Проблема бохайских коллективных захоронений в корейской историографии

Коллективные захоронения – довольно распространенное явление в бохайской погребальной обрядности [Чхвэ Муджан, 2003, с. 286]. Чаще всего в них хоронили умерших по обряду как первичного, так и вторичного погребений. Количество погребенных по первичному обряду обычно составляло от 1 до 3 чел., а по вторичному могло достигать 14–17 чел.

Проблемой коллективных захоронений занимались исследователи из Южной Кореи и Яньбянь-корейского автономного округа (КНР). Коллективные захоронения интерпретировались некоторыми из них как жертвоприношения рабов умершему господину. Вариантом этой интерпретации является предположение, что такой обряд применялся тогда, когда умерший имел отношение к правящему клану Бохая. К данной точке зрения близок Сон Кихо [1984, с. 94]. Другие ученые считают такие захоронения семейными [Пан Хакпон, 2006, с. 63].

Сон Кихо называет три важных условия, которые свидетельствуют о сопогребении живых людей: 1) «одновременность»; «подчиненность» (возможность проследить различия статуса погребенных); 3) «захоронение в одном месте» (в одной могиле). Когда он рассматривает коллективные погребения Бохая, все эти условия, на его взгляд, соблюдены.

Такую трактовку феномена коллективных захоронений подверг сомнению антрополог Ким Джэхён. Он справедливо указал, что «одновременность» погребений в коллективных захоронениях практически не прослеживается. Так, в могиле 1 Дачжутуня тела погребенных № 1 и 4 уже подверглись разложению, когда подхоронили погребенных № 2 и 3 [Сон Кихо, 1984, рис. 8]. Видимо, при этом первых погребенных плотно придвинули к стенкам могилы, но анатомический порядок их костяков сохранился: связки на костях все еще оставались. Это значит, что захоронения совершены в разное время, а трактовка обряда в данной могиле как сопогребения живых людей сомнительна [Ким Джэхён, 1997, с. 118]. Кроме того, в этом захоронении, у дальней от входа северной стенки, в беспорядке лежали останки четырех человек, погребенных раньше всех. Их кости были смещены во время подхоронений.

Археологические данные указывают на сомнительность объяснения коллективных захоронений обрядом жертвоприношения и в некоторых других известных нам случаях. Если такой обряд существовал, то рабов, приносимых в жертву, должны были убить на похоронах господина, а затем погрести вместе с ним одновременно. Так, например, делали в Древнем Китае [Городецкая, 2005, с. 141]. Однако сам факт использования вторичного обряда говорит о значительной временной разнице между смертью погребенного по первичному обряду и захороненных позднее. В некоторых могилах по стратиграфии погребения четко фиксируется разница во времени подхоронений [Ом Джаннок и др., 1993, с. 84; Пан Хакпон, 2005, с. 55].

Если бы коллективные захоронения действительно отражали обряд жертвоприношения умершему господину, то можно говорить о большом количестве рабов или представителей бесправных слоев в бохайском обществе. Однако это не находит подтверждения в исторических источниках. В них лишь говорится о большом количестве домашних рабов у Тудицзи и его сына Ли Цзиньсина – мохэских вождей, ушедших на рубеже VI–VII вв. на территорию, контролируемую империей Тан. Они участвовали в военных столкновениях на стороне империи и пользовались различными привилегиями, поэтому судить по количеству рабов о характере взаимоотношений в мохэском обществе не представляется возможным [Ивлиев, 2003, с. 310]. Другие сведения о рабах, как правило, исчерпываются перечислением их в списке подарков китайским императорам [Государство…, 1994, с. 52].

Действительно, если в Бохае существовал обряд сопогребения живых людей, его могли себе позволить лишь люди с высоким статусом. В этом государстве на верхней ступени иерархической лестницы находился ван и члены его клана. В погребениях же бохайских принцесс Чжэнь Хуэй и Чжэнь Сяо (дочери третьего бохайского вана Муна) нет следов коллективных захоронений [Пан Хакпон, 2006, с. 145]. Нет таких погребений и на могильнике Лунхай, который, согласно выводом авторов раскопок, считается местом захоронения представителей правящего клана [Ли Цян, 2009]. Велика вероятность, что обычай жертвоприношения не был распространен среди высшей знати Бохая.

Определение бохайских могил с коллективными захоронениями как семейных более логично. Вероятно, погребенные в них по первичному обряду могли быть основателями или чтимыми членами определенной семьи. Может, они были (как в могиле 1 Дачжутуня) просто теми, кто подхоронен последними. Могила с коллективным захоронением, скорее всего, была своеобразным семейным «склепом», где покоились разные поколения семьи. Подтверждение находим в исторических источниках. В «Сань го чжи», при описании Восточного Окчо, упоминается, что каждая семья имеет по одному гробу, в котором хоронят ее членов [Пак, 2001, с. 25]. Племена окчо были близкими соседями племен илоу – наиболее вероятных предков мохэсцев. Обряд коллективного захоронения на позднем этапе существования государства Бохай проводился все реже. Скорее всего, это связано с постепенным ослаблением кровнородственных связей. Лишь отголоски этого обряда встречаются у чжурчжэней – потомков мохэсцев и бохайцев [Медведев, 1977, с. 116]. Думается, актуальными к тому времени стали семейные родовые могильники, где каждый умерший представитель семьи покоился в отдельной могиле. Общность членов фиксировалась не общей могилой, а общим могильником.

Таким образом, в корейской историографии проблеме коллективных захоронений Бохая уделено большое внимание. В результате подробного изучения данного вопроса большинство исследователей пришло к выводу: такого рода захоронения в Бохае, скорее всего, являлись следствием определенных семейных отношений, а не проведения обряда сопогребения живых людей (т.е. жертвоприношения). Интерпретация бохайских могил с коллективными захоронениями как семейных погребений (видимо, функционировавших продолжительное время) представляется наиболее достоверной, исходя из анализа имеющихся археологических и письменных источников.