Проблема изучения памятников «бурлинского типа» эпохи поздней бронзы на территории степного Алтая

Несмотря на то, что с момента открытия B.C. Удодовым на территории Степного Алтая памятников с бегазы-дандыбаевскими древностями и формулирования проблемы «бурлинского типа» прошло двадцать лет [1994], принципиально представления об этнокультурной ситуации, сложившейся в эпоху поздней бронзы в Кулунде, не изменились. Проводившиеся в последние десятилетия плановые исследования поселений Жарково III, Рублево VI и Калиновка II показали присутствие бегазы-дандыбаевской и «станковой» керамики, но статистически доля этих групп не превышает 5 % [Кирюшин, Иванов и др. 2004; Кирюшин, Папин и др., 2008]. Таким образом, выдвинутая В.С. Удодовым гипотеза о существовании в эпоху поздней бронзы на территории Кулундинской равнины «бурлинского типа» памятников как устойчивого сочетания культур бегазы-дандыбаевской и носителей традиции изготовления керамики на гончарном круге, касается ограниченного микрорайона среднего течения р. Бурлы. Осложняет ситуацию и то, что материалы раскопок В.С. Удодова до сих пор не введены в научный оборот. В связи с этим Барнаульская лаборатория археологии и этнографии Южной Сибири совместно с АГУ в 2013 г. возобновили плановые тематические исследования на поселении Бурла II.

Основной целью работ стали раскопки в северо-восточном направлении центрального участка памятника, а также изучение южной и северо-западной части периферийной зоны, в частности, участка, где располагался обнаруженный в 2012 г. объект, предположительно связанный с гончарным производством.

Для решения поставленных задач к южному краю раскопа В.С. Удодо-ва был прирезан новый участок (площадь 64 м2). Выяснилось, что в данном направлении культурный слой не распространяется, а находки носят единичный характер. Второй участок (площадь 88 м2) прирезан к восточной границе раскопа 1988 г. Здесь удалось выявить 3 конструкции, уходящие под стенки раскопа.

Конструкция 1 (исследованные размеры 1,6×4,0 м) располагалась в северном секторе и была углублена в материк на 0,15–0,2 м. Вдоль стен обнаружен ряд столбовых ям, а в центре изученного пространства – прокал, заполненный керамическим шлаком.

Котлован жилища 2 вскрыт южнее первого, на отметке 0,7 м. Изученная его часть имеет подпрямоугольную форму (5,2×3,2 м). Вдоль стен зафиксированы остатки столбовых ям.

Котлован конструкции 3 находился в юго-западном секторе и был связан с жилищами, изученными В.С. Удодовым в 1988 г. В раскопе обнаружены фрагменты керамики, изготовленной на гончарном круге, и бегазы-дандыбаевского типа, бронзовое кольцо и каменное лощило (см. рисунок, 13, 15 ).

Третий раскоп заложен на береговой террасе, где разведка 2012 г. зафиксировала скопление керамического шлака. В границы раскопа попал фрагмент сооружения овальной в плане формы и глубиной до 2,2 м. Стенки его были обмазаны глиной. Возможно, существовал свод, сооруженный из обожженной глины. Мощный прокал свидетельствует о долгом воздействии высоких температур. Из ямы происходит керамический шлак и керамика, изготовленная на гончарном круге.

Коллекция находок, сформировавшаяся в ходе изучения поселения Бурла III, включает керамику, изготовленную на гончарном круге (см. рисунок, 1, 2, 3, 11, 16 ), и бегазы-дандыбаевского типа (см. рисунок, 4–10 ). Орнаментация последней группы имеет широкие аналогии среди керамических комплексов эпохи поздней бронзы Кулундинской степи и идентична материалам из раскопок прошлых лет.

В ходе проведения работ сделано важное наблюдение: керамика бегазы-дандыбаевского облика сосредоточена в котлованах конструкций, а находки фрагментов керамики, изготовленной на гончарном круге, встречались по всей площади раскопа и по массовости значительно превосходят бегазы-дандыбаевские. Кроме того, обнаружено большое количество керамического шлака, распространенного по всей площади поселения. Наибольшая степень его концентрации отмечена в третьем раскопе и, скорее всего, связана с наличием вышеописанного теплотехнического сооружения. Можно высказать предположение, что аномальная концентрация керамики, изготовленной на гончарном круге, связана с существованием здесь постоянного керамического производства.

Среди других находок необходимо выделить изготовленный на гончарном круге небольшой сосудик стаканообразной формы (см. рисунок, 11 ) и глиняную подставку с тамгой (см. рисунок, 12 ). Оба типа изделий уже описаны открывателем памятника В.С. Удодовым как культурнодиагностирующие предметы, указывающие на связь со среднеазиатскими центрами [1994].

Материалы с поселения Бурла III. 1–12, 16 – керамика; 13, 14 – камень; 15 – бронза.

Таким образом, в результате полевого изучения поселения Бурла III в 2013 г. удалось исследовать в общей сложности 168 м2 памятника, получить уникальные данные по планиграфии и стратиграфии поселка, а также представительную серию стратифицированных материалов по эпохе поздней бронзы.

В настоящее время поселение Бурла III – один из наиболее перспективных поселенческих комплексов эпохи поздней бронзы Кулундинской степи. С одной стороны, его материалы отражают процессы взаимодействия пришлого среднеазиатского (?) населения (керамика изготовлена на гончарном круге) с носителями традиций бегазы-дандыбаевской культуры, с другой – впервые зафиксировано наличие участка, связанного с производством керамики. Дальнейшие работы позволят выяснить региональную специфику «бурлинского типа» памятников.