противоречивость, сложность объекта» [11, с. 208]. Логическая несовместимость

компонентов и отношения контраста между ними признаются непременным условием существования оксюморона и другими авторами ([6, с. 423; 17, с. 332; 4, с. 286; 7, с. 95; 20, с. 82; 22, с. 134] и др.).

Поскольку в рамках нашей лексикографической концепции фразеологизмы рассматриваются как микротексты, «где свернутым оказывается достаточно большой объем культурно маркированной и культурно значимой информации» [9, с. 88], имеет смысл привести также определение М.М. Халикова, где оксюморон характеризуется как контекст, в котором имеет место противоречащее нормам рационального мышления соединение (синтез) значений антонимичных слов, в результате чего они приобретают тождественную референтную отнесенность [23].

А.П. Сковородников пишет, что так или иначе оксюморон, будучи нарушением логического закона противоречия (= непротиворечия), может быть отнесен к числу паралогических риторических приемов. В оксюмороне в результате соединения не совместимых с логической точки зрения понятий рождается новое сложное понятие или представление [24, с. 195]. В.П. Москвин также отмечает, что в основе оксюморона как разновидности нарочитого абсурда лежит нарушение логического закона непротиворечия, в соответствии с которым суждение и его отрицание не могут быть одновременно истинными применительно к одному и тому же объекту [12, с. 495– 496]. Таким образом, фразеологический оксюморон как один из контрастных тропов отличает то, что он образуется с помощью операции столкновения сем в результате противоречия, проистекающего из их логической несовместимости. Именно контраст фраземообра-зующих компонентов, как пишут Н.Ф. Алефи-ренко и Н.Н. Семененко, является источником образности оксюморонных фразем [1, с. 188].

В нашем материале мы выделяем фразеологические оксюмороны, в основе которых лежат а) контрарная, градуальная ( белая ворона, дела как сажа бела ) и б) комплементарная, бинарная ( чист как трубочист, выйти сухим из воды ) противоположности компонентов. Различия данных видов противоположностей отражаются в нюансах реализации интерпретационных приемов этимологического парафразирования с семантическим маркером нелепица , указывающим на логико-семантические отношения компонентов фразеологизма-оксюморона.

В данной статье мы остановимся на приемах фразеографического описания контрарных оксюморонов. Для разработки контрарных ФЕ-оксюморонов белая ворона, дела как сажа бела актуальна мысль Л.А. Новикова о том, что качество ( черный ) без заложенной в нем самом противоположности другому качеству ( белый ) потеряло бы свою определенность. Каждый из антонимов, отражающих эти понятия, фактически заключает в себе самом (в явной или неявной форме) свою противоположность: данное положение, по наблюдениям Л.А. Новикова, часто подтверждается существующей лексикографической практикой, например, в словаре С.И. Ожегова (1968, с. 867): черный –‘цвета сажи, угля’; противоп. белый [16, с. 59–60].

Качественная противоположность понятий ( черный – белый ), на которой строится образ ФЕ-оксюморонов белая ворона, дела как сажа бела , представлена крайними точками, однако допускает градуальные оппозиции : белый – серый – черный . Отсюда целесообразность использования интерпретационного приема семантической градации (х – z – y) при этимологизации данных фразеологизмов в учебном словаре. Цель данного приема – показать градуальную противоположность качеств и раскрыть мотив выбора крайних точек противопоставления. Как пишет Н.Д. Арутюнова, «черно-серая ворона является объектом таксономической деятельности. Это просто ворона. Белая же ворона составляет объект семантических усилий человека. Это уже не просто ворона, а белая ворона» [3, с. 65–66]. В ходе рассуждений о фразеологизме белая ворона О.И. Глазунова подчеркивает, что, как и любой языковой парадокс, это выражение основано на внешнем противоречии, которое устраняется при дополнительном разъяснении или при сопоставлении с предшествующим опытом индивида [8]. С помощью лексикографических разъяснений возможно устранить данное противоречие и показать, что оксюморон, представляя собой «утверждение истинное, однако внешне противоречивое, парадоксальное, алогичен только в формальном отношении, по содержанию же логичен и правдоподобен» [12, с. 495–496].

Однако прежде обратим внимание на то, что в основе тропеического механизма ФЕ белая ворона лежит не только основное (оксюморон), но и поддерживающее (метафора) тропе-ическое средство, и адекватное декодирование оксюморона становится возможным благода- ря предваряющему словарному описанию поддерживающей метафоры. Здесь мы используем классификацию Н. Ю. Степановой, которая разделяет стилистические средства, участвующие в реализации контраста, на основные (оксюморон, антитеза) и сопутствующие (образное сравнение, скрытое сравнение: метафора, метонимия, эпитет и др.) [21, с. 13].

С целью декодирования сопутствующей метафоры целесообразно использовать такой лексикографический прием, как экспликация сходства (в данном случае признаком, мотивирующим перенос, является сходство впечатлений, а направление метафоризации задается вектором птица > человек ). Уже на этой стадии этимологизации ФЕ появляется возможность введения лингвокраеведческой информации: читатель вместе с авторами отправляется на прогулку в Детский парк Пскова, где издавна обитает много ворон. Ребёнку предлагается обратить внимание на стайку ворон, расположившуюся «на горке, где стоит церковь, названная в честь святого Василия. Она так и называется – церковь (храм) Василия на Горке»: здесь и черные, и серые вороны и одна белая. Адресат-ребенок должен ответить на вопрос: с какой из этих ворон можно сравнить человека – не такого, как все остальные?

– Ну, конечно, ни с чёрной и ни с серой. Это обычные вороны, которых мы встречаем каждый день. В отличие от них белая ворона – редкое явление в мире природы. Именно поэтому белой вороной называют человека, резко отличающегося от окружающих, возможно, одаренного и даже талантливого, но странного, не такого, как все.

Но переносное значение выражения белая ворона основывается не только на сходстве впечатлений от белой вороны и необычного человека. Разгадка образования нашего фразеологизма таится в «хитром» сочетании слов – ворона и белая. Таким образом, после экспликации сходства, на базе которого осуществляется метафорический перенос, и указания направления переноса задается прагматическая установка следующего фрагмента-модуля этимологического интерактивного текста – декодирование контрарного оксюморона. Здесь, как и в других случаях, оно будет реализовано с помощью лексикографического приема семантической градации (х – z – y).

Читателю предлагается рассмотреть цветовой ряд (рисунок-схема: цветовая гамма с 10 оттенками от черного до белого) и сде- лать выводы о соотношении значения слов-цветообозначений:

<…> Самые крайние, противоположные цвета – это чёрный и белый. Между ними находятся разные оттенки серого. Так и слова чёрный и белый являются противоположными по своему значению. Этого не скажешь, например, про слова чёрный и серый , ведь они обозначают цвета, которые находятся рядом.

На следующем текстовом модуле можно проследить реализацию интерпретационного этимологизирующего приема контрастного переосмысления. Его использование обусловлено тем, что, как отметает Т.Г. Бочина, в оксюмороне нарушение законов синтагматического согласования стимулирует адресата речи к поиску оснований для объединения несовместимых признаков и разрешению противоречия [5, с. 393]. Использование данного приема позволяет адресату понять, что, говоря словами Н.В. Павлович, «в оксюмороне противоречие ощущается, а затем разрешается, и если оно не ощущается, то это не оксюморон, а если не разрешается – то бессмыслица» [18, с. 240].

Отметим, что в данном случае контрастное переосмысление возможно только в совокупности с контекстной семантизацией компонентов ФЕ, включающей элементы историкоэтимологического комментирования:

<…> Оказывается, ворону назвали по чёрному цвету. Ворон ы относятся к семейству ворон овых (или вран овых). А корень этих слов имеет значение « чёрный» . Этот корень очень древний. Он появился более 7 тысяч лет назад и звучал чуть-чуть по-другому. Так что если мы переведем слово ВОРОНА на современный русский язык, то получим – «чёрная». А у нас БЕЛАЯ.

В нашем выражении белым названо то, что чёрное . Получается, что белая ворона – фразеологическая нелепица. Но только не для тебя. Потому что теперь ты знаешь, что противоположные по значению слова белый и чёрный специально сталкиваются в данном выражении, чтобы очень образно и необычно сказать о человеке, резко отличающемся от окружающих.

Являясь синкретичным тропом, оксюморон взаимодействует не только с метафорой, как было показано выше, но и с образным сравнением, где оно также является поддерживающим тропом, реализующим смысловые отношения дополнения. Особенности этимоло- гизации таких оборотов, также репрезентирующих контрарную (градуальную) противоположность, рассмотрим на материале устойчивых сравнений (УС) оксюморонного типа (например, дела как сажа бела).

Интерактивное этимологическое «развертывание» таких контрарных УС-оксюморонов в конфигурации 1-го уровня (своеобразное этимологическое резюме) осуществляется трехступенчато. Сначала посредством приема семантической градации (характерного для разработки контрарных фразеологизмов-окюморонов) и обоснования выбора объекта сравнения (типичного для этимологического декодирования компаративных фразеологических единиц) описываются логикосемантические отношения компонентов компаративной части сравнения. Затем с помощью приема контрастного переосмысления (используемого при этимологизации фразеологических окюморонов) разрешается противоречие между компаративной частью и основанием сравнения и формулируется вывод о развитии фразеологического значения.

Этимологическая конфигурация 1-го уровня, сконструированная с помощью названных лексикографических приемов, может быть развернута в различные варианты интерактивного лингвокраеведческого гипертекста.

Вариант 1 предполагает введение авторитетного персонажа-рассказчика, которому близка тематика фразеологизма. В данном случае это В.Ю. Козмин – хранитель музея «Мельница в деревне Бугрово», который находится в Пушкиногорском заповеднике. Вместе с ним маленький читатель попадает в «псковскую деревню», которая воссоздана рядом с мельницей, как и было во времена Пушкина. Вот большой крестьянский дом с крытым хлевом и двором, амбар, баня, помещение для хранения сена и соломы – сельник, гумно с овином. Далее Вячеслав Юрьевич приглашает читателя в избу, которая разделена на две половины. Одна топилась «по-черному», другая – «по-белому».

Далее в качестве рассказчика используется реалия, ассоциативно связанная с компонентами фразеологического образа. В нашей этимологической парафразе печка в «белой» избе уже в сказочном контексте «обращается за помощью» к Вячеславу Юрьевичу и ребенку-читателю, используя фразеологизм дела как сажа бела, рассказывает о своей неудаче – сгорели пирожки, которыми она хотела их угостить. «Виртуально» рассматривая печ- ку вместе с хранителем музея, читатель знакомится с ее устройством, «видит» серую золу и черную сажу (начинается использование приема семантической градации).

При словарной разработке УС-оксюморо-нов следует также учесть, что многим из них присущ эвфонический характер. Специфику ФЕ данного типа отмечает И.В. Кузнецова: «Эвфония играет немаловажную роль в продуктивной воспроизводимости и экспрессивной емкости фразеологизма. Рифмуются и ас-сонируются чаще всего лексемы (или их части) основания сравнения и его компаративной части: чист как трубочист; мило как собаке мыло; умен как поп Семен; плоду что от камня меду; умница как попова курица; дела как сажа бела [10, с. 8–9].

С целью указания на особенности ритмической организации оборота во вводный модуль нашего текста включен следующий фрагмент:

<…> – Ну что же! Давай золу из печки выгребать, стенки от сажи вычищать, да дальше рассуждать. Смотри-ка, прямо в рифму получилось! Кстати, вы заметили, что и сам наш фразеологизм дела как сажа бела тоже построен на рифме: « дела » и « сажа бела »?

Заметили. Но ведь с таким же успехом можно рифмовать «дела» и «зола бела». Почему же именно с сажей, а не с золой сравниваются дела в нашем фразеологизме?

Далее в «ответе» печки завершается реализация этимологизирующего приема семантической градации:

<…> Тут всё дело в цвете. Зола серая, а для большего контраста нужен именно чёрный цвет. А это цвет сажи . Но в нашем фразеологизме сажа БЕЛАЯ. Именно в этом «неправильном» сочетании слов – сажа и белая – и кроется разгадка происхождения нашего фразеологизма.

Этот этимологический модуль без изменения диалогового режима плавно переходит в следующий, сконструированный посредством лексикографических приемов обоснования выбора объекта сравнения и контрастного переосмысления с использованием семантического маркера нелепица :

<…> – Итак, дела в нашем выражении сравниваются с цветом сажи, то есть с чёрным. Известно, что чёрный цвет является символом горя, печали. Но чёрное (сажа) в нашем фразеологизме названо белым.

– Зачем же нужна эта нелепица? Ведь всем понятно, что чёрное никогда не будет белым .

– Так затем и нужно, чтобы о крупных неудачах сказать в шутливой форме – так ведь легче воспринимать ситуацию.

Такой вывод об образовании фразеологического оксюморона, представляющий собой этимологическую конфигурацию 1-го уровня, согласуется с утверждением Т.Г. Бочиной о том, что «в оксюмороне, выражающем противоречивую целостность противоположностей, явный контраст служит усилению неявного тождества, объединяющего противоположности» [5, с. 228].

Второй вариант этимологического лингвокраеведческого гипертекста словарной статьи «Дела как сажа бела» можно сконструировать, заменив лишь вводный этимологический модуль, подготавливающий адресата к раскрытию мотивировки оборота. Вместе с авторами читатель отправляется в псковский Театр кукол на спектакль «Дела как сажа бела», где загадку образования данного фразеологизма раскрывает сказочная героиня Золушка. Выбор данной рассказчицы также мотивирован тематически и даже словообразовательно: С сажей, золой и мукой мне приходится сталкиваться каждый день. Их легко различить по цвету. Мука – белого цвета, её получают после перемалывания зерён. Зола – серая. В неё превращаются сгоревшие дрова. Кстати, меня прозвали Золушкой, потому что вечером, окончив работу, я люблю посидеть в уголке возле камина на ящике с золой. Сажа – чёрная . Это осадок от дыма, чёрное мучнистое вещество, копоть.

Таковы приемы фразеографического описания контрарных оксюморонов, позволяющие отразить различные нюансы этнокультурной специфики фразеологизма, раскрыть его лингвокультурологический и краеведческий потенциал в ходе этимологического комментирования и сделать этот комментарий доступным нашему адресату.